Олег Савощик
Алхимик и королевский ингредиент
Былое. Свадьба
Живущие среди пустынь схеоты всегда ценили женщин костлявых, с мальчишеской фигурой, гибких как песчаный кот. Мужчины Нижнего Серпа – корпарика́́нские, архело́нские и другие хайласа́́рских народов – в первую очередь заглядывались на женскую походку. Плавное покачивание бедер, как шхуны на волнах, и длинные ноги заставляли южную кровь кипеть. Сантарийские поэты веками воспевали худую шею и ямочки на ключицах, а художники рисовали женскую талию тонкой, как виноградная лоза. Говорят, именно живописец первым придумал корсет. Здесь же, в королевствах Верхнего Серпа, главным достоинством женщины считался бюст. И чем этого достоинства больше, тем лучше.
Сейну раньше не доводилось видеть женщин из кланов Калерау, поэтому он с любопытством наблюдал за невестой. Хильма целиком была пышна, кругла, а смех ее, казалось, мог расшатать потолочные люстры и задуть свечи. Даже жених, Альрик, – высокий юноша с широкой грудью и бугристыми мышцами, которые не скрывала свободная праздничная рубаха, – выглядел рядом с ней ребенком.
В зале было шумно. Люди пили, ели, поднимали кубки за новый союз, выкрикивая поздравления. Одна из придворных девушек даже спела перед молодыми песню на языке чужеземцев. Сейну она почему-то показалась грустной, хоть он не разобрал ни слова.
Заметил, что не услышал еще ни одного тоста за здоровье будущих детей, хотя это первое пожелание у сили́нгов.
По одну сторону главного стола сидели молодожены, по другую – король со своей свитой. Между ними расположились отец невесты – рыжебородый ярл Хенльям, здоровяк с могучей шеей и большими руками; гельдаратский посол в черном камзоле с золотыми пуговицами, а рядом длинный, как оглобля, и такой же худой магистр Великого Храма. Четвертое кресло пустовало, эрл Танкред, хозяин замка и отец жениха, куда-то запропастился.
Еще три стола, составленные в ряд, предназначались для эрлов, крупных баронов и их семей. Вдоль стены расположились тэны и рыцари: землевладельцы поменьше или благородные, но вовсе безземельные. Сюда же, на край длинной скамьи, посадили и алхимика. Со своего места в углу он мог видеть весь зал, и это его устраивало.
Слуги таскали тяжелые подносы с угощениями, разносили вино и крепкий шнапс. Гости хмелели и делались громче.
Играли музыканты. Среди них выделялся немолодой, но еще крепкий на вид бард с золотой серьгой в ухе. Медный оттенок его кожи и короткие курчавые волосы с россыпью седины – серебро на саже – выдавали в нем хайласара, но точнее Сейн сказать не брался. Бард носил лазурную тунику, подпоясавшись на архелонский манер тонким красным ремешком. Но играл на своей виоле по-корпарикски – не используя смычок, а щипая струны.
Мелодия взвилась птицей, закружила под высокими сводами, ускоряясь. Девушки вышли танцевать. Среди них Сейн приметил дочь и гордость эрла Танкреда, завидную невесту для всякого лорда Даферлена. Марго кружилась, махала широкими рукавами синего платья, будто крыльями, а ее светлые волосы рассыпались по плечам.
Сам эрл так и не вернулся к столу, и Сейну показалось это странным. Неужто пропустит танец дочери?
С этой мыслью алхимик потянулся к вину. И тут его грубо подхватили под руки и подняли со скамьи.
– Со мной! Сейчас же! – услышал он рык у самого уха.
* * *
Эрл Танкред лежал в своей постели. Глаза его были закрыты. Сейн коснулся его сухого лба, наклонился к груди и послушал слабое, прерывистое дыхание. Приподнял веко, посмотрел цвет белка. Буркнул:
– Ничего не понимаю.
– А я говорил! – прокашлял лекарь за его спиной. – Не бывает зелий от всех ядов сразу! Сам дряни всякой намешал, шарлатан…
Рядом с кроватью стояли еще двое: краснолицый кастелян замка и правая рука эрла – тэн Урдэк, который и притащил сюда Сейна. Все они, не отрываясь, следили за алхимиком.
– Мне нужно немного его крови.
