Олег Анатольевич Сидоренко
Контрабанда
Глава 13
Среда, 9 октября 2001 года, 15 часов 40 минут , Украинско-Российская граница, передвижной командный пункт подполковника Калайтанова, р-н хутора Рогозное ,Белопольский р-н., Украина
Увиденная на КП картина привела Калайтанова в бешенство. На глазах у его подчиненных киевское начальство во главе с полковником Загорулько, продолжало распивать коньяк! Веселье было в полном разгаре!
Из-за стоящих машин и растущих вдоль проселка деревьев Загорулько не видел приближающегося к компании командира погранотряда. Разогретый «спиртным», он вовсю блистал красноречием перед подчиненными и, прежде всего, перед своей спутницей – журналисткой. Ее звонкий смех и одобрительные возгласы «собутыльников» бальзамом ложились на душу полковника. Он был в ударе!
Калайтанов, сцепив зубы, направился в сторону проверяющих.
– Товарищ подполковник! – окликнул командира сержант Гонта. – Разрешите обратиться?
Калайтанов остановился, увидев выходящего из-за кустов подчиненного.
– Слушаю, Вас, сержант.
– Товарищ полковник, по дороге на КП мы «наткнулись» на МАЗ-бензовоз. Он припаркован на площади в Кислой Дубине. Когда мы проезжали мимо – нас увидел водитель машины.
– Так… – у Калайтанова задвигались скулы. – Дальше!
– Его начали снимать на камеру журналисты… – Гонта кивнул головой в сторону столичной компании. – И это водитель тоже видел… Он, даже, помахал нам рукой.
– Понятно… – подполковник тяжело вздохнул. – Спасибо сержант.
– Но это еще не все… – Гонта замялся, понимая, что сейчас будет «закладывать» проверяющего. Но командира он уважал, и решил, что тот должен быть в курсе. – На выезде с хутора, там где развилка, мы столкнулись с зеленой «Нивой»… По всему выходит, что это та самая «Нива», которая проходит по ориентировке.
– А что б тебе… – еле сдержался подполковник, что бы не выругаться матом. – Водитель вас видел?
– Сто процентов видел… – сержант тяжело вздохнул. – Расстояние между нами было не больше пятидесяти метров… И чистое поле за нами… Однозначно видел.
– А почему же вы «поперлись» без разведки и прикрытия? – перешел на повышенный тон Калайтанов, смотря в упор на подчиненного. – Я же инструктировал, что бы все были предельно осторожными в погранзоне!
– Товарищ подполковник! Я предупредил об этом полковника Загорулько перед въездом в погранзону! – начал оправдываться сержант. – Но он только отмахнулся от меня, и сказал, что бы я не лез со своими советами.
– Понятно… – Калайтанов взял глубокий вдох, пытаясь овладеть собой. – Хорошо, сержант… К Вам у меня претензий нет… Идите к моей машине. Возьмите у водителя лист бумаги и составьте рапорт на мое имя, где опишите все, что с вами произошло… Можете быть свободны!
– Слушаюсь, товарищ подполковник! – сержант взял под козырек и, развернувшись, скрылся между машинами.
Калайтанов остался стоять на месте. В просвет между облысевшими ветками кустов терна, усыпанных черно-синими с сизоватым налетом плодами, смотрел на веселящуюся компанию. Протянув руку, он сорвал с ближайшей ветки плотную ягоду и положил себе в рот. Раздавил ее зубами, и почувствовал терпкий кисло-сладкий вкус ее сока.
« – Почти спелая… Еще один заморозок и плоды будут в самый раз… Надо, когда все закончиться, взять выходной и выехать с семьей набрать ягод… А затем «настоечку» сделать… На спирту…» – Калайтанов выплюнул косточку и сорвал еще одну ягоду. Медленно покрутил ее между большим и указательным пальцем, стирая белесый налет. « – Ну что ж… Не вовремя приехал Загорулько… Да еще и эта «Нива» их видела… Это плохо… – подумал подполковник. – Если сорвется «перехват» – разбираться не будут, кто виноват. Все спишут на меня!» – командир отряда прицелился и бросил ягоду в ближайшее дерево. Она, ударившись о ствол, отскочила и упала в пожухлую траву. « – С другой стороны – почему «сорвется»? – задал себе вопрос Калайтанов. – Отменять «Капитану», что либо, уже поздно. Его машины на ту сторону ушли… Топливо на российской стороне для них тоже приготовлено… Значит будет перевозить! Будет обязательно… Вопрос только времени… Ну а нам торопиться некуда… Подождем… Да, может он и не свяжет «Тойоту» Загорулька с «перехватом».
