Наталья Владимирова
Загадай желание в Новый год
2
– Уважаемая, быть может, вы знаете… Ох. Ума не приложу, к кому обратиться с подобным вопросом… Мм. Говорят, вы немного волшебница, вот. – Даль мялся и с трудом подбирал слова.
– Спрашивайте, молодой человек, не нужно робеть, спрашивайте. Речь об этом? – ведьма наставила на меня длинный узловатый палец.
– Да, – с облегчением выдохнул парень. – Не подскажете ли, кто это? И почему… девушка в сосуде?
– Аааа! – Расплылась в радостной улыбке старуха, обнажая на удивление крепкие и белые зубы. Ну, точно встретила свою добрую знакомую. – Линси!
– Линси? – удивился Даль. – Разве они существуют?
– Как видите.
– Я думал, это детские сказки. И… они действительно подневольные?
– Да. Сказки не врут. Линси исполняют желания своих хозяев. А точнее – три желания.
– Хозяев? То есть, эта конкретная линси кому-то принадлежит… – Кажется, его голос потух. Ха! Уже расстроился, что надо бы меня отдать?
– Разумеется. И сейчас она принадлежит вам, уважаемый, – подтвердила старуха.
– Мне? Но как?
Он действительно лопух? Или с какой-то определенной целью играет невинного агнца?
– У кого сосуд, тот хозяин линси.
– Но я его нашел… Вернее, даже не я, а младший брат.
– Неважно каким образом к вам попал сосуд. Сейчас он ваш. Как и линси.
Он растерялся? Похоже, старуха это тоже заметила, а потому добавила:
– Берегите ее молодой человек. Она – редкая ценность, глупо подобным чудом разбрасываться. Многие хотели бы иметь возможность исполнить свои самые заветные желания.
– Я понимаю. – И где, мне любопытно, радость в голосе и трепет вожделения своей мечты? Парень просто стоял и пялился на меня, не решаясь забрать с прилавка.
– Позволю себе маленький совет. Не хвалитесь ею перед друзьями, не показывайте сосуд знакомым, не рассказывайте про линси близким. Люди слабы, многие захотят забрать у вас ваше сокровище. Не подвергайте дорогих вам людей соблазну и опасностям.
– Хорошо. Спасибо за совет, уважаемая.
– И братцу не вздумайте отдать или рассказать. Линси – не игрушка. Не стоит зазывать беду в свой дом.
– Ясно. Не подскажете ли еще… – Ожил? Появились вопросы? – Как ухаживать за линси? Что она ест? Чего не любит?
Мы со старухой с одинаковым недоумением воззрились на Даля. Он шутит?
– Ей совсем ничего не требуется, – осторожно ответила старуха, уже иначе посматривая на парня. – Она – волшебное существо.
– А свобода?
– Она ее обретет, как только исполнятся все три желания одного хозяина. По-другому никак.
– А если загадать ее освобождение?
– Не выйдет. До поры до времени жизнь в магическом сосуде ее удел.
– Линси нельзя выпускать из сосуда?
– Можно. Но зачем? Он дает ей все, что только требуется для существования.
– Девушке, наверное, невероятно грустно одной в стекляшке.
– Она не девушка, а всего лишь иномирная оболочка для магии. И это ее судьба.
Именно так ко мне все «хозяева» и относились, как к телу, творящему волшебство. Ненавижу ведьму! Почти год прошел, а я все еще ее ненавижу! Да что там, кажется, злость во мне все сильнее вскипает с каждым днем.
– Понимаю, но все же. Что, если выпустить ее?
– Пожалуйста! Далеко от своего хозяина она убежать не сможет. Вам, уважаемый, лишь прибавится хлопот, придется кормить, выделить место для сна. Накладно выйдет. Со всем уважением, но с деньгами, как я посмотрю, у вас не густо.
– Так и есть. И все-таки она – живое существо.
– Как знаете. Дело ваше, уважаемый. Вы теперь ее хозяин, вам и решать. Дадите разрешение – сможет выйти.
Даль поблагодарил ведьму и, забрав пузырек со мной, покинул лавку.
Старые обои, отстающие от деревянных стен, кованая кровать, небольшой шкаф и обычный стол – вот все, что предстало передо мной, когда молодой человек снова достал меня из нагрудного кармана. Не густо.
