Олег Анатольевич Сидоренко
Контрабанда
– Какая? – нетерпеливо спросил Калайтанов, выбрасывая окурок в озеро. Он, коснувшись воды, зашипел, пустил последнее облако дыма и поплыл, гонимый ветром, в сторону границы.
« – Вот еще один контрабандист! – ухмыльнулся про себя подполковник. – Или, может даже обиженный мною новоявленный эмигрант?».
– Сергей Владимирович, вы знаете, в каком состоянии дорога на российской стороне?
– Ну да! – оторвавшись от своих мыслей, ответил подполковник. Командир взял свой бинокль и посмотрел на сопредельную сторону. – Нормальная дорога… – сказал он задумчиво. – В вполне приличном состоянии… Ее недавно «подлатали».
– Вот именно! И поэтому полностью груженные «КрАЗы» из-за веса должны были катиться по ней, как по автобану! Ровно, без тряски! – сказав это, Васильев сделал театральную паузу. – Но их трясло! Причем трясло сильно! И рессоры на полуприцепе стояли в своем привычном положении!
– Что вы хотите сказать?! – заинтересовано спросил Калайтанов, посмотрев на сидящего рядом подчиненного. В его голосе впервые за всю беседу появился живой интерес.
– Я хочу сказать, что и это еще не все! – он согнул третий палец. – Втретьих, Зил, который прошел в нашу сторону, тоже трясло! И тоже очень сильно! Хотя «грунтовка» накатана, практически без ям! И еще…
– Василь Васильевич, – перебил его Калайтанов, – вы хотите сказать, что весь транспорт пустой?!
– Так точно, товарищ подполковник! – Васильев развел в сторону руки и сокрушенно покачал головой из стороны в сторону. – Именно, пустой! Голову даю на отсечение!
– А что ты еще хотел добавить? – командир отряда от волнения незаметно для себя перешел на «ты».
– А это уже «в четвертых»! – улыбнулся Васильев. – Мне, показалось, что это не тот Зил, который вышел с нашей стороны!
– Обоснуй! – Калайтанов внимательно смотрел на подчиненного.
Васильев поднялся от волнения со скамейки и стал напротив командира.
– Так вот, – начал он, – борта капитановского «Зила» наращены по верхний срез кабины. Я заметил, когда он проходил рядом. А у этого – примерно на двадцать сантиметров ниже… А еще я видел, что у Капитана боковые зеркала «камазовские». Ну такие объемные, с подогревом, что бы зимой все хорошо было видно… У этого же, что в посадке, обыкновенные, «штатные».
– Я вас понял… – покачивая головой, сказал командир. Сказано это было с такой интонацией, как будто, Калайтанов только что решил трудную задачу. – Я все-е-е по-о-ня-ял…
Он встал и, сделав пару шагов, подошел к проему. Остановился и отрешенным взглядом посмотрел на озеро. Простоял он так около минуты. Затем повернулся лицом к Васильеву. В его взгляде прапорщик увидел, что командир принимает для себя, какое то, важное решение. И судя по паузе, взятой Калайтановым, давалось оно ему не легко.
– Значит, вы считаете… – начал подполковник, но договорить не успел. Его внимание привлек звук приближающейся к поляне машины. Он был не громкий. Но по «тембру» Калайтанов сразу определил работу «нивовского» двигателя. Спустя минуту звук прекратился.
– А вот и проверочка! – прошептал с торжеством в голосе Васильев. – Значит, я ошибался! Будет сегодня «контрабас»! Пора нам выдвигаться!
Калайтанов с улыбкой посмотрел на прапорщика и отрицательно покачал головой.
– Не надо… Ничего здесь… – начал было отвечать подполковник, но в ту же секунду двигатель заработал снова. И вдруг прозвучал выстрел и с поляны донесся крик Загорулько.