– Почему он еще не в цепях?! – взвизгнул лекарь, сутулый старик с куцей седой бородой.
– Погоди, – оборвал Урдэк, не повернув головы. – Делай, алхимик.
Сейн отыскал в сумке, с которой не расставался даже на пиру, тонкую иглу и длинную стеклянную трубку. Набрал крови из пальца неподвижного эрла. Огляделся в поисках ровной поверхности. Подошел к аккуратному резному столику и по очереди нацедил из трубки несколько багровых капель в ряд. Следом из сумки показались флаконы причудливых форм.
Все с интересом следили, как алхимик добавляет к крови свои зелья. Одна капля свернулась и почернела, другая с тихим шипением запузырилась, еще в трех ничего не поменялось.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил Урдэк, заглядывая Сейну через плечо.
– Ничего необычного, – честно сказал тот. – Я не знаю, что случилось.
– Тебе платят не за такие ответы.
Сейн кивнул, пытаясь сообразить, что же пошло не так.
…Эрл Танкред нанял его, опасаясь яда в собственном доме. На свадьбе сына.
– Я, конечно, ничего подобного от своих гостей не ожидаю, но береженого, как ты знаешь, боги за руку держат.
И Сейн сварил для него зелье.
– От ста самых известных ядов, – объяснил он, демонстрируя пузырек под едкие замечания лекаря.
Зелье требовалось принимать заранее, незадолго до пиршества. Важным гостям его добавляли в вино. Не помогло…
Урдэк щелкнул пальцами перед лицом, вырывая Сейна из задумчивости:
– Ну что, зельевар, все же в цепи? Или будешь думать, как помочь господину? Вы же все тут такие мозговитые!
– Буду думать. Но здесь уважаемый лекарь прав: чтобы найти противоядие, надо знать, чем отравили милорда. А я таких ядов не знаю.
– И кто знает?
Тэн грозно покосился на лекаря, но тот отвел взгляд.
– Как минимум один человек в этом замке, – сказал Сейн.
– Сам отравитель, – понял Урдэк.
– Стражу у ворот усилили, – вставил кастелян. – Никто не покинет замок без вашего распоряжения. Слуг и работников кухни уже опрашивают…
– Их всех подбирал я, – перебил тэн с досадой. – На кухне дежурили стражники, тоже мои люди. Обидно будет…
– Значит, кто-то из тех, кто в зале.
Урдэк посмотрел на алхимика:
– Думать можешь, это хорошо. Со мной пойдешь.
– …Так значит, я вне подозрений? – уточнил Сейн, когда они шли по коридору.
Тэн прихрамывал, но шагу не сбавлял, держал спину прямо. Железные набойки на его каблуках отбивали четкий ритм.
– Знаешь такую поговорку: за черными мыслями забываешь сон и голод? Я наблюдаю за людьми, алхимик, это часть моей службы. Я видел, как ты глотаешь фаршированных перепелов, как запиваешь их вином. Человек, замысливший недоброе, не будет есть с таким удовольствием, любая еда для него что пресный овес.
Сейн с улыбкой подумал, что вычислить убийцу на пиру с таким подходом не составит труда: там как раз таки все жрали в три горла.
– А еще… – Урдэк ненадолго замедлил шаг. – Я прочитал по твоим глазам. Тебя ведь это задело, да? То, что твое зелье не сработало. По-настоящему задело. Я понял, едва взглянув на тебя: ты теперь один из первых, кто хочет узнать правду. Так, алхимик? Ты ведь не привык такое спускать?
Сейн кивнул.
* * *
– Больше никто не пострадал? – спросил он и в очередной раз обвел взглядом зал. Музыка продолжала играть, кто-то из гостей пустился в пляс.
– Нет, – ответил Урдэк. Они расположились на той же скамье, в том же самом углу. – Я уже распорядился, чтобы Марго c Иолантой развели по комнатам. Приставил к ним стражу. Но, если мы сейчас заберем и жениха с невестой, поднимется лишний шум. Свадьба должна продолжаться.
– Кто такая Иоланта?
– Племянница нашего эрла. Ты ее видел, она пела на языке Калерау в начале вечера. Не отвлекайся, Сейн, она не важна. Лекарь не знает, сколько у нас времени. Ты, как я понимаю, тоже не знаешь.
Алхимик покачал головой.
