Николай Никишин
Орден Превыше Всего
Данное произведение не пропагандирует фашизм, нацизм или любые связанные с ними идеологии. Все упоминания персонажей и политики НСДАП используются исключительно для создания исторического контекста и глубины повествования. Изображение офицерской формы СС на обложке является художественным элементом и не несёт идеологического подтекста.
Пролог
9 января 1905 года
Зимнее утро в Петербурге выдалось холодным и безрадостным. Солнце скрывалось за густыми серыми облаками, а сильные порывы ледяного ветра обжигали лицо. В такие дни совсем не хотелось покидать тёплый дом. Но именно этот день должен был стать судьбоносным для Российской Империи. Позже потомки назовут его Кровавым воскресеньем.
Ещё накануне вечером в Петербург начали прибывать войска. Город был разделён на восемь районов, в каждый из которых назначили отряды пеших и конных войск под командованием начальников отрядов. В помощь им направили полицейских приставов с младшими офицерами, околоточных надзирателей и отряды городовых. Основные силы расположились на мостах через Неву и Обводный канал, а общий резерв сосредоточился на Дворцовой площади. Солдатам было приказано не допускать рабочих из пригородов в центр города и оказывать содействие полиции.
К утру Петербург напоминал огромный военный лагерь. По улицам стояли воинские части, разъезжали конные патрули, горели костры, а из походных кухонь поднимался дым. Около сорока тысяч человек ожидали приближения колонны рабочих, которые направлялись к Зимнему дворцу с обращением к царю. Никто из них не знал, что император Николай II покинул город и слушать их никто не собирался.
Пока около ста пятидесяти тысяч рабочих во главе со священником Георгием Гапоном только начинали свой путь, на Дворцовой площади, с самого раннего утра, верхом на коне находился восьмилетний мальчик. Он был укутан в тёплое синее пальто, которое гармонировало с его добрыми голубыми глазами. Мальчик не понимал, что происходит вокруг и что должно случиться. Более того, его здесь вообще не должно было быть.
Он прибыл на площадь вместе с отцом, генерал-майором Императорской армии. Высокий статный мужчина с великолепными гусарскими усами сидел позади сына, обхватив его за талию правой рукой, а левую держал на эфесе серебряной сабли. Этот изысканный подарок был вручён ему лично императором Николаем II. На рукояти сабли красовалось изображение феникса – символ, идентичный тому, что украшал генеральские погоны рядом с двумя золотыми звёздами. Этот знак говорил о принадлежности генерала к древнему Ордену охотников, защищающих землю от всевозможных тварей.
Однако сегодня отец мальчика был вынужден заниматься своими прямыми обязанностями – служить Империи. Несколько дней назад он только вернулся из поездки в Сибирь, а вчера, забрав сына, гостившего у его брата под Петербургом, вместе с ним прибыл в столицу. Но едва он переступил порог собственного дома, как получил срочный приказ оказать содействие командующему войсками в Адмиралтейской части. Сына пришлось взять с собой.
Для мальчика вид вооружённых людей не был в новинку, но столь большое их количество он видел впервые. Ледяной ветер пробирал до костей, и ему очень хотелось вернуться домой.
– Папа, ну чего мы ждём? – капризно спросил он, с трудом сдерживая дрожь.
– Я сам не знаю… – с грустью ответил отец, пожав плечами. – Мне приказано оказать содействие генерал-майору Щербачёву. Он сообщил, что ситуация у него под контролем, и моя помощь не требуется. Но, к нашему с тобой сожалению, я не могу просто уйти. Я – человек служивый…
– Ты говорил мне, что служишь не Империи, а Ордену! Орден превыше всего!
– Всё так, – кивнул отец, – но я всё-таки солдат русской армии. Я верен своему Отечеству, а значит, и Империи.
Мальчик больше ничего не сказал. Он вздохнул, сильнее укутался в своё пальто и молча стал ждать. Он любил и уважал своего отца, доверяя каждому его слову.
