Надежда Салтанова
Кровавый Оброк
Когда госпожа Попова сделала паузу, Варвара Степановна негромко спросила:
– Гриша к вам часто так поздно приходил, Людмила Семеновна?
Та отняла руки от лица, продолжая всхлипывать, пробормотала:
– Пил он, а как напьется, да проиграется – так ко мне шел денег просить. Уж сколько я его уговаривала. Часто приходил. В последнее время так каждую неделю.
– В этот раз вы сильно поругались?
– Как обычно ругались. Я его уговаривала бросить пить и карты эти проклятые. А он кричал, чтобы я просто дала денег и не лезла в его дела. Заявил, что он теперь человек женатый и ему деньги нужны, – она вытерла лицо рукавом.
– Женатый? И кто же его жена? – Варвара Степановна достала из ридикюля платочек, протянула несчастной.
– Не знаю я. Не признался, как я не пытала. Врал, я так думаю. Кто же за такого, как Гриша, согласится замуж пойти?! Весь город о его попойках, верно, знает, – она прижала платочек к глазам.
– Расскажите мне подробнее про тот вечер, – Варвара Степановна ласково погладила женщину по руке.
Терзая платочек, поминутно вздыхая и утирая слезы, та приступила к рассказу:
– Он пришел уже весьма поздно. Анюта ему открыла, проводила в гостиную. Там он и разошелся. Кричал, грозил мне. Я его уговаривала, чтобы он ушел и проспался. Чтобы утром приходил. А он сел на кресло, а потом и вовсе уснул. В комнате-то жарко было, вот его и разморило.
Она замолчала, уткнулась в платочек. Взяв себя в руки, продолжила:
– Я позвала Анюту и Глашу, чтобы они его на софу, как обычно, положили. Окно велела открыть. Отправила их вниз дошивать срочный заказ, чтобы утром доставить. Ушла в спальню, дверь заперла, – она снова принялась всхлипывать. – Утром вышла, да не сразу поняла что случилось. Заяц валялся на ковре, потом я увидела, что у Гриши лицо все темное какое-то. Подошла, потрогала его, а это кровь. Я закричала, прибежала Стеша.
Голос ее дрожал, руки терзали платочек, словно пытаясь его разорвать. Она подняла глаза на собеседницу:
– Это все мерзкий Вердамсон, верно, подстроил. Немчура проклятая! Давно пытается мою мастерскую перекупить, грозил мне, гадости всякие подстраивал. Он в окно, верно, пробрался, хотел меня убить. А тут Гриша ему попался, вот он и решил, что так будет проще, и от родственника избавиться, и от меня! – от возмущения у нее сорвался голос.
– Господин Вердамсон? – удивилась Варвара Степановна. – Хозяин швейных мастерских вам угрожал? Что-то я не могу себе его представить, лезущим в окно.
– А ему и не надо самому лезть – у него всякое отребье на побегушках, заплатил кому-нибудь.
Это он, точно вам говорю! Больше некому!
Варвара Степановна задумчиво произнесла:
– А кто полицию вызвал?
– Стеша и вызвала.
– Стеша – это ваша горничная?
– Я, чай, не барыня, чтобы у меня горничные были, – Попова слабо дернула плечом. – Стеша по хозяйству помогает. И приберет, и приготовит, и чай подаст. Утром приходит, вечером уходит. Работает старательно. Правда заносчива в последнее время стала, строптива, но зато жалованьем довольствуется малым.
– И в тот вечер она тоже ушла?
– Ушла, наверное, как обычно. Я не проверяла.
– А Глаша и Анюта тоже утром пришли? – Варвара Степановна продолжила свои участливые расспросы.
– Нет, они в мастерской и живут. Глаша уходит иногда по воскресеньям – у нее семья большая, она сестрам помогает, – Людмила Семеновна вздохнула. – Замуж ее никто не взял, крива она на один глаз. Себе на уме немного, болтлива не по делу, но мастерица она хорошая – и с одним глазом шьет ровнее и быстрее, чем другие, приходящие. Вот и живет у меня всю неделю, а к своим ездит иногда. И платить много не требует.
– А Анюта?
– Ей жить больше негде, – махнула рукой Попова. – Она ко мне попросилась хотя бы за кров и еду работать. Ее из гувернанток выгнали – хозяин ей авансы делать начал, а хозяйка тут же ее выставила. Я и взяла ее. Помогает мне и с заказами, и с клиентками, и с купцами. Даже с машинкой для шитья управляться наловчилась – и починит, и разберет да смажет, не хуже мастеровых из конторы Зингера.
– А что же сейчас с мастерской? Как с заказами теперь? – смущенно спросила Варвара Степановна.
Хозяйка мастерской снова принялась всхлипывать:
– Вот уж не знаю как с заказами, да как с салоном, да что мне теперь делать. Клиентки от нас отказались, приходящие швеи разбежались.
Она вдруг сползла со стула, упала на колени:
– Вы уж будьте милостивы, попросите за меня вашего супруга, молю вас. Пусть отыщут убийцу. Ведь не убивала я, вот вам истинный крест, не убивала! – отчаянно перекрестившись, завыла тоненько, жалостливо.
Варвара Степановна, пообещав помочь, чем сможет, заставила несчастную подняться. Та торопливо бормотала, как она будет благодарна за помощь, что этого немчуру надо посадить за решетку, что брата ей так жалко, Гришеньку. Хоть и разгильдяй, а все ж единственная родня была.