В эту секунду из-за кустов донеслась музыка. Это водитель Загорулько включил в «Лендкрузере» магнитолу. Группа «Комбинация» начала во весь голос рекламировать «вишневую девятку».
« – Это уже свинство! Ни в какие рамки не лезет! – Калайтанов в сердцах плюнул в траву. – Надо срочно прекратить эту пьянку… Потому, как они сейчас танцевать начнут!» Поправив ремень портупеи, он обогнул кусты и направился к проверяющим.
Полковник Загорулько рассказывал очередной анекдот, стараясь перекричать девичий ВИА. Его кивком головы прервал майор Сидоров и указал ему за спину. Полковник развернулся и увидел вышедшего из-за деревьев командира погранотряда.
– О, подполковник! А где это ты «шляешься»? – громко спросил Загорулько у Калайтанова. Его язык слегка «заплетался» после выпитого. Но полковника это не остановило. Он пошел на встречу Калайтанову, продолжая кричать и показывая пальцем на наручные часы: – Я тебя здесь уже час дожидаюсь! Немедленно доложи обстановку!
Подполковника Калайтанова «переклинило»… С курсантских времен он терпеть не мог хамства и панибратства в служебных отношениях. Для него расхожая армейская заповедь «Дружба – дружбой, а служба – службой» была не просто словами – но незыблемым руководством к действию. Вне зависимости от того, кто находился перед ним – солдат, прапорщик или офицер, – он никогда не опускался до «тыканья» собеседнику. Максимально, что мог позволить себе в отношениях с подчиненными – это обращение к ним по имени и отчеству. Тем более, он даже в мыслях не мог допустить, что бы предстать перед подчиненными в пьяном виде! Со своей срочной службы Калайтанов усвоил, что появление начальства рангом от командира роты и выше перед солдатами должно быть для них – для солдат – сравнимо с явлением Христа народу! И похожим оно должно быть на парад со всеми присущими ему – параду! – атрибутами – построение, строевой шаг, доклад и музыка! Музыка, конечно, по возможности. Но, ни как с «расхристанной» формой, «пьяным рылом» и шлейфом перегара с него.
– Полковник! Ведите себя подобающе! – громко «прочеканил» Калайтанов, когда Загорулько подошел к нему вплотную. Сказал он это так, что бы перекричать музыку, и что бы услышали все те, кто стали невольными свидетелями хамского к нему, Калайтанову, обращения (а это несколько его подчиненных и проверяющие с журналистами). Но в этот момент водитель Загорулько выключил магнитолу. И как раз вовремя, что бы все окружающие услышали продолжение речи Калайтанова.
– Я, полковник, не «шляюсь»! В отличии от вас – я несу службу и исполняю свои служебные обязанности! А вы своими примером, – Калайтанов указал рукой на бутылки с коньяком, – мало того, что разлагаете дисциплину, так еще своими действиями ставите под угрозу выполнение операции! Я буду вынужден указать это все в своем рапорте!
Загорулько не ждал такого ответа. Он понял, что спьяну «перегнул палку». Сейчас Калайтанов оказался прав. Но признать этого было нельзя! Надо было отвечать. Журналистка и проверяющие офицеры смотрели на него в ожидании. Да и обильно сдобренная коньяком кровь требовала дать достойный, в понимании Загорулько, ответ. Конце концов – он начальник! И никто еще не отменял армейский принцип, что «старшим в ж……пу не заглядывают».