Тем временем на Дворцовой площади напротив Зимнего дворца стало собираться всё больше людей. В основном это были рабочие заводов, пробиравшиеся к центру площади небольшими группами, но иногда приходили и более крупные колонны, сумевшие преодолеть заставы. Многие пришли с семьями. Люди несли портреты царя, иконы и кресты, а из толпы доносились молитвы.
На протяжении всего пути рабочие видели вооружённых солдат, но никто не хотел верить, что те могут стрелять. К двум часам дня площадь уже гудела, на ней собралось несколько тысяч человек. Толпа сгущалась у решётки Александровского сада и возле ближайшего крыла Генерального штаба. Атмосфера становилась напряжённой, но пока никто не ожидал, что вскоре произойдёт.
На Дворцовой площади, помимо рабочих и солдат, собралась масса зевак – простых жителей Петербурга. Был выходной день, и многие решили посмотреть, как царь выйдет к народу и примет их обращение.
Рабочие, пришедшие с окраин, рассказывали о том, как их встречали солдаты на заставе. Говорили о стрельбе, убитых и раненых. Ходили слухи, что священник Гапон погиб. Эти вести будоражили толпу, напряжение неуклонно росло.
Солдаты, стоявшие на постах, тоже нервничали, сжимая винтовки всё крепче. Демонстранты угрожали, что не уйдут, даже если в них начнут стрелять. Они выкрикивали солдатам упрёки, обвиняя их в том, что те воюют не с японцами, а со своим народом.
Толпа росла с каждой минутой, заполняя площадь. Напротив неё уже выстраивалась рота Преображенского полка. Солдаты подняли винтовки на изготовку.
К собравшимся вышел офицер средних лет.
– Прошу, услышьте меня! – прокричал он хриплым голосом. – Если вы не разойдетесь, мы будем вынуждены открыть огонь!
– Стреляйте! Стреляйте! – раздались крики из толпы.
Офицер дважды повторил своё предупреждение, но никто не слушал. Толпа кричала, свистела, шум усиливался. Наконец раздался сигнальный рожок. Офицер тяжело вздохнул и отошёл в сторону. Солдаты подняли оружие. В толпе старики сняли шапки и начали креститься.
Мальчик, сидящий на коне рядом с отцом, наблюдал за происходящим с испугом и непониманием. Несмотря на свой юный возраст, он догадался, что должно случиться, и в страхе прижался к отцу. Всё, что произошло дальше, он запомнит словно в тумане.
Прогремел первый залп. Конь под мальчиком дрогнул. Площадь огласил дикий крик. Люди падали на землю – убитые и раненые. Кровь алыми пятнами покрыла снег. Солдаты дали второй залп, и толпа начала в панике бежать. Вслед за ней ринулись кавалеристы и конные жандармы. Они рубили шашками рабочих, добивали раненых.
Вокруг стояли вопли, проклятия, стоны раненых. На кровавом снегу, среди брошенных икон, растоптанных портретов царя и потерянных шапок, лежали десятки тел.
Дворцовая площадь и Адмиралтейский проспект были очищены от демонстрантов, но какой ценой! Официальные данные сообщали о девяноста шести убитых и около трёхсот тридцати раненых, однако неофициальные источники утверждали, что количество жертв достигло почти пяти тысяч.
В этот день голубые глаза мальчика впервые увидели боль, страдания, жестокость и ненависть. Тогда он ещё не понимал, что эти чувства будут сопровождать его всю жизнь.
Часть I
Глава 1
Девять лет спустя
Февраль. Последняя беззаботная зима в Петербурге. Поздний вечер, лёгкий мороз, тусклый свет уличных фонарей. В воздухе кружились крупные снежные хлопья, медленно и грациозно опускаясь на землю. Снег укрывал городские улицы, мостовые, крыши домов и фонарные столбы пушистым белым одеялом. Прекрасное время года! Скоро начнётся масленичная неделя, а за ней, в марте, – Великий пост.
