Рон Черноу
Титан. Жизнь Джона Рокфеллера
Глава 9
Новый монарх
Утих ажиотаж с «Саут импрувмент компани», и закончилась болезненная битва за кливлендские заводы, но Рокфеллер и не подумал остановиться и перевести дух. Другой забрал бы прибыль и пошел дальше с осторожностью, но Рокфеллер, горячая голова, начал новое наступление. Осложнения с СИК выбросили его на берег в неудобном месте. Так как кливлендские нефтепереработчики платили по тем же грузовым тарифам, что и другие центры, они столкнулись с серьезным конкурентным препятствием, сначала платя пятьдесят центов за баррель, чтобы переправить сырую нефть в Кливленд, а потом еще за перевозку очищенной нефти в Нью-Йорк; тогда как переработчик из Титусвилла отправлял сразу на побережье. В апреле 1872 года Генри Флаглер вновь договорился об уступках с железной дорогой «Лейк Шор», но Рокфеллеру и этого было мало. В схожем невыгодном положении оказались и перегонщики в Питтсбурге, поэтому он решил объединиться с ними и потребовать у железнодорожных компаний новые скидки.
С неослабевающей дерзостью Рокфеллер пришел к выводу, что, раз Нефтяной регион не согласился на маленький консорциум вроде СИК, он выйдет на них с гигантским общественным консорциумом нефтепереработчиков. В середине мая 1872 года – чуть больше месяца спустя после того как железные дороги успешно похоронили СИК – Рокфеллер и Флаглер отправились в Питтсбург на встречу с тремя ведущими переработчиками города Уильямом Г. Уорденом, Уильямом Фрю и О. Т. Уорингом. Группа затем перебралась на поезде в Титусвилл, захватив с собой план новой Национальной ассоциации нефтепереработчиков, который в народе окрестили Питтсбургским планом. Смелый проект предусматривал синдикат переработчиков, центральное правление которого вело бы переговоры о выгодных условиях с железными дорогами и удерживало бы цены, выдавая квоты на объемы производства ее членам. Во избежание махинаций двери союза были распахнуты для всех, но Джон Д. Рокфеллер становился его президентом.
Совсем скоро Рокфеллера начали так ненавидеть в Нефтяном регионе, что он перестал приезжать туда и превратился в туманную загадочную легенду; ни одна фотография, подлинность которой была бы подтверждена, не показывает его в сельской глуши, принесшей ему состояние. Хотя Национальная ассоциация нефтепереработчиков теоретически принимала всех желающих, в Титусвилле в ней увидели все тот же переодетый СИК, и местные газеты предостерегали нефтяников об опасности скользких, складно излагающих мужчин из Кливленда. На улицах Титусвилла Рокфеллера приветствовали с мрачным уважением, какое оказывают новому монарху. Он был неизменно приветлив, что обезоруживало людей, и в одной конторе за другой убеждал усталых переработчиков: «Вы неверно понимаете наши намерения. Мы пришли, чтобы спасти дело, а не уничтожить его»1. На двух бурных открытых встречах Флаглера освистали и высмеяли, тогда как Рокфеллер безучастно смотрел на аудиторию. Один из участников оставил описание запомнившейся ему отчужденности и загадочности Рокфеллера на личной встрече:
«Однажды мы пришли в контору к одному из перегонщиков, его, как я был уверен, уговаривали войти в схему, которую они расхваливали. Все говорили, кроме господина Рокфеллера. Он молча покачивался в кресле-качалке, прикрыв лицо руками. Я разволновался, увидев, как эти люди из «Саут Импрувмент» втирают очки нашим, а те почти верят, что сейчас все пойдет псу под хвост, если только немедленно не появится союз, который поднимет цену на нефть и не пустит новых людей в дело, и я произнес речь, наверное, довольно резкую. Так прямо пока я говорил, Джон Рокфеллер перестал качаться, отнял руки от лица и посмотрел на меня. Вы не представляете, какой это был взгляд! Он видел меня насквозь, понял, какое именно сопротивление он может от меня ожидать, – и я остро почувствовал это, – а потом он опять поднял руки, и кресло продолжило раскачиваться2.
