Олег Механик
Мышеловка а-ля 90-е
Ну и что что выпил? У парня стресс. Они может тоже не прочь выпить. Да это только на пользу пойдёт. Вообще, когда ещё доведётся вот так вот.
Я пытался возражать, что пить и веселиться, на одной территории с трупом убитой женщины, по меньшей мере цинично. Но и здесь мои друзья алкоголики выкрутились, сказав, что как раз напротив, для достоверности нужно вести себя так, что ничего серьёзного не случилось, что Жанна живая и она веселится с нами. Для кого они собираются создавать этот вид? А что я себе думаю, что Робик оставит нас без присмотра?
Что верно-то верно. Ментов он может и отзовёт, но наблюдение может оставить.
– Ну ладно…с одной стороны идея правильная. Нужно гулять, как в последний раз. Врубить музыку, плясать и орать песняка. Только, парни, я прошу вас не забываться и помнить, что затемно мы уходим. Гулянка это только ширма, для внешних наблюдателей. Всё это время мы должны готовиться и ни на секунду не расслаблять булки.
Что умеют делать организованно мои друзья, так это собирать на стол и готовиться к очередной пьянке. Приятно смотреть, как слаженно действуют Поночка и Уксус, убирая со стола засохшую пиццу и пустые бутылки, смахивая со стола крошки, как быстро и оперативно Геракл находит схроны с жидким топливом и вязанками носит откуда-то бутылки, ставя их на стол, как Буратина налаживает магнитолу, отыскивая в ней нужные композиции. Здесь я чувствую себя генералом, уже отдавшим все распоряжения и просто наблюдающим за слаженными действиями подчинённых. А что, контроль над сложившейся ситуацией полностью за мной и я пока справляюсь со своими полномочиями. Только Светка и Михаил не участвуют в подготовке. Светка вместе со мной наблюдает за всем происходящим с капитанского мостика, который находится на диване. Михаил растерянно ходит вокруг стола, путаясь под ногами у парней. Действительно, странный человек. Такое ощущение, что он полностью отделён от этой реальности и чувствует себя бесплотным наблюдателем ситуации.
***
Идея устроить гулянку оказалась так себе…Как только звякнуло стекло, и огненные потоки пролились в желудки друзей, они тут же забыли, где и в каких обстоятельствах находятся. Праздные разговоры постепенно перерастают в возбуждённые крики, а паузы между возлияниями сокращаются, и скоро совсем сойдут на нет. Я смотрю на воспламенённые щёки и носы, на расплывающиеся в блаженном экстазе губы, на заплетающиеся, отяжелевшие языки и понимаю – это катастрофа. Ни в коем случае нельзя было позволять им пить, пока мы не выберемся с этого чёртового острова. Из всех присутствующих в тонусе только я, Светка и непьющий Михаил. Мы смотрим на разыгрывающийся Содом, как санитары, вернувшиеся в отделение и заставшие разгром в палате буйных пациентов. Это катастрофа. Нужно было знать, что мои друзья не умеют изображать весёлую пьянку. Если они играют, то играют по Станиславскому.
Я предпринял несколько бесполезных попыток остудить пыл всё больше заводящихся парней, но это было так же бессмысленно, как пытаться остановить вручную паровоз.
Буратина завёл магнитолу, которая вопит голосами солистов группы «Кармен» и сам пританцовывает тряся своим холодцом.
Только волны бью-ются о берег кру-утой
Чио Чио Са-ан я хочу быть с то-обой…
А ведь этот человек числился вторым из всех в моём рейтинге по здравомыслию. Хотя какой он второй. Последний из последних. И сейчас причина всех наших неудач виляет жопой под музыку, когда в ста метрах от него, лежит остывшее тело его подружки.
Я в отчаянье машу рукой и выхожу из столовки. Светка выбегает за мной.
– Я не знаю, как их остановить, Светик. – пытаюсь я оправдаться. – Лучшим вариантом будет, пока они веселятся, найти что-то на чём мы сможем отсюда уплыть. Ещё час и из людей, которые могут держаться на воде останемся только мы с тобой. Вот ещё Михаил.
Старец как раз появляется в дверях. Он улыбается и щурится на заходящее солнце.
– Какой красивый закат! – его борода горит на солнце золотом. Нет он точно немного с приветом.
– Михаил, ну ты то хоть плавать умеешь?
