Реми Медьяр
И тропами ушла на север
Глава 4
– Он не съехал, нет, он не съехал, так ещё и бабу завел себе – Светлана Григорьевна ходила по учительской, слезы накатывали на грудь, но пока она держалась. Ни при нем, ни при учителе математики, который терпеливо слушал её возгласы – так пусть бы с ней жил, но ведь нет, он живет у меня. В моей по закону квартире.
– А приставы? – спросил Сергей Петрович. Светлана Григорьевна медлила, теперь, когда была другая, её вдруг охватила невиданная жадность и обида. Не хотелось ей вот так его выгонять, к другой, в объятия чужой женщине, а хотелось, чтобы сам ушел и в пустоту, в такое же отчаяние в каком прибывала она и потому к приставам не обращалась – вызовите кого там надо и его выкинут из квартиры. Делов-то – он махнул рукой, история становилась скучной и заезженной как старая пластинка. Она молчала, молчал и математик и только химичка вздыхала в уголке о своем о женском.
– Может всё-таки помириться? Ну вы же с университета вместе – тихо добавила она и Светлана Григорьевна вспыхнула негодованием.
– Он мне столько нервов истрепал, какой сойтись, ну как вы не понимаете – она замолкла, в кабинет вошел директор. Высокий, полный мужчина, который редко появлялся в школе и только по очень важным поводам – Олег Владимирович, добрый…
– Не добрый – рявкнул он и прошел дальше – у вас вроде занятия через две минуты, а вы все здесь? – все разом встали и засуетились – мало того, что ваши ученики пропускают занятия, так ещё и вы здесь сиднем сидите – полетели в спины уходящим его возгласы – собрание после уроков, не забывайте!
– Ой, не к добру это, я вам говорю – прошептал Сергей Петрович и учительницы понимающе закивали и разошлись по коридору. Появление глав всегда было не к добру и тут оставалось только гадать, за что им всем, а может и не всем влетит в этот раз. Но день был испорчен и расстроенные нервы учителей мигом обрушились на учеников.
– Евтеев! – рявкнула химичка, которая обычно была добра.
– Что? – удивленно спросил он и Айга захихикала – что я сделал?
– Это твоих рук дело? Что это вообще такое? – химичка стояла у стола и потрясала презервативом, который обнаружила в листах журнала. Класс замолчал, едва сдерживаясь от смеха – живо отвечай! – Евтеев вздрогнул, так на него давно никто не рявкал, тем более сама нежность и поэзия химичка.
– Это не моё – прошептал Евтеев и ни разу не соврал. Презервативы были делом дорогим, а в его случае и не нужным. Он перевел взгляд на Гришу, тот ковырял перочинным ножичком парту, выцарапывая имя своей возлюбленной. «Нет, если бы ты, то не молчал бы сейчас».
– Ольга Павловна, боюсь вас расстраивать, но это дело точно не Евтеева – спокойно сказал Вовчик и класс наконец порвался от хохота, химичка бросила презерватив в урну с отвращением – ну он ещё сопляк, чтобы такими делами заниматься, да и кто ему даст – Евтеев проклял про себя Вовчика, поклявшись себе отомстить ему как-то мелочно и незаметно, заметно мстить Вовчику было опасно.
– Тогда это может быть ваше? – продолжала химичка.
– Такие дорого стоят, я беру подешевле. А вообще может это кто из учителей забыл? – приговаривал он и многозначительно посмотрел на учительницу. Нежное лицо покрывалось красными пятнами от гнева.
– Какое хамство, Вова, побойтесь Бога, такие выражения в стенах учебного заведения. Кто это подложил? Спрашиваю ещё раз или вызову директора, и вы там запоете по-другому. Будет вам известно, он сегодня здесь – класс стих, больше никто не смеялся и не потому, что боялись директора, а потому что после каждого его визита случались нехорошие перемены.
– Евтеев? Ну? – химичку Евтеев бесил также как и математика, потому что слишком много знал и часто поправлял учителей. Да к тому же за ним был целый перечень всяких подобных пакостей, так что, кроме что на него химичка подумать ни на кого не могла. Для Вовчика это было слишком мелочной выходкой, Гриша был слишком занят порчей школьного имущества, а следом в списке шел Евтеев, остальных химичка вообще в расчет не брала. Таков был уклад, если мелкая пакость, то либо Гриша, либо Никита – всё вызываю.