– Ты, что подполковник! – теряя самообладание прошипел сквозь зубы полковник Загорулько. – Ты, что полковник – ох…….ел! Ты с кем разговариваешь! Да я тебя…! – вплотную приблизившись к командиру погранотряда он сделал какое-то «кургузое» движение рукой, отдаленно похожее на замах. Окружающим на секунду показалось, что офицеры готовы наброситься друг на друга, и что сейчас между ними начнется драка. Как, пишут в романах «глаза их встретились». Что они там увидели – не известно. Но Калайтанов напрягся, слегка наклонившись вперед, втянув голову в плечи, и чуть развернул корпус навстречу полковнику. По его лицу расползлась злая улыбка, больше похожая на оскал черепа.
Он знал себя в этом состоянии. Еще секунда и для обоих перепалка закончилась бы плачевно: проверяющему госпиталем, а Калайтанову – трибуналом. Ведь в рукопашном бою у «штабного» шансов небыло…
Наверное, это понял и Загорулько. Скорее даже не понял, а почувствовал. Он, как будто, налетел на каменную стену. Полковник растеряно остановился. С его лица куда-то пропала вся спесь, оставив на нем только испуганную злобу и бледные пятна. Как рыба, хватая ртом воздух, он судорожно сжал кулаки. От нервного напряжения Загорулько моментально протрезвел. Голова прояснилась, и он понял, что поставил себя в невыгодное положение, можно даже сказать больше – в «дурацкое положение»!
Надо было, как то выкручиваться! Полковник во многом был человеком беспринципным. Но глупым он не был. В придачу, он был интригантом, и «выкручиваться» – это была его стихия. Отступить, что бы потом растоптать – это был в «его манере».
Загорулько сделал несколько глубоких вдохов, «беря себя в руки». – Хорошо, подполковник Калайтанов… – произнес он, едва шевеля побледневшими губами. Было видно, что полковник принял для себя решение. Потому, как произнеся эту фразу, он многозначительно улыбнулся. – Вы правы… Что-то мы расслабились… – эту фразу Загорулько сказал, как то заискивающе, но уже громко, что бы слышали стоящие у него за спиной. – Дорога, понимаете ли… Ну и все такое… Вы, уж, не взыщите! Не будем сориться по мелочам! Пойдем те ка, подполковник, я лучше представлю вам журналистов канала «1+1».
Загорулько взял Калайтанова под руку и повел к стоящим поодаль киевским гостям.
« – Да… Добром это не закончиться… – подумал командир погранотряда. – Если Загорулько признал на людях свою ошибку, да еще в таком тоне – быть беде… Теперь уже точно – или он, или я».
Офицеры прошли к «Лендкрузеру» Загорулька.
– Вот, господин подполковник, хочу вам представить журналиста канала «1+1» Маричку Западалку! Прошу любить и жаловать. Она снимет репортаж о ваших подвигах! – многозначительно произнес проверяющий, подойдя к стоящим возле «внедорожника» гостям, и делая ударение на слове «подвиги». Lевушка не смело протянула Калайтанову руку. Она за короткое время привыкла к «хозяйской» манере поведения Загорулько, и сейчас была обескуражена случившейся метаморфозой. Он выглядел подавлено и вел себя заискивающе. «– Странно… Надо будет присмотреться к взаимоотношениям этих мужчин… Что-то здесь не просто!» – подумала она про себя. А, в слух произнесла:
– Маричка! Маричка Западалко! Журналист канала «1+1».
– Очень приятно! Подполковник Калайтанов Сергей Владимирович, командир Белопольского погранотряда! – представился мужчина, пожимая девушке руку. – Я, правда, не знаю, что вы будете здесь снимать! – Калайтанов виновато улыбнулся Маричке. – И совершенно не понимаю о каких «подвигах» говорит полковник Загорулько. На амбразуру никто бросаться не будет. Так, обычная работа.
– Не прибедняйся, господин подполковник! – вмешался Загорулько. – Не надо скромничать! Такого «контрабаса» небыло давно!
– Да «контрабас» как «контрабас»… Некоторые и по больше таскают… – Калайтанов многозначительно посмотрел не Загорулька. Тот сделал вид, что намек его не касается.
– А что такое «контрабас»? – спросила журналистка, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Она цепко хватала все нюансы разговора, и ничего не укрывалось от ее внимания.