– Ха ха ха. Да я в луже утонуть могу. – непонятно чему веселится старец.
– Ну тогда хорош любоваться закатом. Идём на поиски плавсредств. Я думал, что у нас есть пара часов, чтобы смыться, но теперь вижу, что ещё меньше. Они пьют как в последний раз и я не могу это остановить.
Действительно, скоро уже стемнеет. Огненный шар солнца отражается в воде и создаётся впечатление, что оно светит оттуда со дна, как подсветка в огромном бассейне.
– Здесь должна быть лодка, или катер! – говорит Михаил, когда мы начинаем свой путь к замку.
– С чего ты взял? – я поворачиваю голову в сторону старца.
– Б̀ольшую часть времени этот клочок земли полностью отрезан от суши, и разумный хозяин должен был позаботиться о связи с берегом. Хозяин был человеком не бедным, поэтому здесь должен быть как минимум катер.
– Ага…а может яхта? – я саркастически хмыкаю. – Парни излазили этот остров вдоль и поперёк и ты наверное тоже побывал во всех его углах. Скажи, в каком месте здесь может находиться катер? Вот замок, вон гараж, там столовка, вокруг песчаная полоса. Нет ничего похожего на пристань, или эллинг.
– Смотреть, не значит видеть. Я чувствую, что здесь есть какое-то судно, но пока не знаю где оно. – Беспечно улыбается старец.
– Что-то ты много чувствуешь. Ты случайно не экстрасенс? – Снова хмыкаю я.
– Мы не были на цокольном этаже дома! – говорит Михаил, не реагируя на мою поддёвку.
– Он там есть?
Теперь уже Михаил смотрит на меня, как на остолопа.
– Конечно есть. Это же частный дом. Как минимум внизу должны быть все коммуникации. Тем более, смотри…– Кривой палец Михаила указывает в правое крыло замка. – Та сторона находится у самого скоса, и как раз там обрывается пляжная полоса.
Точно…когда я бегал вокруг острова, именно в том месте я два раза проваливался в воду. Неужели это форватер? Но где же тогда может быть катер. Дальше был только берег.
– Может быть ты и прав…– я чешу голову. – Нужно попробовать, зайти с цокольного этажа.
***
Дверь, ведущая на лестницу оказывается открытой . Замок на ней выломан так же как на двери в котельную. Наблюдается один и тот же почерк взломщика. Эти вандальным образом исковерканные замки, конечно же, показуха, указывающая на ограбление. Сейчас это играет нам на руку и экономит драгоценное время, которое я мог потратить на вскрытие врезного замка. Ну да минут пятнадцать пришлось бы попотеть, но в этом случае такого безобразия бы не было. Мы спускаемся по крутой лестнице, которая чем-то напоминает мне вход в котельную, только спуск гораздо глубже. Пролёт не освещён и мне приходится чиркать зажигалкой. На спуске с последней ступеньки, моя нога наступает на что-то мягкое, что с писком шарахается в сторону. Я в свою очередь заваливаюсь спиной на Светку.
– Крыса бля! – ору я и какое-то время моя рука с зажигалкой нервно пляшет. За моей спиной Светка и нужно срочно брать себя в руки, хотя…если я наткнусь ещё на одну крысу, я буду визжать как ребёнок и возможно забьюсь в истерике. Крысы это мой кошмар.
Глубоко дыша, я осторожно вхожу в неосвещённое помещение, вглядываясь в темноту и прислушиваясь не раздаётся ли оттуда знакомый писк. Пока тихо, но не видно ни черта. Я нашариваю на стенке выключатель, жму на кнопку и помещение озаряется жёлтым светом исходящим от двух подвешенных на потолке светильников.
– Ё-ё…
Первое, что я вижу – это белая корма огромной лодки.
– Ребята, да это целый корабль. Миша, ты был прав! – радостно кричу я.
Я бегаю вокруг гладя рукой глянцевый борт. Это самый настоящий катер с усиленным японским мотором и закрытой кабиной. Он выглядит, как абсолютно новый. Белая обшивка блестит, отражая свет лампочек, а элегантные формы говорят о том, что вещь эта не из дешёвых. Катер стоит на небольшом стапеле на маленьких колёсах. На этих колёсах он, скорее всего, и транспортируется до воды. Я забираюсь по трапу и открываю дверь кабины. Здесь всё как в дорогой иномарке. Кожаные сиденья, лакированный, больше похожий на руль штурвал и огромная приборная панель. По габаритам это конечно не яхта Ленина, но по качеству ничем ей не уступает.
