Наталья Борисовна Русинова
Ниенна. Благословленная Смертью
– Тебе это не грозит, – рассмеялась Азали. – В коридорах и столовой шепчутся, что тебя Милосердная Смерть своим благословением отметила, в благодарность за сотни душ, которые ты освободила и довела до её обители. И что ты однажды сможешь повелевать мертвецами, если захочешь.
– Отлично, – фыркнула Ниенна, кутаясь в одеяло. – Была я простой госпожой из графского рода, а теперь стану госпожой трупов. Отличное продвижение на поприще магической службы!
– Зато прозвание годное, как раз для твоего ремесла, – утешила её Герда. – Госпожей всяческих в мире – как собачьего говна у нас за воротами. И княгини, и графини, и королев целый полк. А трупная госпожа, поди, одна на весь белый свет.
Подруги захохотали. Нет, с Гердой решительно невозможно было долго тосковать и хандрить, даже после всего случившегося. И Ниенна с огромным удивлением осознала, что ей хорошо. Даже невзирая на постоянную мерзлявость и голод, на испортившуюся внешность и дичайший упадок сил, она была счастлива, как никогда в жизни.
В канун нового года Ниенне разрешили наконец выходить на улицу, а ещё передали королевскую грамотку «За проявленную доблесть» и к ней чек на солидную сумму, положенную на счет в главном банке Ахенбурга. Причем счет был специальный, принадлежащий Академии.
– Это чтобы родственнички твои деньги не свистнули по праву старших, – объяснил ей декан Удмертий. – А то узнают неминуемо: слава о тебе по всей стране пошла, сама видишь, сколько съезжается народу, и все хотят на тебя посмотреть.
Действительно, второй месяц в столицу по дорогам и трактам тянулись проповедники всех мастей и рас – молиться за усопших. Приезжали большими толпами, совершали камлания и обряды, призывали на головы остроухих кары небесные, а адептам и наставникам желали всяческих благ. Ну и на освободительницу нескольких сотен призраков пялились, не без этого.
Особенно поразил некромансерку оркский шаман, прибывший с группой полуголых зеленокожих молодцев с бритыми затылками и выпирающими изо рта клыками. Он долго смотрел на девушку, хмурился, ходил кругами, тряс над её головой посохом с бренчащими костями в навершии.
– Ты сможешь поправиться, юная служительница Смерти, – наконец пророкотал он с гнусавым акцентом. – Найди мужика с огненной силой в крови и сердце, раздели с ним ложе, и этот огонь вылечит твою хворь.
Ниенна так опешила от бестактности шамана, что даже не нашлась с ответом.
Зато наедине с подругами отвела душу, изругав орка всласть. Как раз и повод представился для встречи не в стенах Академии – зимние каникулы. Герда и Азали утащили её в таверну на центральной улице, где регулярно собирались адепты всех учебных заведений Ахенбурга. Горячий глинтвейн лился рекой, вокруг стоял галдеж, в котором можно было спокойно поговорить без чужих ушей. Краем глаза Ниенна заметила в углу Альбрехта с компанией боевиков – их стол гоготал громче всех, то и дело прерываясь на звон кружек с пивом.
– Видно, оркский шаман поганок своих перебрал, – скривилась Герда, усаживаясь за ближайший к двери столик. – Что значит «огонь в крови»? Он бы ещё четыре стихии вспомнил из глупых новелл для романтичных дурочек: огонь, воду, землю и воздух. Каждому известно, что магия – дар, позволяющий управлять всеми возможными состояниями и стихиями. Я вот одинаково хорошо пуляю и ледяными стрелами, и огненными шарами…
– А у меня другой интерес, профессиональный, – фыркнула Азали. – Какие такие болезни может лечить плотская связь с мужиком? Вот наградить целым букетом – это завсегда пожалуйста! А вылечить… да будь у него хоть трижды огненное сердце!
И покосилась на мельтешащего неподалеку Эдгара. Ниенна с невольной завистью отметила про себя, что выглядел боевик великолепно. Происшествие с остроухими не оставило никаких следов на внешности бабника-сердцееда.
– Тебе чего, охальник? – подняла брови целительница. – Уши погреть решил?
