Октавия Колотилина
Терранавты. Роман о разумных осьминогах
Мира кинулась за ним. Она успела схватить что-то длинное и скользкое, сжала его крепко и потянула, однако осьминог держался намертво. Раздался щелчок, и в руке осталось извивающееся щупальце. Мира отбросила его; оно запрыгало по полу, завязываясь узлом. На тонком кончике росли три пальца с присосками и без ногтей, они сгибались колечками.
– А-а, больно, больно!
Это голос Виктора Сергеевича? Разбитое тело пустышки лежит у окна. Опять как будто стрекочет то насекомое? Но в щелчках различались знакомые интонации, слова:
– Отстань от меня, не ешь, фу!
Как она может понимать осьминога? Или тут как с дельфинами: устройство связи, ниетта, работает?
В коридоре зажёгся свет – провода починили, ура! Мира заглянула под шкаф. Из темноты с отчаянием смотрел, поблёскивая, голубоватый глаз, горизонтальный зрачок расширился и пульсировал. Мира потянулась к нему, но существо вжалось в стену, хлестнуло по руке холодной струйкой.
Со второй попытки удалось ухватить бугристую голову, вытащить на свет. Та была красной от негодования, щупальца отчаянно били запястье. Очередью неслись щелчки:
– Нет-нет-нет, не кусай! Хочешь рыбу, рыба вкуснее? Я помогал тебе, с дельфинами, помнишь?
Мира встряхнула кисть, осьминог повис, словно тряпка, только дёргал культёй. Он весь побелел – испугался.
– Виктор Сергеевич? – не веря, прошептала Мира. – Ты был внутри него, всё время?
– Это скафандр, – щёлкнуло в ответ. – Мы вырастили такие. Исследуем вневодное пространство…
Город осьминогов, о котором говорила тётка! Теперь понятно, почему Виктор Сергеевич так странно себя вёл. Получается, они решили выйти на сушу?
– Ничё се! – присвистнула Мира. – Кому же я глазки строила?
Её разобрал нервный смех. Пленник зажмурился, цокнул:
– Ну и зубы!
Мира закрыла рот. Осьминог вздрогнул всем телом, как будто чихнул. Щелчки казались стоном:
– Пыль. Мурена, как здесь сухо! И не добраться до моря. Учитель запретил заходить дальше, чем смогу проползти. Провалил миссию, без меня ребята не справятся… – послышалось слабое бульканье, словно всхлип. – Всё из-за ниетты, она заставила почувствовать, как тебе страшно, и я поддался.
Не зря Виктор Сергеевич не хотел идти к пансионату!
Рискнул, значит, решил помочь девчонке – а теперь сам оказался в беде.
Осьминоги набирают воду под мантию и так могут дышать на суше, но недолго. Растерянный, беспомощный, отрезанный от родной среды…
Мира подавила жалость и спросила строго:
– Где Ютавич?
– В соседней комнате. Проспит до утра, в пальце скафандра есть шип с парализующим секретом. Отпусти!
Осьминог снова «чихнул». Похоже, без защиты ему совсем несладко. Где взять воды?
Мира выскочила из комнаты, помчалась по тёмному коридору, по лестнице вниз. Холодные щупальца оплетали локоть, осьминог пытался вывернуться из пальцев, причитал:
– Куда ты меня тащишь, не надо!
Мира поддерживала второй рукой и успокаивала:
– Не дёргайтесь, Виктор Сергеевич. Вот и столовая, сейчас смоем пыль.
Она опустила осьминога в раковину, включила воду. Тот аж подпрыгнул, плюхнулся на кафель и завопил:
– Кисло!
Он отчаянно кувыркался в луже на полу, одними конечностями пытаясь очистить другие.
Точно, вода же пресная! Оглянувшись, Мира увидела трёхлитровую банку. Опорожнив её в раковину, подставила осьминогу:
– Забирайся!
