Ольга Вечная
F20. Балансировать на грани
Глава 4. Олег
Новая работа пугает меня до чёртиков. Кстати, о чёртиках.
В университете ходила байка про психиатра, который «изгонял» бесов из шизофреников. То есть, если человек обращался к нему за помощью, врач, разумеется, по большому секрету говорил, что того захватили бесы, и всего за несколько тысяч долларов он поможет несчастному вернуть сон, аппетит, хорошее настроение и… что-то ещё… Ах да! И изгонит бесов.
В действительности это печальный случай из практики, позднее превратившийся в местный прикол. Как-то раз в клинике, когда мне удалось несколько дней отлынивать от нейролептиков, меня посетила мысль, казавшаяся в тот момент безумно весёлой. Я прыгал по кроватям и кричал, что мне срочно нужен экзорцист, что мою бессмертную душу терзают демоны. Я честно пытался зависнуть в воздухе, но раз на десятый понял, что мои бесы летать не умеют. Тогда решил залезть по стене, подобно пауку, но тут меня поймали, что-то вкололи и доказали, что смирительные рубашки, хоть и запрещены в нашей необъятной стране, продолжают активно использоваться.
Бесов из меня тогда, кстати, так и не выгнали. Ещё пару дней я пытался кричать, произнося это слово, правда, уже не понимал зачем. Просто последняя мысль перед началом действия дряни была: я нуждаюсь в экзорцисте. Зациклило меня тогда.
Мне нравится здание, просторные светлые кабинеты, а также суетящиеся в их стенах люди. Практически каждому я мог бы поставить диагноз, причём половине – с первого взгляда. Особенно этой девушке-парню Свете. Не знаю, почему она меня так невзлюбила поначалу. Сейчас, кажется, относится спокойнее, хотя к её грубой манере разговаривать привыкнуть сложно. Я слегка теряюсь каждый раз, когда она выражается матерно. Видимо, женщинам приходится омужичиваться, когда те сутками находятся в мужском коллективе. Самое печальное, что ей очень нравится один из разработчиков, но того, судя по порносайтам, которые он часто посещает прямо на рабочем месте, интересуют именно девушки: женственные, стройные, с пышными формами, в основном блондинки.
С другой стороны, моя начальница, Алла Константиновна, не омужичилась же! Красивая девушка, живая, настоящая, сильная и хрупкая одновременно. Особенно мне нравится, когда она зачёсывает волосы наверх. У неё очень красивая тонкая шея.
С тех пор, как я смирился с тем, что шизофреник, я стал совершенно иначе относиться к желаниям. Если бы подобные мысли посетили мою голову раньше, я бы их быстро отогнал и забыл как о страшном сне. Теперь всё иначе.
Знаю, что мне уже двадцать семь лет, слава Богу, давно не подросток, но единственное, о чём могу думать, глядя на тонкий изгиб ее шеи: я безумно хочу поставить на ней засос. Самый настоящий, красный, если повезёт, синеватый кровоподтёк, разрыв подкожных сосудов. Бесы, захватившие мою голову, на её светлой коже мой засос смотрелся бы восхитительно! В следующий раз, пожалуй, скажу об этом Але, когда появится возможность. Разумеется, я не собираюсь её смущать при всех. Хотя, скорее всего, бедная девушка и так начнёт шарахаться от меня после нашего недавнего короткого разговора у лифта.
Я снимаю квартиру недалеко от работы – быстрым шагом дохожу минут за тридцать. Это очень хорошо, потому что я не люблю ездить на автобусах, а машину мне водить нельзя. Сестра обещала, что будет приходить и помогать убирать, готовить, но за почти полгода она была у меня два раза – в первую и во вторую неделю. Впрочем, меня это устраивает. Еженедельные походы к «доктору» отменно компенсируют недостаток презрения со стороны родственников, так что всё в норме.
