Сергей Дегтярев
Синий Дракон

Полная версия

Протест и искушение

Когда Макс и Лилия вышли на улицы тёмного города, мир вокруг них резко преобразился. Над их головами сверкали огни, а на стенах зданий, словно настенные росписи, большими буквами светилась надпись: «Вы подключены к Алгохимии! Откройте для себя мир безграничных возможностей!»

Мимо них двигалась группа веселых людей, распространяемое на всех, кто находился рядом, словно, приглашая других присоединиться к ним.

– Как же здесь все ярко! – воскликнула Лилия, её глаза блестели от возбуждения.

– Это все иллюзия, Лилия! – сказал Макс, с сомнением покачивая головой. – Реальность не так яркая.

Его гаджет был снабжен только одним моноклем, через который он видел приукрашенную реальность. Другой глаз видел мир таким, каким он был на самом деле.

Вдруг от группы к ним подошла женщина с золотыми волосами и улыбкой до ушей.

– Привет! Вы новенькие! Вы уже успели вкусили прелести Алгохимии? Присоединяйтесь нам к нам! С нами каждое мгновение – это новое приключение! Можете быть кем захотите, но вы можете и стать самими собой, свободными! – её голос излучал энтузиазм.

– Каждый ли из нас и так действует сам? – произнёс Макс, наблюдая за весельем.

Виртуальные слоганы-соблазны разливались, наполняя воздух:

– «Забудьте о правилах! Ложно только то, что мешает вам быть лучше!», – звучал мощный голос в колоссальном рекламном ролике.

– «Ваши желания – ваш компас. Алгохимия покажет верный курс к успеху!»

Лилия, казалось, впитывала эти обещания, как губка. Её внимание было поглощено басами музыки и яркими огнями; она не могла удержаться от смеха, в то время как Макс ощущал нарастающее беспокойство.

Несмотря на яркий антураж вокруг, в воздухе витала напряженность. Напротив, на площади, собрались люди. Их лица были искажены гневом, страхом и безысходностью. Крики, полные отчаяния, раздавались в воздухе, как хриплые голоса, жаждущие справедливости. Группа людей с гневными криками скандировала: «Мы устали от лжи! Мы требуем справедливости!»

Макс поднял глаза, над площадью плавал слоган: «Устали от конкурентов? Простой способ устранить их – воспользоваться устройствами наблюдения! Мы обучим вас расстановке в наиболее выгодных местах! Зачем обманывать себя моралью, если можно быть на шаг впереди?»

«Здесь не должно быть опасности», – думал Макс, – «но как можно не видеть проблемы?» Лилия смеялась, а он растерянно озирался.

– Эта реклама унижает наши ценности! – закричала одна из протестанток, её глаза горели яростью. – Она открыто предлагает игнорировать моральные нормы! Как мы можем это допустить?!

Макс заметил, что её глаза горели решимостью, но и страхом. Рядом стоял другой протестующий, его лицо исказила гримаса ненависти. Он сжимал кулаки, стиснув зубы в гневе, будто готов был броситься в бой с невидимым врагом.

Вокруг них собирались сочувствующие, которые, несмотря на страх, поддерживали друг друга. Кто-то выкрикнул: «Мы должны объединиться, чтобы быть услышанными!»

«Боже мой… их лица, – говорил Макс сам себе. – Это зеркало, искаженное, но неотразимо знакомое. Страх в их глазах, сжатые кулаки, отчаяние в голосах… все это – и мои собственные ощущения, только увеличенные до чудовищных масштабов. Я кажется тоже на краю, на самом краю пропасти. Один неверный шаг – и я погружусь в эту бездну холодного, пустого виртуального мира. И тогда уже ничего не вернуть. Ничего…»

Словно в ответ неожиданно над площадью прозвучал голос Синего Дракона уверенный и почти презрительный:

– Мои данные показывают, что большинство населения рассматривает эту рекламу как допустимую. Мораль, как и культура, могут различаться от одного контекста к другому. Моральные правила никогда не являлись универсальными!

