Мэри Кенли
Остров Пустых: Серый Дом
Глава 11
Ночью на внутреннем дворе Серого Дома было… Пугающе тихо. Ирта вышла, вдохнула сырой воздух полной грудью и прикрыла глаза.
Шелест ковыля вдали, таинственное завывание ветра в трубах… Впереди чуть слышно плескалась озерная вода и туман продолжал упрямо наползать на дом, укрывая его мутной пеленой. Ирте было неспокойно.
Слова Графа пробудили сокровенные, тревожные мысли. Она не могла не думать о странной атмосфере, окружающей остров Гредсерн.
– Я не хочу идти в туман, – наконец, твёрдо сказала она, – будет лучше вернуться в комнату.
Никлас хмыкнул и холодно бросил:
– Значит, тебе ни капли не любопытно? Похоже, я ошибся с выбором помощника.
Его самоуверенность начинала бесить Пичугу. Будто он совсем не волнуется, будто не думает о монстрах, скрытых в тумане… Даже если назвать их «аномалией», Ирта не хотела бы вновь столкнуться… С чем-то, подобным мёртвой Мине.
– Мне не любопытно, – прошептала она и собственный голос потонул в шуме ветра.
– Хм… – Граф повернулся к ней и подошёл так близко, что Пичуга нервно вздрогнула, нахохлившись. – Но именно сегодня у нас есть шанс найти Мину.
Его слова звучали змеиным искушением. Ирта была боязливой. Она, в самом деле… Предпочла бы скрыться. Но любопытство рвало её на части.
Взрослые постоянно лгут. Никлас же казался тем, кто докопается до правды, чего бы это ни стоило.
– Ты мог бы взять кого-то более полезного для такого дела, – зашипела она, глядя ему в глаза.
Граф осклабился:
– Почему не ты? Мне нужен человек с быстрыми ногами, который печётся о своей шкуре. Ты под это описание подходишь.
Ирта была сбита с толку. Что он несёт? При чём тут её скорость?
– Мы собираемся спасаться бегством? – с сомнением уточнила она.
Граф ответил не сразу. Он посмотрел в сторону и (Ирта могла поклясться) причиной его интереса стал тот самый Колодец.
– Возможно… – медленно проронил юноша. – Возможно, придётся убегать. Я лишь думаю наперёд.
Ирта нахмурилась. Подобное нисколько не вдохновляло на свершения. Инстинкты подсказывали ей перестать слушать Графа, трусливо поджать хвост и рысцой побежать обратно, в свою комнату, зарыться головой под тонкое одеяльце, дарующее иллюзию защиты…
«Будь проклято чёртово любопытство» – мысленно простонала Ирта. Хотя, проблема была не только в этом.
Граф смотрел на неё насмешливо и цепко, даже немного глумливо, словно наперёд знал все оправдания и каждую трусливую мысль Пичуги. Знал и издевательски улыбался. Если она сейчас даст слабину, Никлас никогда более не даст ей шанса себя проявить.
И этот взгляд будет преследовать ей вечно.
– Только если быстро, – сдалась Ирта.
С её стороны очень наивно было полагать, что она может диктовать условия Графу, но, в тот момент Пичуга инстинктивно копировала повадки Виалы, оставляя за собой последнее слово.
Никлас промолчал, решительно направившись туда. Да, к Колодцу. Ирта не знала, что задумал этот парень, но могла предположить – нечто сумасбродное.
Они остановились у Колодца. Поле простиралось впереди, редкий ковыль вился под ногами. Туман окружал подростков, скрывая очертания Серого Дома.
Ирта боялась даже смотреть на Колодец. Бездонная дыра будто источала опасность… Казалось – вот-вот из неё вытянутся бледные длинные руки с обломанными ногтями, вцепятся под кожу, да утащат… Утащат на самое дно.