– Да не надо, сами разберемся – бросил Вовчик, у которого были свои счеты с директором после выбитого и не оплаченного окна в спортивном зале, так что ни при каком условии он бы не согласился на присутствие директора – Евтеев, глаголь.
– Да с чего бы? Это не моих рук… – Евтеев замолчал, потому что Вовчик на пальцах показал, что с ним будет, если он сейчас же не примет всю вину на себя.
– Башку откручу – шептал одними губами Вовчик, и Евтеев затрясся. В свое время ещё в восьмом классе ему здорово доставалось от Вовчика, но тогда он был помельче и послабее, а теперь этот бугай по мнению Евтеева вполне мог и убить.
– Ладно, это мое – проговорил Евтеев и химичка пошла к нему виляя бедрами – простите, глупая шутка.
– Евтеев, встать! – он встал – ты считаешь это смешно?
– Нет – вяло ответил он, глядя себе под ноги.
– Будешь стоять до конца урока, в этот раз я закрою глаза на такую дерзость, но в следующий – она пригрозила ему пальчиком и вернулась к столу. Евтеев стоял, потом писал стоя в тетраде и всё ещё пытался угадать, чьих рук это было дело. Потом поймал себя на мысли, что сам-то он давно не пакостит и повернул голову в сторону Айги. К его ужасу, она в упор смотрела на него с некоторым восхищением. Учительница стучала мелом по доске, остальные лениво скребли ручками в тетрадях, поминутно поглядывая в телефоны и отвечая на сообщения в общем чате, но она смотрела на него чуть приоткрыв рот.
– Это не моё – прошептал он пытаясь хоть как-то оправдаться. Айга кивнула и улыбнулась.
– Вы что-то сказали, Евтеев? – резко бросила химичка и Евтеев вытянулся по струнке.
– Нет.
– Я думаю поднять вопрос о том, чтобы ваши родители начали водить вас к психологу. Такая озабоченность половыми делами может говорить о психических расстройствах – класс нервно хихикал – даже нашему дорогому Вове не пришла бы в голову такая глупая идея и я даже рада, что он разбирается в подобных вещах, но вы, Евтеев, вы уже не первый раз срываете мне урок. Я вам так скажу, внимание дам вы таким образом точно не заслужите. Какая девушка станет встречаться с парнем, который подкидывает презервативы в ученический журнал? А, девочки? Света, ты бы стала? – Света замотала головой – вот, а ты Таня?
– Презервативы – это символ маскулинности, так что я вообще не одобряю никакие акценты на них. Если вы не знали, есть и женские презервативы – со знанием эксперта отвечала Таня.
– Началось – проворчал Принц, не умея не отвечать на любые даже не адресованные в его сторону слова Тани.
– Спасибо за экскурс, но Евтеев, вы видите, вы слышите, что такие действия ни в одном из миров не будут считаться социально одобряемыми – Евтеев молчал, остальные хихикали – вы больны, Евтеев? Как бросаться презервативами, которые как верно отметил Вова стоят денег, вы горазды, а как отвечать на вопросы, так вы тише воды, ниже травы – химичка разошлась, то-ли от несчастной любви Светланы Григорьевны, то-ли от появления директора, но теперь её монолог сложно было остановить – я понимаю если бы вы блистали умом, лицом или ещё какими талантами, общество у нас юродивых с красивой мордочкой с некоторых пор принимает. Ваши эти тик-токи – вот рассадник зла. Но Евтеев, вам ли разбрасываться мерзостями, когда в пищевой цепочке вы…
– Я вас понял – перебил её Евтеев – может закончим?
– А закончим мы, когда я скажу! – почти крикнула химичка, переходя на визг и стукнула ладонью по столу, отчего Света на первой парте вздрогнула – какое ты имеешь право прерывать меня? Тебе дают дельный совет, а ты даже слушать не желаешь. Нет, я просто не понимаю как с вами Светлана Григорьевна работает, как…
Прозвенел звонок, весь класс вывалил на улицу, хохоча и обсуждая прилюдную порку Евтеева, которая растянулась на добрые двадцать минут.