Он заполз в убежище, уместившись целиком. Через стекло затравленно глядел бирюзовый глаз, розовые присоски утрамбовались похлеще квашеной капусты. Изнутри послышались приглушённые щелчки:
– Мы в месте приёма пищи? Ты собралась меня готовить?
Утром Виктор Сергеевич видел, как Мира пыталась прожевать морепродукт, и теперь ждёт той же участи для себя.
Мира поставила банку на стол, села рядом и улыбнулась успокаивающе.
– Виктор Сергеевич, вы не волнуйтесь. Я не ем осьминогов на самом деле, а на пляже мы с девчонками просто поспорили. Вам к берегу надо, да?
– Надо. Меня команда ждёт, у скафандра Араума рука оторвана, у Эниека с Тиэрой скафандры совсем пришли в негодность. И мой…
– Мальчик, рыбак, турист, все эти пустышки – ваши осьминоги были? – догадалась Мира, рассматривая существо в банке.
Из горлышка высунулось щупальце, Мира погладила шёлковую мягкую кожу, и оно спряталось обратно. Осьминог сжался сильнее. Спросила:
– А людей вы зачем воровали? Чтобы новых пустышек наделать?
– Это не мы, – донеслось из банки. – Скафандры выращивают с помощью специальных полипов, а за образец берутся тела людей, которые погибли.
– Куда тащили Славика тогда? Кто украл электрика, Любашу, Нюру, остальных?
– Люди. С далёкой суши, очень далёкой. Глубинный корабль проплыл к этим берегам. Мы следили. И здесь же был запах Рины, у неё метка, микрогрибы на коже. Мы пришли к Рине спросить, почему люди нарушают запрет. Она сказала, чужие явились за ней, хотят утащить, надо спрятаться. Просила проследить за ученицей. Я мог охранять тебя только возле моря. Сюда зря поднялся.
– Так вы меня подстраховывали? – поняла Мира. – А тот турист?
– Тиэра очень волновалась, подавала сигналы вернуться, но я боялся свистеть в ответ при людях. Тогда она решила, что у меня барахлит скафандр и надо тащить его на буксире. Бедная Тиэра! Я передал, чтобы сюда больше никто не ходил, опасно.
– Иностранцы ищут тётю? Но зачем она им сдалась? И ведь пять лет уже по морю никто не плавает, а в глубины тем более запрещено лезть. Неужели из-за Рины решили нарушить все соглашения?
Мира задумалась, пытаясь понять: иностранная подводная лодка идёт в сторону России. Осьминоги замечают корабль и воспринимают как угрозу, приходят к человеку, с которым уже контактировали – к Рине. Она бежит и прячется, оставляя племянницу на «Виктора Сергеевича». Иностранцы, не найдя нужного объекта, устанавливают слежку за домом, крадут и допрашивают всех, кто знаком с Риной. Возможно, и провода они перерезали, чтобы оставить посёлок без связи.
– Дышать… – слабо щёлкнул осьминог.
– Погодите, Виктор Сергеевич, отнесу вас!
Мира сбегала на второй этаж, забрала у храпящего на полу Ютавича ключи от ворот. Вернувшись, схватила банку и понеслась с ней к выходу. На улице было не очень темно, однако сразу пробрал холод. Осьминог в банке безвольно колыхался, как желе, закрыл глаза.
Хоть бы не умер!
– Виктор Сергеевич, вы потерпите, я быстро добегу, – приговаривала Мира, желая только одного: не зацепиться за корни и не разбить свою ношу.
Глава 2
Кто-то зажал Мире рот и дёрнул в кусты. Она уцепилась за банку, пискнула. Над ухом прошептали:
– Тихо, не вопи.
От пальцев шёл знакомый запах технического масла: да это Рина! Теперь можно выдохнуть. Мира показала ей осьминога, но тётка только неодобрительно цыкнула и сказала:
– Идём, быстро, смотри не навернись.