– Надеюсь, вас не растрясло, пока я шел, – смущенно пробормотал он и поставил мой пузырек на стол. Сам Даль расположился напротив меня на кровати. Его руки одна за другой пригладили растрепавшуюся темно-каштановую копну волос. – Вы меня слышите?
Я посмотрела на парня, как на идиота, и он без слов понял, что сглупил.
– Конечно, слышите, как иначе вы могли бы исполнять желания. Наверно нужно спросить по-другому. Вы можете мне отвечать?
Я задумчиво посмотрела на Даля. Первым порывом было показать неприличный жест, красноречиво вещающий, куда ему следует пойти со своими вопросами. Я не один раз пыталась установить со своими хозяевами контакт, мечтая получить хоть капельку внимания. Но быстро рассталась с иллюзиями, что хоть кому-то интересна. Сейчас же парень сам предлагал пообщаться, однако у меня на то не возникало никакого желания. Перегорело, видимо.
– Вы могли бы кивнуть, если понимаете меня, – заметил Даль и с надеждой посмотрел мне в глаза.
И зачем, интересно, мне это нужно?
– Быть может, вы захотите выйти из своего сосуда? Я разрешаю.
А смысл? Для чего покидать уютную обитель, где нет ни жажды, ни голода, круглый год идеальная температура и полная безопасность? Если только ведьме отомстить, но ведь далеко от хозяина я уйти не могу.
Я с подозрением взглянула на Даля. Что он задумал? Выманить меня наружу и пытками заставить исполнить свои желания без подвоха? Обойдется! Не стану с ним ни разговаривать, ни тем более выходить из пузырька.
– Значит, не хотите, – вздохнул Даль, правильно истолковав мой презрительный взгляд.
В коридоре послышался топот детских ножек. Дверь в комнату распахнулась и жахнула по стене. С потолка посыпалась штукатурка. Мальчишка лет шести, который ранее нашел мой пузырек, запыхавшись вбежал в комнату. Он настолько торопился, что не смотрел под ноги, запнулся о порог и, падая, полетел вперед. У меня сработали инстинкты, вытянув руки, я бросилась ловить малыша. Сама не заметила, как выпрыгнула из сосуда. Правда, моя помощь не понадобилась. Даль успел на секунду раньше меня. Подхватив мальчонку, он, не ведая того сам, закрыл меня своей широкой спиной от любопытных глазенок.
– Что случилось, Алон? Ты чего так торопишься, что чуть шею себе не свернул? – в упреке брата звучали забота и переживание.
– Даль, там та-а-ако-о-ое! – рвано сообщил мальчишка, как только немного отдышался.
– Что еще?
– Во-о-от! И во-о-от, – малец руками пытался обозначить размер чего-то крупного.
– Что?
– Елка! На площадь елку привезли. Во-о-о-от таку-у-у-щую! – Схватив Даля за руку, Алон потянул его вон из комнаты.
Парень пытался обернуться, но мальчишка нетерпеливо дергал брата – торопился показать елку, которая, если я не ошибаюсь, будет не меньше месяца еще стоять на той самой площади. Умора.
Дверь закрылась, отрезая меня от братьев.
Как странно. Новый год. Опять тот самый праздник, исполнивший мое желание. Прошел всего лишь год, а ощущение, будто целая жизнь. Впрочем, почти так и есть. Сколько чужих судеб, кровавых расправ и преступлений пронеслось перед моими глазами! Столько мне за все, как выяснилось, вполне благополучное прошлое не доводилось видеть даже в новостных сводках.
Я обвела глазами скромную комнату моего нынешнего хозяина. Что я здесь делаю? Не лучше ли вернуться в сосуд? Хотя… Что мне терять? От монстра я в любой момент могу сбежать в свой пузырек. А если Даль не совсем конченый человек… быть может, общими усилиями мы исполним-таки, наконец, все три желания, и тогда я обрету свободу.
Решено! Остаюсь.
– О! Линси. Вы вышли. – Вернувшийся Даль застыл на пороге. Его взгляд пробежал по мне от макушки до набоек на каблуках и смущенно уперся в пол. – Сейчас принесу вам более подходящую одежду.
Он снова скрылся за дверью, а я оглядела себя. Кроличий полушубок нараспах не скрывал блестящий топ в обтяжку, пышная юбка выше колена лежала красивыми воланами, аккуратные сапожки на шпильке подчеркивали стройность ног. Что с моим внешним видом не так?