– «Контрабас», Маричка, на нашем сленге означает «контрабанда»! – посвятил журналистку в тайны профессиональной терминологии Загорулько. Он прекрасно понял, что имел в виду командир погранотряда, но решил не выяснять отношения при свидетеле. Тем более – при журналистке. Еще «разнесет» потом по всей Украине!
– А что, сегодня этот «контрабас», какой то, особенный? – поинтересовалась Западалко у Калайтанова.
– Понимаете, Маричка… – начал было отвечать командир погранотряда.
– Понимаете, Маричка, – снова «влез» в разговор Загорулько, бесцеремонно обрывая Калайтанова, – проводимые нами оперативные мероприятия дали возможность «вычислить» объем, место и время контрабанды! Так вот… Объем оказался не маленьким… По нашим данным около сорока тон дизтоплива. Для решения этих вопросов «контрабандисты» подключили сообщников на сопредельной стороне! – войдя в роль, Загорулько вел рассказ так, как будто сегодня намечался вооруженный прорыв на границе. – В виду особой наглости этой «перекидки» я решил с самого начала взять под свой контроль подготовку этой операции. Подполковник Калайтанов все рекомендации исполнил в точности. – Загорулько с ехидцей посмотрел на подчиненного. Тот промолчал, понимая, что уточнять приоритеты сейчас не время. – И сейчас господин подполковник доложит мне оперативную обстановку на этот момент на данном участке! Пора начинать работать! А то, что-то мы «заболтались»! – подытожил проверяющий так, словно причина «болтовни» была не в нем, а в окружающих.
– Ну, что ж! Работать, так работать! – задумчиво сказал Калайтанов. Игра Загорулька стала для него ясная, «как божий день». « – На моих плечах захотел «въехать в рай»… Хорошо… Мне тоже надо «красиво» все довести до конца… А там с «лаврами»» разберемся!» – подумал он, а в голос, обращаясь ко всем, произнес, указывая рукой на стоящий в стороне УАЗик. – Прошу к моей машине!
Водитель «уазика», заметив направляющуюся в его сторону толпу офицеров, решил «от греха по дальше», выскочить с машины и спрятаться за грузовиком, что привез на КП солдат. Своего командира он не боялся. Все что от него зависело, он исполнял в надлежащем виде и в срок. А вот от киевского начальства можно было ожидать чего угодно. Тем более, что он был наслышан о крутости нрава полковника Загорулько. Поэтому решил лишний раз «не отсвечивать». Надо будет – позовут.
Калайтанов первым подошел к своему автомобилю. Открыв дверцу, он вынул с полевой сумки карандаш и достал с «бардачка» сложенную в четверо мелкомасштабную карту приграничного района. Разложил ее на капоте уазика. Карта была усыпана специальными значками, стрелочками и надписями. В это время оператор вынул с кофра камеру и начал снимать происходящее. Маричка пальцем направляла его на планы, которые тот должен был запечатлеть. Увидев неодобрительный взгляд Калайтанова, она произнесла, виновато улыбаясь:
– Господин подполковник, вы уж простите! Но это моя работа! – журналист начала догадываться, кто и что из себя здесь представляет. И уже симпатизировала Калайтанову. Как профессионал профессионалу, разумеется.
– Ничего, Маричка, ничего! Все правильно! Снимайте все, что считаете нужным! – подходя к капоту «уазика» и расталкивая корпусом подчиненных, вмешался в разговор Загорулько. Он играл на публику, зная, что отснятые журналистами кадры могут попасть в репортаж. – Ну, что ж, панэ подполковник, показывайте, что у нас сейчас происходит!
Калайтанов, тяжело вздохнув, достал с кармана карандаш. Он привык использовать его в качестве указки для доведения личному составу оперативной обстановки. Это был его «счастливый» карандаш. Подумав об этом, командир улыбнулся.
« – Да… Немного счастья мне сейчас не помешает… – загадал желание подполковник. – Не к добру вся эта суета, не к добру… Говорим «гоп», а не то что прыжка – даже еще и разбега не было…»
Но в голос всего этого говорить не стал. Прекрасно понимая, что нет смысла. Его никто не услышит. Загорульку надо «шоу»!
