Сергей Афанасьев
Шерлок Холмс и запертая комната
3
– Ну а в настоящее время мы предпримем следующее. – Он пристально посмотрел на Кору Мюррей. – Во-первых, вам, мисс, необходимо успокоиться, чтобы вы могли уже более вразумительно рассказать все, что случилось. И поэтому мы первым делом обстоятельно позавтракаем. Чтобы взять себя в руки и влить в себя дополнительные силы.
Я в удивлении приподнял брови, но Холмс сделал вид, что этого не заметил и внимательно посмотрел на свои карманные часы.
– Осталось еще пол-минуты. – ни к кому не обращаясь, задумчиво пробормотал он.
И только Холмс хлопнул крышкой, как в гостиной появилась миссис Хадсон с подносом в руках.
– Завтрак, джентльмены, – степенно произнесла она, уверенно направляясь к обеденному столу.
– Приношу за нас с Ватсоном глубочайшее извинение, но нам требуется еще один прибор, – немного смущаясь, но тем не менее стараясь говорить уверенно, произнес Холмс.
– Я это уже учла, – спокойно ответила наша хозяйка. – Я принесла три прибора. Потом принесу третий стул.
Она неторопливо поставила поднос на край стола и, аккуратно расстелив белоснежные салфетки, принялась неспешно расставлять приборы. Мы с Холмсом какое-то время растерянно смотрели на нашу хозяйку. При этом я все еще держал нашу посетительницу за руку и, честно говоря, это доставляло мне почему-то огромное удовольствие. Я был согласен вообще не выпускать ее руки из своей – так мне было хорошо! Но и одновременно стыдно – ведь она-то была в шоке, она потеряла близких людей, и я, получается, просто пользуюсь моментом! А это – низко и подло! Но держать ее за руку было так приятно! И я разрывался на части.
– Миссис Хадсон, – наконец выдавил из себя мой друг, – вы – чудо! Вам бы работать в министерстве!
Она только равнодушно кивнула. Закончив расставлять приборы, миссис Хадсон повернулась к нам.
– Прошу к столу, – степенно произнесла наша хозяйка, пряча поднос себе подмышку. – Я сейчас принесу стул.
И, не глядя ни на кого из нас, она также степенно удалилась.
Холмс тут же пристально посмотрел на мисс Мюррей.
– Ну что ж, приступим, – решительно предложил он, подходя к столу и останавливаясь у своего стула (естественно, у каждого из нас был свой любимый стул). – Вам это необходимо. – Он снова поглядел на мисс Мюррей, как бы приглашая ее к стулу, на спинку которого он положил руку, и сердце мое недовольно сжалось, коря себя за глупость – мне первому надо было проявить подобную инициативу!
Я замер, стараясь унять свои эмоции. Что за глупости, в конце концов?! Каждый может предложить мисс Мюрей стул, в этом нет ничего зазорного! Отчего тогда я вдруг так расстроился?
И я не находил ответа.
Девушка, сжавшись в кресле, замерла в растерянности. Такое впечатление, что она даже не слышала Холмса.
И, даже не поняв, что произошло, я, вопреки этикету, как-то странно, по-гусарски, решительно подхватил ее под локоток (и от этого прикосновения все мое тело покрылось приятным ознобом). Потянул ее руку, тем самым принудив ее встать, тут же, опять почему-то – по-гусарски – решительно помог ей приподняться. и еще более решительно подвел к столу.
– Присаживайтесь, – тихо, но настойчиво произнес я, предлагая «свой» стул, и эта прекрасная леди, с внешностью и повадками принцессы, покорно приблизилась к нему. Согласно этикету она слегка зависла над ним, изогнувшись и придерживая юбки, и я, вдруг сильно вспотев, аккуратно придвинул этот чертов седалищный предмет, словно только что совершил с ней интимный контакт.
И от этой мысли, и глядя как ее бедра опускаются на стул, на котором недавно сидел я, я вспотел еще больше, почему-то представив, да и, что говоря, невольно почувствовав, как она на самом деле садится мне на колени!
А тут и миссис Хадсон со своей половины принесла третий стул.