– Вот. Это покойной матушки, – Даль принес стопку вещей из серой ткани и положил на кровать. – Возможно, не модное, но все чистое и в хорошем состоянии. А самое главное – теплое. Я подожду за дверью, пока вы переоденетесь.
Я перевела растерянный взгляд на вещи и принялась их разворачивать. Панталоны, мягкий корсет, теплые чулки и длинное, чуть выше лодыжек платье. Теперь понятно, чем парня не устроил мой наряд. В этом мире, наверное, даже продажные женщины скромнее одеты, чем я сейчас. Накладочка вышла.
Что ж, переоденусь, мне не трудно, раз парень не может нормально общаться с «полуголыми линси».
– Я все! – громко сообщила и в который раз оправила корсет на шнуровке. До чего неудобная штука!
Даль появился, и снова опустил глаза в пол. Ну точно скромница на своих первых в жизни танцах. Вон, светлая кожа даже румянцем покрылась.
– Что на этот раз? – осторожно спросила я, недоумевая, в чем могла проколоться.
– Пуговицы, – смущенно подсказал Даль и жестом показал на себе, покрутив рукой перед грудью.
О, ужас! Две пуговки на вороте одолженного мне платья оказались бесстыдно расстёгнуты. Пуританин!
– Готово, – отчиталась я, приведя в порядок одежду.
Только тогда Даль посмел оторвать глаза от пола и остановиться на мне.
– Разрешите представиться, уважаемая… или илея? – споткнулся он на форме обращения.
– Неважно, – равнодушно отозвалась я и махнула рукой. – И представляться тоже не обязательно. Вы – Даль, мой новый хозяин, – последнее слово я выплюнула с отвращением, что не прошло незамеченным для парня. Он поморщился, но тут же поторопился натянуть вежливую улыбку.
– А вы?
– Что я?
– Как мне вас называть?
– Линси? – предположила я.
– Но это не имя.
– Вы собираетесь звать меня по имени?
Неужели я впервые встретила человека, которого не раздувает от важности и вседозволенности, обретя линси? Его действительно интересует мое имя?
– А почему нет?
– Я – Лариса, – представилась я, а потом вспомнив, как меня частенько трясли в пузырьке, требуя немедленного подчинения, благоразумно добавила, – хозяин.
– Красивое имя. – Даль прикрыл глаза, будто смакуя звуки. – Лариса. Звучит так… словно карамелек полон рот.
Я фыркнула. Скажет тоже.
Он тепло улыбнулся в ответ, и мне стало не по себе. Точно пускает пыль в глаза! Сейчас как назагадывает жутких желаний, одно кошмарнее другого.
– Лариса, – продолжил он, не ведая о моих нехороших подозрениях на его счет, – не зовите меня, пожалуйста, хозяином. Просто Даль, договорились?
– Слушаюсь, хозяин просто Даль. – Каюсь, не удержалась.
Даль вздохнул. Понял, что издеваюсь?
– Может, перейдем на ты? – с надеждой предложил он, стараясь убрать напряженность, возникшую между нами.
– Давай, – согласилась я. Как-то раньше люди проявляли большую расторопность в загадывании первого желания. – Не хочешь рассказать, зачем понадобилось вытаскивать меня из сосуда и переодевать?
– Ах, это. Мне показалось, что в сосуде не очень уютно. А здесь… все же теплее в шерстяной одежде, да и меньше внимания привлечешь…
– Об этом я как раз догадалась. Меня интересует другое. Какое отношение все это имеет к желаниям? И… Собственно, сами желания не собираешься загадывать?
– Ну почему же… Такая возможность… – О! Выходим на финишную прямую. – Просто я всегда рассчитывал на себя самого. Не так просто сориентироваться.
– Подсказать? – с усмешкой спросила я, а, поймав его заинтересованный взгляд, бросила: – Деньги.
О да! Это желание мне загадывали чаще всего. Деньги. Много, очень много денег. Иной раз жадность хозяев зашкаливала настолько, что сводила их с ума. Только закажи, миленький, денег, и я уж постараюсь напакостить тебе наилучшим образом.
– Нет, – неожиданно отказался Даль. Неужели мое выражение лица выдало готовящийся подвох? Или он сам по себе не дурак?
