Олег Фёдорович Силантьев
Тарасик
– Здравствуйте, Александр Иванович! Можно зайти-то?
– Зашли уж. Чего уж там. Что-то вы рано в этом году.
Пытаясь вспомнить имя инспектора Александр подумал: «Третий год этот фраер ходит, а как его звать не могу запомнить. Что б им всем пусто было!»
– Партия и правительство придают важное значение планированию и учету выполнения поставленных задач. Наше финансовое управление, включившись во всенародное социалистическое соревнование, своей самоотверженной работой способствует дальнейшему развитию народного хозяйства нашей любимой Родины.
Сдвинув шляпу на затылок, инспектор с хозяйским видом прошел вглубь двора. Он остановился перед низеньким, чуть выше колена забором из штакетника, отделяющим двор от огорода. Вытащил из кармана пачку «Казбек» и достал одну папиросу. Инспектор не торопился прикуривать, он постукивал гильзой папиросы по крышке пачки и с отеческим укором смотрел на Александра.
– Что ж вы, Александр Иванович? Партия и правительство, заботясь о дальнейшем улучшении жизни советского человека, выделили вам в зоне отчуждения железной дороги участок под огород, освободив его и от налога и от обязательных поставок сельхозпродукции государству, а ваш приусадебный участок пустует. Грядка табака и два куста вишни.
– Не табак, а махорка. – Пробурчал Александр не глядя на инспектора.
Вера Дмитриевна прошла к крыльцу и села на ступеньку. Устроив на коленях красную папку, она ожидающе посмотрела на инспектора. Серый мужичок начал обходить двор. С интересом разглядывая все, на что натыкался его взгляд, он медленно продвигался в сторону сарая.
– Я вынужден буду обратиться в фабком. – Продолжал инспектор. – И не просто обратиться, а письменно ходатайствовать, чтобы вас лишили права пользования дополнительным участком. Что за пеньки у вас тут торчат?
– Я ж объяснял уже. Пеньки от старых яблонь. Выкорчевывать надо, потом можно будет сажать что-то.
– Вот видите, Александр Иванович! Вы сами осознаете, что забросили и не обрабатываете приусадебный участок. А ведь на вашей фабрике есть люди, которые все еще лишены возможности вырастить для своих нужд дополнительный урожай картофеля.
Перехватив взгляд Александра, инспектор с интересом стал наблюдать за действиями своего спутника. Серый мужичок подошел к сараю, открыл дверь и заглянул внутрь. Распахнув дверь, он зашел и через мгновение вышел из сарая. Махнув большим пальцем левой руки себе за спину, гость негромко сказал: «У него там кабанчик».
– Александр Иванович! – Улыбнулся инспектор. – Вы что же это не говорите ничего? Скрыть хотели? Вера Дмитриевна! – Серьезным тоном, направляясь к крыльцу, продолжил инспектор. – Заполняйте опросный лист. Все как в прошлом году только допишите кабанчика.
– Третьего дня в газете закон вышел. Там написано, что налог теперь с сотки брать будут. – Попытался оправдаться Александр.
– Ну, Александр Иванович! Вы грамотный человек. За публикациями в газетах следите. Знаете, что табак и махорка по разным ставкам облагаются. А того понимать не хотите, что законы не для меня пишутся, а для министерства. Пришлет мне министерство новую инструкцию – буду работать по-новому. А пока, я действую согласно тех инструкций, которые у меня имеются.
Вернувшись к воротам, серый мужичок со скучающим видом произнес:
– Александр Иваныч! Вы же сознательный советский человек? Да? Вы понимаете, что обязательные закупки сельхозпродукции исполняются безусловно? Мне не придется прибегать к спецмерам? По нормам, утвержденным для нашего района, при реализации кабанчика на мясо вы должны сдать в заготконтору тридцать пять килограмм по утвержденным государственным расценкам.
– Тридцать пять килограмм, говорите? Законы не для вас пишутся, говорите? – Александр увидел, как из дома вышла Матрена и с испуганно-удивленным видом разглядывала гостей. – Плакала твоя кофточка, Матренушка. Товарищи, вот, мяса захотели. А он, этот заморыш, вырастет на тридцать пять килограмм-то? С картошки только животы растут.
Александр твердым шагом направился в сарай. Услышав как завизжал, вечно молчащий, поросенок, Матрена прижалась спиной к двери дома, скрестив руки на груди. Александр нес поросенка, держа его за заднюю ногу. Тарасик извивался, пытаясь вырваться. Остановившись около кучи дров, Александр приподнял поросенка и спросил, глядя на мужичка в косоворотке:
– Тридцать пять?
Выдернув топор, Александр положил голову Тарасика на плаху и резко с придыханием рубанул по шее поросенка. Отскочившая голова ударилась о березовое полено. Оставив кровавое пятно на белоснежной коре, она упала на землю, прокатилась пару метров под уклон и остановилась в середине двора, направив пятачок в сторону Веры Дмитриевны и стоящего рядом с ней инспектора.