Скоро год, как я не ем дрянь. Какие положительные моменты? Я стал намного лучше мыслить. Перестал забывать, какое сегодня число и что мне необходимо сделать. Определённо, это хороший знак. Правда, на работе я по-прежнему абсолютно всё записываю в ежедневник, так как это не то место, где ошибки сойдут с рук, потому что ты неполноценный. Там, наоборот, приходится из кожи вон лезть, чтобы доказать свою полноценность.
Нельзя не отметить улучшение сообразительности. Если раньше мне приходилось пересматривать вебинар или урок по моей новой специальности как минимум четыре раза, часто останавливая запись, давая себе время понять речь говорившего, запомнить суть, сейчас хватает одного-двух. Я снова начал читать, причём мне легко удаётся запомнить сюжеты новых книг. Если честно, чтобы не расстраиваться слишком сильно, я начал с книг, которые в своё время произвели на меня колоссальное впечатление: «Мастер и Маргарита», «Над пропастью во ржи», «Средний пол» и прочее. Сюжеты этих историй я помнил до мелочей, поэтому, если забывал на чём остановился, особо не расстраивался, открывал первую попавшуюся страницу и продолжал чтение. На той неделе я домучил первую за последние почти четыре года новую для меня художественную книгу: «Гарри Поттер и что-то там», а потом сел и написал изложение. Мой «доктор» сказал, что суть я передал без ошибок.
А ещё практически каждый новый день со мной встречает утренний стояк. Бесы в голове, я подобно тринадцатилетнему мальчишке разговариваю со своим членом по утрам, подбадривая и здороваясь. Скажу честно, даже если у меня нет возможности заняться сексом, понимание того, что я бы смог, радует и придаёт смелости.
Как такового, своего личного стола у меня пока нет. В моём распоряжении ноутбук, который всегда при мне, и стол в приёмной, где я периодически слушаю через гарнитуру уроки или читаю по специальности. Нина, выполняющая одновременно работу секретаря Али и целого отдела кадров нашего направления (благо фирма не такая большая), обычно пьёт мятный зелёный чай из огромной кружки с надписью: Pussycat. Вероятно, она имела в виду себя, покупая эту кружку, но я бы с ней не согласился. Скорее Pussy hippopotamus, хотя, должно быть, это слово слишком длинное, чтобы печатать его на посуде, а мне всё ещё безразличны женщины, раз после нескольких лет воздержания, глядя на выпирающую из огромного выреза чёрного платья грудь, я думаю о гиппопотамах.
А, нет… не безразличны.
– Нинок, а у тебя есть только мятный чай? – спрашиваю лилейным голосом.
– Всякий есть, – буркает она в ответ, перекладывает какие-то бумажки.
– А сделай мне, пожалуйста? Очень хочется. С ромашкой. – Я убираю волосы с лица и улыбаюсь.
Нина закатывает глаза, но поднимается со стула, демонстрируя полные ножки в светлых чулках, округлый зад, обтянутый атласной тканью.
Мне определённо не безразлично.
– О чём это ты думаешь, ненормальный? Так пялишься, – говорит она, опуская пакетик чая в офисную фарфоровую кружку и наливая кипяток из термоса.
– Ты действительно хочешь это услышать?
– Боже упаси! – Нина разводит руками.
Потом приносит мне чай, и я, следуя порыву, целую по очереди каждый пухлый пальчик её правой ручки.
– Ты полный придурок, – говорит она, расплываясь в улыбке.
– Знаю. У меня официальное разрешение есть так себя вести.
* * *
Глава 5. Аля
Годовщину наших отношений с Димой мы всегда отмечали в «Розовом фламинго». Это красивый, уютный и жутко дорогой ресторан. Там мы с Димой и познакомились на одной из деловых встреч. Я тогда ещё работала в банке, а он собирался сделать крупное вложение. Мы понравились друг другу с первого взгляда, но в тот вечер говорили исключительно о работе. Впрочем, как и в следующие пару месяцев, пока я не уволилась и не перешла аналитиком в компанию, которой сейчас руковожу. На следующий день после моего увольнения Дима приехал с цветами и предложил поужинать вместе, но уже не официально.
