Наталия Черноглазова
Лабиринты души
Глава 7. Мама
Он был отвратительным ребёнком. Он постоянно требовал к себе внимания.
Анна пыталась отыскать в себе хоть каплю материнской любви по отношению к этому вечно кричащему комочку, завёрнутого в пелёнку, но не могла. Это неудивительно. Многие женщины ошибочно полагают, что с рождением ребёнка их жизнь будет напоминать сказку.
Когда родился сын, она совсем сникла. Ребёнок не давал ей покоя ни днём, ни ночью. Анна чувствовала себя несчастной. Ей не был нужен этот ребёнок, раз он не мог гарантировать ей безбедную и беззаботную жизнь.
Поэтому он стал ей помехой.
Сын подрастал, и становилось только хуже.
Самое ужасное, что из-за него Анна никак не могла устроить свою личную жизнь. Мужчины, появляющиеся в её жизни, мгновенно сбегали, услышав о её сыне.
Каждый раз, приходя домой с очередного неудавшегося свидания, Анна брала ремень от старой сумки и изо всех сил стегала им этого никчёмного выродка. Иногда в ход шла обувь, половник, мухобойка или ремень от плаща, – в общем, всё, что только попадалось под руку.
Пока сын был маленьким, было ещё терпимо. Но ребёнок подрастал и доставлял гораздо больше проблем.
Мужчин у Анны было много. Она была очень красивой молодой женщиной и прекрасно об этом знала. Она ходила на многочисленные свидания, надеясь встретить того самого единственного, кто сможет сделать её мечты былью.
«– Чё, вечером состыкуемся, красотка?
– Ну можно.
– Тогда я заеду к девяти?
– Заезжай.»
В тот день Анне было не на кого оставить сына, но её это не особенно волновало. Её сыну было уже четыре года, и тот уже не раз оставался ночью один.
Правда, тогда всё пошло не по плану. Мужчина оказался хорош. Ей повезло встретить того, кто понимал, что такие женщины, как Анна, требуют определённых финансовых вложений. Мужчина платил, Анна веселилась. Их «знакомство» растянулось на три дня, но закончилось ничем. Этот недоносок заявил, что Анна слишком много ест, слишком много пьёт и слишком многого требует. А когда Анна сказала о том, что дома её ждёт маленький сын, мужчина и вовсе поскучнел. Стал говорить о том, как ему важна свобода. Что он не хочет серьёзных отношений. Что он привык быть в ответе только за самого себя.
В общем, всё как обычно.
Анна тогда вернулась домой, предвкушая, как она причинит боль зверёнышу, из-за которого в очередной раз разрушились её мечты о счастливой семье.
Но в тот день её встретила тишина. Анна поискала сына во всех помещениях квартиры, но его нигде не было.
Пока она раздумывала над тем, не сообщить ли ей в полицию о пропаже ребёнка, раздался телефонный звонок. Анна, предчувствуя недоброе, взяла трубку.
Звонили из больницы. Спрашивали, как скоро она сможет приехать. Говорили что-то про органы опеки и стражей правопорядка.
Оказалось, что вмешались соседи, из-за чего дело приняло очень неприятный поворот.
Анну пригласили в кабинет, где, помимо неё, присутствовало ещё пять человек. Анна не запомнила их имена и должности, впрочем, ей это было неважно. Те пятьдесят минут, что она провела там, длились просто бесконечно. На Анну обрушился шквал обвинений и унижений. Чтобы сохранить спокойствие, ей понадобилось колоссальное самообладание. Работники органов опеки решили «дать ей шанс», как они сами выразились. Анна соглашалась со всем, что ей говорили, изображая раскаяние как можно более искренне, обещала исправиться и как следует заботиться о своём сыне.
Анна изо всех сил пыталась сдерживать нарастающую злость. Её хотелось встать и уйти из этого душного кабинета, пропитанного ненавистью к ней, совершенно беззащитной молодой женщине, которая была виновата лишь в том, что совершила одну-единственную ошибку в своей жизни, которая отравила ей жизнь, – родила нежеланного ребёнка.
«Заткнитесь, вы, морально озабоченные ублюдки! Вы ничего не знаете обо мне, а значит, ничего не сможете понять. Вам так важен «невинный прекрасный малыш»? А я? С каких пор мои желания и мечты оказались отодвинутыми на десятый план?»
Прошёл почти час, прежде чем её мучители сжалились над ней. Больше всего на свете Анне хотелось поехать домой, плеснуть в стакан вина и забраться на мягкий диван под старый тёплый плед. Но ей пришлось ехать в детское отделение городского стационара, и уже там снова играть роль заботливой любящей мамочки.