Командир с прапорщиком переглянулись. Затем, как по команде, выскочили с укрытия на улицу. Увиденное ими действие было мечтою любого журналиста. Недалеко от стоящей на поляне зеленой «Нивы», лицом вниз, расставив ноги и сложив на затылке руки, лежали два человека. Вокруг них стояли солдаты, с оголенными штыкножами, два сверхсрочника с пистолетами, и полковник Загорулько, с автоматом на перевес. За ними, со стороны в сторону, бегала Маричка Западалко, что-то «тараторя» в микрофон. При этом, все время показывая рукой на лежащих, она едва не влезала головой в камеру. За ее перебежками заинтересовано наблюдал Загорулько, вращая головой на сто восемьдесят градусов. Пробегая в очередной раз возле полковника, Маричка остановилась возле него и задала ему, какой то, вопрос. Судя по расплывшейся от удовольствия физиономии Загорулько, вопрос ему понравился. Он прижал к груди автомат, как «первогодок» на присяге, и начал отвечать.
– По-моему, это «п….ц»… – негромко и не особо подбирая слова, предположил Васильев, смотря на этот перформенс. Затем, сообразив, что он сказал, с опаской глянул на командира. Увиденное его слегка озадачило. Калайтанов с довольной миной наблюдал за происходящим на поляне. Достав с бушлата сигарету, подполковник с видимым удовольствием подкурил ее.
Повернувшись к подчиненному, предложил и ему взять сигарету. Васильев посмотрел на часы. Убедившись, что положенный час уже прошел, тоже закурил. Так они простояли около минуты, наблюдая за тем, что происходило на поляне.
Судя по тому, как развивались события, Загорулько сегодня «был в ударе»! Он приказал солдатам поднять задержанных с земли. Что то, сказал на камеру в протянутый журналисткой микрофон. Начал задавать вопросы арестованным, стараясь все время быть в объективе. И вот здесь у него произошла «осечка»! Наверное, полковник на свой вопрос получил не тот ответ, который ожидал, и было видно, что это ему не понравилось. Причем, не понравился на столько, что Загорулько стал кричать на мужчин.
– Да… – согласился с Васильевым Калайтанов. – Это «п….ц»!… Но, что бы он не стал «полным» – нам пора вмешаться.
С этими словами он выбросил окурок в кусты и быстро направился в сторону спонтанно образовавшейся на поляне компании. Сначала его заметили солдаты и сверхсрочники. Затем на него обратила внимание журналистка с Митяевым. Тот, увидев Калайтанова, дернул за рукав Загорулька. Полковник отмахнулся от майора. Тот уже более настойчиво дернул его за плече. Загорулько резко обернулся, собравшись, что-то крикнуть Митяеву. Но в это время увидел, подошедшего к ним, Калайтанова.
Глава 16
Среда, 9 октября 2001 года, 17 часов 00 минут , Украинско-Российская граница, р-н с. Волфино, Россия.
Еще полчаса назад для Загорулько все будущее виделось в «розовом цвете». Пришло время завершения операции! Вот уже видна идущая к границе машина! Еще чуть-чуть – и он лично ее задержит! Контрабандисты схвачены, а контрабанда – конфискована! Это будет зафиксировано на камеру журналистами, и готовый репортаж, с полковником Загорулько в главной роли, пройдет в новостях по центральному каналу! Он герой и, почти, боевой офицер. (А уж пару раз пальнуть с автомата – для правдоподобности – он успеет!). После этого – фанфары, туш, и бежать готовить дырочку на кителе под орден! Ну, и само собой разумеется, как бонус, ему прощают все прегрешения!
От съедавшего его нетерпения, полковник то и дело прикладывал к глазам бинокль, стараясь рассмотреть, что происходит на сопредельной стороне. Но обзор был неважным. Да, еще в придачу, и стоять было неудобно. Остро ощущались «локти боевых товарищей». Потому как место, где расположился расчет «Заслона», небыло большим. Готовили его, максимум, на два три человека. И такое количество народа в «засаде», тем более с камерой, было явно многовато. То и дело кто-то кого-то толкал на частокол срезанных веток, ограждавших по кругу пятачок, где все расположились. Все время слышалась негромкая ругань между солдатами.
Напряжение нарастало. Загорулько начал нервничать. Что-то пошло не так… Зила небыло видно. Он, не дойдя к границе, остановился где-то в посадке на полдороги.