Он никогда не смешивал бизнес и отношения. Теперь-то я понимаю, что он вовсе не пренебрёг своими принципами, помогая мне выиграть в конкурсе. К сожалению, тогда его уступка воспринималась как проявление любви. С высоты своего жизненного опыта, после избавления от розовых очков при помощи нового сисадмина, я поняла, что Диме был жизненно необходим этот контракт. Ради договора ему пришлось пожертвовать нашей связью.
Дима всегда слишком много времени уделял работе. И я уважала его за это. Правда, иногда становилось обидно, когда он предпочитал моему обществу сидение за компьютером, но, став начальницей, я начала понимать его лучше. Наши отношения были похожи на визиты к очень дорогой проститутке. С единственной разницей, что он никогда не платил за секс, не делал дорогих подарков, не помогал с оплатой кредитов, не покупал машин. Это всё я. Я готовила тонны изысканной еды, каждый раз покупала новое бельё, ходила на ужасно болезненные, выравнивающие кожу массажи, тратила на своё тело уйму денег и пожизненно сидела на диетах, чтобы ему нравиться. Чтобы выглядеть моложе.
Я написала ему СМС сегодня утром – он не ответил. Мы не разговаривали с того самого раза, как он подвёз меня до дома.
Из кабинета слышатся голоса. Я ускоряю шаг. Ненавижу, когда кто-то использует мой кабинет для своих целей. Если это опять Нина разместила гостей там, то клянусь, я лишу её премии! Просила же никого ко мне не пускать.
Открываю дверь и вижу, как за моим столом сидит Олег и напряжённо хмурится. Видит меня:
– Добрый день, Алла Константиновна, – как всегда вежливо здоровается он.
– Добрый день, Олег Николаевич. Могу я узнать, что ты делаешь за моей машиной?
– Да хотел тебе обновить антивирус, приехал специально пораньше. Но до твоего прихода не успел. Подождёшь пару минут?
– Конечно, не торопись. Я действительно приехала на полчаса раньше.
Сажусь в кресло, закидываю ногу на ногу. Достаю планшет, решив проверить почту.
– Подожди, – вдруг вспоминаю я. – А с кем ты разговаривал?
– Как с кем? – удивляется Олег. – С Эмелиной.
Он переводит абсолютно серьёзный взгляд на пустой стул.
– Кстати, она с тобой поздоровалась, но ты не ответила.
Я тоже смотрю на пустой стул, вновь на Олега – его лицо непроницаемо.
– Ты сейчас шутишь? – наконец спрашиваю.
– Нет, – удивлённо отзывается он. – Если ты против того, чтобы Эмелина здесь находилась, я её выгоню прямо сейчас, хотя уверяю, что она никому ничего не скажет. Она, – говорит Олег, наклоняясь вперёд, быстро смотрит на пустое кресло, кивает и совершенно искренне глядит мне в глаза, многозначительно приподнимая брови: – она могила.
От странности и чужеродности ситуации я вспотела. Ёрзаю на стуле, затем выпрямляюсь.
– И как у тебя дела, Эмелина? – спрашиваю.
– Эм не говорит по-русски, только по-испански. Ты не против, если я буду отвечать за неё?
– Нет, не против.
– Эм говорит, что у неё всё хорошо. Благодарит, что ты интересуешься. – Олег бросает на меня быстрый взгляд исподлобья. – Спрашивает, как у тебя?
– Тоже всё хорошо, – медленно отвечаю я.
– Эм рада. Она говорит, что ты сегодня потрясающе выглядишь, тебе безумно идёт это платье. Правда, Эм не уверена, что в нём стоит ходить на работу.
– Почему?
– Говорит, у мужчин только одни мысли на уме, когда они смотрят на тебя в таком платье.
Я поправляю подол своего тёмно-синего трикотажного платьица, пытаясь дотянуть его до колен – не выходит. Кажется, я, как школьница, начинаю краснеть.
