Олег Савощик
Алхимик и королевский ингредиент
Былое. «Куд-кудах»
Профессор Сордус прохаживался между столами, бросая меткий взгляд на котелки, и отвешивал одно замечание за другим.
– Господин Янум, если вы не собираетесь избавляться от осадка, то учтите: существует не иллюзорная вероятность, что у вашей птички гузно с клювом поменяются местами.
Студенты нагревали, измельчали в каменных ступках, взвешивали на тонких весах с латунными чашечками, смешивали и процеживали, отсчитывая время на песочных часах и регулярно сверяясь с записями. Под котелками мерцали синим волшебные огоньки, давая необходимый жар без всякого дыма.
– Так-так… Сейн. Я не буду снижать вам оценку за бардак на рабочем столе. Лучше постою здесь и посмотрю, как вы снова судорожно пытаетесь что-то найти в вашем хаосе, – это само по себе доставит мне удовольствие.
Сейн не обратил внимания. Он считал. Сейчас было важно не отвлекаться, гораздо важнее, чем пререкаться с напыщенным дураком-профессором.
«Четырнадцать… Тринадцать… Двенадцать…»
Он аккуратно наполнял пузатую склянку готовым зельем из колбы, стараясь не пролить ни капли.
– Позвольте поинтересоваться: над чем вы работаете? А то у меня от вашего беспорядка глаза разбегаются.
«Девять… Восемь… Семь…»
Пузырек наполнился практически до краев, и Сейн плотно закрыл его пробкой. Положил в чашу с водой, чтобы проверить, не пропускает ли воздух.
«Три… Два… Все!»
– Я задал вам вопрос.
– Готово! – Сейн протянул профессору зелье.
Тот покрутил пузырек с прозрачной жидкостью в руках, посмотрел на свет. Прищелкнул:
– Формулу.
Сейн разгреб бумаги на столе, открыл тетрадь на нужной странице и показал Сордусу. Палец с коротким щербатым ногтем заскользил по строчкам.
– Ох и намудрили же… Погодите. Глаза меня не обманывают? – Ноготь уткнулся в сокращение на одном из мертвых имперских языков. – Вы выбрали в качестве птицы курицу?
– Ее единственную удалось стабилизировать в моем варианте… – начал было оправдываться Сейн, но профессор уже не слушал.
– Кто мне ответит, почему мы не превращаем человека в курицу? Конечно, Алиция, прошу.
– Зубрилка… – процедил Сейн едва слышно.
Девушка аккуратно разгладила мантию на боках, то ли вытирая вспотевшие от волнения ладони, то ли действительно заметив там какую-то складку, и заговорила, подняв взгляд к потолку. Перед каждым предложением она набирала побольше воздуха в грудь, раздуваясь как жаба.
– Чтобы удерживать в себе человеческое сознание, подходит мозг не каждого существа. Если превратить человека в такое существо, он не сможет себя контролировать, утратит способность четко мыслить и полностью отдастся во власть инстинктов. К таким существам относятся некоторые виды птиц – в частности, сойки, курицы, гуси, горлицы серые, совы и другие, – а также почти все холоднокровные, например рыбы и некоторые представители…
– Спасибо, Алиция, достаточно.
– Задание было сварить оборотное зелье в птицу! – выпалил Сейн. – Курица все еще птица, зелье работает.
– С такой логикой трудно спорить, – сказал профессор с усмешкой. – Но почему не выбрать птицу, как это делают все?
– Потому что у меня зелье не как у всех. Дочитайте формулу.
Сордус хмыкнул, но вновь опустил глаза к тетрадке.
– Эта часть лишняя, – ткнул он в страницу спустя мгновение. – Здесь хватит одного Цитринитаса. Не понимаю, зачем столько намешано…
– Мне показалось, я что-то нашел, – признался Сейн под взглядами остальных студентов.
– Показалось?
– Я что-то нашел! Особая комбинация трех основных заклинаний если не заменяет… То приближает к четвертому.
Профессор вздохнул:
– Когда мне уже удастся выбить у вас из головы мысли о Рубедо? Неужели вы думаете, что сотни алхимиков до вас не пытались его найти? Их всех постигла неудача, а они, в отличие от вас, уже многое умели и знали, что делают. К тому же я решительно не понимаю, зачем Рубедо в простом оборотном зелье.