На второй открытой встрече местные переработчики решительно отвергли Питтсбургский план, и все же Рокфеллер добился успеха в том, что привлек на свою сторону нескольких влиятельных перебежчиков, особенно своего давнего противника – молодого Джона Д. Арчболда. В последующие месяцы Рокфеллер применял метод «разделяй и властвуй», пытаясь отрезать переработчиков Ойл-Крик, успешно включая в Питтсбургский план предпринимателей из других крупных центров.
Но прошло немного времени, и синдикат замучили обманщики, превышающие квоты. Также возникла проблема «безбилетников», как ее называют экономисты – то есть приспособившиеся переработчики остались вне союза и пользовались высокими ценами, не будучи ограничены лимитами производства. Как позже в похожей ситуации сказал Рокфеллер: «Эти люди, утверждавшие, что «Стандард Ойл Компани» их «раздавила» и «разорила», существовали под ее прикрытием и защитой»3. Трудности возникли и рядом с домом. После того как «Стандард Ойл» выкупила отжившие свой век кливлендские заводы, чтобы урезать мощности, многие нарушили соглашения и открыли новые предприятия с более совершенным оборудованием. Они вернулись, утверждал Рокфеллер, только потому, что он значительно улучшил условия и повысил цены. Что еще больше осложняло ситуацию, переработчики теперь открывали заводы явно для того, чтобы вынудить Рокфеллера выкупить их.
В итоге, раздраженный буйно расцветшими обманщиками и любителями дармовщинки, Рокфеллер собрал нефтепереработчиков в Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк, 24 июня 1873 года и распустил недолго проживший Питтсбургский план. Неудача на время повергла его в уныние, и он вновь уверился, что предпочитает полное поглощение, а не неповоротливую федерацию фирм. «Некоторых людей не спасет и Господь всемогущий, – устало сказал он позже о переработчиках Ойл-Крик. – Они не хотят спасения. Они хотят продолжить служить дьяволу и держаться своего опасного пути»4.
В своей статье Ида Тарбелл вызывала к жизни рай свободных независимых нефтедобытчиков в западной Пенсильвании, «цветущих веселых» людей, влюбленных в конкуренцию, которые были уничтожены зловещей «Стандард Ойл». В ее нравоучительной пьесе Рокфеллер стал ядовитой жабой в саду земных наслаждений. На деле же нефтедобытчики отказали Рокфеллеру не из любви к свободной конкуренции, а потому что готовили собственный контр-заговор. Летом 1872 года под эгидой Ассоциации производителей нефти они установили мораторий на новое бурение, чтобы стабилизировать цены, и призвали на время полностью остановить добычу. Нефтедобытчики держали друг друга в страхе, установили ночные наказания нежелающим сотрудничать, поджигая их скважины или дробя насосы кувалдами. Добывающую промышленность наводняли тысячи мародерствующих горячих дельцов, организовать которых было гораздо сложнее, чем более здравомыслящих переработчиков, сконцентрированных в нескольких городах – это давало Рокфеллеру бесспорное преимущество.
До тех пор пока он мог поддерживать достаточную разницу между ценами на сырую и очищенную нефть, Рокфеллер воздавал хвалу попыткам нефтедобытчиков назначить более высокие цены и контролировать объемы добычи. Вдоль Ойл-Крик бытовало ошибочное убеждение – подпитывающее антирокфеллеровские мифы, – что он пытается прижать бурильщиков и опустить цены. В действительности, он совершенно не имел ничего против сильного добывающего синдиката до тех пор, пока объемы добычи ограничиваются. 19 декабря 1872 года Рокфеллер встретился с нефтедобытчиками в отеле «Пятая авеню» в Нью-Йорке и подписал так называемое Титусвиллское соглашение. Ассоциация нефтепереработчиков обязывалась покупать нефть у ассоциации нефтедобытчиков по пяти долларов за баррель – почти вдвое выше курса – в обмен на строгие ограничения объемов добычи. Соглашение провалилось не из-за Рокфеллера, а потому что добытчики не смогли навести порядок в своих рядах. Вместо того чтобы отключить подачу нефти, они торопились накачать побольше, и их массовый обман сбил цену на рынке сырой нефти аж до двух долларов за баррель. Многие мелкие бурильщики, не вступившие в ассоциацию добытчиков, воспользовались соглашением и поставили цены ниже своих крупнейших конкурентов.