– Олег, у тебя тоже только такие мысли на уме? – спрашиваю, вглядываясь в его лицо и не понимая, зачем он издевается, пытаюсь разгадать правила этой игры.
– Думаю, мне не следует отвечать на этот вопрос. С одной стороны я хочу сделать приятно красивой женщине, с другой – не хочу оскорбить её профессиональные качества, – отвечает он, не отрывая глаз от монитора. – Готово. Мы с Эм пойдём. Хорошего дня.
Он выходит, пропуская невидимую девушку вперёд, а я осторожно присаживаюсь на стул с прямой, как спица, спиной и ещё пару минут удивлённо моргаю, рассматривая дверь.
Никаких сомнений, он издевается, иначе… да как иначе он мог бы жить среди нормальных людей? А если и нет? Я на девяносто девять процентов уверена, что он подшучивает надо мной, но продолжаю это терпеть и, чтоб меня, подыгрывать ему!
Авторизовавшись на компьютере, я вижу вместо привычной чёрной заставки на рабочем столе большой букет цветов. И первая мысль, опережающая вопросы и сомнения: «Приятно».
Со «Свежими продуктами» дела идут хуже некуда. Вера Анатольевна просекла, что я больше не сплю с её шефом, начала откровенно дерзить, требуя всё больше и больше. Понимаю, что начинаю ненавидеть этот контракт, который должен длиться ещё несколько месяцев.
Разумеется, Дима не помогает никак. Дела ведутся исключительно через монстра, у которой в личной жизни точно всё плохо. О таких стервах Дима всегда говорил: «Недотраханная сука». Я вздрагиваю, понимая, что обо мне, вероятно, говорят так же, и это, к сожалению, недалеко от истины.
От размышлений меня отвлекает рабочий телефон.
– Алло?
– Алечка, это Вера Анатольевна, тебе сейчас удобно разговаривать?
Жить долго будет, чудовище.
Я верчу в руках флешку, которую забыл Олег, и слушаю очередной монолог, наполненный жалобами и претензиями. Иногда мне кажется, что она, подобно энергетическому вампиру, умудряется через телефонную трубку вытягивать из меня жизненные силы.
И снова кап, кап, кап. Смотрю на красные лужицы на столе – клавиатуру я научилась отодвигать при каждом звонке этой женщины. Киваю, что-то отвечаю, вытирая нос.
В дверь стучат.
– Да-да! – приглашаю я, зажимая нос и продолжая слушать писклявый голос.
Олег стоит на пороге пару секунд, смотрит на меня, зайти не решается. Я прижимаю плечом трубку и протягиваю ему флешку, продолжая слушать Веру Анатольевну, изредка вставляя: «Да-да», «Конечно-конечно». Вдруг чувствую, что трубку у меня отбирают.
– Извините, пожалуйста, но линия временно перегружена. Попробуйте перезвонить позже, – говорит Олег Вере Анатольевне и выключает телефон. Не просто сбрасывает звонок, а вытаскивает из трубки батарейки.
– Ты что себе позволяешь? Это клиенты! – взрываюсь я от подобной дерзости, понимая, что терпение лопнуло и кое-кто сейчас вылетит на улицу.
– И часто у тебя идёт кровь из носа?
Он подходит сзади, берёт меня за виски и отклоняет голову на себя.
– Часто, почти каждую неделею, – отвечаю я честно, хотя и с тревогой в голосе. Почему-то слушаюсь его. Наверное, всё ещё нахожусь под впечатлением подвига у бассейна.
– Тебе нужно пройти обследования, это ненормально.
Его руки холодные, просто ледяные. Он прижимает пальцы к моим вискам, потом к переносице.
– О Боже! – Я не могу сдержать стон удовольствия, но потом понимаю, кто стоит рядом со мной. Это же не Мено! Испуганно начинаю вырываться.
– Тихо, ш-ш-ш. У меня всегда холодные руки. Я знаю, что тебе приятно. Расслабься.