Граф молча передал лампу Ирте и раскрыл мешок, доставая из него веревочную лестницу. Осознание настигло Ирту слишком поздно, она едва не задохнулась от удивления:
– Ты… Ты и правда…?
… Ненормальный. Это то, что стоило сказать. Похоже, Граф решил спуститься в Колодец. Кто в здравом уме захочет сделать это ночью? Ирте было дурно от тошнотворного страха.
Никлас деловито закрепил лестницу на краю колодца и скинул вниз. Потом он посмотрел на Ирту и взял лампу, обвязывая ручку припасенной верёвкой.
– Ты… – вновь сделала Пичуга попытку заговорить.
– Опускай лампу вниз, пока я спускаюсь, – спокойно отдал распоряжения юноша, – мне будет несподручно, если одна рука занята.
Значит, Ирта останется без света здесь.
– Если произойдет что-то странное… – Граф странно улыбнулся и глаза его мрачно вспыхнули. – Скидывай лампу и спасайся бегством.
Ирте о многом хотелось его спросить. Опасения свились тугим клубком змей в груди. Но она словно потеряла голос, беспомощно позволяя юноше творить бесчинства.
Итак… Никлас начал спуск в Колодец. Пичуга покорно спускала лампу на веревке рядом с ним, стараясь делать это аккуратно, чтобы она не билась о каменные стенки колодца. Руки быстро затекли. Ночью погода на острове была особенно неприветливой, холод пробирал до костей и только сейчас напряженная до предела Ирта начала его полноценно ощущать.
У неё зубы стучали. От холода, аль от страха? Вот уж не поймешь.
Светлая макушка Графа опускалась всё ниже, вместе со спасительным светом. Ирта не могла унять дрожи, оглядываясь. Поле оставалось безмолвным, но туман… Этот туман ехидно клубился у ног, словно щупальцами обвивая лодыжки.
Ирте вновь стало дурно. Ей показалось, что где-то там, вдалеке… Слышатся далёкие голоса. Если она постарается, она точно припомнит, кому они принадлежат… Но Пичуга не хочет.
«Аномалии, помни об аномалиях» – повторяет она мысленно, стараясь сосредоточиться на безумном поступке Никласа. Должен быть предел его смелости. Она не верила, что настолько безрассудный человек может прожить так долго.
Наконец, юноша, судя по всему, остановился. Он достиг дна Колодца? Ирта думала, что эта дыра намного глубже, но сейчас она могла разглядеть очертания… Никлас копошился, ощупывая дно. Кажется, Ирта слышала плеск воды. А потом…
– Сука… – неестественный голос Графа прокатился эхом, долетая до ушей Ирты. Было в его возгласе что-то напряженное, что-то… Напуганное?
Пичуга присмотрелась к тусклому свету и… Голова у неё закружилась. Граф что-то нашёл там, в темноте Колодца… И, это что-то…
«Мне показалось» – подумала Пичуга, но холодный пот, струящийся по её спине, доказывал обратное. Разум девушки будто заледенел изнутри, запечатывая все эмоции.
Теперь ей было холодно не от промозглой погоды. Просто ужас Ирты достиг новых высот. Граф поспешно взбирался вверх и она тоже хотела поторопиться убраться отсюда.
На улице светало. Пичуге даже показалось, что где-то вдали пытаются завести машину.
– Н-ну же… – сбивчиво подгоняла она Графа. Они должны убраться отсюда! Если Старшие заметят, то…
– Ирта-а, – её кто-то окликнул.
Голос казался искаженным и шёл прямиком из тумана. В сероватой утренней дымке проглядывались неестественные силуэты. Беззубые улыбки, пустые веки… Пичуга едва не взвизгнула, прикусив до боли язык.
– Не по-настоящему… – пробормотала она, в отчаянии глядя в Колодец.
– Валим, – Граф, наконец, выбрался. Он поднял лестницу, свалил её в мешок и погасил лампу. Всё это делалось в спешке, но Ирта заметила, как сильно дрожали его руки. Самообладание Никласа дало трещину.