– Прошу внимая, господа офицеры! – начал свой доклад хорошо поставленным голосом подполковник Калайтанов. – Цель операции направлена на пресечение контрабанды через государственную границу крупной партии горюче-смазочных материалов…
Калайтанов докладывал уверенно, без «шпаргалок». Он кратко довел начальству информацию, собранную путем наблюдений и полученную с разных источников (не называя их), и озвучил выводы, сделанные на основании всестороннего анализа имеющихся данных.
– Исходя из выше сказанного, я разместил здесь, здесь, и здесь (Калайтанов карандашом указал на карте кружки, отмеченные красным цветом) наблюдательные посты.
– А почему вы не поставили посты вдоль дороги, по которой пройдут «бензовозы»? – прервал его Загорулько недовольным тоном. – Я же говорил вам это сделать!
– Во-первых, господин полковник, дорога находится на сопредельной стороне. И отправив туда людей – я сделаю их преступниками. Согласовывать операцию с российскими пограничниками вы запретили. И если, не дай Бог что, то будет крупный скандал. (О том что двух человек он все же отправил на ту сторону – решил пока не говорить). Во-вторых – ставить посты на российской территории смысла нет! Эта дорога прекрасно просматривается с нашей стороны. Кстати, два КрАЗа-топливозаправщика уже прошли на тракторную бригаду.
– Как прошли? – спросил Загорулько.
– Как это «как»? – удивился вопросу Калайтанов. – Прошли своим ходом… Также им на встречу с нашей стороны вышло две машины контрабандистов.
– Как вышли?! – еще больше удивился проверяющий. – Как это вышли? Почему вы не доложили об этом раньше? Ведь они могут пойти сейчас назад!
– Ну да… Думаю, через час пойдут… – согласился командир погранотряда.
– А почему тогда мы еще здесь, а не там! – Загорулько махнул рукой в сторону границы. – Почему мы еще не на «переходе»? И почему вы поставили свой наблюдательный пункт здесь, а не непосредственно на границе! Я же приказывал это сделать! Вы что, меня игнорируете?
Калайтанов пожал плечами, с видом человека, который вынужден объяснять очевидные вещи.
– Господин полковник! На границе – группы перехвата! Они – в засаде! Их не видно! – подполковник перешел на повышенный тон. – А КП на границе – могут обнаружить контрабандисты… Что-что, а разведка у него поставлена «на уровне»…
– У кого это «у него»? – не унимался Загорулько. – Что вы в «шпионов» играете!
– Группу контрабандистов, по моим данным, возглавляет бывший офицер-разведчик! – Калайтанов осмотрел присутствующих. – За все время своей так сказать «работы» – а это, прошу заметить три года, он попался всего один раз… И то – по недоразумению.
– Это не его заслуга, подполковник Калайтанов! Это ваша недоработка! Сколько человек задействовано в операции? – спросил Загорулько, делая вид, что его не касаются объяснения подполковника. – Как они вооружены?
– На данный момент в операции задействовано двадцать человек солдат срочной службы, пять сержантов сверхсрочной службы и четыре прапорщика. Десять солдат, которые непосредственно будут участвовать в задержании, и два прапорщика вооружены автоматами АКСУ. Автоматы солдат снаряжены холостыми патронами. Автоматы прапорщиков – боевыми. Помимо автоматов у прапорщиков при себе табельное оружие – пистолеты Макарова, также снаряженные боевыми патронами. Остальные солдаты без оружия. Сверхсрочники и прапорщики оснащены, по необходимости, портативными радиостанциями…
– Я не понял, полковник! – прервал доклад Калайтанова визжащим голосом Загорулько. – Я же приказывал вооружить всех солдат автоматами с боевыми патронами! Боевыми, а не холостыми! Разницу улавливаете? Вы, что же, ослушались моего приказа?
Вокруг воцарилась гробовая тишина. Все смотрели на Калайтанова. Он посмотрел на оператора и заметил, что тот до сих пор проводит запись.
« – Это даже хорошо… – подумал он. – Будет ясно, кто отдает «дебильные» приказы».