– Я тут подумал… – сказал Урдэк, покручивая усы. – А не могли эрла отравить раньше? Слыхал я, что есть яды, которые несколько дней, медленно…
До празднования в замке молодожены, как и положено, дали клятвы в каждом из пяти храмов. Будут ли они скреплять свой союз перед Спящими богами, Сейн не знал. Если и будут, то уже на землях Калерау. Здесь жрецы не потерпели бы обрядов иноверцев.
Танкреда могли отравить уже тогда, если не раньше.
– Нет. С такими мое зелье бы справилось, – ответил Сейн уверенно. – Это что-то совсем редкое и очень сильное. Вопрос еще в том, почему слег именно эрл.
Тэн пожал плечами:
– Этого достаточно, чтобы расстроить свадьбу.
– Значит, нам нужны те, кто был против.
Урдэк криво ухмыльнулся:
– Это проще всего. Каждого первого хватай да тащи в пыточную. Знал бы ты, чего стоила нам эта свадьба…
Сейн мог представить.
Та война длилась четверть века, и не было в ней проигравших и победителей. Обескровленные стороны разошлись, и каждый остался при своем. Погребальные костры остыли почти двести лет назад, и все это время силинги делали вид, что забыли; что могущественных кланов по ту сторону пустошей попросту не существует.
Эрл Танкред помнил. Собрал надежных людей и хорошо подготовленным отрядом двинулся на север, к Большим Озерам. И очень удивился, когда их встретили не как давних врагов, а как дорогих гостей. Дали кров и пригласили к столу, угощали хмельным медом и сочным мясом.
Дети завоевателей преломили хлеб.
На следующий год Танкред взял меньше воинов: ровно столько, чтобы не опасаться разбойников на дорогах. И своего сына Альрика, который уже умел держать меч. Они ездили на земли Калерау последние пять лет, и если злые языки поначалу насмехались над эрлом и просили не гладить дикого зверя, то теперь всерьез заговорили об измене.
Танкред не слушал. Чужеземные ярлы принимали его людей, как кровных братьев, и не отпускали домой без щедрых даров. Даферленский лорд не оставался в долгу. Припомнил, что в старину Опожье называли городом пяти портов: от Больших Озер по системе рек удобно было добираться до пяти королевств Верхнего Серпа, чем когда-то и пользовались северные захватчики.
Но Танкред не хотел воевать, он желал торговать. И заключил союз, открывая дорогу к сокровищам Калерау: первосортному мрамору, редкому костяному грабу, богатой пушнине, чистейшему янтарю…
Нет крепче связи для всякого союза, чем нити переплетенных судеб. Альрику предстояло жениться на дочери одного из самых влиятельных северных ярлов, на дочери иноверцев, чьи предки когда-то утопили Верхний Серп в крови.
– Значит, будем искать не по желаниям, а по возможностям, – сказал Сейн.
Урдэк проследил его взгляд, крякнул в усы:
– Эка ты метишь, брат! По верхам пошел.
– У кого больше возможностей, чем у короля?
– Так-то оно так. Вот только без короля ничего этого не было бы. Короли делятся на тех, кто умеет воевать, и тех, кто умеет считать. Наш умеет и то и другое. Он посчитал свою выгоду. Подумай сам: Даферлен – единственное королевство Верхнего Серпа, торгующее с Большими Озерами. Король приехал на свадьбу не только опустошить наш погреб с корпариканскими винами, но и успокоить людей. Благословить новый союз.
– Ну а его свита? Все думают так же?
– Ты про того носатого, что ли? – поморщился Урдэк. – Королевский советник. Это он сейчас на других смотрит так, будто ему в кашу плюнули. А сам без воли господина и зад себе не подотрет.
– А кто по другую руку, в красном плаще?
– Мердок, герцог Саланнийский и брат короля по второй крови. Герцог… Тьфу! Чтобы между эрлами и королем кто-то еще власть держал? Не было у нас титула такого никогда. Но нет, насмотрелся на соседей, выпросил у братца, переписал старые законы. Так, глядишь, всю власть бумажками раздадим… А с Танкредом они друг друга недолюбливали, оно верно. Были у нас споры пограничные. Но чтобы травить на свадьбе сына? Нет, до такого не дошло бы. Никто из королевских не осмелится волю господина нарушить, духу не хватит, точно тебе говорю.
