Павел Вяч
Завуч. За Порогом
Глава 1
Алексей
Маршрутка была на удивление пустой. Алексей глянул на часы – ну да, полседьмого, неудивительно, что так безлюдно. Протянув деньги за проезд, он по привычке двинулся в конец пассажирской газельки и устроился на заднем сиденье. Редкие пассажиры дремали, убаюкиваемые плавно подпрыгивающим на кочках транспортом.
Включив новую аудиокнигу Руса, Алексей прикрыл глаза и постарался погрузиться в волшебный мир меча и магии, где воля, умение и знание делали из рабов королей, где армии сшибались в яростных битвах, где все было по-другому, по-настоящему. Но после пяти минут увлекательнейшего повествования, Алексей вздохнул. Книга «не шла».
Все мысли молодого завуча – даже в газете писали! – были сейчас заняты предстоящей ученической конференцией, победа на которой повысит его шансы на директорское кресло школы. Алексей давно уже избавился от юношеских иллюзий и четко видел свою первоочередную цель – надежная команда, денежный поток и самая обычная власть. Ведь только имея под собой этот надежный фундамент можно заниматься действительно важным – искать, создавать и развивать магию в этом тусклом мире.
Молодой педагог бросил взгляд на салон газельки и в очередной раз удивился, как обычные люди – заспанные школьники, невыспавшиеся студенты, женщины с усталыми лицами и помятые мужики с хмурыми взглядами – умудрялись не просыпать свою остановку.
Волшебным образом только что похрапывавший мужичок открыл глаза, глянул в окно и не спеша побрел к выходу. Мужичок не крикнул классическое: «На остановке останови!», но водитель, даже не посмотрев в зеркало заднего вида, мягко, словно боясь разбудить спящих пассажиров, вильнул к тротуару. Алексей с интересом посмотрел на то, как пассажир молча выбрался из маршрутки, напоследок лишь тяжко вздохнув. Водитель ответил таким же вздохом, и газелька, приглушенно рыкнув, снова стремительно вклинилась в сплошной поток машин.
«А еще говорят, что в нашем мире нет магии», – Алексей давно смирился с тем, что маршрутчики при их полнейшей бесшабашности и абсолютном пренебрежении к правилам дорожного движения умудряются разминуться с соседней машиной буквально на сантиметр.
– Да какой бы ни был опыт, ну нереально из левого ряда в правый перестроиться за минуту, да еще и во время утренней пробки, и никого не поцарапать! – пожаловался Алексей сидящему рядом студенту, который в отличие от остальных пассажиров не дремал, вчитываясь в куцые строчки рукописного конспекта.
Студент молча покосился на своего соседа и сделал вид, что не расслышал этот крик души.
– Мэджик пипл, вуду пипл, – пробормотал Алексей, один в один скопировав вздох недавнего мужичка. – Она точно есть и я ее найду. Чего бы мне это ни стоило.
Магия не давала ему покоя с самого раннего детства.
– Витает в облаках! – говорили учителя начальной школы.
– Уважаемые родители, примите меры! – самая частая запись в школьном дневнике вплоть до 8 класса.
– Какой-то лунатик! – одноклассники косились на мальчика, с нетерпением ждущего перемены с книжкой под партой, чтобы снова окунуться в сказочный мир подвигов и сражений.
Родители прятали книги, заставляли беречь глаза: «Испортишь ведь – так много читать!». Настаивали на занятиях спортом, выгоняли Лешку на улицу, но он просто не мог жить без книг. Ведь только они давали ему возможность окунуться в мир приключений, в мир манящего волшебства. Магия была для него всем.
Мальчик рос, и интерес к магии рос вместе с ним.
Он приставал к цыганкам, нашел в своем городе сатанистов и даже пару раз сходил на их ночные ритуалы, выучил наизусть все сонники, наговоры и гороскопы. Занимался йогой, цигуном, медитациями, знал все ветки развития магов, колдунов и волшебников во всевозможных компьютерных игрушках.