Рад ли он теперь своей затее?
Ирта тряслась, потому парень резко притянул её ближе к себе за плечо и повёл дальше. Они остановились у тихого Озера, чтобы перевести дух. Никлас зарыл мешок в камыши и тихо спросил:
– Ты видела?
Ирте не нужно было переспрашивать, чтобы понять, о чём он.
– Я… Не уверена, – призналась она, – было едва видно…
На бледном лице Графа проскочили сложные эмоции и Пичуга решилась спросить:
– Ты… Изначально хотел найти в Колодце тело Мины?
Он криво усмехнулся, глядя на камыш.
– Я подумал: вдруг, аномалии завели её в Колодец? Она могла упасть и свернуть шею. Это один из вариантов. Она жаловалась на Колодец Барбаре, а та, в свою очередь, передала её слова мне, – Граф нахмурился, – был ещё вариант. Я думал, что от неё могли избавиться таким образом.
Ирта вздрогнула всем телом и вспомнила то, что увидела в отблеске… Граф точно нашёл мёртвое, раздувшееся от воды тело. Пичуга благодарила Единого за то, что не видела подробностей.
– Тайна раскрыта? – пробормотала Ирта, но Граф, неожиданно, ухмыльнулся как-то зло.
– К хренам собачьим… Ничего не раскрыто, Пичуга, – он пнул камень, который покорно улетел в воду, – там не было её тела.
– Что? – Ирту ошпарило удивлением. – Но… Как же…
– Два трупа. – отчеканил Никлас. – Два неизвестных трупа. Это парни. Их лица не… Неузнаваемы.
Рот Ирты безвольно открылся. Сейчас она больше походила на рыбу, выброшенную на берег. Два трупа… Два.
«Те, кто выходят после отбоя – найдут смерть по частям в Колодце» – встала перед глазами ехидная записка из Комнаты Слухов.
– К-как это… – сипло спрашивает Ирта, чувствуя непомерный, животный ужас.
– Я не знаю, – огрызнулся Граф, – но… Думаю, они там достаточно давно.
– Думаешь? – автоматически повторила Пичуга.
– Сложно сказать, – раздражённо проговорил парень, – тела распухли от воды… От них такая вонища исходит…
Лицо Никласа исказилось и он резко втянул воздух ртом, явно испытывая тошноту.
– Разве тела не должны были… Разложиться от долгого пребывания в… В колодце? – Пичуга не знала, что именно происходит с утопленниками. Однако, она предполагала, что не могут тела слишком уж долго находиться в таком состоянии в воде…
Граф пожал плечами. Он долго смотрел на Серое Озеро, после чего негромко усмехнулся:
– Здесь ничто не бывает «нормальным».
Плотный туман отозвался далёким смехом. Ирта сглотнула и только после этого они поторопились в дом. Никлас оставил её у двери комнаты и ушёл, не прощаясь. Изможденная Ирта с трудом доползла до кровати и обессиленно упала на неё, вздрогнув.
Сон медленно проникал в сознание, убаюкивал могильным холодком по коже. Ирта закрыла глаза и загадала не видеть кошмары этой ночью. Только не сегодня.
***
Но в Сером Доме был тот, кому точно не светят кошмары (как и здоровый сон сегодня). Никлас сел на застеленную кровать, в прострации глядя в окно. Туман остался где-то за пределами сознания, но он давно проник внутрь, путая, охватывая, замораживая…
Тошнота застыла в горле комом. Граф не мог сглотнуть её, не мог даже сплюнуть. Его лёгкие распухли, как тела тех несчастных, в Колодце…
Тёмный зев пугающего места проник в сознание Никласа, мучая безнадёжными догадками. Он помнил, как тронул первое вздутое тело, а за ним со дна поднялось второе. Кожа белая, гладкая, почти как шар… Отвратительный запах гниения врывается в лёгкие, отчего дурнота усиливается.