Такое поведение укрепило и без того низкое мнение Рокфеллера о нефтедобытчиках как о распущенных, ненадежных, не умеющих сдержать «диких неконтролируемых людей», которые «крадутся в полночь и начинают качать, чтобы нефть пошла до того, как запоют птицы»5. Нефтяную промышленность затопила волна очередного перенасыщения, и в январе 1873 года Рокфеллер расторг соглашение, распекая несговорчивых нефтедобытчиков: «Вы не выполнили вашу часть контракта – вы не снизили предложение нефти – сегодня выкачивается даже больше, чем за всю историю региона»6. Винить следовало неконтролируемое бурение, но нефтедобытчикам было проще назначить козлом отпущения «Стандард Ойл». После отмены соглашения, неорганизованные бурильщики окончательно потеряли стимул ограничивать объемы, спровоцировав очередное резкое падение цен.
К 1873 году «Стандард Ойл» перевозила в год около миллиона баррелей очищенной нефти и зарабатывала около одного доллара за баррель, но предприятие оставалось в неустойчивом положении. Одну вещь Рокфеллер для себя тем не менее прояснил: добровольные союзы не работают с той скоростью, единством и эффективностью, как ему бы хотелось. «Мы доказали, что ассоциации добывающих и перерабатывающих компаний похожи на веревки из песка», – подытожил он7. Рокфеллер покончил с неработающими альянсами и был готов подчинить индустрию «Стандард Ойл». «Идея принадлежала мне. И мы держались этой идеи, несмотря на возражения некоторых людей, которые оробели перед значительностью начинания, и оно постоянно росло»8. К началу 1873 года он пересек свой Рубикон и больше не оглядывался. Не тем он был человеком, чтобы, однажды вступив на путь, спотыкаться в сомнениях.
В 1873 году безумная погоня за богатствами, начавшаяся после Гражданской войны, закончилась долгим экономическим спадом, который тянулся шесть бесконечных лет. В «Черный четверг» – 18 сентября 1873 года – могущественный банкирский дом «Джей Кук энд компани» рухнул из-за проблем с финансированием Северной Тихоокеанской железной дороги. Последовали паника, закрытие биржи, крах нескольких банков и массовые банкротства железнодорожных компаний. За следующие несколько лет массовая безработица привела к падению посуточной заработной платы на четверть, и многие американцы столкнулись с ужасом нисхождения по социальной лестнице. Шесть голодных лет ускорили процесс консолидации, набравший силу во многих секторах экономики.
Депрессия особенно обострила проблемы нефтяной промышленности. Вскоре после «Черного четверга» цены на сырую нефть упали до шокирующей отметки восемьдесят центов за баррель; а в течение года докатились до сорока восьми центов – привезти воду в некоторые города стоило дороже. Как Карнеги расширил сталелитейное дело после паники 1873 года, так и Рокфеллер увидел в спаде шанс реализовать свой главный план. Чтобы воспользоваться тем, что конкурирующие компании продавались за бесценок, он урезал дивиденды «Стандард Ойл» и увеличил денежный резерв. «Стандард Ойл» великолепно пережила шесть лет депрессии, что Рокфеллер приписывал консервативной финансовой политике и доступу к невероятным банковским кредитам и вложениям инвесторов.
Нефтеперерабатывающая промышленность сгибалась под грузом огромного избытка мощностей, даже у «Стандард Ойл», державшей четверть рынка, работали только два из шести основных кливлендских заводов. При всем при том, ей удалось записать такие внушительные доходы, что Рокфеллер иногда обхаживал конкурентов, давая им в виде исключения взглянуть в его бухгалтерские книги. Рокфеллер набирал скорость и, подчинив Кливленд, вскоре начал шествие по городам, упорно продолжая кампанию объединения.