– Эх…жалко шкипера нет…– досадливо говорю я, лаская глянцевый обод руля и смотря в лобовое стекло в котором видны лишь железные ворота. – Кто сможет управиться с этой дуррой? Разве что Буратина, у него был опыт вождения яхты. Но, если честно признаться, я уже боюсь доверять ему свою жизнь.
Я растерянно смотрю на кнопки, переключатели и рычажки и меня одолевают сомнения, что мы вообще сможем завести эту машину.
– Я могу водить катер, – говорит Михаил.
– Ты?! – я в который раз заглядываю в невозмутимо-серые глаза Старца. За эти несколько минут, он удивляет меня уже второй раз. Сначала эта догадка про катер, а теперь оказывается, что он может с ним совладать.
– Ну да! Был у меня в жизни этап, когда я работал на речном транспорте.
– Так это же здорово, Миша. А завести то сможешь?
Михаил забирается на катер и осматривает кабину.
– Ключа нет! – мгновенно констатирует он.
– А без ключа? – Спрашиваю я, готовый сложить руки в молитвенном жесте. «Ну пожалуйста, скажи, что можно без ключа!».
– Нет…без ключа нельзя. Это же японская техника. – чему то улыбается Михаил.
– Значит облом вышел. – Я понуро наклонив голову спускаюсь с трапа. А ведь так всё отлично складывалось. Катер – это реальная возможность выбраться.
«Не получилось» – говорит Светке мой унылый взгляд.
«Не отчаивайся!» – отвечают мне горящие зрачки.
– Нашёл! – голос Михаила проливается в мою душу, словно согревающий бальзам.
– Где?! – в одну секунду я взлетаю по трапу и оказываюсь рядом с Михаилом, который показывает мне небольшую пластиковую штуковину, похожую на простой брелок.
– Просто посмотрел в нише под сидением. Я раньше так же ключи прятал.
– Миша, ты наш ангел хранитель! – я трясу старца за плечи. Они не такие уж и мягкие, какими кажутся с виду.
Следующим этапом, который нам предстоит преодолеть, является открытие ворот. Здесь я не вижу ничего сложного, так как створки просто распёрты железными штырями.
Ворота приржавели и совсем не хотели поддаваться. Пришлось пару раз что есть силы долбануть в одну из створок кувалдой, которая, слава богу, имелась в гараже.
– Давно же их не открывали…– кряхтит Михаил, толкая от себя начинающую подаваться воротину.
– С тех пор, как Стоматолог отдал этот дом Жанне и не открывали. Не видишь, катер как новенький. – отвечаю я, распахивая вторую створку.
Перед нами открывается небольшой коридор из низкорослых туй, высаженных в два ряда. Между туями небольшая, идущая под откос асфальтированная дорожка, протяжённостью несколько метров. Дорожка упирается в заполненную водой канаву, которая впадает в озеро. Ближе к озеру туи переходят в кусты. Пристань замаскирована так, что её не заметно не то, что с воды, или с противоположного берега, она не видна даже с острова. Видимо Стоматолог на всякий случай готовил себе пути отхода.
– Садись Михаил, покурим! – говорю я, присаживаясь на край стапеля. – Вдвоём мы её не утолкаем, да и нужды нет напрягаться, когда в десяти метрах от нас ещё четыре бугая. Света, ты не могла бы позвать этих тунеядцев сюда? Скажи им, чтобы завязывали пить и дули сюда. Через полчаса отплываем.
Света не захотела возвращаться через дом, а решила обойти его с улицы. Она словно девчонка в своём видавшем виды жёлтом сарафане задорно взбирается вверх, а я провожаю её взглядом. Господи, куда же мы её втянули.
Я протягиваю сигарету, присевшему рядом Михаилу, но тот наотрез отказывается.
– А-а, я и забыл, что ты у нас святой.
Михаил сначала попытался возразить, но потом осёкся, замер и настороженно вытянул шею.
– Что?! – спрашиваю я.
– Музыка…я не слышу музыки! – Тихо говорит старец, поднимая вверх свой кривой палец.