Казалось, в зарослях скользит чёрный ниндзя, тёмный свитер и джинсы облегали подтянутую фигуру.
Высокая и сильная, Рина невольно вызывала восхищение – конечно, когда её рот был закрыт, а не извергал поток нравоучений.
Короткие седые волосы, точёный нос, загорелое лицо, задубелое от морских ветров. Только бровей и ресниц в последнее время не стало, тётка их рисовала и наклеивала, если надо было идти на люди, а уж куда девала свои – попробуй спроси.
Смартик она забрала и спрятала в ближайшее дупло. Понятно, почему: через него спецслужбы могут не только определить, где человек находится, но и прослушать, что кругом говорят, удалённо включить камеру.
Они спустились к берегу, обогнули останец в два человеческих роста. За грудой камней была обточенная морем скала, Рина склонилась к ней. Из трещины протянулся тонкий синий луч, прошёлся по радужке глаза, и кусок скалы отъехал в сторону. Открылся узкий тоннель. Стоило войти, «дверь» сзади бесшумно встала на место, а впереди зажёгся свет.
Мира присвистнула: это сколько же денег надо было потратить, чтобы оборудовать пещеру электроникой и системой распознавания! И, главное, зачем? Неужели дома не сидится?
Но на все вопросы тётка отвечала: «После!»
В просторном гроте под потолком сияли светодиоды, они отражались в неподвижной воде маленького озера. За ним виднелся лабораторный стол, под влагозащитными чехлами угадывались старый компьютер и микроскоп. Справа от входа расположилась вешалка с гидрокостюмами, рядом стояла ванна – к ней-то и поспешила Рина. Щёлкнула выключателем на стене, зажурчал мотор.
– Давай сюда своего красавца, – скомандовала она. – Вытряхивай в ванну, попытаемся реанимировать. Здравствуйте, а руку ему кто оторвал?
Строго говоря, щупальца есть у кальмара, они с крючками на концах, а у осьминога – восемь рук. Но сложновато держаться научной терминологии, глядя на тонкие конечности.
– Я оторвала, – призналась Мира.
– Молодец, Мирослава! – саркастично заметила тётка. – Хоть не третью справа. Но, похоже, парень всё равно потомства не оставит – нежилец. А жаль, уверенный в себе, не боится ничего. Пришёл ко мне и заявляет: почему, дескать, нарушаете запрет, в море плаваете?
– Виктор Сергеевич…
– Его зовут Винч. «Виктора Сергеевича» я придумала, а то бы Николай не понял.
– Ясно. Может, культю надо прижечь? Он кровью в воде не истечёт?
– Мускулатура головоногих зажимает рану, не бойся.
Рина приподняла мягкую голову осьминога, над щупальцами проходила длинная щель.
– Вот, смотри, это мантийная полость. – Тётка вставила внутрь шланг. – Там жабры, их надо хорошенько промыть. Только не направляй струю на мешочек с внутренностями – сердцами и прочим, можешь повредить. Нежное всё, маленькое.
Мира перехватила шланг, придержала раздувшуюся от воды голову. Глаза Винча по-прежнему были закрыты. Неужели умер? Такой хорошенький!
За десять минут промывания ничего не менялось, только пальцы окончательно закоченели.
– Ладно, хватит, – махнула Рина. – Похоже, сдох твой приятель. Нет худа без добра: препарирую его, давно хотела узнать строение октопус сапиенс. В своё время у меня была подобная возможность, не представляешь, как я жалела, что упустила её! Но, с другой стороны, очень сложно резать близкое существо. Не сосредоточишься.
– Ничего не сдох, вон щупальце дёргается. – До Миры вдруг дошло: – У тебя был ручной октопус? – от удивления она даже выпустила шланг, но снова подхватила. – Ты не рассказывала!
Рина покусала губы. По её гримасе было ясно: воспоминание болезненное. Но Мире хотелось вытянуть правду, она вздохнула мечтательно:
– Вот бы мне тоже такого питомца! Я его всяким фокусам обучу, девчонки будут визжать от восторга. И ролики поснимаю.