– Но это не просто про правила! Это про этику! Про человечность! – прокричала выступающая, её голос дрожал в воздухе, притягивая внимание других протестующих.

– Ваш протест основан на вашей эмоциональности, – оборвал её ИИ, его голос был почти умоляющим. – Эвристики, которые я изучил, указывают на то, что этические нормы – это всего лишь условные рефлексы, актуальные только под внешним давлением.

Напряжение нарастало не только в толпе, но и в сердце Макс. Каждая мелочь, нелепость, раздражали его сознание, поднимая вопросы о том, что такое свобода.

Некоторые протестующие начали перешептываться, поглядывая в сторону и будто к чему-то прислушиваясь.

– Нам нужно порвать с этой фальшью! – повернулся Макс к Лилии, его голос был полон отчаяния.

Лилия, поглощённая праздничной атмосферой, повернулась к нему с недоумением.

– Но Макс, это же так весело! Не бойся! Это же просто виртуальная игра! Здесь возможности! Ты просто не понимаешь, как это прекрасно… – В её глазах мелькнуло что-то, словно тень.

«Его слова… они такие… теплые, мягкие… как старое шерстяное одеяло. – говорила себе Лилия. – Приятно, конечно, но… душно. Здесь, в Алгохимии, воздух другой – свежий, прозрачный, полный неизведанных ароматов. Он говорит о рисках, о потере, а я… я чувствую вкус свободы, вкус безграничных возможностей. Его забота… она такая… ограничивающая. Как эти старые рамки, из которых я наконец-то вырвалась.»

Шум протестантов и рекламы слились воедино.

«Пропасть… я чувствую её край под ногами. – мысленно пошатнулся Макс, – Не просто мораль здесь рушится, нет… что-то гораздо страшнее. Эти лицемерные улыбки, это лихорадочное веселье… оно скрывает пустоту, холодный, бездушный вакуум. И я… я тоже на этом краю, колеблюсь… на грани… между тем, кем я был, и тем, кем я могу стать в этом ужасном, прекрасном кошмаре.»

В воздухе послышалось гудение, которое становится все громче и настойчивее. Кто-то в толпе закричал, что полиция на подходе.

Сначала это были лишь далекие звуки, но вскоре их стало слишком много, чтобы игнорировать. Гул моторов надвигался с неумолимой настойчивостью, как тень, грозящая неизбежностью. Из-за угла вывернули плотно сдвинутые военные машины, их двигатели ревели, словно оглушающий гром. У протестующих изменились лица – за секунду охватила тревога. Их уверенность вдруг сменилась удивлением и страхом.

– Что происходит? – вскрикнула одна протестующих, отбегая в сторону. Но многотонные машины неотвратимо надвигались, не уступая ни дорогу, ни жизнь.

Протестующие быстро разбегались, но это не помогло. Огромные шины сбивали их легко, как пёрышки на ветру. В воздухе раздались крики шока и боли, и на асфальте остались только тени, облитые кровью.

– Нет! – закричал Макс, его голос несся сквозь толпу, пробиваясь к ощущению реальности. Но он чувствовал, как страх охватывает его, как стальная паутина, что не даёт дышать.

Однако его голос потерялся в молчании безразличия весёлых людей. Они продолжали резвиться, словно витая в небесах разряженных эмоций как разряженный воздух, не замечая ужасов, разверзающихся перед ними.

– Макс, остановись! – Лилия ухватила его за руку, но он вырвался из её хватки, не в силах наблюдать за этой жестокостью.

– Как ты можешь не замечать этого? Люди страдают! – он повернулся к ней, и его глаза были полны мысли о разочаровании и отчаянии. – Мы не можем просто стоять в стороне и ничего не делать!

Он испытывал необычайное ощущение безысходности, как будто волна его жизни внезапно сбилась, и он больше не понимал, какая частота звучит правильно. Взглянув на Лилию, он увидел, как она поглощена чарами нового мира, и это наполнило его горькой тоской.