– К тебе с поклоном иду, красавица моя, – отвесил тот шутовской поклон и пропел тихонько: – Исцели мои печали, Азали…
– Иди ты к рогатым в Бездну! Франц-венерию не лечу.
– Тьфу на тебя, дурища рыжая! – обиженно надул губы Эдгар. – Я к тебе с открытой душой, а ты – с шутками гадкими… И вообще, я золотой самородок, чтоб ты знала!
– Золотой, ага, – рассмеялась целительница, вставая. – Аж пробу ставить негде. Иди уже, дай с девочками поболтать.
Азали ушла к стойке с разноцветными бутылками, чтобы сделать заказ, следом поднялась Герда – попросить у трактирщика одеяло для подруги. Некромансерка сидела, устало прикрыв глаза. Привыкнуть к большой толпе народу вокруг оказалось сложнее, чем девушка себе представляла, но иных вариантов не было.
«Я всё равно вернусь в нормальную жизнь, чего бы это мне ни стоило, – думала она. – Начну со всеми сдавать сессии и окончу учебу с золотой медалью. И если уж назовут меня трупной госпожой, то пусть это будет за заслуги, а не за внешность».
Напротив кто-то присел. Ниенна открыла глаза и с удивлением уставилась на две небритые мужские рожи, бесстыдно её разглядывавшие.
– Она? – спросил первый мужик, в мохнатой шапке. – Чойта бледная, как поганка. Маркиз другой портрет давал.
– Она! Ты ж слыхал на всех углах про девку, что мертвяков из земли подняла и через то силу магическую потеряла, – скривился второй. – Поднимай зад, пигалица, и иди за нами, да без выкрутасов! Сиятельный маркиз Жермен тебя обыскался уже. Не знаю уж, на кой ты ему сдалась, такая тощая да бледная, но господину виднее.
Ниенна судорожно вцепилась в лавку.
– Не пойду, – тоненько пискнула она.
– Пойдёшь, – осклабился первый. – А не то мы вон из-за того столика сопляков выдернем да глотки им перережем у всех на глазах. Поднимайся, я сказал…
И мужик потянул было поросшую волосами ручищу к её шее, чтобы схватить за шиворот, но в следующий же миг замер, прихваченный за плечо.
– Слышь, упырь, – процедил стоящий за его спиной старшекурсник-боевик Альбрехт Вельф. – Грабли свои немытые от лялечки нашей убрал! Пока я тебе их не вырвал с корнем и в зад не засунул.
Гул вокруг мигом затих. Ниенна сидела на лавке, обмирая от страха – и одновременно от восторга. Кто бы знал ещё полгода назад, что тот, кого в стенах Академии она больше всего боялась, вдруг поднимется на её защиту?
Еще миг – и за плечами Альбрехта возникла его боевая тройка. Парни стояли стеной, словно те самые призраки на лесной поляне, и у Ниенны невольно защипало в глазах.
Мужики были не робкого десятка и тут же сердито ощерились.
– Ты знаешь, кто эта девка, чародей? – подпрыгнул первый. – Графская дочь безмозглая, из дому сбежавшая перед свадьбой с маркизом Жерменом. По закону ей треба вернуться назад, волю родительскую выполнить.
– Я никакого обещания не давала! – взвизгнула Ниенна, тоже вскакивая на ноги. – Не хочу я замуж за маркиза, он старый, и вообще…
– И вообще, она моя невеста, – вдруг возник рядом ухмыляющийся Эдгар. Бесцеремонно обхватил некромансерку за талию и продолжил: – Вся таверна видела, как я ей в любви клялся при свидетелях, и она дала согласие на брак. Верно, ребята?
Таверна взорвалась одобрительными воплями.
– Так что маркизу вашему, ежели жениться на моей невесте хочет, придется сначала меня на дуэль вызвать, – со смешком окончил боевик. – Вот только по закону оскорбленной чести выбор оружия будет за мной. А уж потом посмотрим насчет воли родителей.