« – Что же, ты тормознулся, «зараза!» – начал потихоньку «истерить» полковник, пытаясь сквозь заросли рассмотреть в бинокль остановившуюся машину. Но, видно, или водитель удачно выбрал место для стоянки, или место засады не было рассчитано на наблюдение – рассмотреть, что-либо на противоположной стороне не представлялось возможным.
– Сержант! Почему с вашей «долбанной» засады не видно противоположной стороны? – «наехал» Загорулько на сверхсрочника Михно, «выплескивая» на него свое раздражение.
– Так, товарищ полковник, – начал оправдываться Михно, – засада рассчитана на то, что бы не выпускать нарушителей с нашей территории… А для наблюдения у нас есть НП. Это где мы были раньше… Обычно, с него идут команды, когда и что надо делать! – сержант обиженно замолчал, а затем, заискивающе, предложил: – Может вас связать с наблюдательным пунктом?
– Не надо меня ни с кем связывать! – отрезал Загорулько. Он понимал, что сверхсрочник прав и это его «бесило» еще больше. В засаде они были уже пол– часа, но ничего существенного не происходило.
Вдруг общее внимание привлек, какой то, неясный шум, отличный от шума окружающей посадки. Все прислушались. Спустя пару секунд звучание стало отчетливей и похожим на работу двигателя автомобиля. Причем, звук явно приближался. Но определить, откуда он доносился – до сих пор было трудно.
– А ну всем тихо! – скомандовал Загорулько, вертя во все стороны головой, пытаясь сориентироваться на направление звука. Но в окружающей его толпе понять это было трудно.
– А ну, расступитесь! Дайте-ка, я выйду! – сказал полковник, отталкивая в сторону ближайшего к выходу солдата.
– Куда вы, господин полковник?! – возмутился сержант Михно. – Это запрещено!
– Ты меня еще поучи! – отрезал Загорулько. Он внимательно посмотрел на сверхсрочника, (вернее на его автомат), и скомандовал: – Приказываю передать мне ваше оружие, господин сержант!
– Как передать? – не понял Михно.
– Так передать! С боеприпасами! И немедленно!
– Но, господин полковник…
– Я сказал немедленно! – уже прокричал Загорулько. – Я вам приказываю!
Сержант, растерянно смотря по сторонам, снял с себя автомат и вручил его полковнику. Загорулько повесил оружие себе на шею.
– Магазин?! – потребовал он от сержанта. Тот, в полугипнотическом состоянии, вынул с подсумка снаряженный патронами магазин и передал его подполковнику. Проверяющий присоединил магазин к автомату. Раздвинув ветки на выходе, Загорулько вышел с укрытия. Звук автомобиля стал отчетливей.
« – Это явно не грузовик! – решил для себя проверяющий. – И он явно приближается с украинской стороны».
Полковник, согнувшись перебежал через дамбу к озеру, и спрятался за ствол ближайшего на берегу тополя. С этого места дорога, которая выходила на поляну от находящегося в двух километрах командного пункта, была перед ним, как на ладони.
« – Что за «фигня»! – возмутился про себя Загорулько. – Машина прошла возле КП – и все молчат! Ну, ладно, Калайтанов! «Западло» решил устроить?! Разберемся! Придет скоро время!».
Но автомобиль вдруг возник совсем с другой стороны. Он въехала на поляну со стороны хутора, который находился с лева от Загорулько. И, о чудо! Это была та самая зеленая «Нива», которую они видели днем на выезде с Кислой Дубины! У полковника дыхание перехватило от радостного волнения.
– Вот, она, родная! Вот, она проверочка! – прошептал он себе под нос. – Давайка, дорогая моя, не останавливайся! Выезжай на ту сторону!
Водитель «внедорожника», как будто услышав просьбу полковника, направил машину по лужку, вдоль берега. Загорулько, стараясь быть незамеченным, попытался плотней прижаться к дереву. Но, в спешке, сделал это крайне не осторожно, зацепившись за торчащий с земли корень. Силясь удержать равновесие, он шаганул в сторону и вывалился прямо на едущий автомобиль!