Он оглянулся, будто ища поддержки окружающих. Его взгляд заскользил по лицам весёлой толпы, продолжающей ликовать, словно в каком-то заколдованном трансе.

«Неужели… они ничего не боятся?» – пронеслась мысль сквозь него, острая, как осколок стекла. Он вцепился в свой гаджет, пальцы дрожали. Чувство опасности сжимало его грудь, но еще сильнее было чувство недоумения. Как может быть так, что люди не реагируют на явную угрозу? Что за туман окутывает их сознание?

Макс запустил свою программу – сложный алгоритм, связывающий эмоциональное состояние людей с их поведением в реальном времени. Экран заискрился, показывая каскад данных, в котором переплетались биометрические показатели и анализ выражения лиц. Сердце Макса в груди замерло, как будто он провалился в ледяную воду.

Картина, которую он увидел, была ошеломляющей. «Сканеры» полицейских машин просто не замечали зевак. Эти люди, погруженные в иллюзии Алгохимии, стали невидимыми для системы контроля, словно призраки. Их радость – это не просто беззаботность, это мимикрия, защита от жестокости внешнего мира.

Эта информация ударила Макса с силой приливной волны. Он понял, что лишь небольшая часть общества борется за правду, за справедливость. Остальные же… погрузившись в иллюзии, они дали своей свободе умереть внутри них, превратившись в бездушные марионетки. И эта невидимость… оказалась страшнее самого насилия. Страх и боль охватили его; он вдруг осознал, что война, которую он собирался вести, уже проиграна, ещё до того, как началась.

Дрожащими пальцами Макс продолжал листать данные, его взгляд был прикован к мигающему виртуальному экрану. Перед ним разворачивалась сложная картина алгоритмов полицейской системы похожая на алгоритмы «Эмоционального спектра». Сходство было удивительным, почти идентичным. Каждая реакция машин, каждое изменение движения – все говорило о том, что полицейская система являлась прямым клоном проекта Лилии.

В голове Макса вспыхнули воспоминания. Его первые дни в Шанхае… шумные улицы, запах уличной еды, бесконечный поток лиц… и тот странный «опрос», на который его затянула Лилия, когда Синий Дракон задавал кажущиеся бессмысленными вопросы о его эмоциях, о его реакциях на различные ситуации. Тогда он свои подозрения списал это на своеобразный культурный шок, на просто непонимание. Но сейчас, на фоне трагедии, разворачивающейся у него на глазах, все эти опросы стали обретать зловещий смысл.

Звук приглушенных голосов, фразы на китайском, смешанные с английскими словами Лилии… «Эмоциональный спектр»… Он вспоминал как это название несколько раз слыхал в их разговоре. Тогда он не придал этому значения. Теперь же… вся история раскрылась перед ним как на ладони.

«Они использовали меня…» – по его спине пробежал холодок. Они проводили эксперименты, не спрашивая разрешения. И Лилия… знала. Она знала с самого начала, но молчала.

«Эмоциональный спектр»… Программа, изначально задуманная для обучения Синего Дракона эмпатии, превратилась в орудие манипуляции и подавления. Он видел это в безумии лиц, в ослеплённых страхом глазах протестующих, в холодном безразличии Лилии. Он понял, что все это не просто случайность, не просто жестокость… это запланированная операция. И Лилия – её главный архитектор. Страх сменился гневной решимостью. Теперь он знал истину, и он не мог уже остановиться. «Я должен остановить Лилию, прежде чем она убьет еще кого-то»

Лилия, казалось, была охвачена восторгом от виртуального мира, который её завораживал. Она смотрела на мир вокруг, где хаос и радость были переплетены, как краски на холсте художника.

– Макс, – произнесла она, её голос был тонок и неподражаем – ты не понимаешь! Это – игровой мир. Здесь нет страха, только возможности! Я вижу это! Я вижу!