– Теперь ты не Евтеев, теперь ты официально человек-гандон – хлопнув по плечу Евтеева сказала Вовчик, и все заржали. Евтеев скинул его руку и пошел к дальней части плаца. Они снова ждали Светлану Григорьевну, чтобы отрепетировать песню и их кривое марширование. Гриша хотел было присоединиться к нему, но заметив Верочку, топчащуюся рядом, мигом передумал. Она была со Светочкой, а Светочка с Вовчиком, так что теперь Гриша будто отпачковался от Евтеева и переставал быть шутом. Теперь он глупо осанился при девочках, курил на манер Вовчика зажимая пальцами сигарету до тонкой полосочки фильтра. Класс менялся и трансформировался каждый день и каждый из участников этой трансформации не замечал изменений, потому что сам был этим изменением.
– Они не серые, совсем нет – Евтеев резко поднял голову и замер. Айга стояла перед ним и смотрела в его глаза – прям как пойма в реке.
– Эм – так и не знал, что сказать Евтеев, а за спиной Айги продолжали шутить над ним. Он слышал эти голоса, эти шуточки и ощущал обиду. Таким шутом он быть не хотел, он был другим шутом, но и тем уже тоже быть не мог. Одно дело взорвать что-то на химии и получить на пару недель гордое звание подрывника, или взломать компьютер учителя в кабинете информатики и стать хакером, одобряемым всеми. Совсем другое дело стать человеком-гандоном, с репутацией извращенца. Ещё пара часов и даже мелкота в школе будет судачить об этом.
– Евтеев! – заорала, выходя Светлана Григорьевна, которая, выслушав жалобы химички и получив пинка от директора на летучке после уроков, наконец нашла на ком выместить скопившуюся злобу.
– Понеслась – прошептал он и Айга вдруг взяла его за руку. Маленькая холодная ладошка сжала его пальцы будто в страхе. Он смотрел как велика разница между его ладонью и её, любопытный до всего мозг думал совсем не о том, о чем надо было думать прямо сейчас. Он ощущал мягкость её пальцев, пытался представить пойму реки и цвет своих глаз. Кто-то здорово зациклился на его глазах и это было новое и ни с чем не сравнимое чувство. Всё бушевало в нем, страх быть настоящим посмешищем, страх получить вызов родителей в школу, и дикое желания сжать эту ладошку покрепче и сбежать на край земли, туда, где море замерзает навечно.
– Ты разве боишься? Я думала ты не боишься? – Евтеев смотрел то на разгневанную учительницу, то на странную Айгу и уже совсем ничего не понимал.
– Боюсь? Чего бояться? – усмехнулся он – с чего ты взяла, что я чего-то боюсь? – «о, боги, если бы ты знала, как я боюсь всего» пронеслось в его голове, и он заметил ехидный взгляд Вовчика.
– Евтеев! – повторила Светлана Григорьевна, приложив ладонь ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза. Все ждали продолжения скандала.
– Тогда скажи, что ты обычно говоришь – попросила Айга и сжала ладонь – скажи.
– А что я обычно говорю? Извини, мне вот сейчас вообще некогда и догадываться я не умею. Ты лучше скажи… – он замолчал, маленькая ручка отпустила его ладонь и Айга отошла, пропуская его на плаху в лице классухи – да ладно? – выпалил он, не подумав, потом прошел два шага и обернулся – не переживай, ладно? – он заметил, как глаза Айги будто оживились – что, угадал? – она молча кивнула – офигеть.
– Евтеев, быстро сюда!
– Да щас! – закричал он и посмотрел на Айгу, она смотрела куда-то в другую сторону, будто её кто-то там позвал, всем телом тянулась туда – ничего не понимаю, ну ладно – он махнул рукой и побежал на разбор полетов. Это растянулось ещё на полчаса, Светлана Григорьевна изливалась в своем красноречии, Евтеев спорил, что это не его, потому что угроз вызвать директора не последовало и он осмелел. Вовчик не одобрял этого, но и не пытался остановить, решив, что разберётся потом, в любом случае Евтеев порядком оборзел, раз при всех решил спорить с главарем класса. Вовчик ощущал незыблемое чувство власти над миром, словно он пастырь, а такие как Евтеев овечки, сбившиеся с пути, и он должен наставить его, пусть кулаком и через боль, но это его святая обязанность.