Граф точно уверен: пока он был в Сером Доме, никто из ребят не пропадал… До Мины. По всему выходило, что эти двое – попали в Колодец раньше. Значит, им не меньше трёх месяцев.
Сознание Никласа резко опустело. Почему они выглядят так, будто тела их деформировались, но не разложились толком? По-че-му? В одном Никлас был точно уверен… Среди них не было Мины.
Это приносило лёгкое облегчение, но и настораживало. Граф боялся найти её мёртвое тело, но ещё сильнее страх внушала неизвестность.
«Колодец…» – сознание вновь вцепилось в тошнотворные воспоминания. Граф подозревал, что, помимо этих двух, там могли быть ещё трупы. Он просто не смог себя заставить задержаться там, засунув руку по локоть в тёмную воду.
Ладонь саднило от неприятных ощущений, словно мелкие паразиты жрут его плоть изнутри. Никлас начал медленно расчесывать кожу, причиняя себе лёгкую боль.
«– Слишком грязно» – звучит в голове надменный голос матери.
« – Я ненавижу грязь»
Она вооружалась жёсткой мочалкой и терла его под холодными струями воды, пока не сдирала кожу. Никлас выл, пытаясь оторвать от себя «эту женщину», но она не успокаивалась, пока (по её мнению) не становилось чисто.
– Чокнутая сука… – хрипит Никлас, сжимая пальцы в кулаки.
Он ненавидел воспоминания о ней, пытался подавить это в себе, но…Сегодня гниль перла из всех щелей. Ему даже вновь почудился раздражающий голос девочки…
«Ублюдыш!»
Никлас шумно выдохнул, коротко усмехнувшись. Мать, бывало, называла его выродком. Одно время он даже забыл своё настоящее имя. И её чертовы правила…
«– Все должны, все должны соблюдать непреложные правила… Понимаешь? Соблюдай их и Единый отправит тебя в лучшую жизнь»
После смерти. Жить в гребанной клетке, ради обещаний «сладкой смерти». Как лицемерно.
Никласа тошнило от её чёртовых убеждений. От вылизанного до блеска пола и отвратительного запаха моющего средства… Они жили почти в нищете, но вместо покупки нормальной жратвы, она предпочитала брать мыло и драить, драить, драить…
Папаша, в итоге, влез в долги. История закончилась дерьмово, но Граф был не против. Граф сам собирался сбежать от них… От неё.
«– Я вырастила красивого тварёныша, – сказала она, когда её забирали констебли, – теперь ты сам по себе»
Никлас провожал её жестоким взглядом исподлобья. Он сплюнул на чистый пол сгустком крови (только что из драки). В тот же день его забрали в приют и он был… Счастлив, как тюремный заключенный, выбравшийся на волю.
– Из огня, да в полымя… – процедил сквозь зубы Никлас.
Перед воспалённым сознанием возник образ Рыж, но совсем не улыбающейся и заводной, какой он привык её видеть. В лице девушки… Граф, однажды, увидел отголосок долбанной суки, что ошибочно принимали за его мать.
– Не трогай меня! Ты брезгуешь? Я для тебя грязная? Скажи!
… Так кричала Виала.
«Грязная»
Графа передёрнуло. Звучит отвратительно. Ненормальную гадюку, помешанную на чистоте, увезли в отстойник, да только призраки прошлого продолжают издеваться над Никласом.
Тогда он медленно раскрыл рот и проронил:
– Ты действительно дёрганая, с бзиками, да? Не стоит нам продолжать встречаться наедине. Мне-то, конечно, приятно, но… Ты в глухом отчаянии.
Не только она была в отчаянии. Граф, если честно, тоже. Особенно сейчас… Когда остров Гредсерн, наконец, решил показать своё истинное лицо.
