Олег Фёдорович Силантьев
Тарасик
– Пошто он мне? Да, и куда я его? У меня в сарае ветер свищет, а ему сейчас тепло надо, сам говоришь. – Махнув рукой Александр добавил. – Нет, Вить, вези домой. Привезешь, под нож и в печку. К утру упреет.
– Жалко, Сань. Маленький он еще.
– В сарайку сейчас ему еще рано. Пару недель за печкой поживет. – Матрена, прекращая спор, сказала своё решающее слово. – Возьмем, Виктор, возьмем. Тем более, говоришь, денег не надо.
– Вот, дура баба! – Александр всплеснул руками. – Придет инспектор, налог выпишет, сама потом скажешь, на кой ляд я его взяла!
– Так ты не держи до переписи. Зима ляжет и на мясо. – Виктор поддержал Матрену.
– По этот год, говорят, до первого октября всю живность перепишут. – продолжая держать оборону Александр наклонил голову и отступил на полшага.
– Да, ладно!?
– Люди говорят.
– Ну, в сентябре зарежешь. Как раз на твой день рождения будет. Вот, считай подарок от нас с Нинкой.
– Мужикам сорок лет не празднуют.
– Так в тузлук и в погреб. – Почувствовав послабление, Виктор усилил аргументы. – Работы в поле закончим, я у тестя медовухи выпрошу. Посидим. Под медовуху с солонинкой вспомним боевые годы. А? Ребят помянем. Ну?
– Я его Тарасиком назову. Тебя вон мужики Македонским прозвали за бороду. – Матрена улыбалась глядя на мужа. – Вот и будет у нас в доме Александр Македонский и Тарас Бульба, кормить то картошкой придется.
– А! Ну, вас! – Махнув рукой, Александр отвернулся и пошел закрывать ворота. – Делайте, что хотите!
Достав из ящика поросенка, Виктор передал его Матрене. Пару раз взвизгнув, Тарасик мирно хрюкнул и успокоился, оказавшись на руках у хозяйки.
***
Едва переступив порог, Александр столкнулся с женой.
– Обед на столе, Сань. Еще захочешь, чугунок в печке.
– А ты куда навострилась?
– У Тарасика вши! – Матрена обожгла взглядом. – Добегу до Кузнечихи, у нее на любой случай какая-нибудь травка найдется. Слышь! Уфимский идет.
Приближавшееся уханье дизеля привычно надавило на уши. На столе мелко задребезжала ложка в чайном стакане. Сиплый паровозный гудок известил всю округу о том, что состав подошел к переезду.
– Пусти. Уйдет сейчас Кузнечиха на дежурство, чем Тарасика лечить?
Тяжело вздохнув, Александр недовольно покачал головой.
– Мало, что в доме свинарником воняет, так еще и обедать в одного!
Не дождавшись, когда муж отойдет в сторону, Матрена оттолкнула его и уже из-за двери проворчала так, чтобы и Александр услышал:
– Сам говорит, что ветер свищет. Ухить сарайку. Думаешь, Тарасику привольно за печкой?
***
Вскоре после войны отремонтировали дорогу, проходящую по центральной улице городка. На месте разбитой от времени булыжной мостовой красовалось широкое асфальтовое полотно. Дорога отделила небольшой район, несколько десятков домов на двух улицах и одном переулке, от остальной части города. По неведомым причинам в народе за этим районом закрепилось название – курмыш. С других сторон проходили железная дорога и маленькая речушка с обрывистыми, заросшими ивняком берегами. В вершине образовавшегося треугольника, там, где речка почти вплотную подходила к новой дороге, стояла городская баня. Большое кирпичное здание, построенное до революции купцом Фёдором Матвеевым, справно служило людям уже больше полувека. Баню так и прозвали – Фёдорова. Особенность Фёдоровой бани – десяток отдельных номеров с душем. И один, совсем буржуйский номер. Открыв дубовую резную дверь, посетитель заходил в предбанник. Обложенные изразцами стены радовали глаз красивым цветочным узором. Не крашеная колченогая лавочка, порождение последних лет, вырезанными именами рассказывала историю посещений. По словам деда Никиты, работавшего до революции банщиком, вдоль стены когда-то стоял большой красивый шкаф. Сейчас на этом месте полдюжины кованых гвоздей торчали в стене, пустив по изразцам ржавые побеги корней. В двух местах плитка выпала и кто-то заботливой рукой замазал пустоты цементным раствором. В помывочном отделении стояла крытая эмалью ванна, отлитая на местном чугунолитейном заводике. Два взрослых человека могли одновременно лежать в ней, наслаждаясь убаюкивающей негой воды.
Прошлой весной Митька с соседней улицы попросил Александра помочь покрыть крышу железом. За работу заплатил на совесть, деньгами. С полученной «шабашки», утаив от жены «четвертак», Александр купил билет на два буржуйских часа в Фёдоровой бане. Узнав, что они идут мыться в отдельный номер с ванной, его жена набрала с собой целую сумку грязного белья. Неиссякаемый поток горячей воды и канализация так вдохновили Матрену, что за два часа она только один раз присела рядом с мужем выпить стаканчик пива. После того, как банщик постучал ключами по дверной ручке, сообщив о пятнадцатиминутной готовности, Александр наскоро помылся и с горечью проводил попытку «вспомнить молодость».