А в слух, совершенно спокойным голосом произнес, глядя в глаза проверяющему :
– Будет вам известно, господин полковник, что все рациональное, что было в ваших пожеланиях, – Калайтанов сказал слово «пожелания» с нажимом и медленно, – я учел. И использовал их, по мере необходимости, при планировании «перехвата»…
– Это были не пожелания, подполковник Калайтанов! – заорал Загорулько. Он даже притопнул ногами. – Это были приказы! Приказы! Вы меня поняли! Вы знаете, что бывает за не выполнение приказов?
Калайтанов спокойно улыбнулся Загорулько.
« – Ну, что ж, сам напросился!» – подумал он. И в слух произнес: – Господин, полковник! Вы же штабной работник! – d слове «штабной» все услышали не прикрытое пренебрежение и издевку. – И вам ли не знать, что приказы отдаются в письменном виде и регистрируются через строевую часть! А я никаких письменных распоряжений от вас не по-лу-чал. Все устные… Да и то – по телефону! А пока у меня нет письменного приказа – то все ваши, – подполковник замялся, подбирая слово, – предложения остаются для меня только пожеланиями! Операцией командую я! Единоначально! Надеюсь, я ясно выразился, господин проверяющий? – это уже было не прикрытое издевательство. – Я могу продолжить?
Полковник Загорулько опешил. Он покраснел от злости. Он совершенно не был готов к такому повороту событий. Он понял, что сейчас, грубо выражаясь, Калайтанов «опустил» его перед подчиненными и журналистами. Но это было пол-беды! Вся «беда» заключалась в том, что весь его план летел к черту! Все, что они придумали с отцом, летело к черту! Под угрозой была его «реабилитация» перед начальством! Калайтанов, по сути, отправил его «в зрительный зал»! Журналисты, проверяющие, репортаж на телеканале – все теперь работало против него! « – А если, не дай Бог, все это дойдет к моим врагам… А они у меня имеются! Ох, имеются! Да, еще, и не самые слабые! – Загорулька бросило в холодный пот от подобных размышлений. – Они же «сожрут» меня! Сожрут, в один момент! И конец всему! Конец моей карьере! Конец спокойной жизни! Конец всем планам!»
Мозг полковника судорожно пытался найти выход со сложившейся ситуации.
– Полковник Калайтанов! – начал Загорулько, приняв решение…
– Я, пока, только подполковник! – прервал его Калайтанов.
– Действительно, вы всего лишь подполковник… И, что «пока» – это тоже правда…И так, подполковник Калайтанов! – поправился проверяющий. – Вы нарушили мой приказ!
– Пожелания, полковник, пожелания… – спокойно поправил его Калайтанов.
– Это вы так поняли! – злорадно улыбнулся Загорулько. – Там (он показал указательным пальцем в верх )это сочтут за приказ… Уж будьте спокойны! Я это устрою! И Митяев с Сидоровым подтвердят, что вы нарушили именно приказ! –Загорулько вошел во вкус. – Так вот, панэ подполковныку – в виду угрозы срыва операции я беру управление «перехватом» на себя. Вы и ваши подчиненные поступаете в мое распоряжение!
От неожиданности все потеряли дар речи! Только Загорулько стоял с улыбкой победителя! Он достиг, того зачем приехал с Киева в этот Богом забытый уголок. Он перехватил командование, практически, готовой операцией! А что операция подготовлена как надо – он уже не сомневался!
« – Калайтанов специалист в этих вопросах! – полковника распирало, от удовольствия. – А «лавры» руководителя достанутся мне! И как красиво все получилось. И предлог нашелся просто замечательный! «Невыполнение приказа»! Сидоров с Митяевым напишут и подпишут все! Да и никто там – в верху – разбираться не будет! «Победителей не судят»! И «журналисточка» преподнесет все как надо! – он посмотрел на Западалко. Та стояла с растерянным видом, соображая, что происходит, и как показалось Загорулько, смотрела на него с некоторым осуждением. – Надо поставить ее на место! А то что-то слишком много внимания уделяет Калайтанову… Куда денется!»