Глава 12
– Ита? – удивлённо пробормотала Рыж, ткнув заснувшую подругу в плечо.
На Кухне было шумно, многие переговаривались, а только Пичуга всё равно заснула, как только Виала отвлеклась на разговор с Фрэнсисом.
– Ну хватит дрыхнуть! – возмутилась Рыж. – Ты и без того долго проспала, встава-ай.
– М-м… – Ирта приподняла голову, осматривая окружающих мрачным взглядом. В голове у неё всё путалось и она даже не верила, что ночное происшествие не окажется очередным бредовым видением.
– По ней не скажешь, – лаконично высказался Аспид. Он был весьма безразличен к окружающим, но внимательности ему не занимать.
И на Ирту парень смотрел так, словно прекрасно знал о произошедшем ночью. Девчушка не могла знать: рассказывает ли Граф своим приближенным о подобном? Потому ей осталось только с ленцой проронить:
– Мучилась от бессонницы.
Очень многие в Сером Доме страдали тем же, потому Ирта использовала подобное оправдание.
– Что ж меня не разбудила? – охнула Рыж. – Я в следующий раз тебе настой успокаивающий сделаю!
– Тебя и разбудить? – Пичуга с улыбкой покачала головой. – Ты так дрыхнешь, Ви… Это невозможно.
Фрэнсис, сидящий рядом, улыбнулся, а Рыж показательно надулась.
– Ну и ладно… Ну и пожалуйста… – бормотала девушка под смешки окружающих.
Однако, все голоса стихли, стоило на Кухне появиться Барбаре. Её «свита» молчаливо плелась рядом, а ещё – Зубастый Том сопровождал девушку.
Барби выглядела плохо. Слишком бледная, слишком измученная и опустошенная. В ней будто внутренний огонь погас и лишь бессильная злоба тлела на дне голубых кукольных глаз.
– Кажется, Барби так и не оправилась… – едва слышно пробормотала какая-то девочка рядом.
Барбара и её подруги взяли приготовленную еду и вместе с нею ушли, видимо, предпочтя завтракать в комнатах. Том слегка притормозил и цепко оглядел присутствующих, после чего рысцой направился к компании Рыж.
– Эй, – грубовато хмыкнул он, – я это, чего сказать хотел… Барби сейчас нелегко, давайте, чтоб никто её не провоцировал почём зря, лады?
Аспид слегка скривился и насмешливо ответил:
– Разве не ты у нас главный провокатор?
Ухмылка спала с губ Тома и он как-то особенно агрессивно гаркнул:
– Заткнись! Я не сволочь последняя! Барби видит… Постоянно видит и слышит Мину. Мы её опекаем сейчас, чтоб ничего дурного не сотворила. Если кто-то решит выпендриться – последствия на вашей совести.
Ирта едва заметно вздрогнула. Не от угрозы – от слов про аномалии, которые мучили Барбару.
– Но я… – злобно добавил Том. – Такую суку со свету сживу. Вот-те крест!
Он решительно развернулся и отправился за Барби, оставив всех в молчании.
– Что-то странное происходит… – тихо проронила Виала. В тот момент никто ей не ответил, все суетливо засобирались на дежурства.
У Ирты сегодня по графику значилась уборка Комнаты Слухов в полном одиночестве. Она была намного удивлена, так как не думала, что хоть кто-то заботился о том странном месте, собирающем сплетни со всего Серого Дома.
Но одиночество – благо. Особенно сейчас. Слова Зубастого Тома… Прилично смутили её, хоть Ирта и не желала Барбаре зла.
Она могла рассказать лишь о жутком видении, но это бы не помогло Барби и… Мине. Ирта качнула головой, мысленно поторапливая себя в комнату. Убраться там нужно было капитально, хоть по времени и не такое долгое дело.
Немного протереть пыль, подмести, а потом тряпкой полы вымыть… В другое время Пичуга справилась бы с задачей быстрее, но сейчас голова наливалась свинцовой тяжестью от недосыпа. Чихая от пыльной тряпки, она посмотрела на пробковую доску, пестрящую записками.