Сейн кивнул своим мыслям:
– Верно. Значит, мы ищем того, кто не побоится и короля.
– Круг сильно сузился, – серьезно сказал тэн.
В это время ярл Хенльям поднимал тост. Говорил он уверенно и без запинок, хоть и с сильным акцентом. Желал защиты и благосклонности Спящих и Новых богов. Сейн заметил, как на этих словах дернулась голова магистра над жрецами. Хенльям передавал собравшимся благодарность великого конунга и выражал радость от новой дружбы.
Закончив, он одним махом осушил кубок и так стукнул им о стол, что даже с другого конца зала было слышно, как задрожали тарелки. Король рассмеялся и хлопнул в ладоши.
– А Калерау? – спросил Сейн. – Неужто там все довольны, что их вождь выдает дочь за чужака?
– Нет, конечно. Но Хенльям не просто вождь, он ярл, владелец Опожского края. Очень влиятельный. К тому же союз одобрил сам конунг…
– Но единства среди их правителей все же нет? – уточнил алхимик.
Урдэк задумался, прежде чем ответить.
– На землях Калерау вожди сами избирают ярла, который будет ими править. Ярлы, в свою очередь, выбирают конунга. Это не король, но первый среди равных.
– И?.. – не понял Сейн.
– Я к тому веду, что там очень простые правила. Никто не привык к дворцовым интригам, никто не уклонился бы от драки. Хенльям прямой как копье, и его люди такие же. Если бы кто-то из ярлов хотел поквитаться с нашим эрлом, то скорее вызвал бы его на щиты, чем выбрал яд.
– На щиты?
– Потом как-нибудь расскажу, – отмахнулся тэн. – В заговор Калерау я поверю в последнюю очередь.
– Но все подумают на них.
– Да. Все подумают на них.
Посол, сидящий рядом со жрецом, поглядывал на пустое место эрла Танкреда и едва касался кубка губами, будто вовсе не делая глотка.
– Гельдарат? – предположил Сейн.
Урдэк кивнул:
– У них есть причины. Они единственные граничат с Потерянным королевством. В той войне они первыми приняли удар… и умылись кровью. Эта история для них как кусок подгнившего лука, что случайно попался в супе, – проще выкинуть и никогда не вспоминать. А новый союз вскрывает старые раны. К тому же часть торгового пути будет проходить через их земли. Многие восприняли это как оскорбление.
– И как удалось их убедить?
– Не обошлось без вмешательства нашего короля. Он смог напомнить, что порядок в Гельдарате ценится превыше всего. И власть монеты. У них хорошая доля, Сейн, очень хорошая. Возить товары будут наши люди, нога еретика не ступит на их землю. Это было одним из условий.
– Я думал, что власть жрецов там все же сильнее, – сказал алхимик, наблюдая за магистром. Тот сидел прямо, точно прилипнув к спинке кресла, и обводил взглядом зал, выискивая кого-то в толпе.
– Они тоже часть порядка. Но ты прав, с ними было еще сложнее. Архонт трижды отказывал в аудиенции! Но на то он и архонт, чтобы при власти богов не забывать, у кого здесь власть среди людей. Короли, если нужно, умеют убеждать. Свадьба должна состояться на нашей земле, под ликом наших богов – такое условие поставили Великие Храмы. И вот магистр почтил нас визитом. Он несет волю архонта, как ему велено. Даже если для этого приходится сидеть за одним столом с еретиками.
Сейн плохо видел лицо магистра, но мог себе представить. Подумал, что это зрелище дорогого стоит.
– Что-то не складывается, алхимик. – Урдэк сжал кулаки. – Слишком далеко все зашло. Не вижу причины нарушать договоренности прямо сейчас. Что-то мы упускаем… боги, как все сложно! Знаешь, как я начинал? Ходил в дозор и следил, чтобы лихой люд держался подальше от дорог, чтобы честный человек в пути не боялся за свою жизнь и свое добро. Днями, бывало, из седла не вылезал. А что теперь? Голова пухнет. Господина не на кого оставить, а так бы я давно уже…
– Иногда политика кажется мне котлом, в котором я не знаю половину ингредиентов, – сознался Сейн. – Никогда не догадаешься, что получится. В лучшем случае чан с дерьмом. В худшем полыхнет так, что сожжет твой дом и самому голову оторвет.