Действительно – басов и гула сабвуфера, от которых ещё недавно содрогался весь остров не слышно. Теперь тишину нарушает лишь стрекотание миллиона кузнечиков. Я замираю вместе с Михаилом, вслушиваясь в эту тишину. За гулом от кузнечиков слышится ещё что-то. Это крики…
Я вскакиваю и огромными прыжками поднимаюсь на холм, за которым только что скрылся силуэт Светки. Она не успела далеко уйти, и я нагоняю её на тропинке, ведущей к замку.
– Стой! – говорю я срывающимся шёпотом и хватаю её за плечи. Мы замираем и инстинктивно пригибаемся.
– Слава, что случилось?! – шепчет она в ответ.
Я молча увлекаю её с собой. Мы бежим вниз по тропинке, пока ещё не понимая, куда и от чего убегаем.
Что случилось? Не знаю…но что-то случилось, и сдаётся мне что это что-то страшное.
Бах!
Выстрел заставляет нас вздрогнуть, пригнуться и ускорить бег.
Мы забегаем в открытые ворота, где нас встречает Михаил. Вид старца как всегда невозмутим. Он смотрит на нас, как дедушка на внучков, выбежавших из леса, где они наткнулись на медведя. Инстинктивно я хватаю его за рукава рубахи, словно только он сейчас может нам помочь.
– Они здесь! – кричу я, задыхаясь от неожиданного забега и нахлынувших эмоций. – Что делать?
Когда ты в отчаянье и не можешь найти выхода, то готов обратиться за помощью к первому, кто попадётся под руку. Не было бы здесь Михаила, я бы с таким же успехом мог вопрошать Светку. Беда в том, что ни старец ни Светка не ответят сейчас на этот вопрос. Единственное, что мы можем сделать, это бежать или спрятаться. Но куда же сбежишь с острова, да и спрятаться тут особо негде.
В который раз я убеждаюсь, что сильно недооцениваю Михаила. Не проронив ни одного слова он разворачивается и идёт в глубь ангара мимо катера. Короткий взмах рукой говорит, чтобы мы следовали за ним. Я хватаю Светку за руку и тяну её за собой, в свою очередь, следуя за старцем. В голове стоит эхо выстрела, где то снаружи слышится шум. Какие-то люди пришли по наши души. Как они сюда попали, большой вопрос, только сейчас они здесь. Эти люди, скорее всего, захватили наших друзей и очень скоро найдут нас. И тогда…
– Где-то здесь…– бормочет себе под нос Старец, вглядываясь в стену. – Вот она…
Он хватается за какой-то крюк торчащий из кирпичной кладки побеленной стены, и тянет его на себя. Внезапно часть стены отъезжает в сторону, превращаясь в небольшую дверь. Бутафорская лепнина на двери делает её неотличимой от стены, и я не понимаю, каким образом Старец это заметил. Он первым ныряет в низкий проём, а мы следуем за ним.
– Закрой дверь, – кряхтит он пробираясь по узенькому коридору высотой не больше метра, а шириной и того меньше.
Когда дверь за мной закрывается, мы оказываемся в кромешной темноте. Я останавливаюсь, сжимая Светкину ладонь. Может быть дальше лезть и не стоит? Это хорошее укрытие. Но судя по шороху, Михаил продолжает пробираться вперёд. Мы ползём за ним по тоннелю, которому нет конца. Через какое-то время тоннель поворачивает и тянется теперь уже в сторону. Мне кажется, что мы уже преодолели согнувшись в три погибели метров тридцать а то и больше. Это просто катакомбы. Засекреченная линия метро на отдельно взятом острове. Страх перед крысами, которых здесь наверняка полно, пропал. Сейчас нужно бояться других крыс, тех которые ворвались на остров. Кто эти крысы – менты или…Скорее всего «Или». Это и пугает. Тоннель наконец то заканчивается небольшим расширением. В темноте я могу различать только серое пятно рубахи Михаила, который остановился и шарит вокруг. Поиск выключателя не приносит успеха, но Михаил напарывается на какие то коробки, или ящики и порывшись там, находит свечу.
– Дай зажигалку! – шепчет он мне.
Я протягиваю зажигалку и уже через секунду и в темноте, как свечение иконы появляется бородатый лик Михаила. Свечка разгорается и всё вокруг приобретает очертания. Я вижу небольшую комнату, или нишу с кирпичными стенами и бетонным полом . Комната абсолютна пуста, лишь возле одной из стен находится небольшой продолговатый ящик. Отсюда Михаил и извлёк свечу.