Его тихий густой голос успокаивает, и я действительно расслабляюсь. Одну руку он продолжает держать на переносице, а другой начинает массировать затылок.
– Ничего, если я распущу твои волосы? – спрашивает Олег серьёзным голосом.
Я понимаю, что происходящее не укладывается ни в какие рамки. Пытаюсь представить на его месте Эдика, Павла, Александра, да любого сотрудника нашего направления, но не могу и близко поверить в возможность подобной ситуации. А с Олегом всё просто, приятно и уютно.
– Ничего, – тихо отвечаю.
Он распускает мою причёску и уже двумя руками массирует голову.
– У тебя красивые волосы, – говорит тихо, почти шепчет. – Хотя мне нравится больше, когда ты их собираешь. И цвет красивый.
– Спасибо, – благодарю я, понимая, что такого удовольствия в жизни не испытывала, да простят меня мои любовники. Он слегка тянет за волосы, массирует, надавливает, то сильнее, то слегка, не забывая про затылок, виски и лоб.
– Light ash brown, – зачем-то сообщаю ему название оттенка своей краски для волос.
Кажется, он кивнул.
– А теперь клади руки на стол и лоб сверху.
Я послушно выполняю распоряжение.
И вот он уже массирует мне шею, плечи, руки, ключицы, скользя мизинцами по груди, но я делаю вид, что не замечаю этой вольности. Мне просто хорошо, безумно хорошо.
Он снова возвращается к волосам.
– Боже, я сейчас кончу. – Я окончательно забываю, где и с кем нахожусь.
Олег смеётся. Я впервые слышу, как он смеётся. Тихо, низко, очень тепло.
– Хочешь верь, хочешь нет, но я тоже, – говорит он, продолжая улыбаться.
Подобно вспышке света в тёмной комнате по щелчку выключателя, в моей голове начинают работать мозги. Я широко открываю глаза, понимая, что он расстегнул молнию на платье и слегка приспустил его, оголяя мои плечи и грудь до лифчика. Опустил лямки белья и трогает моё тело!
Быстро одеваюсь.
– Спасибо, было хорошо, но… – говорю я, а щёки пылают и горят, сердце колотится в груди и отдаётся в висках. Ощущения, будто бы мы только что занимались сексом.
– Я рад, что тебе было приятно. – Олег отходит от меня, держа перед собой руки, как тогда у бассейна, демонстрируя, что не собирается удерживать силой. – Тебе нужно чаще расслабляться. В идеале, конечно, лучше совсем не напрягаться, но думаю, ты так не сможешь. Изнашиваешь себя, а это плохо. Ты же женщина, ты не должна столько работать.
– Вообще-то у нас в стране равноправие.
– Ну и кому от этого лучше?
– А если бы кто-то вошёл! – испуганно причитаю я, застёгивая молнию. Хватаю зеркало и салфетку, поправляю макияж.
– Не волнуйся, я попросил Эм и Эмиля покараулить.
Я замираю, поднимая на него поражённый взгляд.
– За нами наблюдали твои друзья?
– Нет, они стояли снаружи. Если бы кто-то шёл, они бы постучали, чтобы предупредить. Мы были вдвоём, – успокаивает меня шизофреник. – Ну и на всякий случай я закрылся на защёлку. Впрочем, ладно, мне пора работать. Если опять пойдёт кровь, вызывай.
Он берёт флешку со стола и лёгкой походкой направляется к двери, действительно открывает защёлку и выходит в коридор. А я так и продолжаю стоять как вкопанная ещё несколько минут, соображая, что это сейчас было, как так получилось, что я закрылась в своём кабинете с душевнобольным, что было бы, если бы кто-то об этом узнал и… почему мне было настолько приятно, а сейчас легко и хорошо?
* * *
Глава 6. Олег
Работа по-прежнему меня пугает, особенно после того, как я несколько раз крупно облажался.