Тэн мрачно улыбнулся.
– Ну а что о свадьбе думает сам жених? – спросил алхимик.
– Силой его никто под своды храмов не тянул, если ты об этом. И невесту он выбрал сам.
Сейн удивился, но расспрашивать не стал. Сказал вместо этого:
– Но, если с эрлом что-то случится, его земли перейдут к единственному сыну. А вместе с ними и вся выгода от торгового союза…
Он не успел закончить, как Урдэк придвинулся и до боли вцепился толстыми пальцами в шею пониже затылка.
– Ты здесь такое не говори! – зарычал он в лицо алхимика. – Ты не знаешь эту семью, понял? Я им полжизни отдал и не потерплю… Дальше думай!
Сейн кивнул, сохраняя спокойствие, и легко повел плечом, сбрасывая руку тэна.
– Напомни лучше, что ты там о ядах говорил, – сказал Урдэк, остывая. – Редкие? Насколько редкие?
Алхимик задумчиво почесал лоб.
– На Черном архипелаге живут племена, которые выводят особых ящериц. Их шкура пропитана крепкой отравой, от которой нет противоядий. Что-то подобное можно найти и на юге у Змеиного Языка. Яд хрустального скорпиона, яд василиска тоже подойдет… Но достать их в этих краях практически невозможно.
– Если только такой яд не привезет кто-нибудь с юга.
Они как по команде повернули головы к музыкантам. Смуглый бард, прикрыв глаза, с упоением ласкал виолу, и та пела в его руках, как если бы у нее была душа.
Спустя несколько мгновений Урдэк с досадой хлопнул себя по коленям:
– Тоже не складывается! Архелонец этот, Афолло, – подарок короля на свадьбу. Да и не было у него возможности. Я все время был с эрлом, бард к нему даже на расстояние плевка не подходил.
– Да, ты все время был с ним.
Тэн внимательно посмотрел на алхимика:
– Так, значит? Все варианты хороши? Метко мыслишь, молодец. Не ошибся я в тебе. У меня и правда была возможность. Ну, ты договаривай, если взялся. Сам смекнешь, почему я этого не делал, или подсказать?
– Все, что ты увидел в моих глазах тогда, в покоях эрла, – правда. И если бы ты действительно стоял за отравлением, то не выпустил бы меня живым.
Урдэк хмыкнул:
– Мы по-прежнему ни с чем. Пожелать размолвки мог кто угодно. Но одно дело на словах… Гости уже догадываются, что случилось неладное: хозяина нет слишком долго. Надо что-то…
– Пожелать, – повторил Сейн, еще не до конца понимая, почему его так это зацепило. – Пожелать на словах…
– Что? Что такое, алхимик, не томи! Надумал чего?
– Кажется. – Сейн встал. – Можешь пригласить к эрлу магистра?
* * *
Жрец тараторил молитву над кроватью эрла, водил тонкой свечой, капая воском на расшитые одеяла. Вблизи он выглядел еще выше – обтянутый пожелтевшей кожей скелет с идеально ровной спиной. Голова его едва заметно дергалась на каждом слове.
– …излечи тело и дух сына своего, Мать-прародительница. Возьми за руку, уведи прочь от всякой хвори…
– Другую, ваше преосвященство, – попросил Сейн. – Не Матери. Защитнику.
Магистр замер, поднял на алхимика удивленный взгляд:
– Это вы мне сейчас беретесь указывать, какие молитвы читать?
Говорил он медленно, растягивая рот, будто ящерица.
– Это важно. Пятый Свиток, стих третий. «От дурного помысла и слова».
– Заклинатель, так хорошо знающий Свитки? – спросил жрец с неподдельным интересом. – Так почему бы вам не прочитать самому? Ах да, «не слышат боги черных душ». Свиток первый, стих седьмой.
– Ваше преосвященство, прошу от имени… – вмешался Урдэк.
– Исключительно из уважения к вашему хозяину, – перебил его магистр. – И к этому дому.
Свеча в его руке догорела до середины, костлявые пальцы покрылись воском, но жреца это ничуть не смущало.
– Отрази, Защитник, всякое дурное слово, как щитом стрелу. Отрежь нечистые языки…
Под бормотание жреца Сейн распустил завязки на рубахе эрла. Покопался и достал из кармана серебряную монету, а затем с силой вдавил ее в голую грудь Танкреда. Магистр запнулся на полуслове.