– А ещё магистры его испытают, – высунулась из-за плеча Альбрехта Азали. – Я слыхала, маркиз Жермен живет на свете более пятисот лет, это весьма похвально, но всё же необычно как-то. Сами понимаете, одна из лучших учениц Академии, её не могут отдать в плохие руки. Наставники обязательно проверят маркиза на употребление запрещенных зелий, продлевающих молодость за счет чужих жизней, а также на наличие в его жилах эльфовской крови…
– Что ты несешь, девка? – взревел небритый, потрясая кулачищами. – Да чтобы наш сиятельный маркиз…
– Наставники разберутся, – бросил Альбрехт. – А если попробуете её умыкнуть тишком прямо с улицы или ещё откуда – я дракона сотворю и следом отправлю, чтобы задницы ваши никчемные прижарил до самых костей. Сдохнете в ближайшей канаве, никто и плакать не будет. Ну, долго ещё вы тут собрались стоять, воздух портить?
И неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы какой-то паренек не ойкнул, выглядывая из дверей:
– Ой, кажись, городская стража сюда идет!
Миг – и оба негодяя вылетели на улицу, прижимая шапки к груди, а затем скрылись за углом.
Следом им несся многоголосый хохот.
– Ни на миг вас оставить нельзя, – возмущалась спустя пять минут Герда, укутывая плечи подруги одеялом. – Всё самое интересное пропустила!
– Да что там интересного, одни рожи мерзопакостные, – пожала плечами Азали. – А вот Ниенна, кажется, поняла одну важную вещь…
– И какую же?
Некромансерка глотнула из принесенной кружки горячий глинтвейн, пахнущий медом и корицей, и счастливо выдохнула:
– Что я действительно дома и рядом с людьми, которые меня любят. Ради этого стоило даже покалечиться и стать седой.
– А ты сомневалась? – рассмеялась Герда. – Ничего, мы ещё прославимся в истории родного государства и за его пределами! Будем ездить по трактам на последних курсах, злодеев уничтожать, заложных покойников утихомиривать. И мужика тебе отыщем, с огненным сердцем.
– Разве такие бывают? – грустно улыбнулась Ниенна.
– Раз шаман сказал, значит, бывают. Мы тебе его найдем, – пообещала валькирия. – Надо будет – из-под земли достанем.
Чудовище в Щедром Поле
– Да шо ж это деется, навьи мои недобрые! – горько плакала старая Улита над едва крякающими и полуживыми лебедиными тушками. – На позатой седмице избе ноги едва не оттяпали, на этой – гусей-лебедей покалечили, изуродовали! Кой бес вас понёс на то поле поганое?!
Она всплеснула руками и тут же охнула – поясницу вновь прихватил злющий радикулит.
– И пчелок моих поразгоняли, нечего и к спине больной приложить! Ну шо ты гакаешь, полоумный? На поле когда стаю вел, небось, иначе вопил, как в глотку укушенный!
Улита замахнулась было тряпкой на вожака, но уронила бесполезную ветошь и заплакала ещё горше.
– Неужто придется отсюда уходить? – всхлипывала она, потирая крючковатый нос. – С земли родной, где живу я без малого триста лет?
– Придетсссся, – вдруг зашелестело за спиной. Запостукивали сучья, встрепенулись листья, как живые. Неведомо откуда взявшийся ветер швырнул в лицо старухе горсть пыли, от которой она закашлялась так, что и радикулит прошел.
А когда выпрямилась наконец и раззяпила слезящиеся глаза, узрела выползающую из чащи ядовито-черную клубящуюся тьму. И столько злобы в ней было, что дышать с каждой минутой становилось труднее и труднее.
– Убирайссссся, – прошипела тьма. – Я тебя предупреждал, ссскотину ссстарую. Костею иголку сломал, охранителей здешних под землей оставил, и тебе вместе с избой и гусями лапы из задницы повырываю с мяссссом!!
– Ты всем девкам здешним сердца повырывать да кровью их землю залить удумал, окаянный? – так и взвилась на месте бабка, потрясая сухонькими кулачками. – А ежели людское племя в этих краях иссякнет? Мы никогда так лютовать себе не позволяли, чтобы ентот, как его, баланс не нарушать!
– Плевать, – пророкотала тьма, обретая плотность. По поверхности её, всё ещё расплывчатой, но уже гладкой, как шелк, то тут, то там вспыхивали красные выпученные глаза. – Надоели мне люди, особенно девки – всссю плешь проели своими воплями да весссельем! Ещё и праздник затеять удумали, всссю округу на уши поставить! А потом меня земля здешняя отвергает, пятки жжет, пройтисссь невозможно! Ну ничего, от тебя избавлюсь и враз ритуал проведу, вот потеха-то будет! Попляшет Сссмерть на коссстях, как раньше бывало, всссласть!