В первый раз, когда взломали ключ от нашего вайфая и целый месяц за счёт фирмы качали информацию, а во второй… В общем, я случайно отключил не тот сервер, а у Али в это время была какая-то крупная презентация. Но она меня, кажется, простила и обещала, что на заработной плате эти неудачи не отразятся, что несказанно радовало, так как женщина, у которой я снимаю квартиру, каким-то образом узнала, что я шизик, и увеличила квартплату в полтора раза.
«Доктор» сказал, что мне нужно обязательно посещать корпоративы. Новогодний я благополучно проболел, вернее, проимитировал грипп, не желая показывать всем, что мы с моими испанцами не особо помним, как это – отрываться и веселиться.
Приближался март, а вместе с ним и Международный женский день.
Егор из отдела разработки собрал со всех по две тысячи рублей, чтобы купить девушкам цветы и сертификаты в какой-то салон красоты, кажется, принадлежащий его сестре.
Сама же компания выделила кучу денег и сняла ресторан с видом на Неву, в котором всем дружным работникам «Электронный документооборот точка ру» предстояло провести несколько часов счастливого выходного. Я не хотел показаться асоциальным, поэтому действительно собирался посетить это сборище.
В первые пять минут пребывания в ресторане, по количеству коньяка и вина на столах я понимаю, что вечеринка будет долгой. Вся наша большая компания в составе трёх направлений и общем количестве восьмидесяти четырёх человек размещается за столами. Я нахожу себе местечко в самом конце зала, рядом с весёлой разговорчивой молодой девушкой, которая меня боится до заиканий, причём настолько искренне, что молчит весь вечер, не отрываясь от тарелки. Я помогаю ей укрепиться в страхах, периодически отмахиваясь от несуществующих мух, объедая мясо с пустой вилки и запивая вином из пустого стакана. Нет, разумеется, я ем. После больницы, где кормили редко и крайне скудно, я никогда не отказываюсь от возможности перекусить, хотя от некоторых продуктов, таких, как сладости, корейская морковка и сыр, благодаря нейролептикам, мне теперь не дано получить удовольствия. Я не чувствую их вкуса. Совсем.
Через час после того, как все желающие поздравили всех желающих, организаторы праздника приглушают свет, и начинает играть живая музыка. На сцену выбегают молодые парень с девушкой, затягивают песни по заказу. Народ веселится.
Я молча наблюдаю за пьяными коллегами, обдумывая, как сильно меняет людей алкоголь.
Принятый внутрь спирт хорошо всасывается слизистой оболочкой желудка и тонкого кишечника. Особенно быстро – натощак. Уже через пять минут он обнаруживается в крови, а через тридцать его концентрация становится максимальной. Через кровь спирт проникает в головной мозг и печень, где его содержание остаётся наибольшим.
Разглядывая диковато двигающихся в танце людей, я думаю о том, что происходит у них в головах, представляю себе, как алкоголь разрушает их мозг. Одними из первых умирают клетки, отвечающие за память. Не сомневаюсь, многие завтра утром не вспомнят о том, что творили. Далее клетки мозжечка, который отвечает за координацию. Словно в подтверждение моих мыслей наша бухгалтерша чуть не упала, благо вовремя подскочил слегка ошалевший и раскрасневшийся от коньяка водитель. Кстати, судя по цвету его лица, пить ему уже хватит, а лучше бы вообще показаться доктору.
Скоро всем этим людям захочется пить. Сильная, нестерпимая жажда оттеснит остальные проблемы на десятый план. Для того чтобы головной мозг не начал гнить, организм заливает в него воду, вымывая умершие клетки. «Уборка», несомненно, вызовет головную боль следующим утром. Вообще, конечно, очень забавно всё происходит: человек, напившийся сегодня, завтра будет мочиться собственными мозгами.
Мне скучно. Подобного рода вечеринки не для таких зануд, как я, не имеющих возможности разрушать мозг по причине приёма… ну ладно, спуска в унитаз таблеток от глюков общей стоимостью тысяча долларов в месяц.