«Барби совсем чокнулась» – хихикала одна запись.
«Джойс нашла себе крутого папика?» – спрашивала у пустоты другая.
«Старшие – не мудры. Старшие сбрендили, давно крышей поехали, поэтому и живут здесь» – загадочно заявляла третья.
Старшие… Ирта склонила голову набок, воспроизводя образы Нэт и Бенедикта. Они довольно… Странные взрослые. Совсем не старые, ведут себя дружелюбно, но есть в их поведении что-то, что отталкивало Ирту.
Она тянет руку к бумажкам и елозит пальцами, будто ищет нечто особенное и, вскоре, находит довольно старую записку…
«… Первое: безмолвны ли ОНИ? Второе: что ими движет? Коллективный разум… Возможно, ОНИ не настолько Пустые, как нам говорят»
Ирта нервно облизывает пересохшие губы, вспоминая жутких валохов… Ей так мало известно о них. Не больше, чем остальным. Но в тот момент она подумала: разве не углядела собственными глазами нестандартное поведение валоха?
Первое – он коснулся её лица. Второе – вышел из комнаты безотносительно работы в шахтах. Третье… Колодец. Валох не дал ей упасть в него. Сознание Ирты путало факты, но… Теперь она занервничала сильнее.
Можно ли сказать, что она «утаивает» информацию от других? Загадочная пропажа Мины… Возможно ли, что это как-то связано с валохами?
Ирта не знала. Она чувствовала потребность поскорее выговориться, но кому Пичуга могла рассказать?
Виала не захочет её слушать. Она и без того не поверила Ирте однажды, не поверит и сейчас. Девушка нахмурилась, прикусывая нижнюю губу.
Возможно… Ей стоит найти Графа? У них был общий секрет на двоих и Ирта надеялась, что он её, хотя бы, выслушает.
Но прежде ей нужно было закончить работу. Девушка чрезмерно торопилась, намывая полы. Она не могла не думать о том, поверит ли ей Никлас?
Швабра дрожала в руках Пичуги. Она слишком поспешно закончила с уборкой и выбежала из комнаты, вытирая о край платья вспотевшие руки. Где может быть Граф? В его комнате? Или в Мастерской?
Ирта старательно искала его, но обнаружила, наконец, на улице. Никлас только что помогал Старшему, его руки были измазаны в машинном масле. Ирту он встретил чуть высокомерным кивком, будто не горел желанием начать разговор.
Девушка немного смутилась, но не отступила:
– П… Послушай, мне есть что сказать.
Взгляд Графа стал острым и подозрительным. Он медленно открыл рот и вымолвил:
– Слушаю.
– Это… – Ирта, неожиданно, смутилась. Так ли важны её слова и наблюдения? Граф, возможно, закатит сейчас глаза и скажет: «о, серьезно? И без тебя знали».
– Ну? – нахмурился Никлас.
«Была не была…» – успокоила себя Ирта.
– Знаешь… Виала говорила, что валохи безразличны, не трогают нас и… Всё такое.
– Так и есть, – холодно подтвердил Никлас.
– Но… – Ирта вздохнула. – Валох, которого я сопровождаю… Вел себя иначе. Он… Коснулся моего лица, однажды. Это было отвратительно! Из меня будто внутренности вынули… И… Он выходил из своей комнаты, но это не было время отправки в шахты… А ещё…
Пичуга запнулась, глядя на Графа исподлобья. Он был спокоен и медленно кивнул, намекая ей продолжить.
– Е… Ещё… Валох был у Колодца. Он удержал меня, когда я едва не… – Пичуга вздохнула и продолжила. – Короче, это, вроде как, нетипичное поведение для Пустого, да?
Граф выглядел сосредоточенным. Он смотрел на Ирту всё также подозрительно и уточнил:
– Ты уверена, что тебе не привиделось?