– Это не простое зелье. Это готовое заклинание в стекле. Чтобы сработало, нужно просто открыть пробку. Или разбить флакон.
– Зелье, которое не надо пить или втирать! – сказал Сордус раздраженно. – Какая чепуха! Итак, если я открою флакон, то превращусь в курицу? Или вы тоже? На каком расстоянии оно действует? Расскажите, очень интересно!
Сейн суетливо бросился перебирать исписанные формулами бумаги на столе. Потом забрал у профессора тетрадь, пролистал несколько страниц к началу, снова вернулся к уже открытой…
– Сейчас… Я где-то пытался рассчитать.
– Пытался?! То есть вы не знаете? Я третий год учу вас все делать правильно. Когда алхимик варит зелье, он не просто так учитывает того, кто это зелье будет пить. Пол, возраст, примерную массу тела… На что вы опирались в своих расчетах?
– Наитие меня еще не подводило.
– Наитие… – Сордус скривился, будто слово горчило у него на языке. – По наитию вы можете коров в темноте доить. Я еще раз спрашиваю: если мы откроем пузырек сейчас, сколько студентов в этом кабинете превратятся в кур? А сколько умрут, обернувшись лишь наполовину?
Сейн молчал, до боли сжимая челюсти.
– У меня есть ответ – нисколько. Ваша формула полна ошибок, она испорчена! В кои-то веки хотел похвалить вас за то, что управились раньше других. А вы приносите мне какую-то, с вашего позволения, бурду! Пренебрегая не только соображениями безопасности, но и всеми моими уроками.
– Зелье работает! – твердо повторил Сейн.
– У вас есть готовые формулы! Все, что вам нужно, это пользоваться самым главным котелком – тем, что у вас на плечах, – и делать все по правилам! Но даже эта работа для самодовольного выскочки вроде вас слишком…
Сейну надоело выслушивать. Он забрал со стола свое зелье и шагнул к выходу. Столько времени он терпел все эти пыльные фолианты, бесконечную зубрежку, формулы… пока однажды не обнаружил, что, несмотря на ограниченность всего тремя заклинаниями, алхимия самая гибкая из всех дисциплин в академии.
И тогда он пересилил себя, нырнул в учебу с головой, но уже с другим взглядом. И со жгучим желанием создать нечто свое. Он искал ответы на вопросы, над которыми уже веками никто не ломал голову. А нужно было спросить себя всего об одном: кто это вообще оценит?
– Вернитесь к столу сейчас же! – догнал его требовательный голос профессора. – И сварите то, что я вам скажу!
– Ага, – буркнул Сейн, переступая порог, и швырнул флакончик через плечо.
Звон стекла за спиной поставил точку в разговоре, и кабинет наполнился кудахтаньем пернатых глоток.
В обозе
– Будет больно, алхимик, а?
Кряжистый Бальтрам сидел на пне, так сжимая ножны, лежащие у него на коленях, что костяшки пальцев побелели. Бывалый вояка с неровным обрубком вместо левого уха и застарелыми шрамами на щеке дышал сейчас, как загнанный пес, багровел от шеи до макушки и хмурил густые брови, тронутые сединой.
– Не будет, если перестанешь меня отвлекать, – медленно ответил Сейн, не отрываясь от своего занятия.
Тонкая костяная игла пролезла через узкое горлышко флакона, вернулась с темной маслянистой каплей на конце. Алхимик легонько ударил пальцем по игле, и капля сорвалась в чашу с водой.
– Это… Долго еще? – не унимался Бальтрам.
Сейн промолчал. В таких делах нельзя спешить.
Редкий рыбак может похвастать тем, что выловил чернолоба у берегов Корпарики, в других водах эта большеголовая рыба не водится вовсе. Две капли токсина, добытого из ее внутренностей и разведенного в воде, помогут унять зубную боль. После трех капель отнимется челюсть, и нижнюю часть лица можно хоть шилом исколоть – ничего не почувствует. Четыре капли скуют горло так, что не выйдет сделать и вдоха.
Закончив считать, алхимик перемешал готовый раствор в чаше, смочил в нем обрывок чистой хлопковой ткани и плотно его скрутил.