– Как ты всё это нашёл? – спрашиваю я.
– Иногда в тяжёлые моменты, я спрашиваю бога, «Что делать?». Ну точно так же, как ты меня спросил. И чаще всего, он даёт мне знак. Я вдруг вспомнил, что когда мы нашли катер, я заметил в стене эту петлю. Ещё тогда мне показалось, что эта какая-то потайная дверь.
***
Я мог бы обрадоваться прозрению Михаила и в очередной раз сказать ему, что он наш ангел-хранитель, но только одна беда. Я не вижу спасения. Мы забрались в какой-то лабиринт, а наши друзья сейчас в плену, если уже не убиты. Мы в свою очередь тоже долго здесь не просидим и рано или поздно нас найдут, либо мы выйдем отсюда сами. Может и не нужно было убегать, и оттягивать то, что должно случиться.
– И что дальше? – спрашивает Светка, присаживаясь на ящик.
– Дальше будем сидеть как мышки. – отвечает Михаил и в его глазах озорно блестят огоньки.
– Сколько мы можем так просидеть? Без нас они отсюда не уйдут. И вообще, нехорошо получается…парни там, а мы…– я вздыхаю, сажусь рядом со Светкой и хватаю себя за голову. Её рука тут же ложится мне на спину. Опять она меня успокаивает, хотя всё должно быть наоборот.
– Несколько часов назад на вопрос: «Что нам это даёт?», ты ответил «Это даёт нам время». – слышу я спокойный голос Михаила. – То же самое и в этом случае. Сейчас мы выигрываем время…
– А может мы просто тянем время? Можем мы растягиваем мучения свои и парней? Может просто выйти к ним и спросить, чего они хотят? Вдруг это будет правильней, и как раз сейчас мы сидим и теряем время? – говорю я, отчаянно теребя волосы.
– На вопрос «чего они хотят» я тебе и сам отвечу. Они хотят убить нас всех…– спокойствие, с которым Михаил произносит эту фразу, диссонирует с её содержанием. – Сейчас им нужно зачистить концы и они ни перед чем не остановятся…
– Кто они? Раз уж ты наш пророк, наверное знаешь ответ и на этот вопрос.
– Это нехорошие люди. Кто-то из них носил форму, кто-то возможно и сейчас носит, кто-то активно занимается криминальной деятельностью. Сейчас этих людей объединяет одна цель. Они хотят уйти от возмездия.
– От божьего?
– Не-ет! Они не настолько выросли, чтобы думать о божьем возмездии. Их вряд ли беспокоит возмездие со стороны закона. Они могут бояться только конкретных людей…людей ещё более страшных чем они. Они боятся возмездия Стоматолога. Если мы сдадимся, то просто сыграем им на руку. Тогда уж точно мы не оставим шанса ни себе, ни вашим друзьям. Сейчас есть надежда, что пока они не найдут всех, они не будут прибегать к крайним мерам… Это время, а время это возможности. Каждая минута дарит какие-то изменения во внешней среде, какие-то мысли. Главное ценить это время и не тратить его на пустое нытьё.
В речи Михаила, мне слышится завуалированный призыв взять себя в руки. В самом деле, что я расклеился, как баба? Действительно, если пойти и сдаться нас просто похоронят в братской могиле. Тогда их план исполнится. Жанна убита, её убийцы наказаны. Коллекция Стоматолога пропала? Ну так спрос с них, тем более какая то часть обнаружена у одного из них. Где остальное? Поди спроси…
Сейчас нужно думать что мы имеем кроме времени. Безусловно, Робик уже обнаружил труп Жанны и раскусил наш блеф. Скорее всего он раскусил его, когда более плотно пообщался с исполнителем, то есть с Бэрримором. Тот наверняка сказал, что никакой ошибки быть не могло и Жанна сто процентов мертва. Получается, что и козырей нет?
Стоп!
А телефонный разговор, в котором он во всём признаётся? А сам телефон? Пока он не найдёт телефон и его нового хозяина (то бишь меня) он не может быть спокоен.