Сегодняшний день стал знаковым для Петербурга. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, впервые за двадцать лет, решила устроить бал в Аничковом дворце, расположенном на Невском проспекте. Торжество было посвящено её внучкам – Великим княжнам Ольге и Татьяне. Девушки только начали выезжать в свет, но их появление в светской жизни Петербурга оставалось редким событием. Вместе с отцом, императором Николаем II, семья жила в Царском Селе, и Его Императорское Величество не всегда мог найти время, чтобы вывезти дочерей в большое общество.
Особую изюминку балу придавала его концепция: он должен был в точности повторить последний бал, данный при жизни императора Александра III. По задумке организаторов, приглашённые танцевали те же танцы, за ужином подавались те же блюда, а к котильону готовились такие же букеты. Участники бала 1894 года, если они были ещё живы, получили приглашение и на нынешний – в 1914 году.
По завершении торжества Мария Фёдоровна записала в своём дневнике: «Я впервые за последние 20 лет устроила бал!» На первый взгляд, это простая и сухая фраза, но она скрывала за собой целую эпоху, которая уже начала уходить в прошлое. Скоро страну ждёт мировая война, а затем и две революции.
Но все эти события будут позже. Сегодня, на балу, никто из приглашённых гостей и не собирался думать о дурном. Они пришли веселиться, и ничто не должно было омрачить их вечер.
В Белой комнате звучала великолепная музыка. Сама комната, оформленная в стиле ампир, сияла яркими огнями. В воздухе витал нежный аромат цветов. Высокий потолок, покрытый позолотой, штукатурной живописью и рельефными элементами, украшала огромная хрустальная люстра. Фриз был декорирован позолоченными арабесками и изящными женскими профилями.
Три двери Белой гостиной, резные и украшенные позолотой, сияли своей гладкой полировкой. Оконные рамы, покрытые белой масляной краской, гармонировали с мраморными откосами, украшенными бронзовыми элементами. В комнате находилось два мраморных камина, декорированных бронзой. Один из них был оборудован печной топкой, а на каждом из каминов стояли патинированные бронзовые жирандоли в виде женских фигур, державших шестисвечные канделябры. Пол был выложен из цветного дерева, и его узоры перекликались с общим стилем комнаты.
Среди гостей выделялся симпатичный черноволосый юноша среднего роста с яркими голубыми глазами. Он был одет в изысканный чёрный фрак. Хотя подобные вечера не доставляли ему удовольствия – он не любил находиться среди русской аристократии, кружиться в танцах и обсуждать «глубокие вопросы», – юноша оказался здесь не по своей воле. Его отец, генерал и приближённый императора, считал, что Александр, его сын, обязан приобщаться к высокой культуре. Генерал надеялся, что Александр наберётся смелости пригласить одну из дочерей императора на танец. Быть может, этим вечером его мечта – увидеть сына частью императорской семьи – начнёт сбываться.
Однако сам Александр думал иначе. Его взгляд уже выхватил из толпы ту, ради которой он готов был побороть робость и пригласить на танец. Оставалось лишь дождаться открытия бала.
Бал начался ровно в девять вечера. Император Николай II вместе с семьёй прибыл из Царского Села. По традиции русского двора торжество открыл полонез. Церемониймейстер, постукивая тростью по зеркальному паркету, который сверкал, словно гладь воды под лучами солнца, громко объявил:
– Его Величество Император Всероссийский!
Александр был лично знаком с императором Николаем II. Он не раз видел его и даже пожимал его крепкую руку. Многие гости ожидали увидеть величественного «Короля», но вместо этого к ним вышел невысокий, скромный человек, одетый, как всегда, в форму полковника. Император, поглаживая бороду, добрым взглядом осматривал своих подданных.
За Николаем следовали Великие княжны Татьяна и Ольга. Они были высокими, стройными и очаровательными, облачёнными в простые классические белые платья. Однако Александра в этот вечер они совсем не интересовали. Его мысли и взгляд были сосредоточены на другой девушке, которую он заметил сразу, как только вошёл в Аничков дворец.