Мы сели. Холмс – на свое излюбленное место, а я – на новый стул.
Шерлок первым взял нож и вилку и решительно разрезал яичницу с беконом на три части. Потом он завладел деревянной лопаточкой и также решительно, даже не спрашивая нас с Корой, разложил в наши тарелки.
Потом Холмс все-также решительно снова взял вилку и нож и уверенно принялся за свой бекон с яичницей. Я тоже взялся за нож, но почему-то неуверенно – я неотрывно, украдкой смотрел на нашу посетительницу и никак не мог от нее оторваться – наша очаровательная посетительница какое-то время бессмысленно разглядывала содержимое своей тарелки, а потом вдруг отодвинула ее от себя и потянулась за кексом. И этот ее жест, такой казалось бы простой, тем не менее снова заставил забиться мое поглупевшее сердце.
Завтрак протекал в полной тишине. Мы с Холмсом неторопливо поглощали бекон с яичницей, еще более неторопливо орудуя ножом и вилкой, а мисс Мюррей расстроенно грызла свежую, еще горячую булочку, забыв намазать ее маслом.
И я смотрел, как приоткрываются ее вишневые губы, как белые ровные зубки осторожно откусывают маленький кусочек ароматной сдобы, как эти губы смыкаются, и девушка начинает медленно пережевывать пищу, соблазнительно двигая при этом своими очаровательными скулками, что руки мои дрожали в буквальном смысле, и я млел, как гимназист, начитавшись перед сном книжек про любовь.
Впрочем, во время всей этой процедуры мы с Холмсом то и дело многозначительно переглядывались. Наверное, она нам заплатит приличную сумму, – говорил мой взгляд. Смотри, как она одета! – повел я в сторону девушки глазами. Холмс только покачал головой. Оплата ведь не зависит от стоимости одежды, – мысленно отвечал он мне. – И если дело пустяковое, то он и возьмёт сущие пустяки – все должно быть по-честному.
В это время она, наконец-то, несмело взяла маленький кекс. Причём ее пушистые длинные ресницы странно затрепетали, вдруг заставив меня забыть про завтрак.
Я почему-то уже совсем по-другому стал смотреть на нашу посетительницу. А почему – я никак не мог понять. Но ее лицо, ее глаза вдруг снова намертво приковали мое внимание. Я снова, не отрываясь, смотрел, как она медленно подносит кекс ко рту, как медленно раскрывает свои пухлые вишневые губы, открывая ровный ряд бело-жемчужных зубов. И то, как эти зубки мягко вошли в кекс, вдруг привело меня в сильнейший трепет!
Что-то внутри меня вдруг сильно задрожал, я неожиданно заволновался, сначала взмок, вспотел, потом вдруг мне стало холодно. И при всем этом я почему-то никак не мог оторвать взгляд от ее лица. От ее мягких пухлых губ. От ее ресниц. Ямочек на щеках…
Наконец меня в очередной раз бросило в жар, я опять вспотел, и мой друг громко кашлянул, причем – несколько раз.
Я, конечно, сразу же понял, что Шерлок заметил глупость моего поведения и дал мне об этом знать, чтобы я не зашел слишком далеко. Оторвавшись от наваждения, я невольно покраснел, быстро кинув виновато-благодарственный взгляд Холмсу, и очень надеясь, что мисс Мюрей не видела моего поведения.
И я поспешно припал к чашке с чаем и выпил его весь в два глотка.
– Ну что ж, – услышал я как бы издалека голос Холмса – кровь в моей голове учащенно билась и кроме ресниц и губ мисс Мюрей я больше не мог воспринимать ничего другого. – С завтраком покончено. Все успокоились и взяли себя в руки, – добавил он, многозначительно глядя на меня и слегка повышая голос. – И теперь можно приступить к делу.
4
Мы перешли к камину. Причем я постарался усадить мисс Мюррей в свое кресло, а для себя пододвинул стул от обеденного стола. К своему стыду – мне почему-то очень сильно захотелось сесть именно на стул, на котором она только что сидела.
– Ну а теперь, мисс Мюррей, расскажите все по порядку, – предложил Холмс. – И как можно обстоятельнее. И, пожалуйста, не торопитесь.
