Оксана Калакун
Поезд мертвецов
Вечером, уставшие и измотанные, шли в вагончик. Снимали рабочую робу, надевали теплые вещи, потому что ночи были жутко холодные, а ветра пронизывали насквозь. Буржуйку в вагончике приходилось подкармливать дровами несколько раз за ночь. Я представлял порой, что буржуйка ― это вечно голодная прожорливая тварюга, раскрывшая свою пасть в ожидании новой порции.
Бывало боялся уснуть, потому что во сне приходили они. Их привела за собой Тьма. Большие и сильные, не люди и не животные, они сметали все на своем пути. Чудовища. Нелюди. Нечисть. Это была армия монстров, не иначе. Уродливая, тяжелая, не знающая пощады. Они нападали исподтишка, убивали без разбора.
В этих снах надо мной ставили эксперименты. Говорили, что солдат буквально должен стать сверхчеловеком. Превзойти самого себя во всем и уметь прыгнуть выше собственной головы. Для этого ученые придумали особые пилюли, влияющие на мозг, нервную систему, мышцы и кости. Не всем подходило это чудо-средство. А те, кому подходило, становились выносливее, быстрее, крепче. Против чудовищ не могло быть другого противника, кроме такого же “чудовища”, только с человеческим обличьем и разумом.
– Пал Третий Рубеж! Рубеж прорван противником! Остался последний Рубеж, Четвёртый! И противник не должен его пройти! ― комбат Светловский вещал так громко, что его слова эхом отражались от стен воинского штаба. ― Вы должны понимать! Обязаны сдержать и уничтожить! Каждого монстра! Каждого зверя! За дезертирство ― смерть! Мы очистим эту землю от гнили и вони, от смрада и яда!
– Ещё б стихами заговорил, ― прошептал Куркин мне на ухо.
В жизни Куркин был моим другом и напарником. Без его шуток рабочие будни тянулись бы дольше, чем есть на самом деле.
В детстве, после переезда, я мечтал стать машинистом паровоза. Но единственные железнодорожные пути уцелели только в аномальных зонах. Никто не пользовался сейчас железкой, пока не провели капитальный ремонт. Я спал и видел себя в кабине машиниста. Видел тот мрачный и невообразимо притягивающий поезд. Надеялся, что встречу его когда-то.
Ночью снова видел нечисть. Их много. Мутанты выше человека, с сильными мускулами, шерстью только на спине, с собачьей пастью и без ушей. Нелюди становились умнее с каждым боем, с каждой атакой, с каждым ударом. Они могли бегать и как люди, и как волки. Прыгать далеко и высоко. Они рвали человека двумя руками. Могли одним ударом разбить голову вдребезги. И эти монстры шли убивать. Это была борьба за чистую территорию. У меня был только один вопрос ― зачем мутантам чистое место, если они и так неплохо себя чувствуют?
И снова слышу крики и рычание, чувствую запах крови, гари и паленой шерсти. Чудовище стоит передо мной совсем близко. Его израненная грудь тяжело вздымается, он дышит прерывисто и смотрит на меня совсем как человек. А в глазах столько боли и страха, что мне стало дурно, и я почему-то вспомнил свои кошмары. Я читал его мысли, а он ― мои. И время останавливается. Будто не стоим мы посреди поля боя, на четвертом рубеже, и не умирают рядом наши товарищи. Тогда я понял, что нужно эти мутантам. Размножение. Чтобы их детёныши эволюционировали ещё быстрее, им нужна была относительно чистая территория. Для меня это было шокирующим откровением. Мы боремся за одно и то же. Мы боремся за жизнь, и выживет тот, кто сильнее, умнее, хитрее.
Каждый раз я просыпался в поту после таких кошмаров. Рассказал про них Куркину.
– Это, брат, местная аномальная зона на тебя так действует, ― с прищуром говорил он. – Ты бы спросил, что ей нужно. Глядишь, получишь ответ. А пока все эти монстры и рубежи выглядят, как бред сивой кобылы.