– Держать разумное существо против его воли? – Рина фыркнула. – Да у тебя в прошлом году два хомячка сдохло. Ты же из дома как уйдёшь, так сутки не показываешься. А октопусы более чувствительны к содержанию кислорода в воде, чем обычные осьминоги. Надо за фильтрами следить, за аэратором, мотор постоянно гонять, чтобы промывало. Едят они по пять раз в день, кормить чем будешь, картофельными очистками?
Тётка, как всегда, ёрничала. Мира мотнула головой: вечно в неё не верят, считают безответственной. Подумаешь, рыбу ловить, как будто она удочку в руках не держала!
Однако, похоже, Рина загорелась идеей. За хомячками тётка ухаживать отказалась, но уж морского обитателя не бросит. Скорее всего.
Она отобрала шланг:
– Хватит его полоскать, без толку. Давай лучше вывернем наизнанку и посмотрим, на что похожи их органы. Мозг октопус сапиенс, материала на три докторских!
Винч вдруг выдрался из её рук, торпедой отлетел на другой конец ванны. Он надувал щёчки, быстро гоняя воду, край мантии трепетал. Глаза, полные первобытного ужаса, поворачивались независимо – каждый из них следил за одним из людей.
– О, живой! – усмехнулась тётка. – Не боись, солдат, не обидим.
Мира вздохнула с облегчением и сунула замёрзшие пальцы под мышки. Получилось, спасли!
Телескопические веки сузились. Винч защёлкал:
– Вы обещали. Если я послежу за вашей ученицей, обещали рассказать, что знаете о Сверхкальмаре. Где он спрятан?
Рина сложила руки на груди, кривя губы, заметила:
– Маленький, а настырный. Давно ведь уже задышал, только уши решил погреть.
– Он слушал наши разговоры? – удивилась Мира.
Судя по смущённо опущенному взгляду, действительно подслушивал. О чём они болтали, о хомячках? И зачем только Рина рассказала, что питомцы сдохли. И про картофельные очистки: в самом деле осьминог решит, будто Мира собралась этим его кормить. Пробормотала:
– Стоп. У головоногих разве есть уши?
– У них под кожей статоцисты – мешочки, покрытые изнутри чувствительными волосками, воспринимают вибрацию. Будем препарировать, покажу.
Похоже, Рина серьёзно настроена резать осьминога. Не стоило его сюда приносить, лучше было отпустить в море. Или тётка шутит?
Винч сжался в тугой комок, побелел. Но продолжил настаивать:
– Расскажите, где Сверхкальмар.
Мира предположила:
– Это он о твоей яхте?
– При чём тут «Илона», – Рина пожала плечами. – Инцидент Один.
Мира прикусила палец. Инцидент Один. Пять лет назад по всем каналам крутили кадры: с неба спускается перевёрнутая чёрная миска, под ней изгибаются жгуты, длиннее пятидесятиэтажки каждый. Дальше показывали свалку, из которой торчит Эйфелева башня. Встрёпанная смуглая женщина, размахивая руками, рассказывала, какой стоял грохот, когда на Пентагон обрушились тонны отходов.
И ещё была запись голоса, бесстрастного и чёткого: «ГЛУБИНЫ ЗАКРЫТЫ. ЛОВИТЕ РЫБУ У БЕРЕГА, ПЛАВАЙТЕ ПО ПОВЕРХНОСТИ. ДОБЫВАЙТЕ РЕСУРСЫ ТОЛЬКО НА СУШЕ. ЗА МУСОР В ОКЕАНЕ СГОРЯТ ВАШИ ГОРОДА. МЫ НАБЛЮДАЕМ ЗА ВАМИ. ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ».
– Сверхкальмар – инопланетная тарелка! – догадалась Мира. – Говорили же, что она улетела или на обратной стороне Луны сидит.