– Вы в этом уверены, господин полковник? – оторвал Загорулька от приятных размышлений тихий голос Калайтанова. Проверяющий недоуменно посмотрел на командира отряда.
– Да, подполковник! – пренебрежительно произнес Загорулько, – я уверен! Два раза повторять не буду!
Калайтанов отошел от капота к дверце автомобиля. Открыв ее, он взял с сидения полевую сумку. Извлек с нее белый лист бумаги формата А4. Бросил сумку обратно на сидение. Вернулся к, следившим за его действиями, девушке и офицерам. Положив лист бумаги сверху на карту, он достал с внутреннего кармана бушлата шариковую ручку. Щелкнул кнопочкой, приводя ее в готовое для письма состояние. Демонстративно положил ручку сверху на бумагу.
– Пишите приказ, господин полковник! – тихо сказал Калайтанов, смотря в упор на Загорулька.
– Какой приказ? – не сообразил тот.
– Приказ на отстранение меня от руководства операции, и мое поступление под ваше начало! – чеканя каждое слово, объяснил командир погранотряда.
– Зачем это? – неуверенно спросил Загорулько. – А затем, – ответил Калайтанов, стуча указательным пальцем по чистому листу бумаги, – что сим приказом вы подтвердите свою юридическую ответственность за все распоряжения, которые будут исходить от вас с этого времени! – командир зло оскалился. –И, конечно, подтвердите свое законное право на все награды за удачное задержание. Все «призы» достанутся только вам! Только вам одному! Представляете! – Калайтанов, отбросив всякое благоразумие, уже в «открытую», издевался над Загорулько.
Это заметили все. Но Сидоров с Митяевым попытались сделать вид, что ничего особенного не происходит. Даже Маричка, не смотря на свою журналистскую «толстошкурость», и та отвернулась в сторону. И только оператор, отойдя подальше в сторону, продолжал видеосъемку.
– Только есть один малюсенький ньюансик… – почти шепотом сказал Калайтанов, наклоняясь к проверяющему. – А вдруг что то несрастется»?
– Что несрастется? – испугано спросил Загорулько, отпрянув назад.
– Да мало ли что! – развел в сторону руки подполковник. – Все что угодно! Это же граница! – Калайтанов поднял вверх указательный палец. – Ну, не переедут назад сегодня! Или сегодня переедут – но в другом месте! Или… Ну не знаю…Это же «контрабанда»! Ты же в курсе, полковник, что такое «контрабанда?! – Калайтанов стукнул по капоту ладошкой так, что все вздрогнули: – Короче! Или вы пишете приказ, или…
– Что «или», что» или»?! Ты что меня пугаешь?! – перебивая подполковника, заорал Загорулько. Он пришел в себя, и злость, распиравшая его, выплеснулась на собеседника.
– Или, полковник, вы садите в «Тойоту» своих прихвостней, туда же помещайте журналистов, садитесь к ним сами – и у……..те от сюда на х…..! – ответил ему Калайтанов.
Загорулько открыл рот от неожиданности. Он не мог сообразить, что ему делать! Его первый раз в жизни «послали»! Вернее «посылали», наверное, и раньше, но боясь его, делали это тихо и незаметно! А сейчас – первый раз «послали» в «открытую», смотря прямо в глаза!
На секунду он потерял дар речи. Затем, приходя в себя, тряхнул головой. Взял авторучку с листа бумаги, и на нем же каллиграфическим почерком написал: «ПРИКАЗ». Затем, посмотрев на Калайтанова, сказал:
– Жаль мне тебя, подполковник… Столько прослужить – а пенсии тебе уже не видать… Это я тебе обещаю! Нет, не обещаю! Я тебе клянусь в этом! Уйдешь «на гражданку» с «волчьим билетом»… Даже в охрану не возьмут… – и делано вздохнув, добавил: – А ведь могли бы такие дела проворачивать!
– Я на службе! – ответил ему Калайтанов. – Мне некогда «дела проворачивать»! А ты, «воротила», смотри пупок не надорви!
– Ну-ну… – буркнул себе под нос Загорулько и принялся за написание приказа. Калайтанов отошел в сторону и подкурил сигарету.