– Открывай рот, – сказал он, подходя к Бальтраму. – Да не бойся ты, рвать пока не буду.
Командир отряда зажмурился, но подчинился. Сейн положил влажную ткань на гнилой осколок зуба, придавил двумя пальцами. Бальтрам охнул.
– Руку мне не откуси! Все, стисни челюсть. Я скажу, когда выплюнуть.
Сейн специально посадил Бальтрама так, чтобы тот не видел у себя за спиной разложенных на траве инструментов. Порой страх вредит не только разуму, но и телу сильнее всякой боли. Алхимик выбрал щипцы подходящего размера и прокалил над костром, затем убрал от огня и дал остыть.
– Язык замерз?
В ответ донеслось лишь глухое мычание.
– Хорошо, выплевывай. – Сейн навис над командиром. – А теперь открой рот. Шире!
* * *
Они пристали к обозу в Клатеринге. Самая короткая дорога к теззарийской границе была еще и самой опасной: разбойничье раздолье простиралось больше чем на сорок лиг среди глухих лесов да болот. И если бы Сейн хоть немного был в ладах с богами, то обязательно поблагодарил бы их за возможность путешествовать с вооруженным отрядом.
Торговец Игдо, тихий сутулый теззариец с воспаленными губами, здраво рассудил, что и от заклинателя в пути может быть польза, а потому даже не взял платы за провоз.
Кряжистые лошадки тянули восемь груженых телег. Кроме возниц и хозяина, отряд насчитывал еще десяток крепких молодых бойцов под командованием немногословного Бальтрама.
Но стоило Сейну на второй день избавить командира от зубной боли, и тот разом превратился из вечно угрюмого вояки в добродушного любителя хороших баек и наваристой похлебки.
Попутчиков усадили в середину обоза и даже выделили пару одеял. Марго из телеги практически не вылезала, давая отдых мозолям на ногах. Сейн, напротив, любил пройтись пешком, перекинуться парой фраз с Бальтрамом и его людьми, а то и расспросить привыкшего к дальним странствиям торговца, как идут дела в соседних королевствах.
Четырехрукий громила не выходил у алхимика из головы. Такого монстра не создать без помощи заклинаний. Но нужно быть то ли совсем отчаянным, то ли слишком уверенным в собственной неуязвимости, чтобы творить подобное под носом у жрецов, которые ни за что не одобрят столь гнусного вмешательства в человеческую природу. Кто тогда? Беглые теззарийские заклинатели, рискнувшие поднять голову в тени Великих Храмов? Темные колдуны с юга, которым и Пантеон не указ?
Никто из обоза не слышал о мутантах, хотя любителей поставить на кулачные бои среди возниц хватало. А значит, Фиц лукавил, делая вид, что такая схватка в порядке вещей. Сейн жалел, что им пришлось бежать так скоро и он не успел разузнать, кто выставил могучего бойца.
Чтобы не терять зря времени и поскорее миновать опасную часть пути, обоз делал всего две стоянки за день: едва Светило зависало в зените, сгоняя с тропы принесенную от болот прохладу, и с первыми сумерками, медленно ползущими с лесных крон. В один из таких коротких дневных привалов, когда лошадей не распрягают, только дают им попить, а путники доедают холодные остатки вчерашнего ужина, к Сейну подошел Бальтрам:
– Это… алхимик. Ты же знаешь, я к тебе со всем уважением.
Сейн, раскладывающий по мискам вчерашнюю кашу из котелка, кивнул.
– Тут с девкой твоей такое дело… – сказал Бальтрам и замер, изучая его лицо.
Алхимик вздохнул. Они так и не придумали, как им представляться перед людьми. Сейну проще было снова вернуться к щипцам и вырвать себе язык, чем назвать Марго женой. Сестрой или дочерью? Не сильно-то они похожи, сказать так – значит навлечь лишние подозрения. Он решил отложить эту мысль до лучших времен и беззастенчиво пользовался тем, что его не спрашивают.
– Что с ней?
– Так я у тебя узнать хотел. Мы ей никакого зла не сделали, а она сидит одна, молчит да зыркает диким зверем. Может, все же обидели чем? Так ты скажи!