Машина резко остановилась. Ее водитель смотрел широко открытыми глазами на явившегося из не откуда полковника! Затем, опомнившись, включил заднюю скорость и попытался сделать разворот. Но «Нива», пробуксовав задними колесами на скользкой траве, чуть дернулась и заглохла. Загорулько, соображая, что ему делать – в растерянности смотрел на автомобиль.
Сзади к нему донеслись крики. Обернувшись, полковник увидел, как с укрытия выскочила Маричка Западалко, а следом за ней оператор, который пытался на ходу вести видеосъемку. Журналистка, все время, тыча пальцем то на Загорулька, то на «Ниву», что-то громко говорила в микрофон. Следом за оператором гуськом бежали сержанты и солдаты.
Водитель завел автомобиль, и еще раз предпринял попытку развернуть машину. В этот момент, приняв решение, полковник Загорулько взвел затвор и выстрелил в воздух.
– Стой, стрелять буду! – заорал он, и бросился к машине. Сквозь лобовое стекло проверяющий увидел два испуганных лица – молодое и пожилое.
– Выйти с машины! – прокричал полковник и угрожающе навел автомат в сторону кабины. Двери одновременно распахнулись с обеих сторон и с «Нивы» выскочили два человека. Они со страхом и удивлением смотрели на происходящее, не совсем понимая, что здесь происходит, и что от них хотят.
– Лицом на землю! – входя в «раж» скомандовал Загорулько. Он знал, что его сейчас его на камеру. Поэтому старался все делать так, как видел в кино. Тем более, что для него данные события опасности не представляли. Полковник это понял, увидев пассажиров автомобиля.
Исполняя приказ, молодой человек упал на траву быстро. Пожилому мужчине, принимая во внимание его возраст, лечь на землю было труднее. Делал он это медленно, с опаской посматривая на полковника.
– Руки за голову! – приказал Загорулько, когда оба мужчины оказались на земле. Они послушно сложили ладони на затылке.
Подбежали журналисты с солдатами. Военнослужащие сразу расположились полукругом возле задержанных. Оператор показывал рукой Маричке куда ей двигаться, что бы в камере были видны лежащие на земле мужчины.
– Нарази вы бачытэ затрыманых контрабандыстив та йих машыну! – Западалко произносила слова по новоявленной журналистской моде с напором, с нажимом на каждое слово, словно вбивала в микрофон гвозди. А ввиду того, что Маричка до сих пор не смогла избавиться от своего «галычаньського» акцента – украинские слова звучали у нее, как будто их произносил диктор «Голоса Америки». – Ось ци люды (журналистка протиснулась между солдатами к лежащим на земле мужчинам) намагалыся пэрэтнуты державный кордон Украйины в нэ налэжному для цього мисьци. Алэ, наши прыкордонныкы, на чоли з полковныком Загорулько, завадылы цьому. Пид час затрымання, порушныкы намагалыся втэкти! Пану полковныку, – (Маричка направила свою руку на Загорулька. Повинуясь ее движению туда же сместился и объектив камеры): – навить довэлося застосуваты зброю! Нарази мы задамо пытання полковныку Загорулько, що тут видбуваеться и що чэкае на порушникив – штраф, чы можэ, навить, буцигарня?! – на последнем слове Западалко, понизив голос до шепота и сделав большие и страшные глаза, поднесла микрофон к лицу Загорулька.
Тот, не ожидая, что ему так быстро представиться возможность сказать несколько слов, сначала дернулся назад, но, затем овладев собой, попытался взять микрофон себе в руку. Но это не входило в планы журналистки. Она, со словами «я сама» отстранила микрофон от Загорулька, и снова поднесла его к лицу полковника.
– Будь ласка, панэ полковныку! – поторопила Западалко Загорулька.
Проверяющий выпрямился, расправил плечи, взял автомат обеими руками, как на присяге, натужно прокашлялся. Затем, посмотрев в объектив камеры, спросил у оператора:
– Можно говорить?
– Да-да! Говорите, господин полковник. Я уже пишу!