Она была не менее прекрасна. Невысокого роста, с овальным лицом, тонкими бровями, яркими красными губами и большими карими глазами. Её длинные ресницы придавали взгляду особую выразительность. Малиновое платье с золотой вышивкой на подоле подчёркивало её утончённость. Локоны каштановых волос были подняты в красивую причёску, несколько прядей кокетливо обрамляли лицо. Александр не мог отвести от неё глаз.
Настало время открыть бал. Первый танец – полонез – возглавил сам Николай II, взяв за руку старшую дочь Ольгу. Вслед за ними в торжественную процессию включились остальные гости.
Александр, собрав всю свою решимость, направился к той, которая пленила его сердце.
– Вы позволите пригласить вас на танец? – спросил он, стараясь казаться уверенным, хотя в его голосе прозвучала лёгкая нервозность.
Девушка молча кивнула, слегка склонив голову. Александр подал ей правую руку, она вложила в неё свои пальцы, изящные и лёгкие, словно лепестки роз. Они заняли место среди танцоров.
Кавалер поклонился, дама ответила ему грациозным реверансом. Александр, глядя ей прямо в глаза, положил правую руку на её тонкую талию, а левую убрал за спину. Дама, в свою очередь, положила правую руку ему на плечо, а левой придерживала подол платья.
Под звуки полонеза пары закружились в танце.
– Как вас зовут? – спросил Александр.
– Ксения, – сдержанно ответила дама.
– Александр! – представился он, слегка поклонившись. – Вы восхитительны, Ксения! Только ради вас я бы снова согласился прийти на бал!
– Вы говорите это каждой даме, Александр? – в её голосе звучало лёгкое недоверие.
– Никогда, – уверенно возразил кавалер. – Мне уже доводилось бывать на балах, но впервые я ни капли не жалею о своём присутствии.
Их разговор пришлось ненадолго прервать. В зале возникла неловкость: никто из молодых кавалеров не осмелился пригласить на танец великих княжон. То ли сказывалась их застенчивость, то ли играла роль то, что княжны редко появлялись на подобных мероприятиях и были мало с кем знакомы. К счастью, церемониймейстеры быстро исправили положение. На помощь пришли несколько офицеров из царскосельского почётного караула. Они часто танцевали с княжнами на семейных вечерах и поэтому выручили. Хотя офицеры не были особенно изысканны, а манеры их выглядели несколько простоватыми, княжны, казалось, остались довольны.
Между тем, остальные кавалеры едва сдерживали ревность.
– Как приятно видеть лица этих ревнивцев! – вдруг сказала Ксения, наблюдая за сценой. – А вы бы решились пригласить одну из княжон?
– Конечно, – честно ответил Александр. – Тем более мой отец настоятельно советовал мне это сделать. Но ради вас я ослушался его наставлений, и ничуть об этом не жалею!
Ксения улыбнулась, и кавалер осмелел:
– Признаюсь, я всегда предпочитал компанию гнедых лошадей и гончих собак обществу русской аристократии, хоть и сам к ней принадлежу.
– Как я вас понимаю, – Ксения чуть заметно улыбнулась. – Эти платья ужасно неудобны, сковывают движения. Брюки и сапоги куда практичнее…
Она сделала паузу, её взгляд скользнул к его лицу.
– Но, позволю себе заметить: для человека, который любит проводить время с лошадьми и собаками, вы танцуете просто великолепно.
Танец закончился. Александр, глубоко поклонившись, поблагодарил Ксению за танец и галантно проводил её к окну.
– Вы пришли на бал одна? – поинтересовался Александр.
– Да, – с лёгкой грустью ответила Ксения. – Моя семья получила приглашение, но никто, кроме меня, не смог прийти. Отец считает, что мне нужно почаще выходить в свет.
– У меня похожая ситуация… – Александр сделал паузу, оглядывая собравшихся. Их разговоры и натянутые улыбки вызывали у него лёгкое отвращение. Он вспомнил слова отца: многие из этих людей за спиной нелестно отзываются об императоре, а здесь спокойно улыбаются ему в лицо.