Сейн вздохнул снова, уже громче. Марго и впрямь не выходила к остальным. Даже когда все собирались у вечернего костра, еду ей приносил алхимик. Молодняк из охраны по очереди равнял своих гнедых с ее телегой и пытался разговорить неприступную королеву. Но всех их ждали лишь холодный взгляд и равнодушное молчание. Дольше других не сдавался младший из людей Бальтрама, белокурый Мешко. С виду едва ли старше самой Марго, он уже мог похвастаться руками, в которых куда живее виделась кузнечная кувалда, чем копье.
– Выбери шишку, – говорил он, желая показать, как ловко управляется с пращой. – А хочешь, белке в глаз попаду? Видишь белку?
И, оставшись без ответа, метко и со свистом сбивал камушками шишки с ветвей, не вылезая из седла. Так продолжалось, пока Бальтрам не замечал, что один из его бойцов слишком уж расслабился, и не гнал, прикрикнув, Мешко в конец обоза.
– Ты это, тоже пойми… – оправдывался перед Сейном командир. – Одна девчонка на весь обоз, да еще и миловидная. На голове, правда, как бесы гнездо свили, но в остальном-то…Ты не подумай, у моих парней и в мыслях ничего дурного! Скучно им, понимаешь, один лес кругом который день. Коли руки в драке не почешешь, так хоть языками…
– Понял я, – буркнул алхимик. – Поговорю с ней.
– Во-во, поговори. Ее от слова доброго не убудет, а парням моим в радость.
Сейн вернулся к Марго, уселся напротив на расстеленном у повозки одеяле. Протянул миску королеве. Смотрел, как она ковыряет липкую холодную кашу, и думал: зачем она сдалась теням? Что в ней такого?
«Доведи, – велели они, – сохрани». Впервые не «отдай». Значит, у беглой королевы не роль обычной жертвы, за жертву никто не предложит… такое. Что тогда?
Да, с норовом, и язык как бритва. Уже успела вкусить боли, но пока слишком юна, чтобы сделать ее своим оружием. Что еще?
Одно алхимик знал точно: темные твари, живущие по Ту Сторону, ничего не делают просто так.
– Ты привлекаешь к нам внимание, – сказал Сейн, соскребая со дна миски остатки каши. Марго не осилила и половину своей порции. – Как думаешь, почему я так много времени провожу с остальными? Шучу, расспрашиваю о новостях, рассказываю что-то сам. Потому что это закон дороги – быть дружелюбным с теми, с кем тебе по пути. А тебя скоро Бальтрамовы бойцы будут по дуге объезжать, как прокаженную.
Марго зыркнула на него исподлобья и отложила ложку.
– Лучше так. Или прикажешь мне теперь каждому, кому я приглянулась, строить глазки? Может, сразу супружескую клятву давать в стенах храма?
– Да какую клятву, о чем ты?! – вспылил алхимик, как умел, не повышая голоса. – Мы едем уже третий день, впереди еще столько же. Скольких за это время ты запомнила по именам? Скольких из тех, кто кормит тебя, из тех, кто стережет твой сон и, в случае чего, встанет на твою защиту?
– У нас теперь есть серебро. Заплати им за труды.
– Они не твои слуги. И я даже не прошу тебя помогать с ужином или лошадьми. Я всего-то прошу не гнать взашей тех, кто хочет познакомиться. Сложно, что ли, перекинуться парой слов? Ты больше не во дворце. И если чудовище спало в твоей кровати, это еще не значит, что все остальные заслужили твои злость и обиду.
Марго тряхнула головой и ничего не ответила.
– Ай, да кому я объясняю? – Сейн собрался уже было вставать, как она его остановила:
– Думаешь, я не вижу, какие жесты они показывают у меня за спиной? Не слышу, что они обсуждают? Думаешь, не знаю, каким именно способом они хотели бы меня… со мной… познакомиться?
Слова застревали в горле, лезли с трудом, царапая гортань.
Сейн выслушал молча. Посидел еще немного, пока торговец Игдо не отдал приказ сниматься с привала и двигаться дальше. Голос алхимика был спокоен, когда он бросил уходя:
– Вежливость не уронила еще ничьего достоинства. Даже королевского.
Бальтрам громогласно раздавал указания своим бойцам, меняя дозорных. Сейн дождался, когда командир закончит и останется один.