Медицинский персонал смотрел на неё с нескрываемым презрением, но Анна старалась не обращать на них внимания. С гордо поднятой головой она не спеша направилась вглубь по коридору, стараясь отыскать нужную её дверь.
Когда она вошла в палату сына, он не спал. Увидев Анну, ребёнок оживился и протянул к ней свои худые ручонки.
– Мама!
Он светился от счастья.
Анна, борясь с отвращением, крепко обняла сына и даже сказала ему несколько ласковых фраз.
Конечно, впоследствии её пришлось вести себя более осторожно, чтобы эта история не повторилась. Анна больше не уходила из квартиры надолго. Отныне все вечеринки и свидания она устраивала дома. То, что квартира однокомнатная, Анну не смущало. Посиделки в основном проходили в кухне, а чем в это время занят её сын, Анну не интересовало, а после нескольких рюмок горячительного напитка ей было и вовсе на это плевать.
Подрастая, сын всё больше походил на своего папашу. Мальчишка рос нескладным, угловатым, с прямыми каштановыми волосами и острыми чертами лица. Как и у его отца, у него были глубоко посаженные карие глаза, тонкие губы и бледная кожа. Вылитый вампир, ей-богу.
Больше всего Анну раздражало, что этот малолетний щенок был себе на уме. Он никогда с ней не спорил, всегда её слушался, делал всё, что она говорила, но этот его взгляд… Исподлобья, с неприкрытой ненавистью. И его постоянное молчание. Анна много раз пыталась спровоцировать сына на перепалку или даже скандал, но он упорно молчал, и это казалось Анне чем-то нездоровым и тревожным. Как бы она обрадовалась, окажись он психически неполноценным! Ведь это был бы отличный повод сдать его на поруки государства и забыть о нём, как о кошмарном сне. Но мальчик, как выяснилось ещё в начальных классах средней школы, был на удивление умён и развит по годам.
Многое изменилось, когда в доме появился Андрей.
Андрей был человеком с другой планеты, не иначе. В нём бурлила неуёмная жизненная энергия. Сам того не подозревая, он раскрасил жизнь Анны разноцветными красками.
Они познакомились, когда Андрей пришёл к Анне чинить сломанный смеситель в ванной комнате. Он в то время подрабатывал в местном ЖКХ сантехником. Войдя в квартиру, он разулся, надел предложенные Анной тапочки и за десять минут устранил неисправность, просто поменяв старый смеситель на новый. Не отказался и от чая, который Анна предложила ему из вежливости. Уже уходя, попросил разрешения зайти как-нибудь на днях, чтобы проверить качество своей работы. Анна не отказала. От Андрея веяло таким мощным теплом и добротой, что Анна прониклась к нему симпатией. Он остался навсегда после нескольких своих визитов, придя в последний из них с небольшим чемоданом своих вещей.
Андрей быстро нашёл общий язык с сыном Анны. Невооружённым глазом было видно, что мальчик потянулся к нему. Анна иногда даже испытывала приступы ревности, глядя на то, как Андрей возится с пасынком.
Неожиданно для себя Анна почти завязала с алкоголем. После того, как сын поступил в институт и впоследствии съехал в съёмную квартиру (конечно, с помощью Андрея), началась и вовсе другая, новая жизнь.
Кто же мог знать, что через десять с лишним лет всё вернётся на круги своя, и её жизнь снова разрушится, а всему виной станет тот, кого она ненавидела с самого рождения, – её сын.
Глава 8. Безумие
Ей тогда сказали, что он как ребёнок. Что он не умеет считать до ста, не знает значения многих слов, что его мозг словно бы вернулся в то время, когда ему было пять лет.
Анна, стараясь оставаться бесстрастной и не выдать переполнявших её эмоций, смотрела на своего сына.
– Мама, – сказал он, широко улыбнувшись. – Мамочка, ты пришла!
Её затрясло, когда он крепко её обнял, прижав к себе. Для врачей нужно было «держать лицо», поэтому Анна обняла его в ответ, поглаживая ладонью правой руки его спину. Она не издала ни единого звука, словно пребывая в состоянии шока. Она смотрела на этого худощавого мужчину с проседью на висках, в его смеющиеся счастливые глаза, и не могла поверить, что всё, что сейчас происходит, – реально.