В общем, Леша был одержим. Он был убежден, что не может быть такого, чтобы в этом мире не было магии. Она есть, ее не может не быть! Просто люди забыли, утратили это знание, сделали вид, будто ничего не было…
– Ну как, скажите, ну как можно было построить египетские пирамиды или индийские храмы без магии? А Каменная голова из Гватемалы? А артефакты Майя? А иракские статуи людей-ящериц? – он пылко убеждал своих одноклассников, не замечая смешков и перешептываний.
Ребята смеялись, а Леша недоумевал, почему большинство людей в упор не замечают следы магического присутствия.
«Может быть, легче сделать вид, что ее нет? Смириться с ее отсутствием? Да ни за что!»
Бесплодные поиски продолжалось вплоть до 10 класса. До тех пор, пока в начале учебного года к ним в школу не пришел новый учитель русского языка и литературы.
Лев Львович был крут – он знал все стихи на свете, на память цитировал отечественную и зарубежную классику, с легкостью мог провести урок, говоря исключительно аллюзиями и цитатами. Весь класс слушал этого учителя, открыв рот и затаив дыхание. Даже «реальные» пацаны с района не осмеливались перебить его или вставить крутой комментарий.
«Вот она, – подумал тогда Леша, – магия… Магия слова!»
И он твердо решил поступать на филфак.
Риторика, психология, школьная литература, философия – подросток, с грустью глядя на жалкие сорок недель, оставшиеся до окончания 11 класса, набросился на гуманитарные дисциплины. Единственное, что его отвлекало от волшебного мира слова, была гимнастика, на которой безоговорочно настоял отец:
– Не хочешь уметь драться, чтобы постоять за себя и за свою девчонку – твои проблемы! Хотя откуда она у тебя возьмется-то? Обложился книжками, как крот! В любом случае, дрыщем с никакущей дыхалкой мой сын не будет. И это не обсуждается!
Отец умел убеждать.
Его веские, тяжелые слова гранитными валунами падали в разум Леши, намертво вбиваясь в подкорку мозга. Справедливости ради стоит отметить, что сын не раз в будущем был благодарен бате за то, что тот настоял на своем.
Тело привыкло к нагрузкам, прошел хронический насморк, и – самое удивительное – улучшились память и внимательность. Хотя, если подумать, это вовсе и неудивительно. Попробуй сделать фляг на бревне так, чтобы не сломать себе ногу или, того хуже, спину! Куда поставить ногу, как правильно дышать, когда менять хват – вроде бы не стоящие внимания мелкие действия, но от них, на секундочку, зависит успех всего выступления.
Научиться слушать и слышать свое тело было непросто, но парень не сдавался, уделяя внимание каждой мелочи в приеме, каждой детали. И как только он начал быть здесь и сейчас – не в прошлом, сожалея о чем-то, не в будущем, мечтая или ожидая чего-то, но здесь и сейчас – дело сдвинулось с мертвой точки.
Леша научился доверять своему телу, к тому же гимнастика принесла ему еще один приятный бонус – времени на сон стало требоваться меньше, что, в свою очередь, освобождало лишние час-полтора в день на подготовку к экзаменам.
С отличием окончив школу, в университет поступал уже не просто зубрила, но «мега-мозг» и «профессор». Назвать ботаником высокого, широкоплечего парня, вечно читающего книжки и передвигающегося с ленивой грацией тигра, желающих не находилось.
А вот в приемной комиссии пришлось поломать голову между отечественной литературой и зарубежной. В первом случае гарантировалось более глубокое погружение в мир Слова, во втором бонусом шли английский и немецкий языки.
И Леша, в первый раз в жизни не послушав мнения родителей, стал «русаком». Старославянский, польский, латынь, греческий, современный русский язык, литературоведение, языкознание, частично знакомая уже риторика – пять лет учебы пронеслись мгновенно. Одержимый знаниями студент старательно вникал в тонкости НЛП, учил наизусть громадные объемы текста, работал, по совету одного из преподавателей, над дикцией и тембром голоса. Ни одна университетская игра типа «Что, где, когда?», «Русский мир» или «Дебаты» не проходила мимо него.
Леше понравилось побеждать умом, ведь это было интересно и… увлекательно.
– На следующей, пожалуйста! – Алексей на миг вынырнул из воспоминаний и посмотрел на очередного пассажира, покидающего маршрутку.