– Скажи, Бальтрам, ты же знаешь, что можешь рассчитывать на мою помощь? – все с тем же спокойствием спросил он.
– Конечно, что за вопрос! Я тебе за зуб тот буду до погребального огня благодарен, боги мне свидетели…
– И ты знаешь, с каким уважением я отношусь к тебе и твоему хозяину?
Бальтрам подумал и кивнул, начиная что-то подозревать. Сейн обернулся, убеждаясь, что рядом никого нет.
– Тогда передай своим ребятам, чтобы никогда больше не подъезжали к той повозке. Если хотят остаться при языках.
Бальтрам на миг представил, как худосочный алхимик пытается угрожать кому-то из его бойцов. Да в их отряде каждый его голыми руками, что хворостину, переломит! Командир уже собирался сказать об этом, но отчего-то не смог.
Сейн улыбался. Приветливо и самую малость смущенно, словно осознав, какую глупость только что сморозил. Но в глазах его… Будто неподалеку взмахнула крыльями птица и, взлетая, мазнула мимолетной тенью по лицу.
Бальтрам не пережил бы столько драк, если бы не доверял чутью. И сейчас он явственно понял: ни за что на свете он больше не хочет смотреть в эти глаза.
Смеяться ему тоже расхотелось.
* * *
Телегу качало на ухабах, и от тряски этой в желудке Марго свалялся липкий тяжелый ком. Тропа сужалась, сжимаемая по обе стороны высокими лесными стенами, над головой тянулась лишь узкая полоска пасмурного неба. Королеву донимала изжога.
В Клатеринге они отыскали удобное дорожное платье: узкий корсаж с длинными рукавами, высоким воротником и шнуровкой под горло, и свободная юбка по колено, а под нее тонкие хлопковые штаны. В таком при желании можно было ездить и верхом.
Марго с досадой подумала, что это единственная – не считая слишком легкого платья из паучьего шелка – ее одежда на много дней пути. Не будет слуг, которые помогут сменить наряд сразу после обеда, никто не вытрет пятно и не избавит от пыли. При этих мыслях королева начинала чесаться.
Хуже них был только вчерашний разговор с алхимиком. Марго понимала, что Сейн отчасти прав, и это раздражало. Охранники обоза и впрямь всего лишь мальчишки, что не ведают приличий и неумело бравируют друг перед другом в ее обществе. К тому же далеко не все ее попутчики такие.
Королева удивлялась, как грубый, непочтительный к ней Сейн легко заводит знакомства с другими людьми. Всего за несколько дней он стал для них своим в доску, рассказал кучу баек из былых странствий, да так, что один из возниц, заслушавшись, чуть не увел лошадей с дороги в лес. До Марго, которая спряталась в своей телеге, долетали скупые обрывки тех историй. Сейна тем временем все хлопали по плечам, звали посидеть на козлы и проехаться вместе; даже безучастный с виду молчун Игдо угощал его вином из своей бутыли у вечернего костра.
Марго кусала губы, так и не решаясь выйти к остальным.
Ее отец, эрл Танкред, никому не позволял задирать нос в своем замке. И Марго училась общаться со слугами сдержанно: без зазнайства, но и без лишней приязни. Снисходительная доброта легче всего дается к тем, кто от тебя зависим.
С благородными лордами тоже было несложно: со скучными или излишне напыщенными достаточно вежливо кивать и делать вид, что внимательно их слушаешь. Все остальные хоть и проявляли учтивость, но в первую очередь видели в ней дочь эрла, а позже и жену короля и тщательно подбирали слова, пытаясь понять наперед, какие из них дойдут до ушей кого-то действительно важного.
Всю жизнь она была или чьей-то госпожой, или тенью господина. Происхождение говорило за нее. Но как теперь быть с теми, кто о ней ничего не знает? С теми, кто привык работать до седьмого пота и даже рисковать жизнью ради куска хлеба?
Что они будут обсуждать? Новые веяния сантарийской моды в нарядах придворных дам? Последний сборник корпариканского поэта? Кто из них вообще хоть раз держал книгу, кто из них умеет читать? Смешно.