Он наклонился ближе к Ксении и заговорщицки произнёс:
– У меня есть предложение.
– И какое же? – Ксения заинтересованно посмотрела на него.
– Позлить наших родителей и покинуть это, безусловно, замечательное мероприятие! Меня здесь ничего не держит.
– И куда же вы предлагаете отправиться?
– Куда угодно!
Ксения улыбнулась и, не говоря ни слова, кивнула в знак согласия. Александр взял её за руку, и они, стараясь не привлекать внимания, покинули дворец. Всё это блестящее общество больше не волновало их. Они интересовали только друг друга.
Завтра их ждёт разнос от родителей – за неуважение к этикету, за «позор», за самовольство. Но завтра будет завтра. А сегодня они принадлежат только себе.
На улице они остановились, укутавшись в тёплые шубы и меховые шапки. Оба одновременно подняли головы к небу.
– Как же они прекрасны… – прошептала Ксения, заворожённая звёздами. – Смотря на них, я чувствую свободу, которую скоро у меня отнимут. – Её голос стал тише, печаль проскользнула в интонации. – Нет ничего грустнее, чем знать, что твоя судьба определена с рождения.
– Как я вас понимаю… – тихо отозвался Александр.
Он как никто другой понимал её. Очень скоро, когда ему исполнится восемнадцать, Александр вступит в ряды древнего Ордена охотников. Он будет служить на благо жителей России и всего мира, выполняя приказы Великого магистра и отправляясь на опасные задания. Однако мечты Александра были совсем иными: ему хотелось посвятить свою жизнь поиску древних артефактов, а не бесконечной борьбе с кровожадными тварями.
– Давайте в этот прекрасный зимний вечер забудем о грустном, – сказал он, мягко беря Ксению за руку. – Прогуляемся?
Ксения, оторвав взгляд от звёзд, с лёгкой улыбкой кивнула.
Они неспешно пошли по Невскому проспекту. Вечер был тихий и морозный. Едва заметные снежинки, кружась в медленном танце, мягко ложились на землю. Где-то вдали звучала музыка из дворца, напоминая о шумном бале, который молодые люди покинули.
Проспект был практически пуст. Электрические фонари, ярким светом озаряя мостовую, создавали атмосферу уюта и спокойствия. Александр и Ксения шли рука об руку, ощущая, что весь мир принадлежит только им.
Эти фонари впервые появились на Невском ещё в 1883 году, когда тридцать два светильника осветили путь от Большой Морской улицы до Фонтанки. Спустя год электрическое освещение распространилось на соседние улицы. Теперь же, в этот февральский вечер, электрический свет украсил почти весь город, хотя керосиновые и газовые фонари ещё не были окончательно забыты. Полностью они исчезнут только через двадцать лет, в другой стране, с другим именем и другими людьми.
Но всё это – потом. Сейчас Александр и Ксения думали лишь о настоящем.
Шагая по мостовой, они разговаривали о своих увлечениях, детских мечтах и, как казалось им, забавных проблемах. Время от времени их взгляды встречались, и в этих взглядах была непередаваемая близость.
Казалось, что они знают друг друга не один день, а всю жизнь. Каждый из них говорил то, что никому бы не посмел рассказать, но здесь, рядом друг с другом, всё становилось естественным. В словах не было ни осуждения, ни стеснения – только понимание и поддержка.
Проходя по Аничкову мосту, они заметили, как мимо пронёсся чёрный автомобиль, оставив за собой клубы морозного воздуха.
– Не перестаю удивляться, как далеко зашёл прогресс! – произнёс Александр, выпуская облачко пара. – Верю, наступит день, когда люди смогут покорить даже космос.
– Это будет не скоро, и навряд ли мы доживём до этого, – с лёгким скепсисом ответила Ксения. – Но ты прав, прогресс движется невероятно быстро.
– А я верю, что это произойдёт уже в двадцатом веке! – с уверенностью возразил Александр.