– А теперь подумай ещё раз – Вовчик держал Евтеева за ворот прижав к кирпичной стене школы. Он не получал должного сопротивления, потому что пары ударов в нос хватило, чтобы Евтеев потерял всякое желание бороться – кто спорит со мной?
– Никто – проговорил Евтеев, которого сейчас заботил только кровавый нос. Он рассуждал в уме сломан ли он или нет, потом подумал, что в любом случае придется ехать в травмпункт и смирился. Главное девочек здесь не было, только парни и Гриша стоял теперь в рядах шайки Вовчика.
– Молодец. Никто не смеет со мной спорить в классе, никто, ну разве что девочки, но девочки это другое – он похихикал, и парни за спиной повторили этот смешок, точно его копируя. У Гриши пока выходило плохо, но во имя любви он готов был упражняться вечность, чтобы угодить Вовчику и попасть на его тайные вечеринки за гаражами, где Верочка появлялась всегда в компании Светочки – ты всё понял?
– Да – устало сказал Евтеев и его отпустили. Он ожидал худшего, даже думал, что Вовчик проломит ему черепушку, но тот отделался разбитым носом и успокоился.
– Вот, пусть для всех это будет уроком и для ашек в первую очередь – возвещал Вовчик остальным, а Евтеев сморкался кровью за его спиной. Даже в самых лучших его фантазиях он проигрывал этому не в меру здоровому пацану, может разве Принц дотягивал до размеров Вовчика, но этот красавчик никогда с ним не ссорился. Удивительное состояние мира было между ними, как будто они выбирали в своих подчиненных и побитых, только тех, кто слабее. Принц при этом не посягал на власть Вовчика, но и не поддерживал, держался особняком. Гриша теперь отошел в тень бандюгана, и Евтеев с прискорбием осознал свое одиночество. Какой-то недобуллинг, где ты не остаешься полностью оторванным от сильных особей, но и не примыкаешь к ним всецело. Он мог бы лебезить и бегать у Вовчика на побегушках, но настолько лизать чужие задницы не умел. Так что Гриша теперь вызывал у него некоторое отвращение.
– Больно? – Айга не сильно удивилась разбитому носу Евтеева, а даже обрадовалась, сама не зная почему.
– Нет, нормально – отвечал он, шмыгая носом. Нос болел, родителям пришлось соврать, что он неудачно упал и прямо-таки на нос. Они поверили, им проще было поверить, чем разбираться.
– Круто – протянула Айга с восторгом, и он обернулся на неё с изумленным взглядом.
– С каких это пор слива на пол лица круто? – возмутился он, посчитав слова Айги издевкой – как вообще это может быть круто? Ты когда что-то говоришь, ты думай, ладно, ну так, пораскинь мозгами, прикинь, как может это воспринять человек. А то вечно несешь какую-то чушь, не подумав – злился он и ловил себя на мысли, что не она объект его злобы, а Вовчик, до которого его руки не дотягиваются – то глаза, то разбитый нос это круто. Это не круто, в цивилизованном мире – это не круто.
– В вашем цивилизованном мире весьма скучно – спокойно отвечала Айга и отвернулась – и я всегда думаю, когда говорю.
– Ага, заметно – проворчал Евтеев и разозлился уже на себя. Он не хотел ссориться, он вообще не любил ссориться тем более по таким мелочам. Его часто били в школе, так что он привык, но теперь казался себя жалким оттого, что слова Айги его задели и он об этом сообщил и в такой форме. Он искоса на неё посмотрел и перебрал в уме её слова. «Круто, ей кажется это крутым. И почему?» но спросить он уже не решился.
Глава 5
– Сергей Петрович, ну пожалуйста, я не могу одна идти с этой сворой детей – упрашивала Светлана Григорьевна – тем более там этот старый бабник Парфенов, ну пожалейте.