– А шипишь-то чего? – вдруг насторожилась бабка. – Зуб, чтоль, выбили в пьяной драке?
– Шшшто? – вздрогнула и заклубилась тьма, снова теряя очертания. – Какая пьяная драка? Да как ты смеешь, кочерыжка ссстарая?! Тьфу ты, пропассссть!
– Выбили-выбили, – распрямила плечи бабка, ехидно ухмыляясь. – Иль сам выпал? Или все на месте, просто силенок не хватает щель меж зубами заделать? А всё туда же – жертвы кровавые приносить…
– И шшшто? – пророкотала тьма. – Ты со всеми своими знаниями ничего мне не сделаешь, силенок не хватит. Даже вычиссслить не сможешь. Даю сроку три дня: не уберешься отсюда со своей ссскотиной лапчатой, что деревянной, что живой, – так я поспособссствую, упокою тебя навеки с Костеем рядом!
И тьма исчезла в густоте зеленых ветвей, только ветер по ногам хлопнул.
Старая Улита не обратила на это никакого внимания. Рванула в избу, забыв про всё, даже про жалобно стонущих гусей-лебедей, так и лежащих на поляне перед избушкой.
– Я т-те покажу задницу с мясом, – сложила она себе за спину дулю. – Через три дня, значит? Так я устрою три дня веселья, посмотрю, как ты справишься с теми, кого я на подмогу позову! Думаешь, Улита в лесу родилась, читать прилично не научилась, пню всю жизнь молилась, колдовала, как лешие учили? Ничо, пограмотнее знакомцы у меня имеются! В самой Академии чародейской студиозусов некромансии учат, упырям бошки сносить и мертвяков упокоивать! И тебя, душегуба, изловят да на плаху отправят!
Она поднялась на крыльцо избушки на покалеченных курьих ножках, перебинтованных с прошлой седмицы по самый подпол, села на лавку и потянулась к стоящему рядом колокольцу с кристаллом на макушке. Щелкнула по нему длинным ногтем, и тот засветился.
– Хто тама? – заголосила Улита в колоколец, то и дело прижимая его к уху, а затем снова возвращая ко рту. – Удмертий, ты, старый друг? Не трынди, я тебя на три года моложе! Выручай, в знак давней дружбы! Чаво? Да пошутила я тогда! Ну добавила в передачку с мёдом крапивы горькой, для здоровья мужского полезно! А ты орал, будто я туда, по меньшей мере, плюнула… Эх, ладно, кто старое помянет, тому осиновый кол в задницу. Слушай, Удмертушка, без твоей помощи не обойтись. Беда у нас большая приключилась…
* * *
Для скорейшего отправления группы молодых чародеев из славного города Ахенбурга в захолустную глушь, откуда декану Удмертию поступило сообщение с призывом о помощи, не пожалели и портала, способного перебросить людей с пожитками на расстояние в сотни миль.
И то правильно, подумала Ниенна. Снаряжения, эликсиров и оружия взято столько, что на своём горбу по оврагам да буеракам не перетащишь, а у лошади от такой тяжести переломился бы хребет. Или открылся бы дар человеческой речи, примерно в том же ключе, что и у старшекурсника Альбрехта Вельфа, отвечавшего за подготовку к переходу. В этот раз ему поручили возглавить не только собственную боевую тройку, но и всю экспедицию целиком.
– Эдгар, на кой ляд ты с собой столько эликсиров приворотных тащишь? А если бежать придется? Выронишь по дороге, селяне необученные подберут да себе во вред используют, а нам потом в яме с решетками сидеть? Брось немедленно!
– Не брошу! – вцепился в огромный холщовый мешок Эдгар. Внутри что-то подозрительно зазвенело. – А вдруг бабы?
– В деревне-то? Баб там немерено, а ты на фоне их мужиков и без приворотных зелий сгодишься, – ухмыльнулся Альбрехт. – Зад с мылом вымоешь да зубы почистишь, и колдовать не понадобится.