По мере расширения деятельности Рокфеллер возвел в культ секретность, даже с нотками паранойи, наследие его осторожного детства. Однажды он увидел конторского служащего, разговаривающего с незнакомцем, и позже поинтересовался, кто это был. Подчиненный ответил, что это его друг, но Рокфеллер прочитал ему целую лекцию: «Будьте осторожнее в том, что говорите. Что ему здесь нужно? Нельзя, чтобы он что-то узнал». «Он просто друг, – возразил служащий. – Он не пытается ничего узнать, просто пришел ко мне». «Не сомневаюсь, – парировал Рокфеллер, – но как знать, как знать?! Будьте осторожны, будьте очень осторожны»9.
Рокфеллер был не менее скрытен при поглощении конкурентов и просил их продолжать работать под прежним названием и не раскрывать принадлежность к «Стандард Ойл». Хозяев инструктировали о необходимости сохранить старые бланки, вести бухгалтерию в секрете и не обращаться письменно к их деловым контактам в Кливленде; внутренняя корреспонденция со «Стандард Ойл» часто шифровалась или использовались вымышленные имена. Отчасти Рокфеллеру приходилось вынужденно прибегать к такой уловке, так как по существующему законодательству «Стандард Ойл», Огайо, не имела права держать собственность за пределами штата, и ситуация подталкивала к мошенничеству компании, работавшие в масштабах страны.
Рокфеллер твердо просил предпринимателей, вступающих в «Стандард Ойл», не выставлять напоказ их неожиданное богатство, чтобы люди не удивлялись, откуда деньги. После заключения сделки с одним кливлендским переработчиком он пригласил его вечером домой на Юклид-авеню и сказал: «Но вы должны держать контракт в тайне, даже от жены. Когда начнете зарабатывать больше денег, не показывайте. Не меняйте образ жизни. У вас же нет нужды гнать лошадей, не так ли?»10 При такой полнейшей скрытности главы в «Стандард Ойл» беспокоились, что, если кто-то из новых переработчиков умрет, его наследники смогут по ошибке претендовать на предприятие.
Рокфеллер не менее подозрительно относился к похвальбе или тщеславию соратников. Однажды он возвращался в Кливленд на поезде вместе с питтсбургским перегонщиком О. Т. Уорингом, и тот спросил его, чей это красивый темно-зеленый дом, показывая на склон холма в отдалении. Рокфеллер неожиданно расстроился: «Вы хотите знать, кто владелец дома? Наш господин Хоппер, он делает для нас бочки. Вот те на! Дорогой дом, не так ли? Хотелось бы мне знать, не зарабатывает ли Хоппер слишком много? Займемся этим»11. Придя в контору, он перепроверил книги, счел доходы Хоппера чрезмерными и разорвал с ним контракт. Одна из причин беспокойства Рокфеллера, возникающего при виде роскошных домов сотрудников, – такая явная демонстрация огромного достатка и доходов привлечет в нефтепереработку новых участников и только ухудшит проблему перепроизводства.
Подчиняя конкурентов, Рокфеллер был способен на необычайную жесткость. Он мог взять упрямые фирмы измором и парализовать их работу, скупив все бочки на рынке или присвоив местные железнодорожные цистерны. Но все же Рокфеллер не был склонен применять давление, предпочитая, когда возможно, терпение и разумные доводы. Он не просто приобретал заводы, но и подбирал руководящий состав. Зачастую при создании «Стандард Ойл» задачей было не выдавить конкурентов, а привлечь их к сотрудничеству. В целом Рокфеллер так хотел сохранить прежнее руководство, что в штате собрался затратный балласт, а он, ради гармонии внутри империи, предпочитал не спорить. Несколько лет спустя один коллега написал ему, что почти весь исполнительный комитет «пришел к выводу, что выкуп наших конкурентов себя изжил и что платить людям зарплату за то, что те ничего не делают, невыгодно, пусть даже они всю жизнь проработали в нефтяном деле»12. Эта политика, удерживавшая коллег от побега для создания конкурирующих фирм, была одной из многих дорогостоящих причуд, которая сопровождала создание монополии.