– Мне показалось, что ты в них нуждаешься.
– Нуждаюсь, ты права. Но сами деньги имеют свойство заканчиваться, теряться, обесцениваться. Не думаю, что стоит их загадывать.
Значит, не дурак.
– На самом деле я хочу…
Мм. Подбираемся к самому интересному. Что-то он все-таки хочет?
– Хочу…
Ну. Ну же!
–…Но не могу сформулировать в желание, – вымученно закончил Даль.
Во дает! Мне что? Еще за него и желание придумать?
– И что делать будем?
– Подождем? – Предложил с надеждой Даль, а, заметив, что меня подобная перспектива не особо вдохновила, тут же добавил: – Я понимаю, ты хотела бы поскорее стать свободной, но других двух желаний все равно пока нет.
Я закатила глаза. Ну, вот и выяснилось, зачем требовалось меня наряжать в местные одежки – еще невесть сколько придется ждать, пока парень созреет на желания.
На самом деле, не удивительно. Необычная удача, о которой он и не смел мечтать, свалилась неожиданно. Тут кто угодно растеряется.
– Я постараюсь не тянуть с этим делом. – И улыбнулся с грустинкой. Я даже на пару секунд поверила в его искренность. До чего хитер!
Ладно, попробую не раздражаться. Надеюсь, он вскоре определится и не профукает магический сосуд за время своих раздумий. Кто бы знал, как мне надоело кочевать из рук в руки без возможности осуществить все три желания.
– Хорошо. А можно узнать, о чем речь? Мы могли бы вместе… – И зачем, спрашивается, мне это нужно? Не собиралась же вмешиваться!
– Правда? – воодушевился Даль. – Подсказка от самой линси мне не помешала бы.
– Правда, – буркнула я, злясь на саму себя. Все-таки развел он меня на помощь. Эх, я.
– Тогда пойдем вниз, я покажу.
3
Парень открыл передо мной дверь в коридор и придержал, пока я выходила.
Темнота, разбавляемая одним единственным светильником. Пять дверей и лестница вниз. Кажется, раньше семья Даля не бедствовала – стены обшиты хоть и потертой, но все еще красивой тканью, ряд пустых навесных канделябров, темнеющие прямоугольники от снятых картин.
– Дедова лавка пять лет назад пользовалась большой популярностью. В предпраздничные дни на первом этаже было не протолкнуться, – словно отвечая на мои мысли, принялся рассказывать Даль. – Но смерть моей матушки подкосила деда. Он стал все чаще болеть, а потом и вовсе слег. Поначалу я справлялся и неплохо заменял его, но, когда на противоположной стороне площади появилась похожая лавка, не смог выдержать конкуренции. Да и на лекарства требовались большие деньги. Многие ценные вещи пришлось продать, чтобы покрыть долги. Лавку закрыл. С тех пор зарабатываю, чем придется.
По удобной лестнице с резными перилами мы спустились на первый этаж. Даль легонько толкнул ближайшую дверь, и передо мной открылся огромный торговый зал. Темный и пустой. Запыленные полки и пол наводили тоску, но хуже всего выглядели окна. Большие, витринные и при этом невероятно грязные, они еле-еле пропускали дневной свет. Там, за стеклом кипела жизнь. Наряженная к новогоднему празднику площадь сияла разноцветными огнями, прогуливалась светская публика, разодетая в дорогие меха, элитные магазинчики и рестораны зазывали к себе посетителей пестрой рекламой и позолоченными вывесками. Все это настолько дико смотрелось из окон старой разорившейся лавки, что я невольно поежилась.
– Ты хочешь вернуть покупателей? Прежний доход? Былую славу лавке? – стала перечислять я предполагаемые желания, мысленно потирая ладони от предвкушения. Вот-вот он скажет: «Да! Все сразу», и я исполню. И прямо сейчас вернусь домой.
– Нет.
– Нет? – признаться, я запуталась. – Тогда, о чем речь?
– Я хочу сам возродить лавку. Что толку в том, что она вновь станет на некоторое время популярной и доходной, если я снова ее угроблю за пару лет? Мне нужно научиться управляться с ней самостоятельно.
– Тогда чего ты хочешь от меня? Убрать конкурентов?
– Нет, конечно!
– Сделать приворот покупателей?
– Ни в коем случае! Любой приворот разъедает душу, ты навредишь невинным людям!