Газелька, как назло, попала в пробку. Пешком, может быть, было бы быстрее, но на улице было шибко холодно. Прям как в тот февральский день, когда он был «избран». Избран удивительной женщиной, которая разглядела в нем что-то особенное, видимое только ей.
Молодой завуч с ностальгией улыбнулся, выдыхая облачко пара. Тогда, на четвертом курсе, преподаватель философии попросила его остаться после пары, и между ними состоялся разговор, который еще на один шаг приблизил Алексея к его цели.
– Леша, скажите, пожалуйста, как вы относитесь к риторике в общем и публичным выступлениям в частности? – с мягкой улыбкой поинтересовалась молодая еще женщина, параллельно поправляя прическу.
– Положительно, Елена Владимировна, – широко улыбнулся в ответ Леша и самоуверенно добавил: – думаю, достиг на этом поприще скромных успехов.
– Наплевательски, Леша, вы относитесь и к риторике, и к публичным выступлениям, – припечатала преподаватель, убирая зеркальце в сумку. – Самолюбование, снобизм, высокомерие. Вспомни свой доклад на последней конференции. Даже наши кандидаты морщились от засилья заумных слов в твоей речи. А большая часть студентов и вовсе занимались своими делами. Что скажете, Леша?
– Вы своими словами вызвали когнитивный диссонанс в моих мыслях, – пробормотал, по заверениям многих преподавателей, талантливый студент, опешив от напора.
– Господи, парень, – закатила глаза женщина, – выкинь всю эту муть из головы, тебя что, не учили разве, как нужно разговаривать с залом и как вести диалог один на один?
– Ну, мы проходили на парах и на допах, ну и я читал тоже, – Леша все больше и больше запутывался, он просто-напросто не понимал, что от него хотят.
– Ладно, зайдем с другой стороны, – Елена Владимировна, нахмурившись, помассировала себе виски, – в принципе, ты подходишь, но придется много пахать.
– …?
Леша молча смотрел на своего преподавателя, ощущая, что он стоит на пороге чего-то важного, что еще на один шажок приблизит его к достижению своей цели. А по Елене Владимировне было видно, как она принимает какое-то важное решение.
– Значит так, весной будет конкурс «Молодой ученый России», состоит из трех этапов. Первый – нужно предоставить свою научную работу. Второй – публичная защита. Третий – командная работа с остальными финалистами. Предполагается, что нашей стране нужны не просто Кулибины и Гарины, а лидеры, способные разглядеть в соседе искру таланта, сколотить команду и выполнить поставленную задачу. Понимаешь, к чему я веду? – наконец-то решилась профессор философских наук.
– В общих чертах, – осторожно ответил Леша. Вроде бы за победу в этом конкурсе давали денежный грант на исследования, ну и престиж вроде как – это было все, что он знал об этом новом конкурсе, который, говорят, спонсировался напрямую Министерством обороны!
– Первый тур ты пройдешь с легкостью, в третьем тоже есть шансы, а вот второй, несмотря на все твои старания и весь тот объем информации, который ты впитываешь, словно губка, шансы твои, скажем так, близки к нулю, – Елена Владимировна достала блокнот и ручку.
– У меня хорошо поставлена речь и …
– И все. Парень, да ты посмотри во что ты одет!
Леша с удивлением посмотрел на себя. «Джинсы и свитер… При чем тут вообще одежда?»
– Вижу, что не понимаешь, – покачала головой эта странная женщина, – запомни раз и навсегда. Встречают по одежке, провожают по уму. Джинсы, кофта какая-то старая, ладно хоть по́том от тебя не воняет, про прическу вообще молчу…
– Но позвольте…
– Леша, последний раз тебе говорю, бросай маяться дурью. Ты живешь в каком-то параллельном мире. Ни черта не используешь и сотой доли своих возможностей. Ты хоть раз пробовал манипулировать своими одногруппниками? А построить словесную интригу так, чтобы зажечь огонек интереса у двадцати совершенно разных людей? – Елена Владимировна параллельно писала что-то на выдранном из блокнота листочке, не переставая говорить.