– Я не турист и вообще не люблю такое. Это не мой класс, тут нет моих классов и ехать в поход на три дня, ещё и со сплавом. Был же уговор только на поход? – Светлана Григорьевна схватилась за голову. Да речь шла о походе в лес, о палатках и кострах, и только за три дня до самого похода выяснилось, что сумасшедший отец Парфенова раздобыл катамараны и решил, что они пойдут по реке. Родители живо одобрили эту затею. Весна время бурных рек и теплых дней – прекрасное завершение учебного года и проверки на прочность их бесценных чад. Тем более всю организацию брал на себя Парфенов. Часть учеников сразу съехали с темы, кто-то ехал в выходные к родным, кто-то просто не желал участвовать в подобной авантюре, так что оставалась свора Вовчика, докучливый, но последнее время тихий Евтеев и девочки, каждая из которых ничего не смыслила в походах. А также, разумеется, Парфеновы старший и младший, оба поехавшие на походной жизни, оба готовые хоть сейчас ринуться в горы или в реки, тут уж как пойдет.
– Ещё Таня тут с чего-то решила идти. А если ей плохо станет? А если…
– Вот, и куда вы меня тащите? Зачем вообще? – Сергей Петрович отвернулся, он был домоседом и мелким бабником. Любил пиво, тихих женщин или их отсутствие, так что даже под страхом смерти не согласился бы пойти с этим классом в поход и тем более в сплав по реке. Пусть и выбрана была самая тихая речушка и без порогов, пусть и шел с ними опытный турист, но всё-таки, Сергей Петрович, считал себя человеком из высшего общества, чья увесистая тушка должна спать только на белоснежной постели в теплой квартире, а никак не в палатке в лесах, где может и зверье какое водится.
– Боже, я же сойду с ума. Парфенов уже закупил алкоголя, с нами идет химичка и её муженек. Тот ещё алкаш, знаете, он хоть и богатый, но пьет как работяга. А за детьми ведь следить надо, ну кому-то из них уже восемнадцать есть, но вся ответственность на мне – она ещё раз посмотрела с надеждой на Сергея Петровича, однако он был безучастен и холоден. Совсем не тот сочувствующий её проблемам с разводом мужчина, а кто-то чужой и незнакомый.
«Как это похоже на моего мужа» подумала она и ушла из учительской. Смысла упрашивать его пойти в поход с ней не было, он всё решил и всем видом показывал, что как бы не была привлекательна Светлана Григорьевна, ничто не заставит его поступиться своих принципов.
– Первый день гребем до ночи, потом разбиваем лагерь, готовим жратву, гитару надо взять. Мой батя только так играет и все костровые песни знает – рассказывал с восторгом Парфенов в классе, и все слушали его, в этом вопросе он был куда более опытен чем кто-либо ещё.
– А может колонку взять? – вяло вмешался Вовчик.
– Колонка? Ну можно и её, будем чередовать. Но живую музыку вам тоже надо послушать – Евтеев поймал себя на мысли, как грамотно Принц принял предложение Вовчика. Они умели ладить на каком-то своем уровне, а вот он не умел. Ни с Принцем, ни с Вовчиком и вообще уже, казалось бы, ни с кем не ладил. Благодаря школьной мелкоте за ним крепко обосновалось прозвище Гандон, даже без изначальной приставки человек, а просто Гандон. Он стал тем шутом, каким бы не хотел становиться, даже Петросян стоял теперь на ступеньку выше, и Евтеев просто ждал окончания школы и радовался, что всё это произошло не раньше, например в классе девятом.
– Гандоны надо взять – вставил не в тему Гриша и Вовчик заржал – а то мало ли.
– За это у нас вроде Евтеев отвечает – весело кивал Принц и все уставились с улыбками на Евтеева – организуешь?
– Одна пачка на двенадцать штук стоит четыреста рублей, скинитесь? – язвил Евтеев, объявляя войну Принцу и тот понял – ты вроде с батей будешь, под надзором, тебе то, о чем волноваться?
– Как и тебе – отвечал Принц на манер Евтеева.
– Фу, какие вы пошлые! – вмешалась Таня, которая никого не пыталась спасать, на Евтеева ей было плевать, как и на остальных. Просто речь вел Принц и она не могла остаться в стороне.
– Наша Таня, когда-нибудь научится понимать шутки? – вопрошал Принц и парни засмеялись.