– Телефон, вот наш козырь! – говорю я, поднимая голову. – Запись разговора с Робиком, это то же самое, что его чистосердечное признание в том, что он обнёс Стоматолога и убил Жанну. Лишь бы у парней хватило ума, напомнить ему об этом разговоре и о том, что телефон в надёжных руках. Тогда это действительно даст нам и им время. Ну, хорошо, будем считать, что оно у нас есть. Что дальше?
Я поднимаю взгляд на Старца. В данной ситуации у меня только два партнёра и советчика – Светка и он.
– А дальше нужно думать, предполагать и на основе предположений выстраивать дальнейший план действий. То, что сейчас происходит там, – Михаил поднимает вверх кривой палец, – мы не можем знать. Можно только догадываться. Как говорил Конфуций «Очень сложно найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет». Но нам придётся её искать, то есть строить предположения. Предположим, что этот Роберт и его люди, каким-то образом пробрались на остров незамеченными. В принципе, это было несложно сделать. Мы были не то, чтобы не бдительны, а скорее всего, находились в кардинально противоположном бдительности состоянии. Предположим, что они захватили парней и сейчас держат их под прицелом. Предположим, что сейчас они обыскивают остров в поисках скрывшихся, но не могут их найти. Предположим, что они не смогут нас обнаружить.
– Если они нас не найдут, могут подумать, что мы ушли вплавь. – говорю я, как бы продолжая логику Михаила.
– Или хорошо спрятались…В любом случае им понадобится время, чтобы «А» – искать нас на берегу, «Б»– продолжать искать нас но острове. Чтобы убедиться, что мы действительно недосягаемы, понадобится какое-то время. Исходя из всех этих предположений и из того, что у нас есть время, нужно составлять план действий.
– План действий? – удивляюсь я, откуда-то появившейся стратегической хватке Михаила.
– Ну да…просто отсиживаться это не действие. Так мы только усугубим наше положение. Мы скрылись и первоначально нас не обнаружили. Сейчас нужно как-то не открывая себя узнать побольше, что происходит там на самом деле. – Направленный вверх палец снова протыкает темноту.
– Предлагаешь сделать вылазку? – спрашиваю я.
– У нас нет других вариантов. – отвечает Михаил. – Постараемся осторожно вернуться, выйти через ворота и по берегу пробраться к дому. Нам нужно знать, сколько здесь людей и что они из себя представляют…Только даму я предлагаю оставить здесь.
Светка отчаянно сопротивляется этому решению, говоря, что боится оставаться одна и вообще, что за сексизм развёл этот преподобный старец. Я полностью согласен с Михаилом и пытаюсь вместе с ним убедить Светку, что одному из нас остаться необходимо. Нам нужна страховка. Телефон останется у неё и в случае если нас схватят, это поможет выиграть ещё какое-то время.
– Пусть Михаил и остаётся! – сопротивляется Светка.
– Нет, Светик! Наиболее разумным вариантом будет, если мы с Михаилом пойдём, а ты останешься здесь. Ну пожалуйста, не капризничай. – Я прижимаю её к себе, и на меня накатывает волна нежности. А когда если не сейчас? Я прислоняюсь губами к её пухлым губкам, которые чуть раскрываются, впуская кончик моего настырного языка. Я впиваюсь в эти губы, присасываюсь к ним, как пиявка, жадно вдыхаю, вбирая в себя этот сладкий запах. Случилось. Хоть так…хоть напоследок, но случилось.
Проходит вечность, а мы всё сидим на ящике, в подвале, на острове, в жопе мира, за тысячи километров от дома. Какая-то сила занесла нас сюда и эта же сила соединяет наши объятия, заставляет впрессоваться, вжаться друг в друга. Теперь нужна как минимум такая же сила, чтобы отодрать нас друг от друга. Мы разъединяемся на секунду, только для того, чтобы сделать глубокий вдох и в этот момент деликатный Михаил робко напоминает, что всё-таки, если мы хотим обрести счастье не в раю, а на этой бренной земле, то нам стоит поспешить.
– Я обязательно за тобой вернусь! – говорю я ей и снова впиваюсь в эти сладкие губы.
Оказывается, что у нас есть целая вязанка свечей. В ящике полном какого то барахла эти свечи лежат сверху. Мы делим вязанку на два пучка, один из которых оставляем Светке, второй забираем с собой.