Леша серьезно задумался. Нет, он уже сотни раз прокручивал такие диалоги у себя в голове и вроде как был к этому готов, но вот так прям сразу?
– Готов поработать? – женщина перестала писать и пронзительно посмотрела Леше в глаза.
– Несомнен… кхм, да, готов, – слегка смутившись под пристальным взглядом, кивнул Алексей.
– Хорошо, вот список вещей, которые через две недели ты исправляешь в себе. Запоминай: раз в две недели, по четвергам, после четвертой пары, я готова выделить тебе четверть часа своего времени.
– Спасибо большое, Елена Владимировна! – само собой вырвалось у парня.
На несколько секунд воцарилась тишина. Женщина с легкой усмешкой наблюдала за лохматым студентом, теребившим свои старые очки и хмурившимся почему-то все сильнее и сильнее.
– Подождите-ка! Вы же сейчас мной манипулировали! Я, может, и не хочу ни в каком конкурсе участвовать! И вообще! – он осекся, поймав полный снисходительной насмешки взгляд.
– Ну-ну, продолжай, – приглашающе поведя рукой, поторопила его Елена Владимировна.
– Вы сначала меня заинтересовали, потом выбили почву из-под ног, потом показали проблему и предложили ее решить, а в конце это вообще гениально – четверг, четвертая пара, четверть часа, – принялся перечислять Леша. – Подождите, кажется, я понял, что вы имели в виду! Вот только насчет внешнего вида…
– А что тут непонятного? – деланно удивилась женщина, пожимая плечами. – Раз все остальное понял, то держи список и… увидимся через две недели.
Преподаватель, протянув Леше листочек, направилась к выходу из аудитории.
– А знаешь, – подойдя к двери, Елена Владимировна оглянулась. Косой луч зимнего солнца запутался в распущенных волосах, выгодно оттеняя ее на фоне аудитории.
«Луч света в темном царстве», – пронеслось у парня в голове.
– А знаешь, ты не так плох, есть с чем работать… Да и стержень внутренний имеется, не прогнулся, – улыбка исчезла с ее лица, и теперь на Лешу смотрела строгий преподаватель философии. – Не подведите меня, Алексей. Я на вас рассчитываю.
Алексей кинул и посмотрел на список, зажатый в руке:
Внешность – костюм, галстук, побриться, прическа, располагающая улыбка, начищенные туфли!
Помни с кем говоришь – не нужно умничать, говори на языке своей аудитории.
Не позволяй собой манипулировать, оценивай ситуацию со стороны.
Не думай слишком много, живи по-настоящему, играй в эту жизнь!
Тот разговор изменил парня, позволив воплотить на практике весь тот теоретический опыт, который у него был. Леша незаметно для себя стал Алексеем.
– Я рада, что не ошиблась в тебе, – благосклонно принимая диплом победителя всероссийского конкурса «Молодой ученый России», сказала Елена Владимировна.
– Я тоже рад, что полгода назад вы не ошиблись во мне, – с ироничной улыбкой ответил Алексей, слегка доворачивая корпус так, чтобы у фотографирующей их студентки-журналистки получилась хорошая фотография.
– Удачи, Леша, – тепло улыбнулась эта удивительная женщина, взмахом ресниц показывая, что оценила его работу на публику, – мне тебя больше нечему учить. Только смотри, не зазвездись.
– Гениальных учеников вам, Елена Владимировна, – с легкой ноткой грусти улыбнулся Алексей в ответ.
Впереди был заключительный год университета, по окончании которого завкафедрой все же уговорил парня поступить в аспирантуру, вдобавок предложив ему стать лаборантом. В аспирантуру Алексей поступил, тем более это была важная часть его Плана, а от второго предложения отказался – его ждала школа. Алексей вовсю готовился пойти по стопам Льва Львовича.
– На «Заходящей», пожалуйста, – обратился Алексей к водителю и приготовился к выходу.
Несмотря на то, что он все-таки стал самым молодым в городе завучем, своей привычке приезжать в школу к семи двадцати утра не изменил. Выйдя на остановке, он хмуро посмотрел по сторонам, улыбнулся только-только просыпающемуся солнцу и направился к устаревшему трехэтажному зданию школы. Своей школы.