– Ну, так вот (Загорулько кашлянул еще раз), мы только что задержали машину контрабандистов. Они, как только что сказала Маричка, пытались пересечь границу в не предназначенном для этого месте. Водитель этой машины, что вы видите, давно проходит по ориентировкам, как злостный нарушитель границы. Сейчас мы их доправим на заставу, где с ними будут проведены следственные действия. – Загорулько посмотрел на журналистку, давая понять, что он все сказал.
Маричка посмотрела на лежащих мужчин, на машину, и в конце снова обратилась к Загорулько:
– Панэ полковныку, а яка булла мэта цього пэрэтыну? Що ци порушныкы намагалися допиру зробыты – щось вывезты чи ввэзты? А можэ в ных була якась инша мэта?
– Нет. Они не собирались ничего вывозить! – Загорулько почувствовал себя хозяином положения, и немножко расслабившись, говорил вальяжно протягивая слова. – Они только часть большой контрабандной группы, которая занимается нелегальной переправкой через границу дизельного топлива. А какая была их задача в составе этой группы – мы сейчас у них самих и спросим. Подымите их! – приказал полковник. Два солдата подошли к лежащим мужчинам и подняли их на ноги.
Задержанные были чуть взволнованы, но совершенно не испуганы. Это слегка озадачило Загорулька. Он подошел в плотную к младшему, и представившись, задал вопрос:
– Я полковник погранслужбы Украины Загорулько! Прошу предъявить ваши документы и назвать цель нахождения в приграничной зоне! Олежка-Малый, а это был именно он, залез во внутренний карман курточки, и, достав из него водительское удостоверение.
– Я здесь дедушке помогаю! – сказал он передавая документы Загорулько. – Огород у него в хуторе… Картошку перевозим. Полковник опешил. Он смотрел на спокойное улыбающееся лицо паренька и понял, что где-то он «прокололся».
– Какой огород? – закричал он на Олега. – Что ты несешь? Кого вы должны встретить с той стороны?
– Чуеш, добрый чоловичэ, нэ крычы на хлопця! – услышал Загорулько голос пожилого мужчины. Он повернулся к деду. – Вин дийсно допомагае мэни… Он картопля в багажныку лэжить…
– Какая «картопля»?! – уже не сдерживая себя прокричал полковник в лицо Василичу. – Что вы мне «лапшу вешаете»! А что вы делали здесь на поляне? Картошку убирать приехали?
– Та нэ нэрвуйте вы так, панэ полковныку! – пожилой мужчина с отеческой заботой посмотрел на Загорулька. – За рыбой до ставка прыйихалы. Ятир я сьогодни в ранци поставыв. А зараз хотилы вытянуть. А тут вы выскочылы… Та щей стриляетэ! А ятир он якраз биля того дэрэва, дэ вы ховалыся.
Загорулько растерялся. Он понял, что он ничего не добьется ни от деда ни от парня. И что сейчас надо было делать – он совершенно не представлял. Он краем глаза посмотрел на журналистку. Та, опустив микрофон, с ожиданием смотрела на полковника.
« – Что ты «вылупилась»! – в сердца подумал Загорулько. – Что вы все смотрите! Блин! Сейчас порву этих «колхозников», но они мне скажут, кого они встречали!».
Он схватил за куртку Олежку.
– Слушай сюда, мужик, если ты сейчас не скажешь, кого вы здесь должны были встретить – я не знаю, что тебе сделаю! – полковник дернул мужчину на себя.
– Слышь, полковник, – улыбаясь, ответил Малый, – когда узнаешь – тогда и спросишь!
– Что узнаю?! – не понял Загорулько.
– Я говорю, когда узнаешь, что со мной сделать, если я не отвечу – тогда и спросишь!
Полковник опустил руки. Он смотрел в глаза пареньку и понимал, что ничего тот не скажет – ни почему ехал, ни куда, ни за чем… Он тоскливо посмотрел на стоящего рядом деда. Хотел спросить о спецпропуске в погранзону, но в этот момент, кто-то дернул его за рукав. Загорулько отмахнулся. Но, почти сразу его дернули уже за плече. Проверяющий резко обернулся, настроившись нагрубить, и… встретился глазами с Калайтановым.