– Ты что все это время снимал? – услышал он вопрос Марички к оператору.
– Ну да! Я отошел в сторону и снимал! – ответил тот.
– Что и звук есть? – снова спросила девушка.
– Ну конечно есть! Может не важный – но есть обязательно!
– Молодчина! – Западалко захлопала в ладоши. – При любом раскладе это будет «бомбейский» репортаж! Такой скандал!
– Да… Репортаж будет «классный»… Если, конечно, он дойдет до эфира… – оператор многозначительно посмотрел на журналистку. Немного помолчав, с уважением добавил: – А этот командир – мужик!
– Да… – согласилась девушка. – Жаль будет, если Загорулько его «съест»…
– Скорее всего, «съест»… – заметил оператор, подкуривая сигарету. Затянулся, пустил дым кольцами. Потом посмотрел в сторону, где Загорулько написав приказ, передал его подполковнику, добавил, с надеждой в голосе: – А может и подавиться…
Прочитав приказ, Калайтанов свернул вчетверо лист бумаги, и с усмешкой смотря в лицо Загорулька, повторил фразу Володи Шарапова: – Он мне душу согреет, когда на дело пойдем!… Приказывайте, господин полковник! – добавил уже от себя. – Я полностью к вашим услугам!
Загорулько в который раз за последний час растерялся. Он вдруг осознал, что ни разу за время своей службы не командовал не то что взводом, но даже отделением. Вся его карьера прошла в штабах под отцовским прикрытием. И сейчас он просто не знал с чего начинать! Все его познания в области управления воинскими коллективами были чисто теоретическими!
Он посмотрел по сторонам, ища взглядом Сидорова и Митяева. Увидев их стоящими в стороне, махнул им рукой, подзывая к себе.
Офицеры не заставили себя долго ждать. Что бы Калайтанов не стал свидетелем его разговора, а еще больше от нетерпения – он пошел им на встречу.
Загорулько курил мало. Но сейчас он попросил у Митяева сигарету. Взяв ее, начал хлопать себя по карманам шинели, ища в них спички или зажигалку. Затем, сообразив, что ни спичек, ни зажигалки у него нет, показал пальцами, что бы подчиненные дали ему подкурить. Майор Сидоров вынул с кармана зажигалку, зажег ее и поднес к сигарете Загорулька. Тот стал молча курить. Правда, молчание его было не долгим.
– Так, мужики! – сказал полковник, смотря на подчиненных. – Вы, думаю, в курсе, что ваша карьера находится в жесткой связке с моей? – Сидоров с Митяевым синхронно кивнули головами. – Это хорошо! Так вот, что написать в ваших рапортах и как – я скажу вам позже… Сейчас же главная задача – довести до конца операцию… Этот «сапог», – он кивнул головой на стоящего в стороне Калайтанова, – думает, что он пуп земли… Наша задача – разубедить его в этом! Причем, сделать это надо так – что бы духу его не осталось в погранотряде… – Загорулько несколько раз тяжело затянулся сигаретой. На душе у него было не спокойно и тревожно. Сейчас к нему в полной мере пришло понимание того, во что он ввязался.
– Вы присутствовали здесь при подготовке… – снова обратился Загорулько к офицерам, выбрасывая недокуренную сигарету. – Поэтому, спрашиваю еще раз – к операции все готово как надо?
Митяев с Сидоровым переглянулись. На поставленный вопрос никто отвечать не торопился, зная, что это накладывает ответственность, и если, что не так – то Загорулько потом спросит.
Загорулько тоже правильно понял их молчание. И решил спрашивать каждого в отдельности.
– Митяев, что ты думаешь?
Митяев, понимая что от вопроса уже не уйти, втянул воздух, как будто собрался нырнуть под воду, и на одном дыхании «выпалил»:
– Думаю, что все готово, как надо… Калайтанов все делал, как для себя… А какой он «спец» – вы знаете сами…
Полковник получил ответ, который ожидал получить. Был ли этот ответ подтверждением действительного состояния дел, или результатом «штабной чуйки» Митяева – Загорулько выяснять не стал. Он услышал то, что хотел услышать.