Глава 2
Молодой учитель шел по проторенной дорожке от остановки до школы и вспоминал.
Это сейчас он знал всех учеников и родителей, представителей администрации района и города, нужных и важных людей как в управлении образования, так и в депутатском корпусе. Сейчас молодому завучу было по силам решить практически любую проблему, так или иначе связанную со школой.
А ведь поначалу было совсем непросто – старшеклассники не воспринимали парня, который был старше всего-навсего на несколько лет, в качестве учителя, а младшие классы были совсем еще глупенькие и какие-то ограниченные, что ли. На старшаках Алексей Александрович экстренно постигал особенности молодежной социализации и построение психологически и педагогически правильной модели взаимодействия, а на мелких – прокачивал терпение и дзен.
И вновь пришлось много читать: книги по психологии, пубертатному периоду, личностному росту и развитию – ведь, как оказалось, ученики от мала до велика понимают и начинают тебя слушать только тогда, когда ты сам выполняешь все, о чем говоришь. Личный пример – есть личный пример!
Тут-то и пригодилась гимнастика.
С крыши серой девятиэтажки сорвался пласт снега и ухнул на сугроб недалеко от Алексея, навевая парню воспоминания о том самом уроке. Уроке, где было положено начало формированию его личной команды. Уроке, когда он наконец почувствовал, что в его силах помочь ребятам решить их проблемы, заронить в их души семена разумного, доброго, вечного. Уроке, когда он наконец стал Алексеем Александровичем…
Тогда, через полгода работы в обычной школе, урок пошел не совсем по плану. На сдвоенном русском в 10 «В» классе Костя, лидер школьной «банды», в очередной раз попытался увести тему урока с деепричастных оборотов на более интересную, причем неважно какую – время-то идет.
– А вот скажите, какая польза будет от этого вашего русского языка, от владения Словом? – интонацией выделив заглавную букву, Костян спародировал Алексея Александровича, который всегда обращался к Слову и Речи с присущим ему пиететом. – Если, к примеру, к тебе вечером подойдут и без лишнего Слова, – в классе послышались смешки, – сломают тебе нос?
– А зачем кому-то ломать мне нос? – удивленно переспросил молодой учитель, внимательно смотря на ученика.
– Ну знаете, люди разные бывают, кому-то может ваш сотовый понравился или вы, к примеру, не понравились.
– Ну знаете, – слегка улыбнулся Алексей Александрович, – для начала я попробую решить дело мирным путем…
Дождавшись появления пренебрежительных гримас на лицах пятерки парней-заводил и укоризненных взглядов нескольких модниц, Алексей Александрович продолжил:
– А если владение нашим русским языком, к примеру, не поможет, только тогда я «втащу» ему.
Класс зашумел. Реплики и комментарии посыпались рекой:
– Хах!
– Это по-нашему!
– Пф, а сможете?
– Говорить в классе все могут, а попробуй на улице что-нибудь скажи!
– Ну-ну.
– Ну, не знааааю…
– А Алексей Александрович-то крутой!
– Лол!
Переждав эмоциональный выплеск, учитель снял очки и добавил:
– А потом, воспользовавшись Словом и Ногами, поясню тому маргиналу всю неправоту его точки зрения, опираясь на высокоточные пинки, вернее, я хотел сказать – цитаты из русской классики.
Шум вновь поднялся:
– Не перебор ли?
– А сможете?
– На словах-то все герои…
– На словах он Лев Толстой, хе-хе…
– Серьезное заявление!
– Алексей Александрович сможет.
Последний комментарий прозвучал как-то обыденно и повседневно, что ли. Весь класс синхронно посмотрел на Наташу Вяземскую, произнесшую эту фразу с таким скучным видом и таким снисходительно-уверенным тоном, что все (и даже сам Алексей Александрович) поверили, что да – сможет.
Алексей внутренне поморщился. Запланированная демонстрация гимнастических навыков летела к чертям.
