Полина Люро
Наёмник. Храм
Ночь прошла спокойно, и, к собственному изумлению, я даже задремал. Возникшее было сначала желание остаться на посту, дождавшись очередного нападения «духа», растаяло само собой, уступив самой обыкновенной усталости.
Утром меня растормошила перепуганная Эрин:
– Проснись, Го! Шаманка мертва…
Я медленно сосчитал до десяти, чтобы не сорваться, когда девочка показала рукой на противоположное окно ― старуха висела почти под самым потолком. Цепь, сломавшая её грязную шею, была закреплена на балке ― сделать это без большой лестницы ― просто невозможно. Неужели и в самом деле проклятый дух резвится? Однако, у него определённо должны быть сильные ноги и руки, чтобы забраться на такую верхотуру, да ещё с телом бедной сумасшедшей женщины… Правда, насчёт её невменяемости я сильно сомневался.
Оставшиеся в живых сгрудились в кучу, тихо обсуждая очередную смерть. Я разглядывал их с подозрением:
– Они, похоже, уже смирились с неизбежным ― трое мужчин, двое из которых почти старики, и мальчишка лет десяти ― ни одному из них не по зубам устроить такое представление. И женщина с лицом пьянчужки, ― эта еле на ногах стоит… В комнате негде спрятаться, дверь на ночь подпирается бревном, на окнах решётки. Трубы нет, места для очага ― тоже… Загадка, разбираться в которой нет никакого желания. Но что-то всё же делать надо ― загибаться здесь как-то не хочется…
Отупение, в котором я провёл весь вчерашний день, прошло ― значит, или надышался «успокаивающим» газом, или, пока был без сознания, меня напоили не позволявшей сопротивляться отравой. Один чёрт… Сначала надо осмотреться.
Чтобы обойти всё помещение кругом понадобилось не больше пары минут. Возвышение и стёртые ступеньки у соседней стены вполне могли быть раньше алтарём, и теперь слова Эрин о том, что мы находимся в древнем заброшенном храме, очень походили на правду. Вот только в духов и всякую такую чертовщину я не верил. Опыт подсказывал, раз есть преступление ― надо искать человека…
Кто-то очень жестоко играл с нами. Задумка была проста ― древнее божество якобы требовало жертвы, и почему бы под эту сказку не согнать сюда случайных путников, заблудившихся в тумане (возможно, даже рукотворном ― чем дьявол не шутит). Провернуть эту шутку одному человеку трудно, значит, их несколько… Банда? Нет… Эти ― просто прирезали бы, забрав у бедняг последнее. Скорее уж помешанные на мистических суевериях придурки. Короче ― фанатики, решившие провести кровавый ритуал, или просто безумцы, наслаждающиеся убийствами…
Возможно, мои рассуждения ― всего лишь бред расстроенного человека, но надо же от чего-то отталкиваться…
То, что отправленная сегодня к создателю парочка негодяев была из команды «игроков», я не сомневался ― единственные, у кого, если верить рассказу девочки, осталось оружие. Они быстро взяли ситуацию под контроль и, запугав всех, установили жёсткий порядок, безнаказанно издеваясь и убивая…
Вряд ли их было всего двое ― кто-то же повесил шаманку, да и правда ли она была той, кем хотела казаться? Оборванная, грязная, отвратительная ведьма, предупредившая, что станет следующей жертвой. Что это ― «дар предвидения» или хорошо продуманный план?
Я повернулся к Эрин:
– Сиди здесь, мне надо с ними поговорить. Ни во что не вмешивайся. Поняла?
Девочка испуганно кивнула, и, легонько погладив её по тёмным волосам, быстро пошёл к выжившим. Они сразу замолчали, постаравшись вжаться в стену, всем своим видом показывая, что готовы подчиняться новому «вожаку». Двое бедно одетых брата-простолюдина ― впрочем, одежда довольно чистая и даже без заплаток. Седые волосы, худые лица, глаза опущены в пол. У меня, вон, тоже на голове серебрится проседь, хотя до сорока ещё далеко ― такая уж нескучная у солдата жизнь… Что же в этих пугливых старичках не так?
– Не бойтесь, отцы… Ваших обидчиков больше нет в живых, а я бесплатно не убиваю… ― и, хмыкнув, добавил, ― как правило…
Они засуетились, кланяясь:
– Спасибо, добрый человек… Выходит, ты… наёмник?
Кивнул:
– Раньше был… Теперь возвращаюсь домой, к семье. А что это за ребёнок с вами?
Один из старцев легонько подтолкнул вперёд мальчишку с повязкой на глазах:
– Поздоровайся, Михай… ― и тот послушно поклонился куда-то в сторону.
Я молниеносно сорвал повязку с его глаз ― два огромных бельма вызвали у меня отвращение, а парнишка заныл:
– Мама, мама…
Женщина в мятой юбке со всклоченными волосами оторвалась от бутыли, горлышко которой облизывала, видимо, в надежде добраться до последних капель пойла. От исходившего от неё ядрёного запаха даже глаза заслезились.
– Кто посмел обидеть маминого сыночка? ― она громко рыгнула и, неожиданно резво вскочив на ноги, ухватила мальчишку за руку. Вместе они опустились на покрытой прелой соломой пол, и ребёнок уткнулся в плечо матери, что-то жалобно бормоча, пока та терпеливо прилаживала повязку на место. Не переставая от души поносить обидчика последними словами.