– А что?
– Пока не знаю. Тут не все так однозначно, как может показаться. Понятно, что мне потребуется помощь. Но какая именно, извини, сейчас я не смогу озвучить.
– Ясно, – вздохнула я. Вот же засада!
– Может ты голодна?
Парень решил отвлечь меня едой?
– Не знаю, – честно ответила я. Как-то позабылись человеческие потребности меньше чем за год.
– Пойдем на кухню.
Почему бы и нет. Пожав плечами, я последовала за парнем. Кажется, все во мне начало просыпаться, в том числе и жажда жизни. Обратно в сосуд больше не хотелось. До жути. Я жадно вдыхала пыльный воздух с нотками древесины и ванили. Осматривала разоренный, но все еще крепкий дом. Наслаждалась движением собственного тела, пружинистым шагом, колыханием локонов у шеи и вдоль спины. Любая мелочь подмечалась мною с восторгом. Как ребенок, изучающий огромный и пока малознакомый ему мир, я на все смотрела с широко распахнутыми глазами. И мне это все больше нравилось.
– Присаживайся. – Даль галантно отодвинул для меня стул.
Кухня оказалась огромнейшей, впрочем, не удивительно, ведь в ней когда-то готовили на продажу. Но самое главное – чистой и уютной. Здесь не чувствовалось заброшенности, как в торговом зале и коридоре. Видимо, хозяин с братом проводили основную часть своего времени именно в кухне. Симпатичные зеленые занавески в белый горошек даже немного приподняли мне настроение.
Даль достал из корзины крупную луковицу. Несколько привычных движений, и по разделочной доске застучал кухонный нож, превращая головку в тонкие кольца. Я, признаться, засмотрелась. Рядом на плите в крупной сковороде зашкворчало масло. Парень, не глядя, бросил туда щепоть специй. По кухне поплыли умопомрачительные ароматы.
Руки Даля порхали, нарезая, помешивая, добавляя ингредиенты. Причем, быстро и умело. А я с жадностью ловила каждый его жест, удивляясь, до чего обычное приготовление пищи в его исполнении походит на танец.
Чтобы развеять неуместную очарованность хозяином, решила заговорить хоть о чем-то.
– Какой странный огонь на плите.
– Магический, – с готовностью отозвался Даль, при этом ни на секунду не отвлекаясь от стряпни. – В твоем мире такого нет?
– Нет. У нас совсем нет магии.
– Серьезно? Тогда как…?
– …я выполняю чудеса? Не знаю. Попав в сосуд, обрела способность. Сама поначалу была в шоке.
Он бросил на меня быстрый взгляд, в котором я успела уловить что-то похоже на вину. Странный. Можно подумать, что это он законопатил меня в пузырек и обрек на рабство.
– У нас бытовая магия дешевая, имеется даже в бедных домах, – продолжил разговор Даль, торопясь обойти тему моего подневольного положения. – А вот чудеса посерьезнее стоят немалых денег. Среди высшего сословия за каждым сильным магом ведется настоящая охота.
– Старуха, которой ты меня показывал, живет себе спокойно и в ус не дует.
– Так она травница, а не магиня, ей-то чего волноваться.
Травница? Да ладно!
– Это она засунула меня в сосуд и сделала линси.
– Ты ошибаешься. – Даль даже обернулся, чтобы посмотреть мне в глаза. – У каждой травницы есть волшебные сосуды. Делают они их из материалов, купленных у магов через десятые руки. Как туда попадают существа, наделенные магией, никто не знает. Известно лишь, что каждому сосуду нужны особенные условия, которые травницы умеют создавать.
Я фыркнула, не особо веря в слова парня.
– Тебе хочется кого-то ненавидеть, – скорее не спросил, а сделал вывод он. В его взгляде на меня появилось сочувствие, уверена, наигранное. – Я понимаю. Наверное, тебе пришлось нелегко. Но в нашем мире действительно много необъяснимых вещей. И существ. К примеру, я знал, что к травницам в сосуды иногда попадают гномы и фейри, но что линси тоже вполне реальны, даже не представлял.
Я отвернулась, тем самым прервав зрительный контакт. Он прав. Мне на самом деле нужен был объект для ненависти, чтобы выжить, чтобы иметь призрачную цель вроде мести. А что теперь? Старуха не виновна? Просто хранила пузырьки, а когда я оказалась в одном из них, еще и меня?