«Так тоже, впрочем, неплохо вышло, но последний кирпичик в фундамент своего авторитета он должен был положить сам. Всего-то и нужно было подвести ребят на нужную ему тему – позволить взять себя на слабо… А дальше просто – стойка на руках на шатающемся столе, поднятие Васи Ищенко вместе со стулом и еще пара фишек, которые окончательно растопили бы эти черствые детские сердца!»
А класс все продолжал заинтересованно смотреть на Наташу, и Алексей поймал себя на мысли, что тоже внимательно и с каким-то даже удивлением ее разглядывает:
«Хм, а почему я пропустил ее, когда делал психпортреты всего класса?» – подумалось ему.
Первые три месяца работы в школе Алексей потратил на составление тех самых психологических портретов. Он собирал информацию как о детях и их родителях, так и об учителях и руководстве школы. С классными руководителями было достаточно завести разговор про их деток, и они с удовольствием выкладывали тебе про ребенка и его семью абсолютно ВСЕ, добавляя порой немного и от себя. Ну, а с предметниками хорошо работала маска учителя-новичка:
– 10 «А» вышел? Я у них тоже начал вести в этом году, никого не знаю, кто на что способен… – грустный выдох, потереть дужку очков.
– Заходите, Александр Алексеевич! Как-как? Простите, Алексей Александрович, дети неплохие, но…
Споткнулся Алексей лишь раз – на учителе английского, который хоть и давал четкую и полезную информацию по качествам детей касательно учебы, но всеми своими наблюдениями не делился, и вел себя хоть и приветливо, но настороженно.
– Понимаете, я еще никого не знаю, подскажите, пожалуйста, чего можно ожидать от 9 «Б»?
– План Б-то? Хах, да чего угодно. Вроде тихие, спокойные, но, как говорится, still water runs deep – в тихом омуте черти водятся. Ну а так, ребята хорошие.
– А вот, например, Никита что из себя представляет?
– Чуть скованный, умный, творческий.
– …
Вежливая улыбка в ответ и ни слова больше.
«КГБшник какой-то», – подумал в тот раз Алексей.
Тогда его мгновенно прошиб пот, но потом он внезапно успокоился, ведь что он, по сути, делает? Ничего противозаконного! И информация эта нужна ему не для каких-то там делишек, а чтобы выстроить из хаотичной школьной жизни упорядоченную систему. Свою систему.
Аналитик, сидящий внутри Алексея, рвал и метал, и готов был пытками вытаскивать сведения из этого англичанина, но Филолог, преданный адепт «Магии Слова», уважительно склонял перед ним голову: Этот владеть Словом умел.
Так или иначе, у молодого специалиста-русоведа к концу третьего месяца работы был составлен практически полный расклад на всю школу. Кто с кем дружит, кто кого ненавидит, кто курит и прогуливает, кто активист-затейник, кто серая мышь и так далее. Аналогичный расклад был и по учителям – кто, где, с кем, как и почему.
И то, что сейчас Алексей увидел в Наташе, ломало его систему. Из «Скромная, выдержанная, спокойная, занимается спортом или танцами (?), ходит в клуб английского языка, родители – состоятельные люди» – в общем-то классического образа ботанички и доченьки богатых родителей, она превращалась в теневого лидера класса? Что-то пошло не так…
– Хах, а Ната-то наша влюбилась, похоже!
Комментарий, прозвучавший в гробовой тишине, донесся с задней парты – да уж, только один человек в классе мог отважиться на такое – Максимилиан.
«Импозантный шатен, танцор, поэт, КВНщик, наверное, единственный парень в школе, который не посещал школьный тир, которым руководил ОБЖшник – полковник погранцов в запасе, Андрей Николаевич. Под его наставничеством ребята стреляли из пневматики, собирали и разбирали калаши, рыли траншеи саперными лопатками, играли в зарницу и занимались прочей полувоенной, можно даже сказать, скаутской подготовкой.
Вместо этого Максимилиан ежедневно (!) ездил на стрельбище, которое мало того что находилось где-то на другом конце города, так и тусовались там всевозможные толкинисты и прочие мутные личности, желающие научиться стрелять из спортивного лука.