Питтсбург, имевший доступ к Ойл-Крик по реке Аллегейни, был оптимальным перекрестком для нефтяного трафика, и Рокфеллер закономерным образом выбрал его для второй волны поглощений. После провала Питтсбургского плана Рокфеллер надеялся настоять, упросить или обманом заманить нефтепереработчиков и из Питтсбурга, и из Филадельфии в «Стандард Ойл».
Осенью 1874 года Рокфеллер и Флаглер посетили тайную встречу в Саратога-Спрингс с их питтсбургским и филадельфийским коллегами-руководителями Чарльзом Локхартом и Уильямом Г. Уорденом. «Стандард Ойл» надеялась, что, если забрать крупнейших переработчиков в этих двух городах, потом будет несложно получить и более мелкие предприятия. Саратога-Спрингс, модный курорт для богатых спортсменов, с ипподромом и казино, был излюбленным местом проведения конфиденциальных деловых разговоров, так как здесь располагался летний дом Коммодора Вандербильта. После завтрака четверо предпринимателей укрылись в приятной беседке у источника и проговорили шесть часов. Только объединившись в одну фирму, убеждал Рокфеллер самыми успокаивающими интонациями, могут они предотвратить губительное снижение цен. Когда Локхарт и Уорден засомневались, Рокфеллер разыграл свой козырь: пригласил Уордена приехать в Кливленд и ознакомиться с бухгалтерскими книгами «Стандард Ойл». Увидев счета, Уорден был поражен: Рокфеллер изготавливал керосин так дешево, что мог продавать по ценам ниже, чем себестоимость продукта на заводах Уордена, и оставаться в прибыли. Через несколько недель, обдумав предложение «Стандард Ойл» и получив заверения, что они будут иметь голос в управлении, Уорден и Локхарт объединили силы с Рокфеллером. Подпольно продав свои заводы, они дальновидно взяли оплату акциями «Стандард Ойл». Бумаги Рокфеллера того периода почти не сохранились, и мы не знаем точно, что заставило таких влиятельных конкурентов сдаться, но их, вероятно, привлекли железнодорожные скидки, более низкие проценты кредита, дефицитные железнодорожные цистерны и технические знания и опыт, идущие вместе с партнерством.
Этим решительным ударом Рокфеллер вобрал более половины производственных мощностей Питтсбурга и вдобавок крупнейший нефтеперерабатывающий завод Филадельфии. Он запустил процесс, поддерживающий сам себя, так как его новые союзники согласились объединять предприятия на своих территориях и провести скупку оставшихся независимых заводов. Массовая цепная реакция прокатилась по обоим нефтеперерабатывающим центрам, где местные предприниматели выступили агентами Рокфеллера. Через два года после сделки Рокфеллера в Саратога-Спрингс из двадцати двух питтсбургских заводов продолжил независимое существование только один.
Рокфеллер особенно радовался, что заманил Чарльза Локхарта, шотландца-бородача с холодными спокойными манерами – по словам Рокфеллера, «одного из самых опытных, самостоятельных и сдержанных людей в коммерции»13. Во время встречи в Саратоге он произвел впечатление на людей из «Стандард» тем, что слушал внимательно, но не проронил почти ни слова, чем заслужил высочайшую похвалу Рокфеллера: «С таким человеком я хотел бы отправиться на рыбалку»14. Несмотря на сравнительную молодость нефтяного дела, Локхарт еще в 1850-х годах вместе с Уильямом Фрю продавал «масло сенеков» в питтсбургской лавке и уже был ветераном в вопросах торговли нефтью. Вскоре после открытия Эдвина Дрейка, Локхарт привез первые образцы пенсильванского керосина в Лондон. Они создали крупнейшее нефтеперерабатывающее предприятие Питтсбурга, «Локхарт, Фрю энд Компани», мужчины объединились с Уильямом Уорденом и открыли фирму в Филадельфии, «Уорден, Фрю энд компани», которая позже переросла в «Атлантик рефайнинг компани». Прогрессивная троица переработчиков поставляла нефть в Ливерпуль на пароходах, уставленных железными цистернами, что сокращало риск и пожара, и неприятных запахов. Уорден был противоположностью сдержанного Локхарта – экспрессивный, полный энтузиазма человек с широким лицом, с бакенбардами и усами. Круг его интересов был шире, чем у среднего представителя «Стандард Ойл» – бывший аболиционист, после войны он жертвовал деньги на дела негров, был добросовестным пресвитерианцем и, как сторонник реформ, активно участвовал в политической жизни Филадельфии.