Они продолжили гулять, погружённые в разговоры и наслаждаясь обществом друг друга. Время будто остановилось, но с наступлением полуночи мороз стал крепчать, и пришлось расстаться.
Александр проводил Ксению до её дома на Литейном проспекте. У массивной дубовой двери, освещённой газовым фонарём, они задержались на мгновение, не желая прощаться.
– Как-нибудь вместе отправимся на охоту, – предложил Александр. – В ближайшие дни я с дядей собираюсь в Лисинские угодья.
– Это было бы замечательно, – с теплотой ответила Ксения.
Они обменялись адресами, чтобы писать друг другу письма. Перед тем как скрыться за дверью, Ксения, улыбнувшись, чуть наклонилась к Александру и легко поцеловала его в щёку.
– До встречи, Александр, – тихо произнесла она, и её силуэт исчез за дверью.
Александр ещё немного постоял, глядя на закрытую дверь, а затем, окрылённый, неспешно отправился домой.
Глава 2
Вернувшись домой, Александр тихо разделся, чтобы никого не тревожить, и лёг спать. Мысли о Ксении не отпускали его, и она явилась ему во сне. Ему снилось, как они гуляют по зимнему лесу. Ксения смеялась, бросая в него снежки, и убегала, когда он пытался её догнать. Во сне Александр чувствовал себя по-настоящему счастливым, не желая, чтобы этот момент заканчивался. Но реальность уже ждала его за порогом сна.
Проснулся он около девяти утра. Лёжа в постели, Александр сразу услышал, как отец громко выговаривает прислуге на первом этаже. Когда Павел Андреевич был в гневе, лучше было не попадаться ему на глаза. Тем более, у Александра имелась причина для беспокойства: он ослушался отцовской просьбы пригласить на танец одну из дочерей императора и слишком рано покинул бал.
Но бесконечно лежать в кровати было невозможно. С неохотой Александр выбрался из постели, потянув руки к потолку, чтобы размять затёкшие мышцы. Умывшись и аккуратно причесавшись, он взглянул на своё отражение в зеркале, чтобы убедиться, что выглядит достаточно собранно. Набравшись храбрости, он спустился по массивной винтовой лестнице.
Внизу, в гостиной, его отец, Павел Андреевич, как обычно, пил утренний чай из фарфоровой чашки и читал свежий выпуск газеты «Речь». Он сидел за большим чёрным дубовым столом, освещённым утренним светом. За его спиной в камине потрескивали поленья, а над огнём висел портрет его брата, дяди Александра, Петра Андреевича – Великого магистра Ордена «Возрождения» в России.
Заметив сына, Павел Андреевич не сразу обратился к нему. Он дочитывал абзац в газете, что было для Александра дурным знаком. Обычно отец отличался добротой, открытостью и даже определённым мягкосердечием. Однако некоторые вещи могли вывести его из себя. В такие моменты он вспыхивал словно факел, обрушивая на всех, кто попадался под горячую руку, поток гневных, хоть и остроумных замечаний.
– Доброе утро, папа! – первым заговорил Александр, стараясь выглядеть уверенным.
– Не такое уж оно и доброе… – монотонно ответил Павел Андреевич, медленно откладывая газету в сторону. Он внимательно осмотрел сына, а затем продолжил: – До меня дошли вести, что ты не исполнил мою просьбу и, более того, вместе с одной прекрасной дамой покинул бал слишком рано. Не об этом мы договаривались.
– Сердцу не прикажешь! – парировал Александр. – Да и не ты ли говорил, что иногда общество коров и свиней покажется приятнее, чем русская аристократия…
Отец усмехнулся. Ему понравился ответ, и злиться на сына за столь мелкое ослушание он не собирался. Сейчас его беспокоили более серьёзные дела.
– Присядь, – он указал на стул рядом с собой. – О Ксении Уваровой мы поговорим позже.
Александр удивился. Он и не догадывался, что отец знает о его новой знакомой. Да и фамилию девушки услышал впервые.
– Ты будешь чай или кофе?
– Кофе, – ответил Александр.