Я припомнила, что мой сосуд долго стоял на дальней полке и вовсе не выставлялся на продажу. Старуха отдала меня втридорога илору, который сам пришел и спросил про линси. «Кому-то повезло», – всплыли в памяти слова травницы в день моего появления в пузырьке. А еще: «судьба» и «попала по собственной воле». Старуха считала причиной моей кабалы и обязанности служить людям руку провидения. И, само собой, мою личную ошибку.
Думать о подобном было страшно и горько.
– Ты повар? – сменила я тему, не желая больше продолжать неприятный мне разговор.
Даль понимающе кивнул и отвернулся к плите.
– Нет, – ответил он будничным тоном, будто и не было только что щекотливого разговора, – пришлось научиться готовить, когда матушки не стало. Дед занимался пекарней, а я взял на себя заботы о доме.
– У тебя ловко получается.
– Спасибо. Надеюсь, и на вкус не разочарую.
Я тоже на это надеялась. И не обманулась. Каша с овощами вышла сказочно вкусной! Вроде простая еда, однако ничего подобного я раньше не пробовала.
– Пища богов! – удовлетворенно выдохнула я, проглотив последнюю ложку. После сытной еды меня клонило в сон, но я отчаянно таращила глаза, не желая отправляться обратно в сосуд, как, впрочем, и напрашиваться на ночлег.
– Да-а-аль! – в кухню влетел маленький вихрь. Ни на что не обращая внимания, он прилепился к брату. Ручонки в заснеженных варежках ухватили полы рубахи Даля и настойчиво дергали, пытаясь привлечь к себе внимание.
– Алошка, прекрати, – взмолился парень. – Я слушаю тебя, слушаю.
– На елку шишки крашеные повесили и орехи. А еще огоньки разноцветные, говорят бытовики из столицы поработали. А возле елки горку поставят. Огро-о-омную! Уже снег наваливают. В новогоднюю неделю по вечерам обещают салют и музыку… Ой! – веснушчатый мальчишка, наконец, заметил меня и замер. Синие, как у брата глазищи удивленно захлопали, а улыбчивый рот изобразил нолик. – Здрасьте.
Он сбросил варежки с ладошек, смял пятерней шапку и стащил ее с головы. Вежливо кивнул.
– Здравствуй, Алон. – Я с не меньшим любопытством рассматривала мелкого, чем он меня. Сходство братьев бросалось в глаза, впрочем, и существенная разница тоже.
Младший уродился более ярким, его выразительные, острые скулы, темные канапушки и морковного цвета вихры не могли остаться незамеченными ни при каком раскладе.
Красоту старшего требовалось рассмотреть. Тонкие черты лица, светлая, гладкая, словно фарфоровая кожа, которую совсем не портили несколько бледно-персиковых веснушек, темные волосы с благородным каштановым отливом не бросались в глаза, однако, если уж попали в поле зрения, то от них сложно было оторвать взгляд.
– Кто это? – зашептал мальчишка брату, будто я, находящаяся рядом с ними, совсем не слышала его.
Любопытно. Малец меня не узнал в платье местного кроя? Что, в таком случае, сказал ему Даль про пузырек с волшебной сущностью?
– Лариса. Я нанял ее только сегодня. Она будет жить с нами и помогать с лавкой.
– Правда?? – удивились мы хором с пацаненком и воззрились на Даля.
– А это мой младший братишка, Алон, как ты уже догадалась, – представил он мне мальчишку, как ни в чем не бывало.
Я затихла и переваривала новости про «будет с нами жить», а вот мелкому потребовались подробности, и молчать он не собирался.
– Нет, ты серьезно? У нас теперь есть своя помощница? И лавка скоро откроется? А как же деньги? Ты говорил, что мы не можем торговать хлебом из-за денег, а еще из-за соседней булочной лавки, – еще быстрее, чем до этого, зачастил малец.
– Деньги я немного скопил, муку Оран давно предлагал дать в долг. А соседняя булочная… – Даль посмотрел на меня. – У меня есть кое-какие идеи.
– И потом мы сможем купить мне самокат? – с надеждой спросил Алошка.
– Обязательно! – единственная фраза, произнесенная с непоколебимой уверенностью.