Девушка побледнела, явно снова начиная возвращаться мыслями к кровавым событиям и снова увидела перед собой всю эту ужасную сцену.
Она молчала, явно собираясь с мыслями и с силами.
– Расскажите, что все-таки случилось, – мягко подтолкнув, проговорил Холмс, заметив ее состояние. – И начните, пожалуйста, с самого начала.
Мисс Мюррей кивнула, почему-то расстроенно посмотрев на Холмса, а потом – на меня. И тут же моя спина сама собой выпрямилась, и я ей ободряюще кивнул.
– Полковник Уорбертон и Элеонора находились в комнате слева от входной двери, – решительно начала она, крепче сжав подлокотники кресла. – Они называли ее антикварной комнатой. Вдруг я услышала два выстрела, – продолжила она после паузы, невольно дернувшись от неприятных воспоминаний. – Все забегали. Дверь к ним оказалась запертой изнутри. Капитан Лейшер и майор Эрншо попытались ее выломать, но не смогли. Тогда мы все выскочили наружу. Джек заглянул в комнату сквозь закрытое окно и вскрикнул. Я тут же подбежала к нему. И увидела, как на полу, страшно скорчившись, лежали они…
Мисс Мюррей снова замерла, закрыв глаза, заново все переживая.
– И что меня больше всего испугало – над ними, в свете настольных ламп под абажурами, ухмылялась ужасная маски смерти из ляпис-лазури глаза которой смотрели прямо на меня и отсвечивали жутким голубоватым сиянием. Честно говоря, я испытала невыносимый ужас! И тут же поверила в то, что именно эта маска их и убила!
Холмс откинулся на спинку кресла, старый халат мышиного цвета спадал с плеч небрежными складками.
– Дорогой Ватсон, – сказал он, – сигары вы найдете в ведерке для угля. Будьте столь добры, передайте мне коробку, если, конечно, мисс Мюррей не возражает против того, чтобы я выкурил сигару.
– Я – дочь капитана королевской армии! – решительно заявила наша прелестная гостья, гордо выпрямившись и остро сверкнув темными глазами. – Тем более, полжизни провела в Индии. Так что вряд ли буду возражать, мистер Холмс.
Она пронзительно смотрела на моего друга и в этот миг была ужасно красива! Боже, как бы я хотел иметь такую жену! – вдруг остро поразило меня, заставив смутиться, покраснеть и совсем иначе взглянуть на нашу посетительницу.
Она прикусила нижнюю губку и несколько нерешительно добавила после паузы:
– Вообще-то когда мы с майором Эрншо и капитаном Лейшером ворвались в запертую комнату, там пахло сигарами полковника Уорбертона, это я точно помню.
Холмс вдруг неестественно замер и в комнате повисла напряженная тишина. Внезапно он вскочил и, не выпуская из рук сигарную коробку, уставился на мисс Мюррей.
– Не имею ни малейшего намерения обидеть вас, мадам, но вы вполне уверены в том, что говорите? – четко выговаривая каждое слово произнес мой друг, словно боясь, что она может неправильно понять его вопрос.
– Мистер Шерлок Холмс, – с достоинством ответила юная леди, гордо выпрямив спинку и твердо посмотрев на моего друга (ее глаза снова пронзительно сверкнули, а у меня в который раз екнуло сердце и мне почему-то захотелось придушить Холмса). – Я не из тех, кто привык бросать слова на ветер. Я очень хорошо помню, какая мысль посетила меня в тот миг. Я почему-то подумала, что в комнате, уставленной всеми этими медными безделушками, деревянными идолами и лампами с шелковыми абажурами, куда больше подошел бы запах фимиама, а не сигарного табака. Может, это от шока? – и она с вопросительной надеждой посмотрела на Холмса.
Секунду-другую Холмс молча и неподвижно стоял перед камином, о чем-то мучительно соображая.
– Возможно, вы и правы, мисс Мюррей, – наконец задумчиво пробормотал он. – Однако хотелось бы, чтобы вы подробнее рассказали о том, что произошло. – Холмс внимательно посмотрел на Кору Мюррей. – К примеру, вы упомянули майора Эрншо и капитана Лейшера. Эти джентльмены тоже гостили в доме?