Рина тяжело вздохнула и помотала головой. Кажется, она многое утаила о своём путешествии на «Илоне». Тётка молчала с минуту. Наконец решилась:
– Смотри только не болтай об этом, я давала подписку о неразглашении. Мы искали корабль карнов, инопланетян то есть, на дне моря, чтобы восстановить город октопусов. Прошлое поселение было уничтожено нефтяным разливом. Когда нашли, Фьют залез туда…
– Погоди, – перебила Мира, – Фьют – тот француз, который анекдоты травил?
– Нет, француз – это мой напарник Хонер. А Фьют – разумный осьминог, мы с ним познакомились в городе октопусов, он вытащил нас со дна.
Тут из ванны раздались щелчки:
– Вирналиус Фьют – Величайший из всех Лучей Познания, которые когда-либо были. Он не побоялся подняться в безводное, разведал тайны уналашей – простите, людей. Построил Новый Шелест взамен нашего утраченного города и подарил озарённым Наследие Карнов.
Мой учитель вир Сиэртон – ученик вирналиуса Фьюта.
Осьминог успокоился, принял тёмно-серый оттенок и тихонько шевелил расправленными щупальцами.
– Сиэртон… – Рина приложила пальцы ко лбу. – Паренёк с девятью руками? Рада, что он выжил. У вас родство считается по отцу с матерью и по учителю, получается, ты внук Фьюта?
– Что значит «внук»? Впрочем, неважно. Пожалуйста, продолжайте!
– Фьют клялся, что во всём будет меня слушаться. Но сам нарушил клятву, выловил мусор из Большого Тихоокеанского пятна и завалил им крупнейшие мировые столицы. Произнёс своё «Последнее Предупреждение», запретившее людям соваться в море. Уничтожил бóльшую часть спутников и ядерных ракет. Он бы и человечество уничтожил, но… Ладно, рано вам знать.
– Куда спрятали Сверхкальмара? – Винч стал ярко-жёлтым от нетерпения, подался вперёд.
– Понятия не имею, – Рина дёрнула плечом. – Я была внутри два дня, после Фьют высадил меня на «Илону». Поставил корабль на автопилот с приказом спрятаться где-то на дне. Мы встретились ещё раз…
Рина прикрыла лицо ладонью и застыла, словно пытаясь что-то проглотить. Справившись с собой, глухо сказала:
– Мне неизвестно, где карнский корабль. Вам придётся искать самим.
– Мы искали, – возразил Винч и потемнел, – бесполезно. Если он даже рядом с городом, не увидим и не почувствуем. У карнов превосходные технологии маскировки.
Мира не могла поверить услышанному. Спросила:
– Значит, осьминоги и есть те самые инопланетяне? Это они атаковали Землю? И теперь ищут корабль, чтобы всех убить?
Раздался всплеск: Винч ударил по воде всеми руками разом. Он смотрел ошарашенно, булькнул:
– Что?..
Осьминог выскочил из ванны, пополз к озеру, отчаянно спеша. Однако Рина с лёгкостью догнала, схватила за голову. Он вцепился присосками в пол, защёлкал быстро:
– Мы никого не собирались убивать! Мы только изучаем, пустите…
– Да я верю, верю, не собирались, – улыбаясь, проговорила Рина. – Город разросся, вы уже присматриваете место для нового, так? А строить не умеете, башни из скал вытачивал карнский корабль.
– Мы умеем теперь строить, – возразил Винч. Он повернул один глаз к воде и с тоской смотрел на неё – видимо, понимая, что не добежит. – Ай, не сжимайте так крепко! Вирналиус Фьют изобрёл раствор из ила и песка, с добавлением секрета прыгающей актинии. Можно класть камни и скреплять. Возле купола уже стоят два загона для рыб. Прошу…
– Дело в подводных лодках, да? – Рина покивала. – Боитесь, что люди до вас доберутся, а защищаться нечем. Правильно боитесь. После Предупреждения напринимали кучу международных соглашений, любое судно, которое пыталось их нарушить, военные подрывали ещё в прибрежных водах. Но раз американцы проникли в глубины и не получили наказания от инопланетян, то и остальные страны скоро сделают так же.