Расширяя масштабы своей кампании в Питтсбурге и Филадельфии, Рокфеллер создал и важный опорный пункт в Нью-Йорке, где уже купил «Дево мэньюфэкчуринг компани», специализирующейся на нефти в контейнерах и «Лонг-Айленд компани», владельца крупного нефтеперерабатывающего завода. Благодаря своему брату Уильяму Рокфеллер заполучил «Чарльз Пратт энд компани». Чарльз Пратт, невысокий человек с рыжеватой бородой, баптист, самостоятельно добившийся успеха, был обычно немногословен, что Рокфеллер ценил. До Гражданской войны он изготавливал краски и так пришел в переработку нефти. Он обладал чутьем к продвижению продукта, сделал свой высококачественный керосин, «Астрал ойл», привычной принадлежностью американского дома и так умело заправлял экспортом в Европу и Азию, что марка приобрела международную славу.
Со временем Чарльз Пратт почувствовал, что Рокфеллер охладел к нему и перестал прислушиваться, а тот, хотя и восхищался консервативным стилем Пратта, в основном посмеивался над его отсталостью и отсутствием прозорливости. В отличие от Уордена и Локхарта, Пратт часто проигрывал в спорах с Рокфеллером о линии поведения и пристрастился писать ему недовольные письма, пронизанные жалостью к себе. После одной размолвки с Рокфеллером в 1881 году Пратт написал раздражительно: «Не вижу добра ни в одной моей попытке убедить вас или других, какие бы аргументы ни приводил»15.
Негласное приобретение фирмы Чарльза Пратта привело в ряды «Стандард» одного из самых энергичных самодовольных людей в истории компании. Генри Х. Роджерс в свое время возглавлял комитет нью-йоркских переработчиков, которые возмущенно боролись с СИК. Теперь он стал одним из первых перебежчиков в лагерь «Стандард», и Рокфеллер торжествовал. «Я счастлив заявить, что в большинстве случаев те самые люди, которые отчаянно противостояли всему, что предлагала «Стандард Ойл компани»… когда они встретились с нами лицом к лицу, когда узнали от нас, а не от клеветников, они с готовностью присоединились к нам и никогда не пожалели об этом»16. Позже он схлестнулся с Рокфеллером, но все-таки Роджерс был разноплановым руководителем и по очереди управлял закупками сырой нефти, трубопроводами и производством. Когда начало расти значение сопутствующих продуктов нефтепереработки, Роджерс с технической хваткой, превзошедшей Рокфеллера, запатентовал важнейший процесс получения нафты из сырой нефти.
Стоило только «Стандард Ойл» привлечь Чарльза Пратта, как независимые переработчики в Нью-Йорке начали испытывать необъяснимые перебои с жизненно-важными ресурсами. Компания «Джон Эллис энд компани», производящая вазелин, неожиданно обнаружила, что не может забронировать необходимые железнодорожные вагоны для перевозки сырой нефти. Какая-то невидимая сила работала против них. Когда фирма попыталась разгадать эту загадку, представитель «Стандард Ойл» заглянул к Джону Эллису на дружескую беседу и предупредил его: «Вы беспомощны. Вам придется продать фирму». Потрясенный таким грубым обращением, Эллис резко возразил: «Я никогда не продам таким мошенникам, как «Стандард Ойл»!»17 Эллис остался независимым, но немногие имели ресурсы и стойкость противостоять давлению со стороны множащихся легионов вассалов «Стандард Ойл».