– А Улька? Если покупатели станут ходить в нашу лавку, то тогда Улька и ее бабушка станут такими же бедными, как мы сейчас? – сделал странные выводы мальчишка.
– Не думаю, – пробормотал Даль и спрятал глаза. Так вот в чем загвоздка! Ну, точно лопух. Он не просто никакущий коммерсант, но еще и горазд жалеть конкурентов. Теперь понятно, почему он не может загадать желание, при котором его лавка процветала бы. Ведь тогда неминуемо утонет бизнес соседки.
– У вас раньше была пекарня? – задала я вопрос, уже зная на него ответ.
– Да, – подтвердил Даль. – Дед пек хлеб, любимый всем городом. У меня, к сожалению, такой не получается.
– Зато у бабушки Ульки хлебушек такой пышный и мягонький, а корочка… Ммм… До чего вкусно! – прикрыв глаза, бесхитростно поведал Алошка.
– Ясно. Дед вынужденно отошел от дел, и соседский хлеб победил в честной конкуренции, – подвела я итог обрисовавшейся передо мной истории.
– Что-то вроде того. Бабушка Мата и Улька как раз переехали сюда и купили соседнюю лавку. Мой хлеб им показался не очень…
– И ушлая старушенция решила вытеснить тебя с рынка, так как именно в хлебной нише на тот момент оказалась слабая конкуренция, – закончила я фразу за Даля.
– Не… ну… – парень не знал, что ответить. С одной стороны он хорошо относился к соседям, а с другой – я ни словом не покривила против правды.
– И какие у тебя в таком случае идеи? – насмешливо задала я вопрос и без того смущенному Далю.
Алошка слушал нас, открыв рот и переводя удивленный взгляд то на меня, то на брата. В его детском умишке никак не укладывалось: почему наемная помощница, которая должна безропотно слушаться хозяина, настойчиво требует отчет. Ну, а что я? В конце концов тот сам позволяет, почему бы и нет?
– Я подумал, что можно предложить покупателям немного иной товар. Я не могу конкурировать с бабушкой Матой в хлебе, но сладкие булочки, плюшки и рогалики у меня выходят лучше, чем у нее.
– Ради булки к чаю мало кто пойдет через всю площадь в другую лавку, проще купить там же, где основные покупки, особенно если разница во вкусе несущественная. И, могу предположить, раньше в вашей лавке рогалики тоже продавались, но не спасли ее от разорения.
– Других идей у меня нет, – сник Даль. Выглядел он в тот момент неважно, я бы даже сказала, жалко.
– Как ты можешь? – неожиданно накинулся на меня Алошка. Он подскочил к столу, за которым я сидела, и встал напротив, сжав кулачки. Наши глаза оказались на одном уровне. – Нам очень важно открыть лавку! Разве тебе не нужна работа? Ты должна нам помочь!
– Я и помогаю, – растерялась я от мальчишечьего напора. – Или ты считаешь, лучше вежливо промолчать и дать твоему брату повторно разориться?
Тут уже растерялся Алон.
– Просто ты говоришь, что не нужно открывать лавку, – попытался оправдаться он и утер рукавом нос.
– С подобной идеей, уверена, что не нужно. – А заметив, как снова вскинулся мальчишка, добавила: – Быть может, вместе придумаем что-нибудь получше?
В глазах мальца загорелся азарт.
– Твой брат хорошо готовит. Что у него получается лучше всего?
– Котлеты, рагу, мясо с овощами, каша с грибами, – принялся увлеченно перечислять Алошка и облизываться, – пироги с потрохами, манники, кексы, ватрушки, вафли, пряники…
– Уже интереснее, – подбодрила я. Малец уловил мой намек и с еще большим энтузиазмом взялся вспоминать, что же пробовал из мучных сладостей, приготовленных братом.
– До кондитерской, конечно, не дотягивает, но уже не булочная, а, значит, конкурировать с соседкой не придется. – Я выразительно посмотрела на Даля. – Или у вас в соседях лавка с печеньем тоже имеется?
– Нет. Ничего подобного. – И улыбнулся широко, радостно. Таких милейших ямочек на щеках и ослепительного блеска в глазах я в жизни не видала. В области сонного сплетения что-то стремительно сжалось, а затем плавно распустилось, разгоняя по крови эндорфины и наполняя все мое существо необъяснимым счастьем.