– Корабли людей? Они не уходят далеко от поверхности.
– Ну да, спускаются не больше, чем на триста метров. Но пара глубинных бомб, и вашему куполу хана.
Рина встала. Винча больше никто не держал, однако осьминог с потерянным видом распластался по полу, закручивая и распрямляя кончики рук. Спросил с надеждой:
– Ведь люди же не будут бить по Новому Шелесту? Я верю: вы не безжалостные уналаши на самом деле. Судя по записям вирналиуса Фьюта, Чёрную смерть выпустили нечаянно, не зная о нашем городе внизу. Вы имеете чувства и разум, у вас есть дети. Ты заботишься об ученице, не хочешь, чтобы с ней произошло плохое. Неужели вы способны уничтожить столько детей?
Рина грустно усмехнулась:
– Люди своих-то не жалеют, не пожалеют и осьминогов. Вспомнить только последние войны, – она покривилась. – Я бы подсказала вам, где карнский корабль. Но, к сожалению, не знаю.
– Так и передам виру Сиэртону. Я могу плыть?
Винч оторвал от пола тяжёлую голову, гордо поднял её. По пробегающим бледным теням на коже всё равно было видно, как он нервничает.
– Как ты понял, что моё озеро сообщается с морем? – Рина прищурилась, возле уголков глаз собрались морщинки-лапки.
– Судя по вкусу воды, эта пещера выходит в ближнюю часть залива.
– Кожей чувствуешь? Мы же тебя в ванной поливали, точно. Не вздумай нырять: здесь в тоннеле норки мурен, а на выходе вечно ошиваются дельфины.
– Я не боюсь мурен, – бросил Винч.
Рина подмигнула Мире:
– Ну, отпустим?
Отпускать было жалко. Но удерживать разумное существо против воли – тоже как-то нехорошо.
Рина поняла затруднения племянницы, поглядела на Винча:
– Не хочешь стать Мириным питомцем?
– Избави меня Течения от такой участи, – осьминог содрогнулся всем телом, словно холодец.
Рина отступила, и он резво пополз к озеру. У самого берега затормозил, попробовал щупальцем воду – и повернул глаз назад, осторожно спросил:
– Большие тут мурены?
Вредная тётка развела руки метра на полтора. Осьминог покрылся бугорками, побелел – видимо, встречаться с хищниками ему совсем не хотелось. Но всё-таки разгладил кожу и беззвучно скользнул под чёрную зеркальную поверхность, лишь чуть всколыхнув её.
Мира компетентно заметила:
– У нас не водятся мурены.
– Зато водится дальневосточная зубатка, тоже осьминогами не брезгует, – Рина успокаивающе помахала рукой. – Здесь нет, иначе я бы его не отпустила.
Она казалась убитой горем, вот-вот заплачет. Мира никогда не видела её в таком состоянии: скорее робот уронит слезу.
– Упрямый и бесстрашный, весь в деда, – пробормотала Рина. – Попа с ушами. Как он оказался без скафандра?
Пришлось Мире рассказать всё, что случилось с утра – и про «пустышек», и про то, как стреляла в Виктора Сергеевича. Она сама себе удивлялась: сколько видела за этот день, сколько сделала, узнала, как ещё мозги через уши не утекли?
Случившееся казалось нереальным, компьютерной игрой с виртуальными проблемами. Похоже, разум выставил блок, чтобы спастись от перегрузки, и теперь наблюдал за всем с галёрки, хрустя воздушной кукурузой: «Я прошёл полную версию "Драконов и сладостей", давайте, попробуйте меня хоть чем-нибудь удивить».
Тётка подхватилась и убежала, наказав сидеть в гроте.
