Нина Сергеевна Ульянина
Тайга
Глава 9. Григорий
3 месяца спустя
– Алло, Григорий? – голос робкий в трубку.
– Да, я, – холодный, резковатый чуть ответ.
– Ммм, это Маша Иванова, – Это шутка?
Он весь напрягся. – из тайги… Забыли?
– Нет. –
Нет не забыл. Не смог. Все время помнил
И порывался даже дважды позвонить.
Но промолчал.
– Здравствуйте, Маша – голос четкий ровный.
Уже сентябрь.
– Я прошу вас извинить…
– Давай на «ты» Маш, все же не чужие, –
А он соскучился. Он так скучал по ней.
Но не признается, хоть и слова простые,
Произнести их сложно. Столько дней
Прошло с того утра у деревенской почты,
Куда привел их ровно в полдень знахарь-дед,
Где ждали двое Машу. Муж и папа. Точно
Удар под дых – когда ее обнял, не папа, нет,
А тот другой, что будет помоложе,
В джинсах в заклепках, тощий, бледный вид.
И гадко стало на душе. Его встречали тоже
Миша с охраной, слышно как гудит
Ход вертолета, за деревней в поле.
Не попрощавшись, сразу выдвинулись в путь.
Спала Агнешка всю дорогу, наревевшись вволю.
Не обернулся напоследок, нету сил взглянуть
На его Машу. Не его – чужую.
В который раз одернул ревностно себя.
Забудь о ней и поищи другую.
Агнешке мать тоже нужна, нужна семья,
Не только папа. Папа. Звучит гордо
И непривычно, но ласкает слух.
Прав дед Богдан был. Решил верно, твердо,
Хоть и всплакнул он при прощании , взгляд его потух.
Когда взлетали, он махал рукою,
Внучка в ответ стучало робко по стеклу,
Прощая с дедушкой и Машей и тайгою.
Григорий начал стучать ручкой по столу.
– Давай. Как Агния?
– Как Агния? Нормально, – Зачем звонит,
Что-то хотела рассказать?
Прошло три месяца. Ни весточки. Специально
Он сам о ней не хотел знать, лишь приказать
Было достаточно и все бы стало ясно,
Миша добудет, раскопает, передаст.
Но не отдал приказ. Он знал себя прекрасно,
Если он вступится, то Машу не отдаст.
Не нужно дразнить ни себя, ни зверя,
Что в нем живет, охочих до побед.
Она сама звонила. Он не мог поверить.
– Что-то случилось? Кто источник бед?-
Она молчит. Он ждет и еле терпит.
Пускай сама все выложит, отбросил ручку прочь.
Она решается. Он пальцем водит, чертит
На столе линии.
– Могу чем-то помочь?
– Я это сделала, Гриш. Я ушла от мужа, –
Он резко выдохнул, прикрыв трубку рукой. –
И об одном жалею – раньше было нужно.
Я наконец-то обрела покой…-
Она запнулась, оборвав на полуслове
Свой молчаливый, откровенный монолог.
– После той ночи у сосны… Я ведь была готова
Начать сначала все. Но не смогла…
«И я тоже не смог»
Но вместо этого:
– Конечно, понимаю, –
Немного сухо, даже сам не ожидал.
– Гриш, извини меня, наверно, отвлекаю? Или не вовремя…-
Да он бы все отдал
За то, вот так чтобы, чтобы еще немного,
Еще минуту только с ней поговорить.
– Маш, не выдумывай, – ответил строго. –
Я рад услышать тебя и поговорить.
– Может быть, встретимся? Когда-нибудь в Иркутске?
Проездом будешь или может по делам,
И выпьем кофе чашку? – голос рваный куцый.
– Конечно, встретимся.
– Тогда до встречи. Вам
Всего хорошего желаю… тебе и Агнешке.
Ей передай привет. Вам пишет Дед Богдан?
Как там Семен Фомич? Здоров?
– Пишет, конечно.
Семен Здоров. Приветы передам.
– Ну, тогда ладно. – словно бы прощаться
Она не хочет. – До свидания, пока.
И кладет трубку резко. Не успев начаться,
Оборвалась беседа. Только трель звонка
Мобильного – сигнал напоминания
О скорой встрече, время забирать свое.
Но Машин голос наваждением, ожиданием
Чего светлого наполнил до краев.
Взглянул в окно, затем на стол, на двери,
По громкой связи дал приказ секретарю:
– Летим в Иркутск, – и сам не мог поверить
Он в то, сказал что. – Боже, что же я творю?
Эпилог. Маша
День был тяжелый, длинный, нудный.
Вечер. Четверг. Идет восьмой урок.
Новая тема. Но дается трудно.
Дети усталые и знания не в прок.
Кто-то зевает, рот прикрыв ладошкой,
Кто-то бесцельно смотрит в потолок.
Кто-то на парте растянулся, словно кошка.
Скрипит, заканчиваясь, по доске мелок.
Устали ноги. Снять бы на миг туфли,
Каблук высокий – жертва красоте.
Юбка и блузка в тон, прическа – просто букли.
Чуть-чуть косметики. Вкус слышен в простоте.
Совсем немного потерпеть уже осталось.
Минут пятнадцать и идти можно домой.
В пустые комнаты квартиры съемной. Жалость
Ей нужна больше, ей нужен взгляд прямой
И честный. Чтобы быть на равных,
Чтобы каждый день дарил только покой,
Тепло и нежность. Это стало главным.
Жизнь изменилась, и она стала другой.
Открылась дверь неслышно,
Она так же пишет, не замечает никого и ничего вокруг.
Но замер класс и ждет, словно не дышит.
– Мария Павлна, это к вам, – несмелый голос вдруг
Старосты класса. Маша обернулась.
В дверном проеме был знакомый силуэт –
Григорий с Агнией. Она чуть покачнулась.
Не может быть такого. Никого там нет.
Моргнула раз, другой. Они так же на месте.
К классу лицом.
– Всем до свидания. Закончили. Гуд бай. –
Дети собрали вещи, с явным интересом
Глядя на двери.
– Бай, тиче, бай-бай…
Класс опустел. Григорий встал напротив.
Знакомый взгляд, не нужно боле пустых слов.
Агнешка по пустому классу бродит.
– Мы за тобой, – ответ слететь готов,
Но помолчала.
– Маша, собирайся,–
И голос твердый, с легкой хрипотцой.
– Куда пойдем?
– Попробуй, догадайся.
За новой жизнью с нами. –
Детское лицо встает пред ней – Агнешка.
– Ну же, Маша.
Чего ты ждешь? Решайся по скорей!
– Мольба в глазах ее, Григория.
– Конечно. –
Взяла ладошку детскую в свою и до дверей
Прошли вдвоем. За ними шел Григорий.
Ладонь вторую протянула и ему.
А он обнял ее. Как муж, без церемоний.
Она нужна ему. Так судя по всему?
Конец.