– Да, майор Эрншо какое-то время гостил. А вот капитан Лейшер… – бледное личико мисс Мюррей слегка порозовело при упоминании последнего имени. – Капитан Лейшер зашел ненадолго. Он, знаете ли, племянник полковника Уорбертона, единственный его родственник, если быть точнее, и еще он… он гораздо моложе майора Эрншо.
Мисс Мюррей вдруг смутилась, а меня что-то неприятно кольнуло – в самое сердце, в самую середину. С огромным удивлением я понял – это ревность. И я снова украдкой посмотрел на мисс Мюррей и мое сердце забилось еще сильнее.
– Леди, не могли бы вы более подробно описать дальнейшие события? – мягко, но настойчиво произнес Холмс. – Начиная с того, что вы увидели через окно.
Мисс Мюррей, побледнев, собралась с мыслями.
– Оба французских окна были явно закрыты изнутри, но шторы опущены не были, поэтому мы все и видели, – начала она дрогнувшим голосом, стараясь изо всех сил взять себя в руки. – Джек схватил камень из сада и разбил им окно. Просунул в отверстие руку, открыл защелку и распахнул створку. Мы все быстро вошли внутрь – окна французские, почти до самой земли. Так что вы сами понимаете – никто не мог войти в эту комнату или спрятаться там – никакого доступа в нее не было. У правой руки полковника лежал на полу пистолет. Следов взлома на дверях и окнах мы не нашли, комната была заперта надежно, как крепость. Все это, мистер Холмс, непреложные факты.
Она замолчала и с надеждой посмотрела на Холмса. Также с надеждой посмотрел на него и я, почему-то именно в эту минуту ожидая от него ответа, что же там на самом деле случилось.
– Ну что ж, совсем другое дело, вы все очень точно описали. – Холмс довольно потер свои длинные тонкие пальцы. – А теперь, пожалуйста, если в ам не трудно, скажите, давно ли водилась за полковником Уорбертоном привычка запираться вместе с женой в этой, как вы изволили выразиться, антикварной комнате каждый вечер после обеда?
И он внимательно посмотрел на девушку, на лице которой отразилась полная растерянность.
– Господи, нет, конечно! – в отчаянии воскликнула она, невольно заламывая руки. – Я как-то об этом не подумала!
– Впрочем, боюсь, на сути дела это не отразится, – спокойно заметил Холмс. – Скорее, напротив, это лишь подтверждает внезапный приступ умопомешательства.
И я с удивлением посмотрел на Холмса. Хотя я его знал еще очень мало, но такие поспешные выводы были точно не в его стиле.
Серые глаза Коры Мюррей твердо посмотрели на моего друга.
– Я, как никто, убеждена в этом, мистер Холмс, – решительно произнесла она. – Что если полковник действительно вознамерился расправиться с женой, а затем убить и себя… он бы точно заперся изнутри!
– Заметьте, вы сами сказали «если», мадемуазель, – кивнул Шерлок Холмс. – Не могу не отметить, вы на удивление здравомыслящая юная леди. Ну а помимо коллекционирования индийских безделушек, замечали ли вы за полковником еще какие-либо… э-э… скажем, необычные пристрастия? – поинтересовался Холмс, откинувшись в кресле и многозначительно посмотрев на девушку.
Кора задумалась, уставившись в пол.
– Никаких, сэр, – наконец ответила она, покачав головой. – Хотя…
Мы замерли в ожидании, почему-то внутренне предчувствуя, что вот сейчас появится ключ ко всему этому происшествию.
– Мне почему-то все время казалось… – смутилась она, в замешательстве покусывая губы, – что все дело именно в этой жуткой маске. Что-то в ней не то. Какой-то магнетизм, сводящий с ума. То ли в дереве, то ли во всем ее облике, так сделанном искусным мастером, что стоит лишь раз посмотреть на нее, как твои мысли закручиваются во что-то невообразимое и непредсказуемое. Мне кажется, когда я смотрю на нее, в какой-то момент вдруг понимаю, что невольно хочу сделать что-то из ряда вон выходящее, вплоть до убийства! Словно какая-то злая сила начинает подталкивать меня! Словно какой-то гипноз!