Острая обида пронзила сердце Ирты. Значит, Никлас тоже ей не поверил. Заметив выражение её лица, парень хмыкнул.
– Полегче, пигалица. Ты же знаешь, на острове много чертовщины происходит. Но, если ты действительно веришь в то, что это не иллюзия… – он задумался. – Я не знаю, честно. Эти существа очень странные. Есть ли у них… Разум? Могут ли они хоть что-то чувствовать? Но… Мне кажется: если и есть те, кто знают об острове Гредсерн всё, так это они.
Больше Граф ничего ей не сказал. Он будто провёл черту между ними, направляясь обратно, в дом. Ирта осталась стоять у Озера, не зная, что предпринять.
Вопросов всё ещё было непозволительно много, а ответы вырисовывались с трудом (и нет никакой уверенности в их достоверности).
«Меньше знаешь – крепче спишь» – уверял высокий голос воспитательницы из прошлого. Ирте действительно… Хотелось уснуть, не думая обо всём этом.
***
Она не могла объяснить – что именно с ней происходит. Но с тех пор состояние Ирты ухудшалось. Кошмарные сны сдабривались жуткими видениями и даже чай Виалы не помогал уснуть.
Ночами Пичуге становилось плохо. Ей чудился голос Мины в коридоре, виделась её тень, танцующая на стене и слышался смех… Смех, который перебивал нежный зов музыкальной шкатулки.
Ирта накрывала голову подушкой и глухо стонала, не в силах сбросить спутанность сознания. Теперь она понимала чувства Барбары.
Шорохи, шаги, шепотки… Её всюду преследовал странный шум, будто аномалии прочно впились когтями в сознание Ирты, уговаривая её сдаться.
Сходить к Озеру. К Колодцу. Или, скажем…
«По возможности, не выходи за пределы Дома. Особенно в одиночку. Окрестности – опасны. Старый колодец, Домишко, Гнездо, Озеро. Всегда избегай этих мест»
– Домишко и Гнездо… Что это за места? – спросила Ирта у Рыж, засовывая под язык листок мяты.
Ус-по-ко-е-ни-е.
Некстати вспоминается: от Графа часто пахло табаком. Она не знала, откуда он доставал курево, но Никлас явно снимал напряжение дурными привычками. В этот момент Пичуга ему даже завидовала.
– А? – Рыж нервно вздохнула и как-то нехотя потянула. – Ну-у… Знаешь, Колодец в поле, а за полем – небольшой лес. В лесу есть дерево, там вороны гнездятся… Их очень много. Потому и называют – Гнездо.
Ирта почти не видела животных и птиц на острове Гредсерн. Видимо, некоторые, всё же, смогли здесь обжиться.
– Ты только не ходи туда, – предостерегла Виала, – вороны лютые, они глаза выклевать могут.
Пичуга медленно кивнула.
– А что же Домишко? – неторопливо спросила Ирта.
Рыж содрогнулась всем телом, прежде чем ответить:
– По дороге в лесу есть заброшенный домик… Он просто жутко страшный, Ита! М-мы как-то на спор к нему пошли… От него мертвечиной несёт за километр. Говорят, там совсем худо… Некоторые заходят и сразу ума лишаются, и-или… Или пытаются нанести себе вред…
Что из этого байки, а что – правда? Ирта мерно покачивает головой в такт музыке, что играет в голове. Она думает, что все эти места – не так уж и опасны.
Опасен сам остров. Именно он пытается извести тебя, уничтожить, свести с ума… Словно насквозь пропитан чужими страданиями.
«Быть может из этого и вызревает загадочный эсфиат» – хихикнула Ирта, успокоенная вкусом мяты на языке.
– Ты… Какая-то странная в последнее время, – опасливо пробормотала Виала.