– Читайте!
Урдэк смотрел на побелевшее лицо магистра и тоже молился о чем-то своем, едва шевеля губами. Лекарь забился в угол комнаты и молчал, держа в руках миску с новой порцией бесполезных сейчас пиявок – кровопускание не помогало.
Магистр все же закончил и задул свечной огарок. Сейн убрал монету, на груди эрла отпечатался след.
– Это не яд, – сказал алхимик, демонстрируя почерневшую сторону монеты. – Проклятие. Вот почему я ничего не обнаружил в крови.
– Что за богомерзкие ритуалы?! – выплюнул жрец.
Тэн не обратил на него внимания.
– Погоди… Эрла кто-то проклял? Это не сказки? Я думал, проклятия придумали, чтобы деревенские бабы зазря языком не мололи!
– Не просто «кто-то», – уточнил Сейн. – Наложить проклятие может только заклинатель.
– Вижу одного, – ехидно вставил магистр.
– Так это же хорошо, да?! – воодушевился Урдэк. – Один заклинатель проклял, другой может проклятие снять, так? Чего же ты стоишь?
Алхимик все еще разглядывал монету, повернув к свету.
– Не все просто. Проклятие – это даже не заклинание… Очень древний вид волшебства.
– Грязного колдовства, – добавил жрец.
– Его может снять только тот, кто наложил.
Тэн тяжело вздохнул:
– Я больше не знаю заклинателей в замке, Сейн.
– У вас есть один, найдет второго. – Тонкие губы жреца растянулись в улыбке. – Пес пса почует.
– Или магистр Великого Храма поможет нам и сотворит чудо, – огрызнулся Сейн.
– Если на то будет воля богов.
– Так, мы вас оставим, вашпреосвященство, – быстро сказал Урдэк и потащил алхимика к двери.
– …Рассказывай подробнее, – попросил он, когда они оказались в коридоре.
– Я сам с таким не сталкивался, – признался Сейн. – Проклятие должно быть обязательно высказано вслух. И проклинаемый должен его услышать. Желательно лицом к лицу, но это не обязательно. Достаточно не прямой, а завуалированной угрозы.
– Ты правда можешь учуять других заклинателей?
Сейн скорчил гримасу:
– Нет.
– Тогда дело дрянь, алхимик. Каждый, слышишь, каждый из гостей перекинулся сегодня с эрлом хотя бы парой слов.
Они не заметили, как из-за угла вышел посол. Остановился, заложив руки за спину и внимательно разглядывая алхимика с тэном:
– Уже известно, кто это сделал?
– Нет. – Урдэк не удивился вопросу или не подал виду.
Должно быть, чтобы представлять целое королевство, нужно иметь гораздо больше ушей, чем два, подумал Сейн.
– Я могу его увидеть? – сухо осведомился посол.
– Нет.
– Понимаю. – Он пожевал губами и добавил: – Как представитель Гельдарата, хочу прояснить: наша сторона не имеет никакого отношения к случившемуся. Также выражаю надежду на скорое выздоровление досточтимого эрла Танкреда. И, конечно, готов оказать любую посильную помощь. Найдите виновного.
– Попробуем, – пообещал тэн.
– Сделайте, – поправил посол, прежде чем удалиться.
– Тоже мне, указывать взялся! – сплюнул Урдэк.
Сейн не стал объяснять. Речь посла была чистой, но чуткий слух алхимика все равно уловил легкий акцент. Силингские наречия похожи, как родные братья, но встречаются и явные отличия. Например, в гельтинском, на котором говорит большая половина Гельдарата, нет слова «пробовать». Только «делать».
Они вышли на балкон. Ночь стояла теплая.
– Раньше я его подозревал, а теперь даже не знаю, что и думать, – сказал тэн. – Набожные они там все в Гельдарате. Слабо верится, чтобы пошли за помощью к заклинателю.
Сейн посмотрел через перила. Внизу, во внутреннем дворе замка, горели огни и тянулись столы среди пузатых бочек. Простые люди ели, пили и смеялись, празднуя свадьбу господина, и даже не подозревали, чем эта ночь может обернуться для них и для всего королевства.
Крепкие стены созданы долго держать осаду. Хорошо бы, чтоб они еще не выпускали грязь, что скопилась внутри.