Направляясь к выходу, я старательно обхожу танцпол, наблюдая за тем, как коллеги двигаются в медленном танце. Напившийся Павел обнимает счастливую Светку, бухгалтерша, которая замужем и счастлива в браке, позволяет трогать свой зад раздухарившемуся от неожиданного внимания к своей неприметной персоне водителю.
– Олег, привет! Потанцуй со мной!
Неожиданно появившаяся рядом Аля обнимает меня за шею и притягивает к себе. Я хочу отстраниться, так как не уверен, что смогу танцевать, но этот её запах и открытая шея… Чёрт, мечта экзорциста, о чём ты думаешь!
– Хм, меня Эм и Эмиль ждут на улице. – Пробую всё-таки сбежать.
– Подождут, сегодня тепло.
Аля прижимается ко мне:
– Мне нравится твоя одежда, – говорит она.
Действительно, ради сегодняшнего вечера пришлось съездить в торговый центр. На самом деле ничего особенного я не купил: чёрные джинсы да пару рубашек, в одну из которых я и одет.
– А мне нравится твоя.
С удовольствием провожу руками по мягкой чёрной ткани платья, облегающего стройное тело. Мне хочется проверить, так ли упруга её попка, как кажется на вид, но я, делающий успехи в скорости соображения, понимаю, что этого делать не стоит. Вдыхаю её аромат и понимаю, что хочу её.
Я хочу её трахнуть.
Хочу её целовать, ласкать, трогать. Трогать везде. И целовать тоже везде. Хочу быть внутри неё, кончать внутри неё. Картинки, где Аля сидит на столе, задирает платье, оголяет ноги, а я снимаю с неё бельё, освобождаю грудь, трогаю и одновременно вхожу, настолько ясно возникают в голове, что в первую секунду я решаю, что это галлюцинации. Опять. Что я перепутал и вместо того, чтобы смыть в унитаз своих зелёных друзей, по ошибке их проглотил.
Но, кажется, нет. Это не глюки, а сильное мужское влечение, которого я не испытывал бесы в моей голове знают, сколько времени.
Наверное, она почувствовала мой стояк. Сто процентов – вон как улыбается.
Я делаю шаг назад, давая понять, что не буду удерживать, если она захочет уйти, но она снова прижимается, в этот раз становится ещё ближе.
– Олег, – говорит мне, – ты хорошо танцуешь.
– Да? – смущаюсь я, понимая, что ведёт она. – Я плохо танцую, вот Эмиль… Давай я его позову, ты с ним потанцуешь.
Эта простая фраза сильно её смешит. Не понимаю, что такого, а она веселится, обнимает меня, гладит. Красивая такая, тоненькая. Она закусывает губу, и я тут же представляю, как облизываю её губы, как пихаю свой язык в её рот, как раздвигаю её ноги.
Бесы, и как мужики живут с постоянными желаниями? Как я раньше жил?
– Олег, ты необычный.
– Ты видела мою справку, – улыбаюсь в ответ. Ну как она может не чувствовать, что меня трясёт от желаний? Что я больше не вижу в ней ни директора, ни интересную, умную женщину. Я вижу только тело, которое хочу поиметь. Ужасно хочу. Чувствую, что дрожат колени. Опускаю руки на её попку и понимаю, что готов кончить прямо сейчас. Она позволяет себя трогать, ещё сильнее возбуждая несвойственной ей покорностью. Гладит мои лопатки. Я хочу пойти в туалет и подрочить. На неё. В смысле, представляя её. Когда песня закончится, так и сделаю, если дотерплю. Это будет мой первый оргазм за…
– Олег. – Аля жестом зовёт наклониться и шепчет на ухо: – Помнишь, несколько месяцев назад ты сказал, что хочешь поставить мне засос на шее? Большой и красный.
– Помню, – отвечаю тихо, как-то глухо.
– Сделай это сейчас, – она наклоняет голову, открывая доступ к шее.
Я шумно выдыхаю. Пару секунд обдумываю предложение.