Раздолбай, с высокой колокольни плюющий на все авторитеты и периодически демонстрирующий окружающим то разбитую губу, то «фонарь» под глазом. При этом является никогда не унывающим типом. Очень интересный паренек – этакий вальяжный потомственный аристократ из разорившейся дворянской семьи, хотя родители его простые, в общем-то, люди. Папа – рабочий, мама – продавец (?)».
Максимилиан находился у Алексея Александровича в графе «Резервы», куда в скором времени обещала попасть и Ната. Алексей вновь подметил ускользнувшую от него деталь: почему-то класс, весьма падкий на всевозможные едкие подначки и саркастичные подколы, до сих пор ни разу не комментировал Наташу.
Девушка тем временем развернулась, приподняла бровь и спокойно произнесла:
– Боишься конкуренции?
Максимилиан прищурил глаза и растянул губы в недоброй улыбке:
– Ого, целых две фразы за урок… Совпадение? Не думаю.
Класс, до которого суть пикировки доходила с секундным запозданием, забыв про все на свете, следил за разгорающимся конфликтом.
«Наташа, Наташа, – подумал Алексей, – такую схему испортила… Да уж, сорванный урок, что может быть лучше? Надо что-то делать!»
– Костя! – выстрелил Алексей Александрович, стремясь перевести фокус внимания класса. – А самому-то часто кулаками махать приходилось?
– А то, – расплылся в довольной улыбке Костян, довольный, что снова стал центром внимания класса.
«Неполная семья, «потерянный ребенок», улица, двор, троечник, бунтарь, не хватает любви и внимания. Не дает окончательно свернуть с пути и пуститься во все тяжкие тренер по самбо».
– А за свои слова или действия пояснял? – продолжал Алексей Александрович.
– Конечно, я за свой базар всегда отвечаю.
– Отвечать за базар и пояснять – это разные вещи, не так ли?
– Ну вроде да.
– Так часто ли ты пояснял своим оппонентам что-то?
– Да вроде не особо, чё с ними разговаривать, н-на в челюсть и норм, – Костя никак не мог понять, чего от него хочет этот странный учитель в очках, с легкостью прыгающий с одной темы на другую, меняя при этом стиль и манеру общения.
Иногда он напоминал ему тренера – такого же уверенного и спокойного, иногда – старшего приятеля Витю, пошедшего по воровской и имевшего такой же расчетливый холодный взгляд.
– Если тебе часто приходилось махать кулаками, значит, ты невнятно пояснял, – пожал плечами учитель. – Согласись, серьезные люди давно уже не беспределят. Они решают все вопросы словами. Потому что в них есть внутренняя сила и их Слово имеет вес.
Слова падали неспешно и от этого были еще значимей. Костян задумался. Он понимал, что в жизни не все так гладко, как на словах АА, как одноклассники звали между собой учителя русского, но не понимал, в чем именно заключается подвох.
«Неужели, – промелькнула мысль, – неужели слово действительно может что-то решать?»
В классе вновь повисла тишина – ребята задумались.
«Ну и ладушки, – подумал Алексей, – не мытьем, так катаньем! Все равно команду поддержки нужно формировать, если хочешь чего-то в жизни добиться. А школа – это маленькая жизнь, хе-хе!»
Алексей Александрович улыбнулся, обвел класс глазами и посмотрел налево, где на выходе из кабинета над дверью висели часы.
До звонка оставались считанные минуты. Он только собрался дать задание на дом, как вдруг на периферии зрения мелькнул потолочный светильник.
Май, окна нараспашку, сквозняк гуляет по кабинету, принося крохи прохлады с улицы. Древние, еще советские люминесцентные лампы, висящие под потолком весь учебный год, тихо-мирно покачивались, и никто не обращал на них внимание. Только центральная периодически капризничала, то мигая, а то и вовсе не загораясь.
Особо сильный порыв ветра швырнул тяжелый светильник в сторону, сорвав его с крепления. Лампа, освобожденная с одного конца, с радостным скрипом ухнула вниз, секунда и …
– НННА!
Размытое в воздухе движение и вот уже второе крепление не выдерживает силы инерции, но здоровенный плафон летит не в Наташину голову, по первоначальной своей траектории, а в дальнюю стену, с грохотом врезаясь в нее и взрываясь тысячами осколков пыльного стекла.