В молниеносных наступлениях в Питтсбурге, Филадельфии и Нью-Йорке Рокфеллер покупал заводы в стратегически важных железнодорожных и судоходных узлах, где мог договориться о превосходных транспортных тарифах. Но, несмотря на близость Ойл-Крик к скважинам, это место он никогда не считал экономически оправданным для размещения нефтеперерабатывающих заводов – что не добавило ему популярности в западной Пенсильвании. Многие составляющие, необходимые для производства – от серной кислоты до клея и обручей для бочек, – в этих безлюдных местах стоили дороже, чем в городах. Не рассматривая Нефтяной регион как центр переработки, Рокфеллер ставил под угрозу заработок тысяч людей в Титусвилле, Франклине и Ойл-Сити и оскорбил их чувство справедливости. Здесь привыкли верить, по словам Рокфеллера, что «местность, где нефть добывают, имеет некоторые права и привилегии, а люди, желающие заняться нефтью в других местах, не имеют права на них претендовать»18. Рокфеллера здесь восприняли как злодея, вторгшегося в их пространство и посягнувшего на их неотъемлемые права, хотя на деле он просто осуществлял свое право заниматься предпринимательством там, где ему заблагорассудится.
Тем не менее, чтобы несокрушимая монополия стала реальностью, Рокфеллеру было необходимо захватить нефтепереработчиков Ойл-Крик, пусть даже только затем, чтобы разобрать наименее эффективные заводы. 22 января 1874 года он потряс местных перегонщиков, купив «Империал Рефайнинг Компани» и ее крупный завод неподалеку от Ойл-Сити. Для местных подстрекателей и противников «Стандард» этот шаг не предвещал ничего хорошего. Одним из тех, кто согласился на продажу, был капитан Джейкоб Дж. Вандергрифт, сухой невысокий человек с бородой Санта-Клауса. Вандергрифт, бывший шкипер на реке Огайо, был всеми уважаемым человеком, довольно обеспеченным, набожным и сторонником трезвости. Вдоль Ойл-Крик, его переход в «Стандард Ойл» сочли подлым предательством, он деморализовал местных независимых переработчиков – именно этого и добивался Рокфеллер. В начале 1875 года Рокфеллер захватил второго крупнейшего перегонщика Титусвилла – «Портер, Морленд энд Компани», что привело в «Стандард Ойл» двадцатисемилетнего Джона Д. Арчболда – низкорослого проповедника, который разжигал толпу в оперном театре Титусвилла пламенными речами против СИК. Теперь, убежденный, что конкуренция это отжившее понятие, Арчболд неожиданно вступил под знамена объединения промышленности.
Кроме Генри Флаглера Арчболд стал самой значимой фигурой, пришедшей работать к Рокфеллеру. Он заинтересовал Рокфеллера гораздо раньше. Однажды, вписывая свое имя в журнал в отеле Титусвилла, он заметил выше подпись: «Джон Д. Арчболд, четыре доллара за баррель». Задиристая самореклама произвела на Рокфеллера впечатление, так как сырая нефть продавалась значительно дешевле этой цены19. Арчболд, на девять лет младше Рокфеллера, весом около ста тридцати фунтов (58 кг), похожий на мальчишку, был не мужчиной, а маленьким локомотивом. Сын баптистского окружного священника, бросившего семью, когда Джону было десять лет (поражает преобладание сыновей священников в «Стандард Ойл»!), он приехал в Титусвилл подростком и рос вместе с промышленностью. Умеющий быстро реагировать и полный оптимизма, жизнерадостный рассказчик, он «смехом проложил себе дорогу к большому состоянию», по словам одного из современников20. Хотя Рокфеллера было нелегко очаровать, но его покорила бодрость духа Арчболда, неистощимый фонтан шуток и историй; из всех людей в «Стандард Ойл» он был больше всего похож на Большого Билла, если не учитывать его маленький рост. Арчболд стал доверенным лицом Рокфеллера, избранным преемником, названным сыном и придворным шутом. Вскоре выяснилось, что сын проповедника слишком любит мирские удовольствия и проводит вечера за выпивкой и игрой в покер. Со временем Рокфеллер заставил его отказаться от алкоголя, но это, казалось, только больше сблизило их.