– Ты сколько выпила, Аля?
– Я не пила совсем, – удивлённо отвечает она. – Я же за рулем.
– Курила, нюхала? Я надеюсь, не кололась?
– Нет, ничего такого. Я хочу, чтобы ты это сделал. Ты же хочешь меня. – Она проводит рукой по ширинке, я чуть сжимаю её ягодицы.
– Аля, – говорю, – я больной человек. Ты видела мою справку, – напоминаю. – Не надо так со мной играть, – стараюсь говорить строго.
– Олег, я больше не буду предлагать.
Она вновь наклоняет голову. Ей очень весело. Аля улыбается, слегка царапает мой затылок ноготками тонких пальчиков.
Я громко сглатываю.
– Тебе тоже нужна справка, сумасшедшая? Ты хочешь, чтобы на глазах у всей компании местный шизик тебя полапал и оставил кровоподтёк на шее?
– Олег, я хочу сделать то, что хочется. Потому что жизнь больше не приносит мне удовольствия.
Она прижимается всем телом, я чувствую её грудь – небольшую, но очень упругую, воображаю себе её соски, а рот моментально наполняется слюной, словно я собираюсь их съесть.
Наклоняюсь и провожу языком по её шее, она дрожит в моих руках. Кажется, я тоже дрожу.
– Аля, мне терять нечего, я могу тебя трахнуть прямо тут, обо мне хуже думать не станут. Единственное, я не хочу завтра проснуться безработным.
Она заливисто смеётся. Я тоже улыбаюсь.
– Решай сам. – Подставляет мне шею и трётся о вздыбленную ширинку. – Возможно, завтра я тебя за это уволю. Ну, так что ты выбираешь?
Она облизывает губы, наблюдая за моим лицом, а потом она… Потом она облизывает свой средний палец, не обращая внимания на взгляды окружающих, на то, что песня давно закончилась и все танцуют под что-то весёлое, поглядывая на нас.
Присасываясь к её шее, я чувствую себя вампиром из старого кинематографа. Такого пафосного, про графа Дракулу в шикарных старинных одеждах.
Втягивая в себя бархатистую, слегка солоноватую кожу, я понимаю, что улетаю. Неосознанно руками прижимаю Алю к своему паху, слегка щипая и лаская сквозь обтягивающее платье, жадно вожу языком по доступной коже. Я кончаю прямо посреди танцевального зала, рядом с кучей коллег, обнимая начальницу и ставя ей колоссальный по размерам и силе засос. Отрываюсь от неё и, раз уж я сегодня вампир, провожу языком по месту «укуса», которое уже здорово покраснело. Видеть следы моего желания, грубости, если хотите, на её нежной коже безумно приятно. Не знал, что у меня имеются психические отклонения, связанные с садизмом. Хорошо хоть, не с мазохизмом.
Это был самый восхитительный оргазм в моей жизни. Я просто исчез, не понимая, где я, кто я, с кем я. Забылся, и это было чудесно.
– Почему у меня такое чувство, – прочистив горло, шепчет она мне на ухо, – что мы только что переспали?
– Возможно потому, что я кончил, – пожимаю плечами, по-дурацки улыбаясь. Конечно, я не могу видеть себя со стороны, но судя по выражению её лица, улыбка самая идиотская в мире.
– Ты… что сделал?! – шипит она.
– Эм-м, кончил. Испытал оргазм.
– Прямо так? Боже, ты извращенец! – она начинает отстраняться, я пытаюсь удержать, но вовремя понимаю, что лучше не стоит.
– Аля, я…
– Не подходи больше ко мне никогда! – Она убегает в сторону туалета.
– Эй, придурок, как тебе удалось только что облапать и облизать нашу директоршу?! – Рядом оказывается Илья из другого проекта. – И что ты с ней сделал, раз она с такой скоростью уносит ноги?
– Это всё голоса, – глубокомысленно заявляю я и на до сих пор ватных ногах плетусь к выходу. Пожалуй, вечер удался.