А может, стоит заговорить с ними о ценах на зерно, торговых пошлинах и земельных законах – темах, в которых он сама только недавно начала разбираться, и то под присмотром королевского советника?
Они сразу поймут. Каждый в этом обозе без труда обнаружит самозванку, стоит ей раскрыть рот. Увидят, что боги отлили ее из другого воска, что она чужачка, которая так нагло вторглась в их мир. У беглой королевы нет власти, а без власти она никто. И что бы там ни говорил алхимик – все знают, как принято у простых людей думать о чужаках.
Телега снова качнулась, жгучий ком поднялся выше по горлу. Сейн перелез через высокий борт, молча сел рядом. Предложил ей яблоко, но Марго отказалась. Алхимик пожал плечами и с хрустом откусил сам.
Марго долго думала, как относиться к нему, когда узнала, какую роль он сыграл в спасении отца на той злополучной свадьбе. Тогда он помогал за плату, но теперь? Он прекрасно понимал, что, сама без монеты в кармане, она не может распоряжаться золотом брата и пообещать в награду точную сумму. А значит, алхимик рискует, не зная, что получит взамен. Благородные рыцари из сказок и баллад всегда выручают прекрасных дам по велению сердца, честь диктует их поступки. Сейн не был похож ни на человека чести, ни, тем более, на рыцаря. И все равно помог ей выбраться из дворца.
Не сказать, чтобы это делало его сильно симпатичнее в ее глазах, и все же…
– Тэн Урдэк… Он хорошо о тебе отзывался, – сказала Марго тихо. – Часто вспоминал. Когда эти… Когда люди короля ворвались в замок, он стоял с отцом плечом к плечу.
Сейн покрутил в руках надкушенное яблоко, припоминая:
– Это был сидр.
– Что?
– Он обещал прислать мне бочонок пива, когда я обустроюсь на новом месте, а прислал сидр. И, знаешь, это был самый вкусный сидр из всех, что я пробовал.
– В нашем эрлинге варят вкуснейший сидр!
Марго уже было улыбнулась, но тут же легкая дрожь пробежала по ее лицу. Не было больше ни «нашего эрлинга», ни самого эрла.
Сейн заметил, как она теребит белоснежную, будто фарфоровую, подвеску на тонком серебристом шнурке.
– Костяной граб, – ответила Марго на его взгляд и показала на ладони кулон: искусно вырезанную оленью голову. – Подарок брата. Безделушка, конечно…
Древесину костяного граба, настоящего сокровища Калерау, совсем недавно начали завозить к Верхнему Серпу, но она уже успела полюбиться мастерам за прочность и редкий цвет.
– Думаешь, он знает? О том, что случилось с вашей семьей? – спросил Сейн и тотчас об этом пожалел.
Марго лишь невнятно повела плечами, но он и так понимал, какие мысли сейчас терзают ее. Альрик должен был знать, торговля с Даферленом не прекращалась, а значит, до Опожья доходили хоть какие-то новости. Но, если знал, почему ничего не сделал, когда разрушили его дом, убили его отца? Почему даже не попытался выручить сестру?
Будь на то воля Сейна, он увез бы Марго на юг. Хотя бы в Сантаре, где короли Верхнего Серпа не имеют никакой власти. На силингов там смотрят с едва скрываемой полуулыбкой, уважая их грубую силу и крепкий характер, но без всякого страха. Так закованный в латы рыцарь смотрит на молодого и сильного волка, чьи зубы не способны пробить кольчугу и чья шкура не спасет от острой стали.
Да, Сейн с радостью двинулся бы на юг. Но Марго все еще доверяла брату, а тени по неведомой причине настояли, чтобы алхимик помог им встретиться.
– Почему ты не можешь превратить нас в птиц? – перевела тему королева. – Это быстрее, чем неделями трястись в повозках или седле.
– Даже птицы не преодолеют такое расстояние одним махом. Чем дольше нужно оставаться в измененной форме, тем сложнее зелье. И тем опаснее. К тому же при трансмутации невозможно взять что-то с собой. Ты уверена, что желала бы оказаться где-то посреди земель Калерау голая и без вещей?
Марго хотела спросить что-то еще, но мимо них галопом промчался дозорный – тот самый Мешко гнал лошадь к голове обоза.
Сейн высунулся из телеги:
– Схожу гляну, что у них там.