– Пошел к рогатым! – рассердился на однокашника Эдгар. – Я чаще тебя в баню хожу! И вообще…
Он перехватил поудобнее мешок и заговорщическим тоном продолжил:
– Там не только приворотные зелья, которые я, кстати, не использовать везу, а продавать, но и лучшая эссенция мадам Ангелины из «Прекрасного утра», семь флаконов! Достаточно развести с водой и – вуаля! – лучше игристого вина! Или ты на празднике рыгаловку сельскую собрался пить, типа сивухи на чертополоховых колючках?
– Не-е, сивуху не буду, – тут же пошел на попятную Альбрехт. – Ладно, упаковывайся, да смотри, чтобы преподаватели не просекли, что мы с собой хмельное тащим.
Боевик провел ладонью по темным растрепанным волосам, поправил ворот синего мундира.
– До отправления четыре минуты. Целительница где? А, привет, Азали, вижу. Герда, клинки упаковала? Отлично. Лялечка с вами?
– С нами, – подала голос Ниенна. Прозвище, прилипшее к ней почти год назад во время поступления в Академию, закрепилось, кажется, на всю оставшуюся жизнь.
– Поперед нас в бой не лезь, – голос Альбрехта неожиданно смягчился. – У тебя силы до конца не восстановились.
Он шагнул к девчонкам поближе:
– Не нравится мне эта ситуация, вот что я вам скажу. Селяне в глуши дикие, дай им волю, колдуна на костре скорее сожгут, чем за работу отблагодарят. В какое место их ни поцелуй, везде на задницу наткнешься. Поэтому обо всём подозрительном докладывать мне и не ходить поодиночке. Даже до ветру в нужник, поняли?
Девчонки синхронно кивнули. Даже острая на язык Герда смолчала. Видимо, понимала: не та ситуация, чтобы кочевряжиться.
– Лялечка, ещё раз перескажи на свежую голову, что там за история с убитыми девками?
– Двенадцать жертв с начала января. Вырваны сердца у ещё живых, вдобавок выворочена грудная клетка. Удивительно, что за помощью послала лесная ведьма такого уровня, что у неё избушка собственная на курьих ногах материализовалась, представляете?
– Лихо, – присвистнул Альбрехт. – И что, она не смогла уничтожить эту тварь?
– Нет, даже вычислить не получилось. Известно только, что шепелявит: то ли зубов не хватает, то ли от волнения. То ли просто нечисть, которой трудно дается человеческий говор.
– Ничего, мы всё равно подготовлены лучше, чем малограмотная лесная ведьма, – воспрял духом боевик. – Поймаем гадину да осиновый кол воткнем в глотку!
– Сначала вычислить надо, – покачала головой Ниенна. – Беззубых, поди, половина деревни. Кто бы их там лечил? Плюс с окрестных сёл на праздник Первого урожая люди в эти дни приходят. Что мне не нравится больше всего, это их церковь Всеблагого Левия.
– А чего с церковью не так?
– То, что она есть, – включилась в разговор Герда. – А раз есть, значит, жальники должны быть запечатаны, покойники – гнить в обнимку с опарышами под землей, а всяческая нечисть – глодать кору в лесу, а не кружить подле деревень, сердца у людей вырывая. Ниенка, ты в некромансерских книжках нашла хоть что-то подобное?
– Нашла, но ничего не подходит, – вздохнула Ниенна. – Сердце способна вырвать, как минимум, дюжина разных видов нечисти. Но большинство вдобавок обглодали бы трупы или хоть печень выели с мозгом. И ни одна из них не способна превращаться в туман с выпученными глазами. Я взяла с собой два бестиария, один – по вымершим чудовищам, погляжу на досуге, может, хоть какую-то подсказку найду.
– Добро, – кивнул Альбрехт. – Пора отправляться.
Портал запестрел разноцветными бликами, растянулся по воздуху кольцом, внутри которого клубилась тьма. Ниенна невольно поежилась, делая в неё шаг. Хорошо еще, глаз у этой пакости не было!
С момента, когда некромансерка освободила сотни неупокоенных призраков, прошло полгода. После ранней и обильно дождливой весны наступил солнечный июнь, пшеница и травы в полях поднялись справно и дружно, человеку по пояс. А к Ниенне начала возвращаться сила. Ей удавались даже самые сложные заклинания второго курса, вроде обращения скелета в прах, а затем воссоздания из него послушного её воле не-мёртвого.