– Это не шутки, я тебя знаю. Ты только и думаешь, как бы себе кого найти – она встала перед ним, уперев руки в боки. Евтеев смотрел на них, потом перевел взгляд на Айгу, но её не было за партой. Он обернулся и увидел её у окна. С тех пор как он поссорился с ней из-за расквашенного носа, хотя, откровенно говоря, не считал, что они поссорились, она с ним больше не говорила. Не было странных речей про глаза, обсуждения заданий по русскому. Она словно заморозилась и ему стало очевидно, что даже не новое прозвище его заставляет мучаться, а то, что она к нему равнодушна. Будь он смелее, то подошел бы и поговорил, но это был всё тот же Евтеев, тогда как все менялись раскрепощаясь, он менялся, закрываясь и тому способствовали обстоятельства.
– А может и думаю – продолжал спор Принц и Таня вспыхнула пунцовыми щеками – я ж не Евтеев – добавил он и Вовчик благостно кивнул ему. Сильные класса сего умели, когда надо спеться и бить одного.
– А всегда во концове надо мою фамилию добавлять? – возмутился Евтеев и обернулся к остальным.
– Всегда – рявкнул Вовчик, и Евтеев понял, что этим вот «всегда» он намертво отделил его от всех остальных, а если точнее присвоил метку. Никто не придал этому особо значения, кроме самого Евтеева. Подростки, люди, все всегда слишком заняты своими особами, чтобы заметить такую мелочь. Даже Гриша, когда-то верный товарищ Никиты, теперь хихикал, как и все остальные подчеркивая мелочность ситуации и нормальность, тогда как для Никиты это была не мелочь и не нормальность. Смех порой обедняет значение бед и особенно хорошо это умеет толпа, даже маленькая она способна либо превознести что-то до небес, либо опустить до уровня обыденности и Евтеев, как единичный индивид ничего не мог противопоставить этой вроде и не злой толпе, ведь не с горячей ненавистью придумывалось его новое прозвище и давалось соответствующее положение. Зло в мире совсем не носит маску милых школьниц, хихикающих в кулачок. Или носит?
– Гандон! – кто-то крикнул в спину, и Евтеев выругался про себя матом. Голос принадлежал какому-то пятикласснику, он выглядывал из-за стены подзуживая старшака и блистая своей храбростью перед сверстниками – эй, Гандон! – повторил он и приспешники побежали в страхе разрываясь истерическим хохотом. Никто их не догонял, Евтеев и представить себе не мог большего позора чем бегать по школе за мелкотой, а потом получить ещё дополнительный выговор и может новое прозвище. Он шел и не оборачивался в его любимый класс по литературе. К его счастью, уже два года литературу вел пожилой мужчина, добрый, тихий и очень начитанный. Полкласса разумеется даже не участвовали в обсуждении пройденного, но не Евтеев, он любил читать, как и процентов тридцать от класса, но с прошлого года со страшилок Стивена Кинга перешел к Шолохову, Толстому и всё под давлением милого старичка, который скорее вызывал жалость, чем уважение, но именно жалость действовала на Евтеева безукоризненно.
– Поход дело хорошее – приговаривал старичок за столом. Парфенов с гордостью и ему поведал о планах класса, хотя весь остальной класс был занят своей личной жизнь. Какая ж тут литература, когда на улице весна, в животах порхают бабочки влюбленности, а в головах роятся плохие мысли, но такие заманчивые – свежий воздух на пользу юным умам – он улыбнулся Евтееву, с некоторых пор уроки литературы были только для него и старичок всё надеялся, что его лучший ученик выберет литературу как основной предмет на ЕГЭ. Но Евтеев шел по стопам отца – техническим.
– В палатке будем вместе ночевать – слушал Евтеев, как приговаривает Вовчик – с парнями я договорюсь.
– Но мы считали, Евтеева куда? – бормотала полушепотом в ответ всё также встревоженная Светочка.
– Да найдем куда, всё уладим. Ещё я из-за этого олуха не переживал – он хохотнул на весь класс, но в шуме никто кроме Евтеева не услышал громогласного хохота Вовчика.
– Парфенова отец по специальности доктор, так что я даже не волнуюсь. Он обещал присмотреть за мной – горделиво рассказывала Танечка Лене на третьей парте – удивительно, что у него сын такой тупой.