И она с вызовом посмотрела на Холмса.
Но Холмс промолчал. И ее почему-то это сильно обидело.
– Ну вот, сейчас начнутся разговоры о пресловутом женском уме! – недовольно поморщилась мисс Мюррей, хмуро поглядев на нас с Холмсом.
– С чего это вы так решили? – вежливо поинтересовался Холмс.
– Но, сэр, что такое ваши суждения, как не проявления мужской интуиции? – вздернула она брови. – Сами подумайте!
И я поразился ее смелости. По поводу умозаключений с Холмсом, как правило, не спорили не только женщины, но и мужчины, и даже полицейские.
– Ничего подобного, мадемуазель, это чистой воды логика! – почему-то радостно воскликнул Холмс. – Впрочем, прошу прощения, что-то я сегодня разворчался с утра, – добавил он, поймав мой суровый взгляд и поняв, что так мы можем потерять клиента.
Мисс Мюррей грациозно склонила свою красивую головку в знак того, что прощает. И этот ее жест очень уж остро отозвался где-то в глубине моей души. Пора мне все-таки жениться, грустно подумалось мне и сердце уже в который раз за это утро тревожно забилось.
В гостиной снова повисла гнетущая тишина. Разгоревшийся в камине огонь приятными волнами распространял тепло, все больше захватывая собой гостиную. Туман за эркером все еще имел молочно-сметанную субстанцию, скрывая от нас строения напротив. Мисс Мюрей молчала от того, что она сказала все, что знала и теперь, поникнув в печали, ждала от нас ответных действий. Я же молчал от того, что очень уж сильно хотел ободрить нашу посетительницу, но я не знал – как.
– Гм, – наконец разочарованно буркнул Холмс. – Да, прискорбное событие, можно даже сказать, настоящая трагедия, мисс. Вот только не вижу, чем могу вам здесь помочь, – честно признался он – незаслуженных денег мы с ним категорически отвергали. – Полковник Уорбертон определенно потерял рассудок: сначала стреляет в жену, потом – в себя. Полагаю, эти факты не подлежат сомнению?
Мисс Мюррей тихо застонала. И меня тут же кольнуло где-то под сердцем. Боже, как я хотел сидеть рядом с этим неземным созданием и, утешая, держать ее за руку!
– К сожалению, нет, – прошептала она, потупив глаза. – Хотя сначала мы надеялись, что это дело рук грабителя.
– Вы надеялись, что это было делом рук грабителя? – как-то странно переспросил Холмс.
И меня задел его язвительный тон. Я укоризненно посмотрел на своего друга. К тому же мне было ужасно стыдно перед нашей посетительницей.
– Послушайте, Холмс, – довольно резко возразил я. – Мисс Мюррей лишь хочет сказать, что только вторжение грабителя и убийцы могло бы объяснить случившееся и спасти доброе имя полковника, снять с него обвинения в таких тяжких грехах, как убийство и самоубийство. Полагаю, вы не должны упрекать ее в небрежном подборе слов? – вопросительно посмотрел я на своего друга.
– От этого небрежного подбора слов, Ватсон, зависит жизнь или смерть самого грабителя, если таковой существовал, – сухо заметил Холмс, тем не менее моргнув мне ресницами, показывая, что он прекрасно понимает – нам нужны деньги – и он сделает все возможное. Тем более, что весь предыдущий месяц мы жили исключительно за мой счет.
– Ладно, не будем огорчать нашу юную леди, – примирительно пробормотал он. – Пожалуйста, расскажите, как вы познакомились с мисс Элеонорой?
К моему удивлению, личико мисс Мюррей немного порозовело, а на губах ее заиграло подобие улыбки.
Девушка несколько раз вздохнула, собираясь с мыслями, и ее остро очерченная грудь пару раз приятно колыхнулась вверх-вниз, что к моему стыду невольно привлекло мое самое пристальное внимание, что, впрочем было простительно – так как в данное время, повторяю, я находился в поиске своей спутницы жизни.