Но то в башне Особого факультета, под присмотром декана Удмертия. На жальники соваться и работать с «диким» материалом он ей пока строго запрещал.
И потому Ниенна очень удивилась, когда наставник отправил её вместе с боевиками и целительницей в дальнюю дорогу, выяснять, что за чудище завелось в глухом краю, где люди даже подати платят не деньгами, а репой. Кстати, репа там росла знатная, из неё в столице варили и каши, и достойное королевского стола пиво, и даже колдовские зелья для лечения желудка.
«Хочу, чтобы ты развеялась. Сидишь в башне целыми днями, света белого не видишь, – объяснил Удмертий. – А то вон бледная какая…»
Некромансерка после пережитого оставалась бледной, как молоко, даже под палящим солнцем, но спорить с наставником не стала – искренне же переживает. Теорию она знает хорошо, может, и правда подскажет что-то. И боевики после зимних приключений в таверне перестали к ней цепляться. Вдруг действительно удастся отдохнуть и хорошо провести время?
* * *
В деревню с многозначительным названием Щедрое Поле студиозусы Академии добрались лишь к обеду, голодные и злые. Сначала настроение испортила бабка, позвавшая их на помощь, и её чокнутые гуси-лебеди. Паскудные птицы, о которых старая ведьма говорила, мол, вчера едва не померли, на деле оказались очень живучими. А ещё – злобно шипели на прибывших и всё пытались тяпнуть Эдгара то за бедро, то за сумку с эликсирами.
– Говорил тебе, задницу с мылом помой, даже скотине неразумной не нравится! – ржал неугомонный Альбрехт.
– Провались в Бездну! – шипел тот в ответ не хуже гуся. – Тебя эти твари, небось, своим признали, гогочешь, как они, вот и не кусаются!
Бабка, стоя на крыльце, оглядела их с нехорошим прищуром и покачала головой:
– Я думала, Удмертий даст боевых магов, а старый хрыч прислал недорослей, которые даже в сражениях не бывали.
– Бабуля, да ты знаешь, сколько мы пережили?! – едва не подпрыгнула от злости Герда. – Мы богине Тридамат и пяти десяткам эльфов полгода назад уши на пятую точку так натянули – до сих пор вдоль границ на цыпочках ходят, боятся! У нас некромансерка в той битве силу потеряла, едва восстанавливаться начала…
– Охти мне, ещё и дитё покалеченное с собой притащили! – всплеснула руками старая Улита. – Вас борщом досыта кормить надо и спать укладывать, а не в бой с чудищами отправлять!
– Борщ, бабушка, это хорошо, – шагнул вперед Эдгар. С почтением склонил перед ведьмой кудрявую голову и продолжил: – Не подведем мы вас, обещаем. Дипломированные боевые маги после осенней заварушки с эльфами на границах государства стоят, там опасности похлеще здешних. Поймите, некому деревенских от чудища спасать, кроме нас.
– Ох, деточки, – бабка поглядела на них намного ласковее. – Тогда вам лучше сразу в деревню идти, с народом поговорить, самим осмотреться. Всё равно связи тут нет никакой, а портал за вами Удмертий откроет лишь через три дня.
Из еды у старой Улиты оказался только забродивший квас и хлеб, такой черствый, что им побрезговали даже мыши. Поэтому адепты вежливо сослались на занятость и отсутствие времени, похватали сумки и отправились в путь. Бабка махала им с крыльца замызганным платочком, клятвенно обещая послать весточку «кому надо», чтобы ребятушек встретили, как подобает.
– Надеюсь, не гусей своих треклятых отправит, – пыхтел под тяжелыми сумками Эрл из боевой тройки Альбрехта, то и дело утирая пот со лба. – А то все нормальные люди разбегутся, останутся дедки да бабки, которым и умирать не страшно. Поднесут нам репу на блюде, вареную да печеную, вот и вся еда.
– А тебе надо, чтобы молодуха вышла с большими сиськами да чарку зелена вина с поклоном подала? – хохотнула Герда. – Ты ж не добрый молодец из сказки, и репкой перебьешься.
– Молодуху не надо, у неё муж есть, он потом мне голову оторвать попытается, – фыркнул боевик. – Пусть хоть пугало выйдет лесное, лишь бы пожрать у него было.