…Бальтрам о чем-то вполголоса переговаривался с Игдо. Лицо торговца оставалось невозмутимым, лишь его водянистые раскрасневшиеся глаза выдавали беспокойство. Командир сосредоточенно чесал шрамы на щеке.
– Гости у нас, алхимик, – ответил он сухо на расспросы Сейна. – Дозорный видел всадников позади. Он замедлился, чтобы подпустить их поближе, они встали. Разведывают, значит.
– Сколько?
– Двое пока. При оружии. И на хороших лошадях.
Сейн оглянулся. На дороге прятаться негде, а в чащу с собой все добро не заберешь.
– Впереди «Трухлявый пень», – сказал торговец. – Укроемся там.
Бальтрам кивнул и пояснил для алхимика:
– Это постоялый двор такой. Разбойники хозяина не трогают, уж не знаю почему. Подкармливает он их, что ли. Хорошо бы дотемна добраться. Лошадям придется туго.
Командир нахмурился еще сильнее и подозвал одного из своих бойцов. Кашлянул в кулак и скомандовал зычно:
– Надеть кольчуги!
* * *
Возницы не жалели лошадей, и до постоялого двора удалось добраться раньше первых сумерек. Дальше ехать было бессмысленно, все равно до ночи из леса не выбраться, а если обоз ждет засада, то меньше всего хотелось бы попасть в нее под покровом темноты.
«Трухлявый пень» изгибался подковой: загон для лошадей слева, шумный курятник и обветшалый сарай справа, а посередине темный сруб двухэтажной таверны. Бальтрам приказал поставить телеги полукругом, перегородив внутренний двор.
Мрачный трактирщик поначалу возмутился такой предосторожностью: каждый, кто следовал опасной западной дорогой из Клатеринга, знал, что хотя бы одна остановка на пути будет безопасной – никто не тронет гостя под крышей «Трухлявого пня». Но и с Бальтрамом хозяин был знаком давно и понимал, что командир сделает все положенное для защиты обоза и мешать ему в этом не стоит.
Трактирщик побурчал еще для виду и сдался.
Часть бойцов остались стеречь телеги, другие выжидательно смотрели на командира. Сейн понимал: они уже упарились в своих кольчугах и теперь надеются сбросить тяжелое железо и отдохнуть за кружкой холодного пива. Но Бальтрам лишь почесал щеку со шрамами и мотнул головой. Обостренное чутье старого вояки не давало ему покоя.
Пока возницы занимались лошадьми, Игдо, Сейн и Марго ждали в таверне. Сегодня они были единственными постояльцами. Из кухни доносились запахи чеснока и свежего хлеба. Служанки сновали меж длинных скамей, разнося угощение. Алхимик следил, как появляются на столах миски с густой даферленской похлебкой, щедро приправленной черным перцем, зеленый сыр-крапивец, толстые куски кровяной колбасы, квашеная капуста…
Возвратились из конюшни возницы, начали рассаживаться. Сейн уже было потянулся вилкой, чтобы подцепить ароматный капустный лист, когда со двора донеслись первые крики.
Сейн поймал на себе взгляд разом побледневшего Игдо, а потом они услышали, как взревел Бальтрам:
– Готовить луки!
Стоило алхимику выйти из таверны, как в нескольких шагах перед ним с неба упали две стрелы, воткнулись в землю. Сейн отступил под навес крыльца. Мимо пробежал трактирщик, размахивая руками и что-то выкрикивая на очень редком или очень старом силингском наречии. Слов было не разобрать.
– Выше щиты! – орал Бальтрам.
Его бойцы прижимались к обозу. Лучники отстреливались через узкие зазоры между телегами, пока другие держали круглые щиты, обтянутые вощеной кожей, у них над головами.
Стрелы прилетали по высокой дуге, усеивали двор. Стрелки по ту сторону баррикады били вслепую. Трактирщик продолжал вопить, носясь кругами, но его никто не слышал. Должно быть, подумал Сейн, у него и правда какая-то договоренность с лихим народом. Но сегодня то ли про нее все забыли, то ли к ним заглянули совсем другие разбойники, не знакомые с местными порядками.
