Надежда Александровна Белякова
Зеркало Любомудра
От страха кучер был ни жив ни мёртв, но улучил момент, когда разбойник разбирал и вышвыривал содержимое из повозки, оставляя всё валяться на снегу, и, хлестнув покрепче лошадь, умчался прочь.
Разбойник стрелял ему вдогонку, но… Но кучер оказался смекалистым и проворным. Вскоре и он, и повозка совсем пропали из виду, затерялись где-то за искрящимися сугробами.
– Ох! Удрал! Да с другой стороны, что с него возьмешь? Хорошо, что тулуп остался! – порадовался хотя бы этой наживе разбойник и поднял тулуп кучера. Отряхнув его от снега, надел на себя. И даже подобрел и успокоился. А вот Иеронимус был просто в отчаянье от всего происходящего. Он выкрикивал разбойнику свое негодование, пытаясь помешать ему:
– О Майн готт! Что вы натворили?! Вы разгромить мой лабораторий! Я химик! Как мне теперь работать! – вдруг услышал разбойник негодующий голос учёного у себя за спиной. Услышанное заставило его задуматься. Он подошел к учёному, пытавшемуся окоченевшими от холода пальцами собрать утонувшие в снегу книги, колбы, коробки с химикатами, микроскоп и многое другое, что составляло гордость домашней лаборатории Иеронимуса.
И, почёсывая то бороду, то затылок, разбойник в задумчивости переспросил Иеронимуса:
– Так говоришь, ни денег, ни золота у тебя нет?
– Найн!!! То есть – нет!!! Нихт! Я есть немецкий учёный, химик!
– Ах! Ты химик? – почему-то улыбаясь, уточнил разбойник.
– Я! Я! Я! Я – есть химик! – пояснял учёный, в надежде быть понятым.
– Погодь! Так ты же – то, что мне и нужно! – чему-то вдруг обрадовался разбойник. И, приставив пистолет к виску онемевшего от испуга учёного, приказал ему идти, куда он ему прикажет. И Иеронимус подчинился.
– Я только бедный учёный! Я приехал работать для русской науки. Я уважайт русский наука!!! Денег – найн! Денег – нет! – бормотал, направляемый дулом пистолета разбойника молодой окоченевший и от холода, и от страха Иеронимус.
– Раз нет – и ладно! – ответил разбойник. – Ты иди, не спотыкайся. Будешь у меня в пещере сидеть – золото варить будешь! – пояснял он.
– Как варить золото?!! – оторопел Иеронимус.
– А я почём знаю – как? Ты ученый, ты и должен всё знать. Я вашим премудростям не обучен. Академиев не кончал! – сурово ответил разбойник.
– Но я не умею… варить золото! – взмолился Иеронимус.
– Не умеешь – научишься! Там у меня один уже сидит. Варит золотишко как миленький.
– О! Нихт не понимайт! Сидит милэенький и… варит золото! О! Россия – страна чудес! Но я согласен, это интересно для науки! – вдруг выпрямившись, сказал ученый и сам решительно шагнул вперед.
– У меня там, в пещере сидит один ученый. Но только нашенский он. Кудесник он. Золото варит настоящее. Сразу монетами. Отличное, сразу царской чеканки! – пояснил разбойник.
– Не верю!!! Это, наверное, по-русски – фальшивомонетчик? – изумился Иеронимус.
– Да нет! Зачем обижаешь? Говорю тебе – отличной чеканки! Уж я чего только не покупал на эти монеты. Настоящий умелец варит! – даже как-то обиженно ответил разбойник.
– О! Майн готт! Из чего варит?! – спросил ученый почти шепотом.
– Да из чего принесу, из того и варит. Из шишек еловых, из снега талого, из камней придорожных. Сухих трав, берёзовых веток. У меня не забалуешь! Из чего прикажу, из того и сварит! – гордо ответил разбойник.
– Не может быть! И химия, и физика достигли небывалых высот. Но есть наука, и не можно варить золото из еловых шишек и березовых веток! – бормотал немецкий учёный, прикладывая снег к скуле, побаливающей после удара кулаком разбойника. Но шёл, ведомый разбойником прямо к дубу.
Разбойник вдруг обиделся на последние слова ученого:
– Ты чё?!! Мне не веришь?! Да это ваша наука бессильна! А у нас тут – Россия! Тут всё может быть! Понял?!
