Полина Люро
Тихоня
Джед фыркнул:
– Притянуто за уши… Даже слушать смешно ― враг мог сговориться с любым разведчиком и передавать сведения через него. Почему ты подозреваешь именно моего сына?
Отец вздохнул:
– Я умею сопоставлять факты, Джед. К тому же, начальник разведки ― мой старый приятель, он показал записи участников рейда. Только Сим последние полгода выходил в дозор каждый раз накануне наших предполагаемых атак, и по донесениям ― не морщись, ты же знаешь, что везде есть стукачи ― постоянно куда-то отлучался, всегда без объяснений, отшучиваясь… Его, увы, часто видели с чужаками, и я тут ни при чём. За твоим старшеньким уже давно «присматривают», он под подозрением не только у меня, Джед. Не удивлюсь, если завтра за ним придут…
Я в ужасе смотрел на несчастное лицо Джеда и помрачневшее ― Сима. Дан подошёл к брату и обнял за плечи:
– Сим, братишка, умоляю ― очнись! Почему ты молчишь? Я знаю, кое в чём Бар прав ― ты и в самом деле очень гордый, но сейчас не время играть в обиженного. Ответь ему, это всё очень серьёзно, твоя жизнь в опасности… ты ведь не замешан ни в чём таком, правда?
Но Симон молчал, на губах его играла непривычно грустная, полная печальной иронии ухмылка. Неожиданно он поднял на меня наполненные слезами глаза ― в них было столько боли и обречённости, словно мой старший названый брат уже сдался, приняв свою страшную участь. А ещё я прочитал в них немой упрёк:
– Почему ты молчишь, Ал? Я же столько раз спасал тебя от беды, а на что ты готов ради друга?
И я не выдержал, снова вскочив на ноги:
– Мне всё равно, что вы о нём думаете, я уверен ― Симон ни в чём не виноват, и мы должны ему помочь. Скоро очередной рейд с разведчиками ― наброшу на себя полог невидимости и пойду за ними следом. В лесу пригоню к отряду зверя пострашнее, благо здесь этого добра полным-полно. Создав точное подобие Симона, натравлю на него чудовище, так чтобы все это видели ― зверюга утащит «тело» в чащу, пока настоящий Сим краем леса проберётся к реке, а там по течению доплывёт до устья, к ближайшей гавани. Корабли с беженцами уходят в плаванье к побережью Второго материка ― на чужбине нашего брата никто не найдёт…
Обрадованный Дан всплеснул руками и, порывшись в своей котомке, достал увесистый кошель, сунув его в руки брата:
– Держи, здесь всё, что я скопил ― мечтал, наивный дурак, однажды вместе с тобой отправиться в путешествие… Беги, Сим, когда-нибудь я приеду на Второй континент, и мы обязательно встретимся. Просто пообещай мне дожить до этого дня…
Симон покорно кивнул, обняв брата, и, шепнув ему что-то на ухо, убрал деньги в походную котомку. После чего поклонился сидящему у костра, словно на сотню лет постаревшему отцу, и, даже не взглянув в сторону замершего Бара, подошёл ко мне. Сердце в груди стучало так яростно, словно собиралось в любой момент разорваться. Печальный Сим протянул руку, нежно коснувшись моей щеки, и прошептал настолько тихо, что сквозь нарастающий шум в ушах я уловил только обрывки его фраз:
– … Всегда любил тебя, Ал, как младшего братишку… Понимаю… Держись… не вини отца…
Меня качало как на волнах, и, не расслышав его последние слова, усилием воли я заставил себя прочитать исцеляющее заклинание.
– Не вздумай разрываться, сволочь, ― шептал ноющему сердцу, пробираясь следом за уходящим в дозор отрядом разведчиков, среди которых был и Сим, ― надо ему помочь, только это сейчас имеет значение, с остальным разберусь позже…
Через некоторое время, сбросив отнимавшую последние силы «невидимость», я по собственным следам возвращался в лагерь, очень надеясь не наткнуться на часового. И, хотя мне полностью удалось выполнить задуманное, проводив Сима до самой реки, в душе почему-то не было радости. Только убедившись, что, зацепившись за подходящий «плывун», он движется в правильном направлении, я повернул назад, но в гудящей голове, не отпуская, крутилась мысль:
– Надо вспомнить, что же он сказал на прощание, я же видел, как шевелились его губы. Почему мне кажется, что это важно, очень важно…
И как часто бывает, нужное воспоминание пришло, когда до нашей палатки оставалось всего несколько шагов. Без сил опустившись на сырую траву под деревом и откинув голову, я прислонился спиной к гладкому стволу, глядя сквозь слёзы, как розовый рассвет потихоньку завоёвывает большую часть неба. И, глотая горько-солёную влагу, всхлипывал, обращаясь к себе, потому что больше поговорить об этом было не с кем:
– Он догадался, обо всём догадался, Ал… Прав был отец, говоря, что Сим всегда был очень умным, только прикидываясь весёлым простачком. Ты меня раскусил, братец ― всё верно, это я принёс несчастье и разлад в вашу дружную семью, испортив всем жизнь. Я передавал сведения врагу в обмен на обещание освободить отца из плена. Из-за меня умирали люди…Твой названый братишка ― и есть тот самый мерзкий предатель, убить которого мечтал каждый из вас. И почему, зная об этом, ты не выдал настоящего виновника, не стал защищаться от обвинений отца, устроившего тебе ловушку?