Полковник Загорулько совершенно не был готов к появлению командира погранотряда. Он тупо смотрел на Калайтанова и не мог сообразить, как ему отреагировать на возникшую ситуацию. А учитывая то, что он не получил от задержанных ожидаемых ответов, проверяющий совершенно не представлял, что ему сейчас делать.
Он уже понял, что все пошло не так. Что проблемы для него только событиями на поляне не ограничатся. И что прибытие на эту самую поляну командира погранотряда именно в этот самый момент – есть полное подтверждение его опасений.
Где-то в сознании, тихонько, постучала трезвая мысль, что надо просить помощи у подполковника. Что надо бы сейчас отвести Калайтанова в сторону, попытаться поговорить с ним «по душам» без свидетелей.
Постараться сгладить ситуацию! Наобещать, чего ни будь! Конце концов, попросить прощения за все что он наговорил и сделал сегодня… Да, в прочем, и не только сегодня.
Но гонор не внял опасениям разума и полковник не нашел ничего лучшего, как наброситься с криком на Калайтанова:
– Почему вы здесь, подполковник?! – Загорулько по-бычьи, из-под лоба смотрел покрасневшими глазами на Калайтанова. – Кто вас сюда звал?! Я вам, где приказал находиться?!
– Не надо так кричать, панэ полковныку! – с ухмылкой ответил командир отряда. Затем не удержался и съязвил: – Вас на той стороне могут услышать! Хотя, что значит «могут»? Я, думаю, ваш салют слышали все!
– Подполковник! Я задал, вам вопрос! – не реагируя на слова Калайтанова, все больше «распаляясь» кричал Загорулько. – Где вам приказано находиться?!
– Господин полковник! Хочу вам напомнить, что единственный приказ, который я получил от вас – отдан вами в письменном виде. И в нем вы приняли на себя командование вот этим всем… – замявшись, подбирая слова, Калайтанов, обвел рукой окружающих: -… вот этим всем «бардаком». Но, ввиду того, что я до сих пор являюсь командиром вверенного мне подразделения – поэтому я имею, полное право находится там, где я считаю нужным находиться. Тем более, когда стреляют! А еще я хочу просить вас впредь воздержаться от необдуманных, а главное неправомерных, поступков! Вы уже сегодня натворили делов!
– Вы о чем подполковник? – Загорулько в прямом смысле «взревел» от злости. – От каких неправомерных поступков ты меня предостерегаешь?! О каких «делах» намекиваешь? Ты в своем уме?!
– Я в своем… А вот ваши поступки и действия говорят об обратном. Они, можно сказать, на грани «криминала». Как минимум – «превышение должностных полномочий».
– Какое превышение? Что ты несешь? – Загорулько, смотря на спокойное поведение командира, все больше терял почву под ногами.
– Вы, полковник, своими действиями сорвали проведение операции, которую мое подразделение готовило целый месяц! – Калайтанов намеренно увеличил срок подготовки, что бы посущественней задеть проверяющего. – Вы, «засветили» свою машину при въезде в зону проведения! Хотя сержант вас предупреждал, что надо вести себя осторожно… Вы задержали «Ниву», не убедившись в преступных намереньях ее экипажа! А они должны были встретить транспорт!… Вы начали стрельбу, что само по себе уже ЧП, в условиях, которые того не требовали! Еще надо будет разобраться, как автомат вообще оказался в ваших руках! – командир, произнеся обвинения, неотрывно смотрел на Загорулька. Тот под его взглядом менял цвет лица с красного на белый и обратно. Только сейчас в полной мере полковник осознал, что он натворил и как подставил себя письменным приказом!
–Товарищ командир, посмотрите на ту сторону! – вмешался в разговор прапорщик Васильев. Калайтанов повернулся к российской границе и навел бинокль.
– Ну, вот и «чудненько»! Поздравляю вас, панэ полковнику! Операция завершена! Все довольны! Можно ехать на базу!
Загорулько с опаской поднял свой бинокль, и посмотрел на сопредельную сторону. Впрочем, биноклем можно было и не пользоваться. Все было видно и так.