Осознание ужаса этой ситуации наступило позже, когда Анне пришлось забрать сына из больницы. Лечащий врач сказал ей, что её сын физически здоров, и поэтому нет никакого смысла держать его в стационаре. Насчёт его психического состояния, как выразился врач, всё было «немного сложнее». От подобного помутнения рассудка лекарства не существует. Может быть, его мозг разблокируется быстро, буквально в ближайшие недели, но может получиться и так, что его помешательство продлится не один год и даже, возможно, всю оставшуюся жизнь.
Такая лотерея Анну не устраивала.
Она же избавилась от него! Избавилась в надежде никогда больше его не видеть и не слышать.
Идиот требовал от неё слишком много внимания. Он и в самом деле был словно маленьким беспомощным ребёнком, которого нельзя ни на минуту оставлять без присмотра. Он снова, как и много лет назад, связывал Анну по рукам и ногам.
Анна не была слишком жестокой по отношению к сыну, но в её голове иногда проскальзывали мысли о том, как было бы хорошо, если бы его вдруг не стало. Например, если бы он случайно подавился едой, пока бы она была на работе, а по приходу домой она бы обнаружила его бездыханное тело на полу в кухне. Или если бы во двор их дома въехал автомобиль с отказавшими тормозами, когда её сын гулял бы во дворе. Такие мысли приносили Анне кратковременное облегчение, но потом заставляли мучиться от чувства вины.
Анна прекрасно понимала, что её сын не виноват в том, что с ним происходит. Но ощущение несправедливости жизни по отношению к ней вызывало у Анны жгучую ненависть при одном только взгляде на это жалкое человекоподобное существо со стекающей по подбородку слюной.
Она не заслужила такой судьбы. В этом Анна была уверена.
На тот момент она ещё не совсем оправилась от смерти Андрея. Он совсем немного не дожил до момента, когда её сын лишился рассудка.
Андрей умер ночью пятнадцатого июля. Он и раньше иногда жаловался на боли в правой почке, но не спешил обращаться к врачу, не считая такую мелочь серьёзным поводом для беспокойства. Уже после его смерти Анна нашла под матрацем их общей кровати целый ворох пустых пластинок из-под обезболивающих препаратов. Возможно, Андрей не хотел лишней суеты вокруг себя, ведь время и без того было непростое после трагедии в семье его пасынка. Впрочем, и саму Анну никогда особенно не волновало состояние здоровья и самочувствие Андрея.
В то утро она проснулась в десять часов утра и очень удивилась, обнаружив лежащего рядом Андрея, который обычно уходил на работу в семь. Анна прикоснулась к его плечу и с ужасом осознала, что его кожа холодна, как лёд.
Анна его не любила. Он точно так же, как и её сын, не вписывался в мечты о светлом будущем, которые Анна лелеяла в юности. Он был, по мнению Анны, глуповат, однобок и примитивен. У него никогда не было плохого настроения, он был лёгок на подъём и частенько раздражал Анну своим неуёмным жизнелюбием.
Но после его смерти стало пусто. Глухо, тоскливо и ужасающе одиноко. Анна в буквальном смысле не находила себе места, не зная, что ей делать и как жить дальше. Смерть Андрея выбила её из колеи.
Утешением стал алкоголь, как и раньше. Анна зажигала свечи, много свечей. По всей квартире. Жадно опустошала рюмку за рюмкой, стремясь как можно быстрее впасть в бессознательное состояние. Но очень скоро алкоголь перестал приносить ей успокоение. Видения из её желанной идеальной жизни переплетались в воспоминания из жизни, ею прожитой, причиняя ей острую боль.
Когда Андрея не стало, это сильно подкосило Анну, но она даже представить себе не могла, что дальше будет ещё хуже. Звонок из больницы, в которую попал её сын, будто поставил точку на её жизни. С этого момента начался ад, продолжавшийся несколько лет. Вплоть до того самого дня, когда появилась маленькая надежда, что это никчёмное существо избавит её от своего присутствия в квартире навсегда.
В тот злополучный день её сын сбежал во двор без её разрешения. Анна редко отпускала его погулять без присмотра, но дурак упрямо рвался на улицу, как он говорил, «посмотреть на солнышко», поэтому научился тайком открывать дверь ключами, которые вытаскивал из карманов одежды Анны, если та забывала их спрятать в надёжное место.
Анна смотрела своё любимое ток-шоу по телевизору, поэтому ещё бы не скоро заметила отсутствие сына, если бы не услышала громкие крики, доносившиеся из приоткрытого окна.
Подойдя к окну и чуть отодвинув занавеску, она с высоты второго этажа увидела своего сына, лежащего на асфальте. Вокруг него топталась небольшая стайка детей, их было шесть или семь. Дети бросали в него камни и обломки кирпичей. Дурак катался на спине, раскачиваясь из стороны в сторону и обхватив свою голову руками.