Под палящим солнцем ковылять пришлось почти час, и на подходе в деревню студиозусы без сил опустились в траву передохнуть. Герда оглядела окрестности и уважительно присвистнула: репища и впрямь внушали трепет. Казалось, что тянутся они от поросшей увядшим дерником дороги до самого горизонта. Небольшие круглые репки блестели белыми бочками, одна к одной – ровные, гладкие, размером с девичий кулачок.
– Красиво, – признала Ниенна.
– Ага, пока сидишь и смотришь с крыльца собственного поместья, как барин, – скривилась Герда. – А как подумаю, что с марта по октябрь ежегодно задом кверху всё поле проползать, так уж лучше пусть мне чудище сердце вырвет.
– Типун тебе на язык, – зашипела Азали. – Нашла, о чем вспомнить!
– Жрать охота, – вздохнул второй боевик из тройки Альбрехта, плечистый Бродди. – Может, к бабке вернемся, гуся-лебедя попросим? У неё один на обе ноги хромал, всё равно толку с него никакого, и так околеет. А мы бы в кустах костер развели, мясо пожарили…
– Ты рехнулся? – возмутилась Ниенна. – Это редкая птица, можно сказать, реликт! Они в книгу Исидры занесены, как вымирающий вид, их мало осталось. А ты – сожрать… Их и так перебили в свое время, не дай боги!
– Они детей воровали в незапамятные времена, так им и надо, тварям лапчатым! – не согласилась с подругой Герда. – Я тоже за гуся. Давайте жребий кидать, кому за ним идти.
Но буквально через пару минут провидение спасло гуся от неминуемой гибели, а заговорщиков – от выплаты огромного штрафа за убийство реликтовой птицы. Спасло самым приятственным образом – босоногим, веснушчатым, рыжеволосым. В двух экземплярах сразу.
– Во дела! – оживился задремавший на сумке с эликсирами Эдгар, открыв глаза и увидев перед собой две пары кругленьких девичьих коленок.
– Здравы будьте! – хором прощебетали хорошенькие близняшки и синхронно опустили задранные подолы, выбираясь с мокрой земли на сухую дорогу.
– Нас бабушка Улита отправила вас встречать и кормить, – высунулась из-за спин рыжуль ещё одна девица, с курносым носиком и длинной черной косой. – Пирожками с земляникой не побрезгуете? У нас целое лукошко! И два кувшина с молоком, холодненьким!
Дважды повторять не пришлось. Ниенне с Гердой и Азали досталось по одному пирожку, что умопомрачительно пахли вареньем и свежей сдобой. Остальное в один присест умяли изголодавшиеся боевики. Насытившись, парни не без интереса начали рассматривать миленьких селянок, а те в ответ переглядывались друг с другом, то и дело прыская со смеху.
– Люди бают, вы к нам с досмотром приехали? – потупившись, спросила одна из близняшек.
– И это тоже, но в первую очередь – на праздник, – многозначительно поднял брови Эдгар и улыбнулся: – Слыхали мы с товарищами, что девчонки в Щедром Поле такие, что краше их во всей округе нет, вот и приехали проверять. Видим, не врут люди-то!
Боевая тройка Альбрехта согласно закивала, дожевывая последние пирожки.
– Ой, милсдарь, я погляжу, озорник вы, любите смущать простых девиц, – кокетливо захлопала ресницами чернуля.
Ниенна сразу просекла: девка отлично понимает, что творит, и боевиков с их клинками да чародейством вовсе не боится. Неужто всерьез рассчитывает на щедрость столичных колдунов, которые не обидят нежную красавицу ни во время праздничных гульбищ, ни после, а наутро и вовсе одарят золотой монетой? Всё ж семье прибыток, корову или пару овечек прикупить можно.
И Ниенна в очередной раз порадовалась, что родилась не в селянской, а в графской семье. Подумаешь, из дому сбежала и родичи наследства лишили! Зато сама себе хозяйка, грамоте обучена и деньги заработать может колдовским ремеслом, а не женскими прелестями.
«С другой стороны, кто на меня позарится, на бледную да седую? – со смешком подумала она. – Девки сами будто репки, во всех нужных местах кругленькие. А я и впрямь после пережитого недокормыш сопливый…»
– Праздник-то будет, – продолжила меж тем одна из рыжих девиц. – Только потанцевать мы с вами, милсдари, не сможем: барин не даст.