Слуга за спиной, услышав пожелание, молча удалился.
– У меня плохие новости, – начал отец, убирая в сторону чашку с недопитым чаем. – Ещё трое наших убиты.
– Те, кого отправили три дня назад расследовать исчезновения крестьян в Гатчине? – нахмурился Александр.
– Да, – вздохнул Павел Андреевич. – Их тела нашли на берегу Белого озера.
– Следы нападения есть? Оборотень или всё-таки стая вампиров?
– Было бы всё так просто… – Павел Андреевич задумчиво посмотрел на пламя камина. – Судя по ранам, они напали друг на друга. А последний, оставшийся в живых, умер от потери крови.
– Ваш кофе, Александр Павлович, – слуга поставил чашку перед Александром и рядом тарелку с ломтями хлеба, намазанного маслом.
– Спасибо, Яков, – поблагодарил Александр. Он взял чашку, сделал небольшой глоток и снова обратился к отцу: – Думаешь, это джинн?
– Нет. Джинны не убивают ради забавы. Им живые полезнее.
– Логично. Тогда колдун или колдунья? Но пропавших слишком много, – размышлял Александр.
Павел Андреевич поднялся из-за стола и подошёл к камину. На стене над ним висел портрет его брата, дяди Александра, Петра Андреевича.
– Я связался с твоим дядей. Он собирает новый отряд. Серебряное оружие, обереги, всё, что может помочь против магии или зверя. Сегодня он прибудет в Петербург, и мы обсудим дальнейшие действия.
– Ты хочешь, чтобы я присутствовал? – Александр с трудом скрывал улыбку.
Отец кивнул:
– Пора тебе приобщаться к нашим делам. Тебе уже семнадцать, ещё год – и ты официально станешь членом Ордена. – Он сделал небольшую паузу. – Есть и ещё хорошие новости. Пришла весть от друга нашей семьи, члена Ордена, Великого князя Михаила Александровича. Несмотря на невозможность вернуться в Россию, он продолжает трудиться на благо Ордена.
Александр обрадовался, услышав, что Великий князь наконец прислал весточку. Среди всех представителей дома Романовых именно младший брат императора вызывал у него наибольшее уважение. Михаила не интересовала власть – его увлекали изучение древних артефактов, военное дело и служение идеалам Ордена. Он продолжал идти по стопам своего отца, покойного императора Александра III. Однако сейчас Михаил Александрович находился в немилости у нынешнего императора. Полтора года назад князь вступил в неравный брак с бывшей женой своего подчинённого, обвенчавшись в Вене в Сербской православной церкви. Нарушив данное брату обещание не жениться, он был уволен со всех должностей и постов, а также получил запрет на возвращение в Россию. Тем не менее, Михаил остался верен Ордену и посвятил себя любимому делу – поиску древних артефактов, теперь в сотрудничестве с коллегами из Европы.
– Он не сообщил, где сейчас находится? – поинтересовался Александр. – Мне бы очень хотелось увидеть его в нашем доме.
– Своё местоположение он не раскрывает, да и вернуться пока не может. Но я, как и он, надеюсь, что его разногласия с братом скоро уладятся. Не скрою, я сам пытаюсь повлиять на государя. А сейчас я хочу показать тебе нечто особенное! – Павел Андреевич быстрым шагом вышел из гостиной, а спустя минуту вернулся с довольно большой шкатулкой. – Поиски нашего друга увенчались успехом. Посмотри!
Александр взял шкатулку из его рук, положил её на стол и открыл. На бархатной подложке лежал обломок меча – средняя часть клинка. На первый взгляд он казался ничем не примечательным, но при внимательном рассмотрении можно было заметить лёгкое свечение, исходящее от металла.
– Обломок ангельского меча! – выдохнул Александр, бережно поднимая его. – Невероятно! Ты думаешь, это тот самый меч, рукоять которого сейчас хранится у немецкого Великого магистра?