Анна замерла на месте, заметив бурое пятно, расползающееся из-под тела её сына.
Она не закричала и не бросилась из квартиры во двор, чтобы ему помочь.
Она просто стояла и смотрела, как её сын корчится от мучительной боли, лёжа на асфальте в луже собственной крови.
Она не испытывала ни капли жалости, глядя через окно на этого скрюченного, неестественно выгнутого человека, который пытался защититься от ударов летящих в него камней.
Она хотела, чтобы всё это закончилось. Как можно быстрее.
Малолетним убийцам помешала непогода. Внезапно хлынул сильный ливень, поднялся небывалой силы ветер, сметающий на своём пути рекламные вывески, молодые деревья, мусорные баки и лавки у подъездов. Звенели выбитые оконные стёкла.
Анна отпрянула от окна, когда в него ударил шквалистый порыв ветра.
Кто-то из жильцов громко закричал на детей, отчего те бросились врассыпную. Кое-кто, вероятно, успел позвонить в «скорую» и полицию, так как через несколько минут Анна услышала нарастающий по громкости вой сирен.
К Анне стражи правопорядка пришли спустя три часа. Она открыла дверь только после четвёртого звонка, в помятом халате, растрёпанная, якобы только что проснувшаяся. Она умело просимулировала удивление и шок от визита полицейских.
Единственным моментом, когда Анна не притворялась, был тот, когда она, охнув, съехала всем телом вниз по стене в прихожей после того, как полицейские сказали, что её сын пока ещё жив. Тогда у Анны случился приступ истерики. Из её глаз градом покатились слёзы, ей стало трудно дышать.
Почему, почему он не сдох?! За что мне всё это? Я больше не могу. Не хочу…
Когда пришло раскаяние? Наверное, в тот самый день, когда она увидела своего сына лежащим на больничной койке в отделении реанимации, куда её любезно пригласил лечащий врач. Она смотрела на неестественно худого человека с измождённым лицом и огромными синяками на руках в местах проколов иглами, и в её сердце будто что-то шевельнулось. Анна по-прежнему желала ему смерти, но одновременно с этим ей было его жаль. Прогнозы на выздоровление оставляли желать лучшего, скорее, они были ничтожно малы, поэтому оставалось только ждать вполне предсказуемого исхода.
С тех пор Анна почти перестала спать. Всякий раз, когда ей всё же удавалось заснуть, её мучили страшные кошмары. В них она видела своего сына. Сюжеты менялись, но каждый раз ей доставалась роль палача, хладнокровного и безжалостного.
«Лица троих висельников были скрыты под мешками из грубой ткани. Анна медленно подошла к одному из них. Палач накинул петлю на шею приговорённого, сорвал мешок с его головы, и перед глазами Анны предстал её сын. Он пристально смотрел на неё, не моргая.
– Я люблю тебя, мамочка.
От неожиданности Анна отпрянула назад. Бескрайняя нежность в его голосе резко контрастировала с ненавистью и болью в его глазах.
– Люблю тебя. Люблю. Всегда. Мама. Люблю. Люблю…
– Хватит! – в ужасе крикнула Анна.
Палач тем временем снял мешки с голов двух других висельников, и в каждом из них Анна узнала своего сына. Три пары родных глаз буравили её взглядами насквозь.
– Мама. Обними меня. Ты у меня самая лучшая. Моя мама. Моя. Я тебя так люблю. Мама…
Все трое вытянули руки вперёд по направлению к Анне.
– Мамочка, смотри! Это всё для тебя. Ты так этого хотела!
С этими словами первый из висельников спрыгнул с доски, на которой он стоял. Петля верёвки тут же впилась в его шею. Раздался жуткий хруст позвонков.
– Мамочка, – позвал её другой, приготовившись к прыжку. – Ради тебя я готов на всё.
Анна истошно закричала.»
Она понимала, что осталась совершенно одна. Постаревшая и никому не нужная. Чуть позже начались проблемы со здоровьем, заставившие её принять непростое решение.
В дом престарелых она пришла доживать свою стремительно заканчивающуюся жизнь. Всё, что ей оставалось, – неистово молить Бога о прощении и спасении её измученной души.
Глава 9. Надежда
– Вы действительно думаете, что Бог вас простит? После всего того, что вы сделали?
Анна вздрогнула и обернулась. В палате она была уже не одна. Прямо перед собой она увидела высокого худощавого человека в чёрном плаще. Его ярко-оранжевые глаза смотрели на Анну с насмешкой.