С посадки показался Зил с прицепом. Постояв пару секунд, как бы решая, что ему делать дальше (а, скорее всего, водитель попросту включал передний мост и пониженную передачу), затем сделал разворот по распаханному полю и, выехав на грунтовку, в лучах закатного солнца взял направление на Россию. Спустя минуту автомобиль исчез из виду, оставив после себя небольшое облако пыли.
Стояла тишина. Тишина такая, которая бывает в природе ранним осенним вечером. Когда еще светло, как днем, но солнце низкое, и под деревьями уже проснулись сумерки.
Стоящие перед озером люди молчали. Каждый понимал, что все уже закончилось. И что закончилось для каждого по-своему. Но для одного человека – очень большими неприятностями.
Понимал это и полковник Загорулько. Он стоял, опустив голову. А в ней «кувыркались» разные мысли. Их было много, и почти все начинались с вопросов «зачем» и «почему». Только ответ был один. Ответ простой, «как угол дома»! Виноват он сам! Только сам, и ни кто более!
Но, это небыло раскаяньем. Каяться Загорулько не умел! Его этому не учили. Это было, скорее, сожаление. Сожаление, что не «додавил» Калайтанова «по-простому», без журналистских «понтов». Сожаление, что сам сто раз не проверил подготовку операции, а доверился Сидорову и Митяеву! Что так бездарно и по глупому «подставился» с этим письменным приказом (имея теперь такой «козырь на руках», Калайтанов, не отдаст его ни за какие «коврижки»)! Что теперь придется изрядно потратиться, что бы «замять» все то, что он здесь натворил! Что снова придется унижаться перед начальством, ради сохранения должности! Что снова его отцу придется приложить максимум усилий и задействовать все свои связи для «отмазывания» своего сыночка. И хорошо еще, если это у него получиться!
Но все эти переживания были ничем, по сравнению с той злостью, которая разрывала сердце полковника Загорулька. Это была даже не злость. Это была чистой воды ненависть! Ненависть настоящая! Такая, сугубо человеческая ненависть! Ненависть, которую могут испытывать исключительно люди и только к другим людям!
Она вызревала в нем давно. Вызревала, как нарыв, как раковая опухоль! Все это время Загорулько растил ее и вскармливал каждый день, как ребенка! Он уже наслаждался ее! И наслаждаясь, мечтал о том, как утолит эту жажду, раздавив Калайтанова, растоптав его как офицера, а, главное, унизив как человека!
Полковник Загорулько тяжело дышал. Он нервного шока его грудь сдавило, не давая вдохнуть воздуха. В сознании наступило помутнение. Он поднял голову и затуманенным взглядом посмотрел по сторонам, как, будто выискивая кого-то, в окружавшей его толпе. Затем, опустив вниз глаза, он с удивлением обнаружил, что его руки до сих пор сжимают автомат. Загорулько снова поднял голову и, наконец, увидел то, что он высматривал! Полковник увидел Калайтанова!
Его рот исказила гримаса боли, он застонал и, подняв к поясу автомат, навел на его на командира погранотряда.
– Не дури, полковник! – услышал он сквозь шум в ушах голос Калайтанова.
– Убью, сука! – прохрипел Загорулько. Палец медленно нажимал спусковой крючок.
Он уже ничего не соображал. В голове, в ушах стучала кровь. И с каждым стуком неизвестный голос шептал: «– Убей… Убей… Убей!»
– А-а-а-а! – закричал Загорулько в истерике и надавил на курок…
Но, ничего не произошло. Только раздался сухой щелчок. Загорулько безумным взглядом посмотрел на Калайтанова, затем на автомат, затем снова на Калайтанов и опять нажал на спусковой крючок. Но вместо выстрела снова раздался резкий щелчок. Полковник в припадке бешенства нажимал на спусковой курок снова и снова. Но результат был тот же. Загорулько опустил автомат.
– И тут облом! – «продавил» полковник сквозь зубы в полусознательном состоянии. Он, как бы, впал в ступор. Полковника трясло мелкой дрожью. Но, вдруг что-то привлекло его внимание. Его глаза с безумных стали по детски испуганными. Разум потихоньку вернулся к нему и сознание прояснилось. Загорулько снова посмотрел на автомат в своих. Затем, что-то вспомнив, с ужасом посмотрел по сторонам. Но, увидев Калайтанова – растеряно улыбнулся, развернувшись не по строевому, направился в сторону хутора, где во дворе был спрятан его «Лендкрузер».