Одним богам известно, какая удача уберегла хозяина от оперенной смерти, прежде чем кто-то из обозной стражи оттащил его под крышу конюшни.
– Сейн! – позвал Бальтрам. – Не помешали бы твои заклинания!
Алхимик не двигался с места. Смотрел в одну точку, сжимал челюсть так, что скулы заострились сильнее обычного. Стрелы продолжали сыпать, били в щиты.
– Сейн! – повторил Бальтрам. Алхимик не ответил.
– Будешь что-то делать? – спросила Марго. Он и не заметил, когда она оказалась рядом.
– Что?
– Не знаю! Заклинания, молнии из рук, хоть что-нибудь!
– Я думаю. – Он на нее даже не глянул.
– И сколько ты…
– Я. Сказал. Думаю.
Стрела ударила в навес над головой, и королева вздрогнула. Лучники обозной стражи спустили тетиву в ответ, со стороны дороги раздался короткий вскрик. Одним нападавшим меньше, но сколько их всего?
Сейн вжал голову в плечи и вернулся в таверну.
– Заклинатель, ты куда?! Сейн! – догнал его голос командира.
Внутри все уставились на алхимика. Игдо, видимо, с момента нападения не выпускал бутыль с вином из рук и порядком захмелел. Возницы теснились на одной лавке, так и не притронувшись к остывающей похлебке. Никто не погонит их наружу, не обвинит в малодушии. Их нанимали не для боя, но кусок все равно не лез им в горло.
Служанки прятались на кухне.
– Хозяин только дровами топит или уголь найдется? – спросил Сейн у одной из девушек.
Пока алхимик собирал необходимое в таверне, Марго пряталась под навесом у входа. Несколько раз ее пытался прогнать Бальтрам, выбирая такие ругательства, что у большинства благородных девиц кровь вспыхнула бы в ушах. Королева не слушала. Ее трясло от злобы и бессилия. Однажды она уже видела подобное – при осаде замка. Стрелы тогда летели гуще, а в памяти потом еще долго держался звон стали.
Нападающие пока не пытались перебраться через телеги и попасть во двор, лишь дразнили, не жалея стрел и надеясь на слепую удачу. Но наступит миг, когда все пойдет не так, знала Марго. Заточенный наконечник найдет себе дорогу среди щитов и кольчуг. Всегда находит.
От этих размышлений к горлу подкатила тошнота. И где носит алхимика? Он точно не похож на тех, кого можно заподозрить в трусости, но почему он медлит?
Она уже собиралась высказать ему все, когда он вновь появился из-за двери, однако не успела.
– Пойдешь со мной, поможешь. – Он схватил ее за руку и потащил к курятнику.
На самом деле Сейн предпочел бы себе в помощники кого-нибудь из хозяйской прислуги, но догадывался, какие мысли сейчас пролетают стремительными стрелами в голове королевы. Лучше держать ее при себе, а то еще бросится геройствовать и делать глупости. Впрочем, для алхимика эти слова были равнозначны.
В курятнике он сел прямо на землю, поставил перед собой прихваченный с кухни котелок, на четверть заполненный углем, и небольшой кувшин рядом. Взял деревянную колотушку и с грохотом принялся измельчать уголь, поднимая облачка черной пыли. Встревоженные куры следили за незваными гостями со своих мест.
– Что делать мне? – спросила Марго.
– Греби дерьмо, – ответил алхимик, не отвлекаясь.
– Что?..
– Ты хотела что-то сделать? Я говорю тебе, что делать. Мне нужно куриное дерьмо.
– Смеешься надо мной?!
– Одно сухое не бери. Желательно свежее напополам со старым.
Нет, он явно над ней издевается! И чем она должна грести? Марго осмотрелась в поисках лопаты, совка или, на худой конец, грабель, но ничего не увидела. Сейн сосредоточенно молотил уголь, кашляя и отплевываясь от пыли.
– Дерьмо, ваше величество, – напомнил он.
Снаружи снова кто-то вскрикнул, на этот раз совсем близко, во дворе. Марго замерла, прислушиваясь, но теперь могла различить лишь зычные команды Бальтрама. Алхимик был прав, она и впрямь не знала имен и половины тех, кто сейчас рисковал жизнью за стенами курятника. И если все, чем она способна им помочь, это замарать руки…