Перейдя в «Стандард Ойл», Арчболд навлек на себя особую неприязнь со стороны бывших почитателей, с горечью назвавших его «изменником» и «дезертиром»21. Тем не менее он был таким пробивным добродушным дипломатом, что именно ему Рокфеллер поручил поглощать перегонщиков Ойл-Крик. Ни в одном другом месте не нуждался так остро Рокфеллер в столь обаятельном заместителе. В Титусвилле «Стандард Ойл» заклеймили «осьминогом», а Рокфеллера считали монстром. Матери, ругая детей, говорили: «Бегите, дети, или Рокфеллер вас заберет!»22 В итоге, первые руководители «Стандард Ойл» никогда сами не вели переговоры о скупке, а действовали через «знакомых, конкурентов и друзей конкурентов, лучше всего понимавших, как объяснить ситуацию, более всего способных провести переговоры из-за близкого знакомства, добрых отношений и взаимного доверия соседей и друзей»23. Улыбающийся Арчболд смягчал врагов и восстанавливал мир, и с его приходом Рокфеллеру уже не приходилось больше ездить в Ойл-Крик.
В сентябре 1875 года «Стандард Ойл» сформировал «Акме ойл компани» под руководством Арчболда, подставную организацию для захвата местных нефтепереработчиков. За несколько месяцев Арчболд купил или арендовал двадцать семь предприятий, двигаясь в таком изматывающем темпе, что почти довел себя до срыва. За следующие три или четыре года Арчболд загнал в «Стандард Ойл» оставшихся независимых переработчиков. Несколько писем от Арчболда Рокфеллеру подтверждают утверждения последнего, что он честно заплатил за заводы. Крайне неохотно потратив заоблачную сумму в двенадцать тысяч долларов на один перерабатывающий завод, Арчболд написал Рокфеллеру: «Мы считаем, что кусок за эту собственность большой и почти не сомневаемся, что получили бы цену лучше, если бы подождали, но вопрос, стоит ли того разница»24. Когда с покупкой все уладилось, он добавил: «Я обнаружил, что дело оказалось очень сложным и был вынужден пойти на некоторые уступки, чего мне очень не хотелось делать, но я объясню вам более подробно, когда вас увижу»25. Хотя многие независимые переработчики считали, что Рокфеллер их прижимает, он далеко не всегда пользовался их уязвимостью до предела, и иногда даже демонстрировал терпимость.
По крайней мере, один известный перегонщик утверждал, что подвергся принуждению со стороны «Стандард Ойл», когда попытался построить новый завод. Сэмюэл Ван Сикель, пионер в прокладке трубопроводов, заявил, что представитель «Стандард Ойл» предложил ему хорошую зарплату, если он оставит этот проект. «Еще он добавил, что я не смогу заработать, если буду очищать нефть. И если все же буду, не смогу перевозить ее. Он утверждал, что скажет мне конфиденциально, что у них такие договоренности с железными дорогами по грузам – по получению вагонов, – что он знал, я не заработаю денег, если буду заниматься нефтью»26. Ван Сикель уступил большей силе.
В мае 1875 года Рокфеллер завершил свою программу по присоединению всех крупных нефтеперерабатывающих центров, когда тайно приобрел «Дж. Н. Камден энд Компани» в Паркерсбурге, штат Западная Виргиния, и переименовал ее в «Камден консолидейтед ойл компани». Переписка Камдена задокументировала скрытность, характерную для захвата такого рода. Прежде чем официально оформить сделку, «Стандард Ойл» потребовала провести подробную инвентаризацию собственности и собиралась направить своего специалиста, Эмброуза Мак-Грегора. Но сам Джонсон Ньюлон Камден, известный политик-демократ, опасался, что управляющий его фабрики, производящей бочки, узнает Мак-Грегора и предупредил «Стандард Ойл: «Мы хотели бы, чтобы он приехал, но не видим, как это сделать, не раскрыв все дело. По моему мнению, управляющий бондарного завода проявляет некоторое любопытство»27. То обстоятельство, что даже управляющий оставался в неведении о планах и новых владельцах, подчеркивает первостепенное значение, которое «Стандард Ойл» уделяла конфиденциальности.