Сергей Александрович Русаков
Инженер новогодней магии
–
Ты слышал? – не поворачиваясь к собеседнику, спросил Карташов. – Где-то здесь Степан. Я его нутром чую. Давай-ка расходиться! – И завпроизводством нырнул в кабинет завпроизводством.
Начальник гальванического цеха, пожав плечами, поспешил к себе в цех, исполнять план повышения производительности труда и вывода производственных показателей на новые рубежи. Степан Андреевич остался стоять, как об этом говорят, с разинутым ртом.
Вот оно что. Его в этом светящемся мире его, Степана Андреевича, не видят его обитатели. И не слышат. Приняв это, как новое обстоятельство, Степан Андреевич побрел по коридору, размышляя.
–
Что, блин, ушел в астрал? – раздался знакомый голос, и Степан Андреевич, остановившись, поднял опущенный под ноги взгляд. Перед ним стоял и улыбался Сергей – лучший продавец отдела продаж, разжалованный, пониженный в должности с руководителя этого отдела за какую-то из его пьяных выходок. Тот еще любитель острых выражений.
–
Что, уже западло поздороваться с человеком? Ты-то уж знаешь, что я человеком меньше не стал и не стану уже. Я у тебя, Степан, вроде не во врагах, – и Сергей с испытывающим прищуром посмотрел на Степана Андреевича.
–
Прости, Сергей, задумался что-то…, – оправдался Степан Андреевич, потому что нужно было что-то сказать в ответ. – Ты куда, откуда?
–
Иду похмелиться. На склад. К нашему голубому воришке – завхозу второго дома Старсобеса, – вспомнил Ильфа и Петрова Сергей. – Спирт! Чистый спирт! – процитировал он и Булгакова.
Нимб Сергея был такого же яркого белого свечения, как и у Степана Андреевича в зеркале или у Семена Аркадьевича, когда он к нему заходил в прошлый раз. Только нимбов было два – один в другом, как матрешки. Внутренний нимб был серым. Это было даже красиво, но Степан Андреевич знал смысл такой сферической картины – их двое. Базовый Сергей и алкогольный. Сейчас базовый доминирует. Если доминанта перейдет к алкогольному, серый нимб будет внешним, а белый внутри.
–
Не бойся, Степан, – словно прочитав мысли, заверил Степана Андреевича Сергей, – Все будет в порядке. Я держу ситуацию под контролем.
И он пошел, почти незаметно покачиваясь, по коридору. На склад. Похмелиться.
Вот еще новость. Сергей видит Степана Андреевича, они могут разговаривать между собой. А вот Карташов почему-то не видит. Решив проверить свои новые догадки, Степан Андреевич поспешил к Семену Аркадьевичу. Тот поднял на вошедшего друга глаза поверх очков и улыбнулся. Нимб Семена Андреевича светился ярким белым светом.
–
Семен! У меня голова светится? – спросил он тревожно.
–
Я всегда говорил, что у тебя светлая голова, – с заботливой улыбкой успокоил его Семен Аркадьевич. – У нас здесь все светится. Заходи, наливай чай. Продолжим разговор. Я тут прикинул и составил список опасных неформальных групп на нашей фабрике. Тебе будет интересно, – и Семен Аркадьевич обратил взгляд сквозь очки в свою толстую черную тетрадь.
Под потолком кабинета кадровика в углах покачивались гроздьями темные прозрачные шарики.
До нового года оставалось все меньше дней.
Глава 8
Глава 8-я, в которой выводятся контуры вредных для организации неформальных групп и силой мысли разбиваются водочные бутылки
Если две страны воюют между собой, всегда найдется всякая мелочь, которая не погнушается поживиться, вне зависимости от того, на чьей стороне перевес, и кому уготована победа. Это про них точная поговорка: «Кому война, а кому мать родна!».
Стоит только поссориться супругам, как тут же объявятся множественные доброхоты, под видом сострадания и помощи старающиеся урвать хоть шерсти клок в семейной склоке. Из-за этого такой жгучей нелюбовью, воспетой в фольклоре, отмечены тещи.
Организация и коллектив – явные враги и антагонисты, но и вокруг этой извечной битвы вьются мелкие группки, которых психологи окрестили неформальными. Их сводит вместе всего лишь актуальная потребность. Однако следовало бы знать, что это такое, поскольку все те же психологи здорово напутали все, что успел поведать миру один из них, к которому, не без оснований, они относились, как к белой вороне, то есть как к чужаку.
Один великий человек, родители которого, как и Семен Аркадьевич, были выходцами из Одессы, уехавшими потом в Америку, проводя весьма гуманные эксперименты над студентами одного университета, где работал профессором, исследовал, ни много ни мало, феномен голода. Он просил подопытных студентов приходить к нему на беседу голодными.
Какой бы разговор ни затевал ученый, голодные студенты любую тему сводили к еде. Казалось, что голод – чувство недостатка питательных веществ – занимает все мысли и заставляет людей делать все, чтобы это чувство – чувство голода – утолить. И в самом деле, отсидев перед профессором положенное время, студенты срывались галопом в ближайший фастфуд, и «отрывались по полной» – наедались до отвала.
Это только кажется, что обнаружить такое в поведении человека вовсе не открытие. Но кто задумывался, кроме Ньютона, о падающих яблоках? Вот и в этом очевидном случае люди просто ищут еду и едят ее, не задумываясь. Правда, великое открытие заключалось вовсе не в банальной формуле «Голодный ищет еду!». Это был только первый шаг.
«Если голод заставляет думать и говорить о еде, искать ее и есть, то о чем думают, что говорят и что ищут сытые?» – наверное подумал тогда ученый и стал разговаривать со студентами после того, как те наедятся фастфуда.