Ещё раз поцеловав Светку, я решительно выхожу из кельи, держа перед собой свечу. Теперь я буду первым. Не гоже молодому идти следом за старцем. За спиной я слышу, обращённый к Светке, мягкий голос Михаила.
– Не бойся, всё будет хорошо! Отнесись к этому, как к игре…
– К какой игре? – спрашивает Светка.
– В прятки. Поверь, это будет интересная игра, а главное помни, что любая игра заканчивается…
***
Я ползу по тоннелю, пока не упираюсь в стену, где мы должны свернуть направо. Остаётся длинный переход, который закончится дверью в стене. А там…кто его знает, может там нас уже ждут.
– Смотри, Слава, тут ещё один лаз…– слышу я сзади шёпот Михаила. Обернувшись, я вижу его высвечиваемый огоньком свечи бородатый профиль. Я подползаю к Михаилу и вижу, что он смотрит на небольшой проём, который мы пропустили на первом пути. Этот проём ещё ниже и у̀же, и его немудрено было не заметить. Я засовываю свечку в проём, и всё, что высвечивается передо мной похоже на бесконечность. Интересно, насколько же глубока кроличья нора? Как глубока нора, в которую затянул нас Буратина?
– Предлагаешь проверить, куда он ведёт? – спрашиваю я и получаю в ответ утвердительный кивок.
Если бы вместо нас были Буратина и Поночка, то эта задача оказалась бы невыполнимой. Но мы с Михаилом люди вполне компактные. Всё неудобство заключается в том, что по этому тоннелю мы сможем ползти только на корячках, при этом держа перед собой свечи. Решено свечи пока затушить и ползти друг за другом с приличным интервалом. Свет в этой норе нам не нужен, разве что крыс отпугивать, а вот лишний дым ни к чему.
Уже через несколько метров пути в бетонной норе, мне хочется вернуться назад, но я понимаю, что теперь уже поздно. Приходится пробираться опираясь на локти и колени, а чувство того, что ты находишься в замкнутом пространстве не добавляет оптимизма. Мы проползаем на четырёх костях порядка двадцати метров, а тоннель всё не заканчивается. Иногда я окликаю Михаила. Мне хочется верить, что я хотя бы не один ползу по прямой кишке неведомого чудовища. Спокойный голос старца придаёт мне сил и выносливости и я какое то время даже перестаю чувствовать боль в содранных локтях. Впереди брезжит полоска света. Мы куда -то да приползаем. Вот же будет фокус, если в конце этой чёртовой норы нас поджидает, что-то вроде решётки. Тогда нам придётся проделывать обратный путь как крабам, на раскорячку и жопами вперёд. К моему облегчению, нора заканчивается круглым, похожим на колодец расширением, куда мы вместе со старцем выпадаем, как …из прямой кишки. В колодце достаточно светло, учитывая, что мы выпали из кромешной темноты. Свет идёт из щели вверху и свет этот жёлтый, искусственный, а значит исходит от электрической лампы. Я собираюсь сказать Михаилу о своём наблюдении, но замираю…
Сверху раздаётся что-то напоминающее пение. Ну да…там кто-то поёт. Мы замираем и прислушиваемся.
О-ой не спеши-и ты нас хорони-ить,
А у нас ещё здесь дела-а,
У нас дома-а дете-ей мал мала-а,
Да и про-осто хотелось па-ажи-ить…
Это баритон Геракла, которым он заунывно выводит одну из своих любимых песен.
– А ну заткныс…– в пытающемся перекричать голос Геракла, грубом басе слышится акцент.
У на-ас дома-а дете-е-й мал мала-а-а…
Голос Геракла только усиливается.
– Бек, ну ка дай ему в рог, – рычит акцент.
Голос Геракла захлёбывается и на секунду замолкает.
– Тьфу, девчонки. Только и умеете, что бить связанного. Давай развяжи и вас всех отсюда вынесут…
Слышится звук удара и снова Геракл затихает, но ненадолго.
– Шука…жуб выбил…как я теперь пиво открывать буду…
– Заткны ему паст…он всё равно лыка нэ вяжет. – командует акцент и Геракл теперь затихает надолго.
Мы с Михаилом смотрим вверх на небольшую щель, из которой проливается жёлтый свет. Мы под каким-то помещением. Скорее всего, это гостиная замка. Значит, парней притащили сюда.
Там наверху слышны шаги и гул ещё нескольких голосов.