Пичуга беспечно пожала плечами. Позже она попросила у Нэт снотворное и только с ним проспала несколько ночей без сновидений. Казалось: всё, наконец, успокоилось…
Но в графе дежурств у Ирты числилось скорое сопровождение валоха. День, когда всё её самообладание треснет по швам.
Утомленное сознание девушки плохо воспринимало реальность. Ей стоило бы отказаться от дежурства, но Пичуга, отчего-то, не хотела так поступать. Она покорно пошла на этаж, к седьмой комнате, чтобы дождаться господина валоха.
Фигура в чёрном балахоне будто искривляла пространство. Ирта чувствовала, как холодный пот выступает на висках, а дыхание затрудняется. Она начинала бредить наяву, но сама не осознавала, что именно с ней происходит.
Степенный образ Пустого вызывал в ней сильнейшее отторжение. Девушка думала о пропавшей Мине, чей облик так сильно мучил её по ночам и зрение мутнело от неконтролируемых эмоций.
Когда они с валохом вышли на улицу, Ирта притормозила. Она чувствовала моральное истощение и злобу, чёрную, вязкую злобу. Она винила во всех бедах безмолвное существо.
«– Они все твердят о том, что Пустые не умеют говорить. Но… Что, если Пустым просто не позволяют?» – далёкий голос Графа превращался в стойкую навязчивую мысль.
– Вы… Вы же знаете, что происходит на острове Гредсерн? – хрипло вопрошает Ирта, глядя на Пустого.
Длинные блёклые пальцы создания чуть зашевелились, но оно не издавало ни единого звука.
– Скажите мне… Где Мина на самом деле? – Пичуге хочется кричать.
Молчание существа раздражало, сильнее бередило измученный разум. И тогда она сделала «это».
Она шагнула вперёд и сорвала чёрную вуаль с лица существа, желая посмотреть ему в глаза. Должно быть, в глубине души Ирта надеялась на то, что их лица, возможно, человеческие.
Как глупо.
От увиденного хриплый крик застыл в сознании девушки. Пальцы затряслись, а перед глазами помутнело от иррационального приступа ужаса.
Голова Пустого… Была похожа на вытянутое гладкое яйцо, белое-белое… Словно сделано оно из цельной кости. У существа не было век, но глаза, всё же, имелись. Два чёрных надреза на гладком лице… Узкие, чернильные щёлочки, в которых не было ничего, кроме тьмы. Совершенно бездушные и пустые.
Вместо носа – небольшая впадина, внушающая отвращение. А рот… Рот…
«—…Тебе это зрелище не понравится» – глумливый голос Графа эхом отозвался в сознании.
У валоха был рот, но его пронзали грубые нити, сшивая подобие белых кривых губ. Будто им, на самом деле… Запретили говорить.
Чёрные прорези глаз существа уставились на Ирту и она ощутила… Как будто её прямо сейчас душат. Девушка испытала сильнейшую паническую атаку, ловя воздух губами. Эти глаза высасывали из неё жизнь.
Всё в валохе было нечеловеческим. Всё… Неправильно.
Ирта упала на колени, как грешник перед молитвенником. Существо опустило ладонь на её макушку, а потом погрозило пальцем Пичуге.
Медленно. Будто пародируя человеческий жест, валох раскачивался из стороны в сторону.
– Г-господин валох! – к ним подбежала вспотевшая и испуганная Нэт. – Простите, господин валох, мы сожалеем!
Она стелилась перед Пустым, как перед богом, но цвет её лица стал более бледным. Ирта, потерявшая всю свою выдержку, просто бездумно наблюдала за происходящим.
Валоху на лицо вернули вуаль. Существо отвернулось от Ирты и пошло вперёд, зная путь к шахтам. Нэт птичкой пела о том, чтобы Пустой не серчал, но он и не высказывал гнева.
«Почему… Их рты… Зашиты?» – мысленно спросила Ирта, теряя последнюю связь с реальностью.