– Всё так! – кратко ответил Павел Андреевич. – Кому именно из ангелов принадлежал этот меч, нам неизвестно, но я точно знаю: в целом виде этот артефакт дарует своему владельцу невероятную силу. Осталось найти остриё!
– Кальвин Фогт знает о находке?
– Михаил Александрович его оповестил. По его словам, немцы не возражают, чтобы обломки хранились раздельно, пока не будут найдены все части.
Кальвин Фогт возглавлял немецкий Орден. Александр никогда не встречался с ним лично, но, по словам отца, Великий магистр Германии славился умом и проницательностью. Он добился значительного прогресса в борьбе с тварями на территории Германской империи.
Александр аккуратно положил обломок обратно в шкатулку и закрыл её. Такой артефакт должен храниться вдали от посторонних глаз. Его место – в императорском хранилище. Если меч в собранном виде представляет столь большую ценность, поиски оставшейся части неизбежно начнутся. Александру очень хотелось принять в них участие.
– Это всё, что я хотел тебе сказать. Пока можешь быть свободен. Когда прибудет твой дядя, я пошлю за тобой.
Павел Андреевич взял шкатулку и унес её обратно, оставив Александра одного в пустой гостиной.
***
После завтрака Александр решил провести день дома. Ему не терпелось дождаться приезда дяди и участия в обсуждении предстоящей большой охоты. Чтобы скоротать время, он решил взяться за чтение подарка от друзей из Англии – романа Брэма Стокера «Дракула».
Его привлекало, как автор описал известного вампира, убитого в XV веке турецкими охотниками. Переводы книги уже добрались до русских типографий, но друзья предупреждали, что в них страдали эпизоды, где Стокер использовал просторечие. Поэтому Александр предпочёл читать оригинал. К счастью, его знания английского, полученного в школе Ордена, позволяли ему это делать.
Александр углубился в роман. Уже с первых страниц история полностью захватила его. Книга, хотя и требовала внимания, оказалась увлекательной. С каждым новым поворотом сюжета интерес рос, а желание узнать, что произойдёт дальше, не давало оторваться.
Стокер описывал конец XIX века, а рассказ вёлся от лица нескольких героев. Вампир из романа заметно отличался от тех, о которых Александр слышал от охотников Ордена. По словам автора, Дракула был нежитью, не переносил солнечного света и мог превращаться в собаку. Но охотники утверждали обратное: вампиры, с которыми они сталкивались, не боялись света, не могли превращаться и не были мертвыми. Они были человекоподобными монстрами, чья жизнь зависела от крови.
Книга полностью увлекла Александра, и он оторвался от чтения только тогда, когда слуга сообщил о прибытии его дяди.
Двери распахнулись, и на порог дома ступил Великий магистр Ордена «Возрождения» в России, дядя Александра – Пётр Андреевич Державин. Его фигура внушала уважение: высокий рост, пышная чёрная борода и шрам на правом глазу, оставленный когтями оборотня, делали его облик запоминающимся. Пётр Андреевич занимал пост Великого магистра уже двадцать лет, с момента смерти его предшественника – императора Александра III в 1894 году. Несмотря на то, что на момент избрания ему было всего двадцать пять лет, он сумел завоевать уважение как среди старших охотников, так и в царской семье.
За ним в дом вошли ещё четверо охотников в офицерской форме императорской армии, отличающейся оранжевыми нашивками с чёрным гербом Ордена – фениксом – на правом рукаве. Это были лучшие из лучших. Каждый из них был вооружён до зубов: серебряные шашки висели на поясе, в кобурах находились американские пистолеты Colt M1911, а на спинах висели помповые ружья Winchester Model 1897. Эти оружия, подаренные заокеанскими союзниками, стали настоящим прорывом в борьбе с нечистью. Их мощные выстрелы значительно облегчали охоту на оборотней, вампиров и прочих тварей.
– Ну здравствуй, брат мой! Давно не виделись. Орден Превыше Всего! – с распростёртыми объятиями шагнул навстречу брату Павел Андреевич. – Жаль только, что дурные вести стали причиной нашей встречи.