– Жрецам не нужны заклинатели. Они сами могут творить чудеса, как у них это называется, – сказал Сейн осторожно.
– И говорить не то, что думают. За-вуали-рованно, как ты выразился. Соловьем поют, если потребуется. Да только это не доказательство, алхимик.
– Поют. Знаешь, в Сантаре есть легенда о заклинателях, что прикидываются бардами. И так искусно вплетают проклятия в текст, что никто и не заметит.
– Вижу, к чему клонишь, – кивнул Урдэк, терзая свой ус. – Афолло действительно мог бы оказаться заклинателем или колдуном… Как там у них принято? Но, видишь, какая загвоздка: при эрле он не пел.
Догадка пришла одновременно с последними словами тэна, и Сейн вцепился в балконные перила.
– Расскажи еще о той девчонке. Иоланте.
Урдэк нахмурился, но ответил:
– Да что там рассказывать… Есть у эрла нашего сестра. Муж ее, барон Ландфорг, как скончался, так она и сделалась затворницей. Живет в глуши, даже на свадьбу вон не приехала. А дочка у нее подросла, пора и в свет выводить. Чего девке чахнуть с полоумной мамашей? Вот Танкред и взял над Иолантой опекунство. Она с детьми эрла быстро поладила, особенно с Альриком. Подолгу грустила, когда тот в Калерау с отцом уезжал.
– Откуда она знает их язык?
– Так сама захотела песню выучить. Подарок такой. Хильма ей и помогла… Погоди, так дело в песне?
– Дело в том, кто пел.
– Да бес с тобой, алхимик! Ну какой из девчонки заклинатель? Она тут уже лет пять живет, я ж ее как облупленную…
– А ты думаешь, заклинатели сразу в мантиях рождаются? Прежде чем попасть в обучение, они по-разному проявляют свои… способности. Иоланта могла даже не понять, что натворила.
– Не верю, – отрезал Урдэк. – Ты не знаешь этой семьи, я тебе говорю!
Мимо балкона прошел король под руку с бардом. На тэна с алхимиком они не обратили никакого внимания.
– Ну что вы, ваше величество! – заговорщицки шептал Афолло, покачивая кубком в свободной руке и расплескивая вино на ковер. – Королям никогда не поздно думать о наследнике.
– Да кто на меня… На старика кто посмотрит-то? Такая же старуха? Зачем? Если я захочу помять дряблую задницу, то помну свою… – Король пьяно хихикнул.
– А здесь кроется вся загадка! Женщины смотрят не на возраст, а на роль, которую мужчина отыгрывает в этом возрасте. Как вам, скажем, дочь вашего эрла, Марго?
– Да что ты мелешь, она же совсем еще дитя! И, кстати, куда запропастился этот Танкред?..
Они отошли слишком далеко, и что ответил Афолло, услышать уже не удалось.
– С курчавым я потом сам поболтаю. – Лицо Урдэка сделалось страшным. – Ну а ты от меня чего хочешь сейчас? Обвинить племянницу эрла, напугать ребенка?
– Нет. – Сейн бросил последний взгляд с балкона. – Сначала надо все проверить. Мне нужно поговорить с невестой.
* * *
– Что случилось? – Альрик смотрел на них исподлобья. – Что с отцом?
Его покои были не в пример просторнее, чем у эрла. В большом камине потрескивали дрова.
– Тише, парень, – сказал Урдэк мягко. – Мы только хотим задать несколько вопросов твоей невесте. Потом можете вернуться к гостям.
Сын эрла не решился спорить с тэном, лишь поджал губы и отвернулся к огню. Хильма сидела на широкой скамье, отделанной бархатом, теребила подол свободного белого платья и взволнованно поглядывала на мужчин.
– Мне нужно знать, что было в той песне, – повторил Сейн. – Это очень важно.
– Красива песня. Но грусть. Йоланта сама желать учить эту песня. Я показать, как говорить слова. – Голос Хильмы был неожиданно мягким. Она делала долгие паузы между предложениями и коверкала имя племянницы Танкреда на свой манер. – Девушка сорвать цветок любовь. Но она не быть вместе с тем, кого любовь. Зло человек топтать цветок, забрать жених. Когда потом, тогда она найти жених. Они вместе. Другой цветок… Как родить цветок?