Стоящие на его дороге солдаты в спешке расступились, образовав живой коридор. Пройдя под «почетным караулом» несколько шагов, Загорулько вдруг остановился, и, сняв с плеча автомат, с отвращением бросил его на землю. Не оборачиваясь и ни к кому конкретно не обращаясь, полковник произнес:
– Кому в Киев – прошу за мной!
Его слова прозвучали, как сказочное заклинание, снимающее проклятие. Враз все зашумели и задвигались. Маричка Западалко, до этого в оцепенении наблюдавшая за происходящим, подошла к Калайтанову.
– До свидания, господин подполковник! – произнесла она, смотря в глаза командиру погранотряда и протянув руку для пожатия. – Мне приятно было познакомиться с вами… Теперь я знаю, что значит «настоящий полковник»… – девушка улыбнулась. – И, пожалуйста, простите, если по не знанию мы с Сергеем что-то не то сделали.
– Мы действительно, не хотели, что бы все так вышло! – по-детски произнес оператор Сережа Петров. И уже в серьез, добавил: – Я сам служил на границе. Только в Карелии и при Союзе. И знаю, что такое служба. Вы, Сергей Владимирович мне моего командира напомнили. Удачи вам.
– Все в порядке! Спасибо! – ответил Калайтанов, аккуратно пожимая хрупкую ладошку девушки и крепко руку мужчины. Немного задумавшись, добавил: – Приезжайте еще… У нас действительно есть, что вам показать.
– Пошлют – приедем с удовольствием! Еще раз до свидания! – девушка помахала рукой и ушла догонять Загорулька. За ней, с камерой на плече и штативом в руке направился Сергей. Еще не отойдя и полсотни метров, он остановился, и положил на землю камеру. Склонившись над ней, оператор произвел над ней какие-то манипуляции. Затем, поднявшись, бегом направился к Калайтанову.
– Возьмите, Сергей Владимирович! – приблизившись, он протянул подполковнику видеокассету. – Я писал, практически, все. Мне, кажется, вам она будет к стати.
– Спасибо! – удивленно обрадовался Калайтанов. – Как же вы умудрились все снимать?
– Это профессиональное. Я, иногда, просто, забываю палец убрать с кнопки записи.
– Еще раз спасибо! А как же вы? Это же ваш материал, ваша работа!
– А вы сделайте с нее себе копию! А оригинал завтра передайте нам автобусом. Вот моя визитка с номерами телефонов. Передадите и наберете. А я встречу в Киеве! – Петров на секунду задумался, и затем добавил: – Хотя, боюсь, что в эфир она все равно не выйдет… Когда он придет в себя, – Петров махнул в сторону, куда ушел Загорулько, – то сделает все, что бы вас уничтожить! А у вас кассета! Я буду рад, если она вам поможет. Калайтанов и посмотрел в след уходящему журналисту.
« – Что да – то да! Сергей прав. Как только Загорулько придет в себя, а мне кажется, что будет это уже завтра утром – он начнет снова «рыть мне яму». Тихонько, но целенаправленно… – думал Калайтанов, смотря кассету. – А это весомый аргумент в будущей войне с Загорулько! Вот только использовать его надо будет правильно… Вернее, даже, не использовать. А сделать так, что бы он знал, что у меня есть это видео… И боялся, что я его использую! Надо будет сделать две копии. Одну себе. А вторую – при надобности – послать ему! Для ознакомления…»
– Что будем делать дальше, товарищ подполковник? – спросил подошедший к нему прапорщик Васильев. Калайтанов посмотрел подчиненного.
Задумавшись, он на миг забыл, что люди ждут его решений.
– Прежде всего, Василь Васильевич, пока еще светло надо обязательно найти гильзу. И пусть Гонта опишет обстоятельно, как его табельное оружие оказалось в руках Загорулька! Но это уже по приезде на базу. А сейчас оставляем здесь дежурный наряд. А всех остальных в казарму.