– Ты всё видела. Ты могла всё исправить тогда, если бы вмешалась. Но вместо этого ты стояла у окна и смотрела, как умирает твой сын.
Слова незнакомца жгли Анну, словно адский огонь. Она обхватила голову двумя ладонями, зажав ими уши, чтобы только не слышать, НЕ СЛУШАТЬ…
– За что ты его так? Откуда такая ненависть?
– Он сломал мне жизнь! – взвизгнула Анна. – Я не причиняла ему зла! Я ни в чём не виновата! Не виновата.
Человек в плаще рассмеялся:
– Конечно, нет. Ты просто хотела, чтобы он умер, вот и всё. Ты ненавидела своего сына с самого его рождения.
Анна стояла перед ним с бледным лицом, пытаясь сохранить остатки самообладания. Она пыталась понять, кто этот человек, если он вообще таковым являлся. В нём было неправильным всё – осанка, взгляд, интонация. Он откуда-то знал о ней абсолютно всё, Анна это чувствовала.
Наконец, её осенило. Он пришёл за её душой.
– Мне не нужна твоя душа, – молниеносно прозвучал ответ её мыслям. – Твоё раскаяние обеспечит тебе другую участь.
С этими словами Незнакомец указал пальцем левой руки вверх. Анна с облегчением выдохнула.
– Я пришёл сюда, чтобы его получить. Скажи вслух то, что ты никогда никому не говорила.
– Я не желала ему зла. Честное слово, – Анна умоляюще посмотрела в мертвенно-холодные жёлтые глаза Незнакомца, словно ища сочувствия. – Я дала ему жизнь. Я ведь не задушила его подушкой в младенчестве! Я растила его и заботилась о нём, как могла. Да, я никогда его не любила. У меня так и не получилось его полюбить, хоть я и пыталась. Сейчас я понимаю, что я была плохой матерью, но уже ничего нельзя изменить. Когда мой сын вырос, и наше общение оборвалось, я была рада. Наконец-то я могла жить так, как захочу. Начать всё заново…
– Получилось? – перебил Человек в плаще.
– Нет. Моя жизнь никогда меня не устраивала. Она была не такой, как я её себе всегда представляла. Но Андрей любил меня, он пытался сделать меня счастливой. Я поняла это только тогда, когда он умер. А потом этот звонок из больницы…
Анна замерла, беззвучно шевеля губами и будто стараясь вспомнить что-то важное, но потом резко подалась вперёд и выкрикнула:
– Они сказали, что я мать! И что это мой крест – до конца своих дней выхаживать придурка!.. Знаете, почему я в тот день, выглянув в окно, даже не подумала о том, чтобы ему помочь? Потому что хотела, чтобы и его, и мои мучения, наконец, закончились! Я не желала ему смерти. Я просто больше не могла так жить!
Анна расплакалась. Человек в чёрном плаще молча и бесстрастно смотрел на неё и ждал, когда она успокоится.
– Потом я часто вспоминала тот день. Думала, а что, если бы я вмешалась? Что было бы тогда? И знаете что? Я виновата, и я раскаиваюсь, мать вашу, но лишь недавно я поняла, что это не сын был моим крестом, а моё бесконечное чувство вины перед ним!..
На некоторое время в палате воцарилась тишина.
Желтоглазый подошёл к окну и задумчиво произнёс:
– Сегодня удивительная ночь.
– Вы… пришли за мной? Это случится сегодня?
– Я же сказал, что ты мне не нужна. Я получил всё, что хотел. Теперь тебя ждут наверху.
Анна ощутила, как внутри её тела разливается благодатное тепло. Она нужна Богу. Он простил её. Её никчёмная жизнь сменится на бесконечное счастье посреди райских садов.
Человек в плаще ухмыльнулся, прочитав её мысли. Этот мир не изменить, пока есть люди, способные исковеркать чужую жизнь, наплевав на неё, ведь перед лицом смерти можно чуть-чуть всплакнуть и попасть на облачко. Эти твари с прогнившими душами знают, как работает система.
Он с презрением смотрел, как Анна, держась рукой за левую грудь, медленно оседает на пол. С её лица так и не успела сойти блаженная улыбка. Она пыталась что-то пробормотать, но Человек в чёрном плаще уже шёл к двери, по пути переступив через её лежащее на полу тело. Уже выходя из палаты, он оглянулся на Анну, и, глядя в её угасающие глаза, произнёс:
– Смотри, не захлебнись Царствием небесным.