– О! Это и есть – русское чудо! Ради этого я и покинул милый Вюртенберг! Ради науки я готов на все! Веди меня к твоему кудеснику! – сказал ученый.
– Так уж пришли! – ответил разбойник, грубо втолкнув его прямо в дупло дуба, невероятно высокого и необъятного, широко раскинувшего чернеющие ветви, припорошенные снегом. Оказалось, что это дупло было лазом в пещеру, вход в которую был внутри завален огромным камнем вроде большущей пробки. И ещё вход был заперт на здоровенный засов, вколоченный прямо в дуб и обмотан крупными и тяжелыми цепями. Иеронимус с трудом протиснулся по узкому лазу, ведущему вглубь пещеры.
Вдруг резкий свет ударил ему в глаза. После ночной тьмы Иеронимус, ослеплённый ярким светом, зажмурился.
Довольно просторная внутри пещера ярко была ярко освещена укрепленными по бокам факелами, вставленными в расщелины между камнями. Отсветы пламени плясали под сводами, отбрасывая замысловатые тени. Посреди пещеры горел разведенный костёр, над которым висел ни на чем не закрепленный обширный чан. Он покачивался сам собой и кружился над костром то в одну, то в другую сторону.
Иеронимус, привыкнув к яркому свету, присмотрелся внимательнее, полагая, что это ему померещилось от усталости. Повыше, почти у самого свода пещеры, оказалось сквозное отверстие, через которое были видны звёзды на ночном небе. Через это же отверстие проникал свежий воздух и улетал дым от костра в холод зимней ночи, такой далекой и недоступной здесь внутри пещеры, под дулом пистолета разбойника.
В чане, самом по себе висящем над костром, что-то бурлило и кипело. Пар улетал вместе с дымом.
Седовласый длинноволосый старик в холщовом одеянии, украшенном вышивкой, колдовал, почти танцуя вокруг этого чана.
Он поднимал высоко над головой руки с ветками, с еловыми шишками, с какими-то травами. Время от времени он бросал их в чан, что-то приговаривая, бормоча, а иногда даже выкрикивая, словно в забытьи.
Разбойник и его пленник замерли, рассматривая этого человека и его таинственные действия, которые он не прерывал, несмотря на их появление.
Что-то причитая, он поднял лежащий на земле тяжёлый черпак с длинной ручкой и стал помешивать это варево. Потом зачерпывал, явно пытаясь что-то выудить со дна чана. И, наконец, очень довольный, что зачерпнул то, что ему было нужно, достал из чана и поднёс дымящийся черпак поближе к разбойнику. Тот вне себя от радости завопил:
– Золото! Гляди, ученый-мочёный!!! Это же золото! Настоящее золото! – вопил от радости разбойник. И с этими словами разбойник совал пятерню в этот кипяток, обжигаясь, чертыхаясь, но продолжая радоваться! Наконец ему удалось извлечь то, чего он так ждал. И действительно, это была золотая монета. Одна из тех, что имели хождение по России того времени.
Иеронимус смотрел на это с изумлением, но просто поверить не мог своим глазам. Настоящая монета! Не самородок, не слиток. Монета! Чеканная русская монета!
– А!!! Видал! А??? Так что – давай, учись! Вдвоем вы мне ещё больше наварите золота! – радовался разбойник золотой монете. Потом он обратился к кудеснику:
– Вот, знакомься, кудесник! Привел тебе иностранного помощника! А вот это всё я принёс вам, из чего вы мне золото варить будете! – сказав это, разбойник опустил на землю ящики из разгромленной им лаборатории Иеронимуса. Ящики, которые он все же прихватил с собой по свойственной ему жадности. Оглянулся и продолжил откровенничать:
– Теперь вас двое – ученых. Так что завтра приду в это же время и… Чтобы две монеты для меня сварили! Как-никак, а за постой нужно платить! Ха-ха! А не будет завтра сварено две монеты, сварю твою курицу и съем! Ха-ха-ха!!!! – с этими словами он подошел к подвешенной клетке с какой-то яркой диковинной птицей, которая по приближении разбойника в страхе заметалась по клетке, отчаянно защебетала. Потом разбойник высыпал на пол принесенную за пазухой красной атласной рубахи груду шишек и обыкновенных булыжников. Это было то, из чего предстояло варить золото.
Кудесник посмотрел на принесенное добро вполне одобрительно. И довольный разбойник, подбрасывая еще горячую монету на ладони, ушел из пещеры, затворив выход огромным валуном, для верности укрепив его большущим засовом.