– Распустился, – подсказал Альрик. – Распустился новый цветок любви.
– Да! Йоланте нравится, когда конец песня.
– А что случилось со злым человеком? – спросил Сейн.
– Девушка долго лить слезы. Замочить платье Хииси. Хииси приходить на рассвете и уводить зло человек. Чтобы девушка больше не лить слезы.
– Хииси? – переспросил алхимик. – Какое-то местное божество?
– Хииси – это смерть. Ей не молятся. Она просто есть, – ответил Альрик угрюмо. – К чему все это?
Урдэк застонал:
– Боги! Какие же мы дураки! А я главный дурак… Под самым носом! Альрик, ничего не хочешь нам рассказать? Никого не узнал в этой песне?
– Я не понима…
– Да все ты понимаешь, малец! Как я мог этого не замечать? Она ведь тебе сестра, Альрик!
Юношу трясло. Он стоял на широко расставленных ногах, будто боялся, что пол зашатается, как подвесной мост на ветру, сбросит с каменной спины.
– Мы были детьми! Это был один поцелуй, всего один! Откуда мне знать, что она себе напридумывала?! – Он мотнул головой и повторил обреченно: – Мы были детьми.
– Все ты знал! – рявкнул тэн. – Не мог не знать! Детьми, говоришь? Ну так теперь ты вырос. Ты хотя бы поговорил с ней?
Альрик отвел глаза:
– Я не нашел нужных слов. Как объяснить, что полюбил другую?
Он бросил на Хильму короткий взгляд, и в этот момент Сейн ему поверил. А следом понял еще кое-что.
Все эти напыщенные гости с важными лицами и большими планами, все, для кого свадьба стала поводом посчитать монеты или перебрать старые обиды, все, кто прячется в стенах храмов и просит своих богов о прощении и любви, но сами не способны простить и полюбить того, кто говорит на чужом языке… Все они ошибались. Эрл Танкред в первую очередь думал не о торговой выгоде, а о счастье сына. И нашел способ оправдать запретную связь. Позвал к себе в дом и накормил волков, пообещал каждому жирный кусок. Отвлек от главного.
Но не знал об Иоланте. Ревность порой страшнее политических интриг.
Дверь распахнулась, и в покои вбежал запыхавшийся стражник. Тот самый, которого Урдэк послал за Иолантой перед разговором с молодоженами.
– Там это… Ваша милость, сами гляньте!
* * *
Альрик напросился с ними, и Урдэк не стал возражать. Они поднялись по винтовой лестнице на третий этаж и увидели еще одного стражника, который нерешительно пятился по темному коридору. Дверь на другом конце была открыта, в светлом проеме, будто одетая в сумрак, стояла Иоланта.
– Ваша милость, позвольте, ваша… – запинался стражник. – Тэн Урдэк хочет просто поговорить…
– Я не хочу ни с кем разговаривать! Убирайтесь!
Иоланта хлопнула дверью, звук удара отразился от каменных стен, и тут же коридор растянулся кишкой на добрых двести шагов.
Стражник остался стоять на месте, бормоча молитву Защитнику. Заметив тэна со спутниками, он не нашелся что сказать, только сильнее выпучил глаза.
– Это как это? – Урдэк растерянно посмотрел на далекую теперь дверь.
– Это даже не заклинания. Чистое волшебство. Она сама не понимает, что делает, не управляет им, тратит столько сил… Так недолго и душу выжечь. Мы должны успеть раньше.
Тэн покосился на стражников у себя за спиной. Сказал, помедлив:
– Ты веди, алхимик. У меня люди бывалые, всякого повидали, но чтобы с заклинателями…
– Я пойду! – вызвался Альрик.
– Втроем пойдем, – сказал Сейн. – Вы за мной.
Не успели они сделать и десяти шагов, как коридор начал сужаться.
– Бежим! – крикнул Альрик и первым рванул с места. Остальные бросились за ним.
Они почти успели. Тяжелые стены сходились без всякого звука, и сын эрла был уже почти у самой двери, когда проход стал слишком узким.
– Застрял! – вопил Альрик. – Я застрял!
Алхимик смог протиснуться еще на шаг и уткнулся Урдэку в спину. Холодные глыбы сдавили, не давая пошевелиться, и замерли. Сейн услышал, как хрустнул в сумке флакон.