– Ну уж, не такой он и тупой – спорила Лена, которая шла в поход только ради горячих сплетен. Всем уже было известно, как готовился Вовчик и его свора к походу. Алкоголь – запретная тема для всего класса в стенах школы, должен был быть тайно пронесен с собой. Но больше Лену заботило, то, как Света переменилась за последние дни и ещё больше начала тревожиться о предстоящем. Женское чутью безошибочно определило дополнительную сплетню.
Евтеев слушал и расстраивался ещё больше. У всех были далеко идущие планы и преимущественно в любви. А как же приятна любовь перед неминуемым разрывом, перед окончанием школы, когда все разлетятся в разные стороны, а может останутся рядом, но точно сказать никто не мог.
– Верку со мной в одну палатку определят – шептал Гриша, на этом уроке он тоже уже не сидел с Евтеевым, а занял почетное место рядом с Петросяном, первым подлизой Вовчика. Между ним и Евтеевым был только метр, и второй всё прекрасно слышал – когда все уснут, а Принц обещает, что его батя училок точно напоет, мы все махнемся. Верка не против.
– Главное, чтобы мы бухло пронесли – Петросяна любовь не заботила, ему хотелось пить как взрослые, потом мучаться похмельем и с гордостью рассказывать младшим в семье о своей взрослой жизни.
Евтеев усмехнулся, он не пил и не курил. Когда-то было желание пуститься во все тяжкие с остальными, но теперь, когда его намеренно отрезали от всех планов он словно на зло им же делал из себя белую ворону. Правда курить ему никогда не нравилось, он начитался про рак легких настолько, что потерял всякое желание умирать в мучениях захлебываясь собственной кровью. Но вот алкоголь его ещё интересовал. Он перевел взгляд на Айгу, ещё один человек не включенный во всё происходящее. Казалось, обет молчания она держала против всех, а не только против Евтеева. Лежала на скрещенных на столе руках с полузакрытыми глазами, а мир проносился мимо. Не её мир.
– А ты бухала когда-нибудь? – спросил шепотком Евтеев и Айга дернулась.
– Нет – коротко ответила она, но так и не повернулась. А Евтеев больше не знал, что спросить и как завязать разговор, чтобы не сидеть как идиот один одинешенек без собеседника. Собеседник нашелся позже в лице пожилого учителя. Они принялись обсуждать книги вне учебной программы и Евтеева понесло. Класс продолжал шуметь, где-то огрызалась Танечка, где-то Вовчик уговаривал Светочку на что-то грязное и только Айга навострив уши как дикий зверек вслушивалась в витиеватые обсуждения какой-то книжки, какую она никогда не читала.
– О, русский язык понравился? – шутил Вовчик, заметив Айгу сидящей на подоконнике с книгой в руках – правильно, читать полезно – все эти фразочки Вовчик нагло воровал со слов учителей, но сам реального веса им не придавал. Говорил так, чтобы сказать. Обижать Айгу было как-то не интересно, мать ещё при жизни кулаком вбила в его голову уважение к женщинам, хотя бы частичное. Да к тому же Айгу все жалели, будто сиротку.
Евтеев стоял и не верил. Вчера он с жаром рассказывал про книгу Васильева, а теперь эта же книга была в руках его немезиды. Ноги сами не считаясь с головой пошли к окну. До урока оставалось десять минут, первый урок, все заспанные, ещё только разгонялись, чтобы заметить, как Евтеев встал перед Айгой и заговорил.
– Как тебе? – спросил он, указывая глазами на книгу.
– Грустно – пожала плечами Айга и закрыла книгу. Евтеев почесал голову, грустно там конечно было, но помимо этого ещё много чего другого можно было вычитать между строк. Но Айга была не болтлива, а он не умел разговорить.
– И всё?
– Пока всё – она развела руками и уставилась в глаза Евтеева – ты интересно рассказывал.
– Ты слушала? – Евтееву хотелось ударить себя по лбу, что он спросил вот так прямо, ведь мог сказать будто его и не удивила её заинтересованность в рассказе. Но ляпнул, как всегда, не думая и сразу пожалел.
– Сложно не слушать, когда ты говоришь – спокойно ответила Айга и Евтеев всё пытался найти в её лице насмешку, ну или смущение. Однако там было холодное спокойствие, будто сказала она что-то обычное и ординарное.