– Нашли? – рычит кавказский бас.
– Нет там никого…– отвечает ему другой голос.
– И не найдёте! – а это уже голос Буратины. Живой! Бодрый! – Они уже на другом берегу, так что скоро вам всем пиздец!
Слышится гул, будто кто-то ударил кулаком в стену. Кажется Буратине крепко досталось.
– Далеко они не уйдут. Там по периметру колючка, пост КПП и я двух своих архаровцев оставил на стрёме.
Это уже другой голос, и этот голос мне знаком.
– Робэрт, уходи, я здес сам разберус…– говорит кавказец. – Они у мэня за девчонку по полнай отвэтят.
Теперь уже кавказца перебивает надрывный голос Поночки:
– Да это же Роберт её и пришил…Они с Жанной договори…
Хлоп!
Вскрик и грохот. Поночке тоже хорошо досталось и похоже от самого Робика.
– Совсем оборзели отморозки! – это уже Робик говорит кавказцу. – С больной головы на здоровую переваливают.
– Откуда они теба знают? – в голосе слышится настороженность.
– Как откуда? Да ты же только что моё имя произносил, вот эта мразь и повторяет.
Повисает молчание. Скорее всего, кавказец не удовлетворён ответом Робика.
– Гурам, ну я же тебе говорил, что у этого с Жанной шуры муры были. Их ещё в «Трактире» засекли. Вот она видимо что-то про меня наплела, а они и решили её грохнуть и на меня стрелки перевести.
– Не верь ему, Гурам. Он…
Ещё несколько гулких ударов обрывают монолог Буратины.
– Я вэру фактам. А факт такой, что вы убили дэвчонку и обокрали дом маего друга! Так что дажэ нэ думай что уйдёш живым. Лучшэ помоги нам быстрэй найти твоих друзэй.
– Да я и сам был бы рад, если бы они нашлись. У моего товарища телефон Жанны, где записан их вот с этим вот базар. Если ты услышишь, то поймёшь, что это его задумка обнести дом Стоматолога и убить Жанну.
– Да ты, падла, не уймёшься – вместе со словами Робика до нас снова доносятся гулкие удары.
– Какой тэлэфон? Что он нэсёт? – спрашивает акцент.
– Я не знаю, Гурам. Скорее всего они забрали телефон Жанны. Да они сейчас будут любую чушь нести, лишь бы свои шкуры спасти. Давай уже заканчивай с ними, а я поеду на берег, проконтролирую, чтобы оставшихся взяли.
– Я подожду ещё! – говорит кавказец. – Лучшэ чтобы полный камплэкт был. У них жэ вэщи Стоматолога и мнэ пэрэд ним отвэт дэржат…
– Хорошо, дай мне ещё полчаса, а потом заканчиваем здесь, независимо от того найдём остальных, или нет. Тянуть нельзя, нужно чтобы менты прибыли сюда по горячим следам…
– Базар-вакзал! Полчаса у тебя Робэрт. Звоны сваим парнам! – Завершает тему кавказец и наверху наступает относительная тишина, нарушаемая лишь топотом многочисленных ног.
Я подползаю к Михаилу, пытаясь шепнуть ему на ухо о сделанных выводах, но он останавливает меня, жестами рук показывая, что говорить здесь опасно, что лучше нам вернуться назад и уже там решить, что делать дальше. Я понимаю красноречивые жесты Михаила и кивком головы соглашаюсь с его беззвучными доводами.
На этот раз он первым ныряет в тоннель, а я уже следую за ним. К моему удивлению, я замечаю, что старец довольно проворно перемещается по тоннелю. Он ползёт как какой-то четвероногий грызун, быстро перебирая согнутыми конечностями. Я не могу поспеть за шустрым стариком и здорово отстаю. Содранные локти и колени горят огнём, плюс ко всему духота и сбившееся дыхание. Да я уже не мальчик, чтобы ползать раком по тоннелям. Где же ты моё мягкое кресло, обитое скрипящей кожей. Где лёгкий запах свежесваренного кофе, где ненавязчивый писк оргтехники, где моя длинноногая секретарша, где вид из панорамного окна, на Котельническую набережную. Куда ты пропала моя комфортная жизнь? Почему, как и в далёкой молодости, я снова ползу по прямой кишке, которой не видно конца и края.