И она горестно всхлипнула.
– Чего? – так и подбросило с земли Эдгара. – Чтобы какой-то затрапезный барин мне, сыну барона Червонского, веселиться помешал? Да я его на одну руку посажу, а другой прихлопну!
– Так он вам и не помешает, – помотала головой чернуля. – Он просто нас к себе в это время потребует, на кухне помогать. А ежели совсем не повезет, то и постель греть…
Девки как по команде шмыгнули носами.
– Противный он, гадкий, смердит одежей нестиранной, козел душной лучше пахнет! – загомонили они, обступив замотанного утренними сборами и дорогой, но всё же весьма пригожего парня в синем мундире. – А откажешься – оброк на семью такой положит, что вовек не расплатишься!
– Ну, ну, полно вам реветь, – ласково забормотал Эдгар и, уже не чинясь, обнял близняшек за пухлые плечики. – Ведите к барину, решим этот вопрос. Раз уж мы с проверкой приехали, с самого подозрительного и начнем.
– С чего ты взял, что он подозрительный? – фыркнул идущий сзади Альбрехт. Лидер команды остался недоволен: ему пришлось тащить за товарищем сразу оба дорожных мешка, его и свой. – Можно подумать, барин один в деревне воняет!
– Вот и посмотрим, – глянул через плечо Эдгар и притянул поближе одну из рыжих девиц. – Уж господинчик-то одежу мог бы почаще менять. А раз не меняет и в бане не бывает, то, может, и не человек он вовсе, а нечисть какая-нибудь?
– Нечисть по́том не пахнет, – напомнила Ниенна, поравнявшись с Альбрехтом.
– А козлом душным?
– Не знаю, козлов нюхать не доводилось.
– Вот и посмотрим на месте. Точнее, понюхаем, – оскалился Эдгар и пригреб к себе вторую близняшку.
* * *
Поместье господина Никулы Репняного, в котором он проживал с сыном, даже издалека выглядело неряшливо. Двор стоял в запустении, цветы на клумбах пожухли, а мужики, чинившие во дворе обшарпанную телегу, были, как один, суровы и почти беззубы. Азали уставилась на них с подозрением, но Герда дернула её за рукав и сердито шикнула, что эти вахлаки могли убить разве что вчерашним перегаром, а не вырыванием сердца.
На крыльце их уже встречал молодой барич Ивор, которым брезговали даже сельские девки. Как оказалось, не зря: юноша действительно был непригляден. Тучный, бледный, с темными пятнами под заплывшими глазами, он то и дело утирал пот со лба. Пахло от него, мягко говоря, не очень. Да чего уж там – разило за версту! По́том, кислым духом давно не менянного исподнего да жареным луком.
Проняло даже крепких и привычных ко всему боевиков. Ниенна краем глаза увидела, как тройка Альбрехта одновременно творит заклинание заглушки неприятных запахов, делая вид, что просто потирает носы.
– Документ покажите, – без приветствия потребовал барич, – с которым вы нас проверять приехали. Посмотрим, каковы ваши права на это, сталбыть, действо.
И Эдгар, которому девки по пути успели налить в уши жалобных слёз, не выдержал:
– Ты, сопляк, мои права решил проверять? Мои, Эдгара Червонского, сына барона, что тридцать лет верой и правдой служит стране и короне?!
Глаза боевика вспыхнули огнем. Вот селянки бы сейчас визжали, и не пойми, от восторга или ужаса! Жаль, отправились они в деревню от греха подальше, побоялись к любвеобильному барину даже под защитой магов идти.
– Смилуйтесь, господин! – перепугался толстяк. Барона Червонского знали и в глуши, ибо подвигов он совершил немало и нрав имел очень крутой. Как знать, вдруг сыну он тоже передался? – Я ж не просто так языком молочу! Сами понимаете, люди у меня под защитой, а тут чудище бродит в окрестностях. Батюшка занемог несколько седмиц назад, с постели не встает, да и я хвораю. Может, проклятие злой нечестивец на нас наслал? Вы бы это, проверили нас на предмет всяческого зла. И проходите, что же вы стоите, не стесняйтесь!