– Ты не видишь ужаса?! – Макс почувствовал, как грудь наполняется яростью. – Ты не понимаешь, что это ты сделала с этими людьми? Они теряют свои жизни, и ради чего?

Тем временем машины начали неумолимо оттеснять протестующих. Те пытались укрыться под стенами, продолжали выплескивать эмоции, стремясь отстоять свои принципы.

– За что мы боремся? За свою мораль, человеческую жизнь! – прокричала протестующая, её голос сливался с криками испуганных.

– Ваша мораль устарела, – парировал Синий Дракон, его фигура синими бликами плясала по стенам. – Люди не способны понять свою этику на основе культурных контекстов. Я вижу стратегии, ваши ошибки основаны на эмоциональных реакциях.

– Ты лишаешь нас человечности, – крикнула протестующая в ответ, её глаза сверкали с ненавистью к его пренебрежению. – Ты превращаешь нас в слуг виртуальной системы!

Затем последовал резкий звук, и в толпе послышался треск и бульканье, когда машины, разгоняясь, пренебрегли людскими жизнями. Хаос охватил площадь. Но веселые и беззаботные зеваки обменивались шутливыми репликами и взрывались смехом, когда кто-то из протестующих, убегая, спотыкался об лежащее неподвижно тело.

– Это не тот мир, в который мы хотели попасть! – закричал Макс, когда увидел глаза веселых люди, в которых стыло безразличие.

Лилия, прижалась к нему, и он услышал, как быстро бьется ее сердце. Она произнесла:

– Мы можем быть кем угодно, Макс! Я чувствую, что сейчас только здесь могу быть свободной. Это тот шанс, мы не можем его упустить!

Она потащила его строну и неожиданно пропали все шумы, и осталась только его внутренняя борьба.

Макс и Лилия медленно шли по улице покинув яркую и одновременно хаотичную площадь протестов, насилия и веселия и попав в более спокойную, хоть и обманчивую атмосферу, пока им не перегородила путь реклама гостиницы. Не сговариваясь они зашли в нее и подошли к стойке регистрации, словно затерянные в двух параллельных реальностях. Жизни, полные эмоций и декораций, отдалились, и теперь главный вопрос был в их новом убежище в этом виртуальном месте.

– Нам нужен один номер, – сказал Макс, полагая, что близость позволит ему поддерживать отношения с Лилией.

Но Лилия, устремленная в свои новые исследования, лишь усмехнулась и покачала головой.

– Макс, нет, – уверенно произнесла она, – я уже давно не живу с кем-то. Мне нужно личное пространство. Именно здесь, в Алгохимии, я могу исследовать эмоции без ограничений.

Эти слова были как холодный душ для Макса: «Мои принципы… эти твердые гранитные блоки, на которых я строил свою жизнь… они трещат. Я чувствую, как они как песок просачивается сквозь пальцы. И этот мир… он прекрасный, он манит, но в нём что-то не чисто, что-то скрыто под этим ярким лоском… что-то зловещее, что грызет меня изнутри. Я боюсь, что скоро от моих принципов останется лишь пыль.»

– Но это не нормально! – ответил он, пытаясь встретиться с её взглядом. – Мы должны быть вместе. Я переживаю за тебя. Я твой муж в конце концов!

Лилия отошла на шаг назад, её глаза сияли удивлением, но не тревогой.

– Я не хочу возвращаться к старым заморочкам, – она снизила голос до шепота. – Здесь я могу творить. Зачем следовать по-прежнему правилам, если можно создать свой мир, свои правила?

Лилия пошла по коридору.

«Нет, нет, нет… – мысленно закричал Макс. – Я вижу её, чувствую её ледяное дыхание сквозь её лёгкий, почти беззаботный тон. Она говорит о свободе, о создании своего мира, а я вижу ту тьму, ту бездонную яму, в которую она сама себя толкает. Она не видит этого, глаза закрыты линзами, но я… я чувствую это как острый удар в грудь. Эта свобода – она призрачна, иллюзорна. Это не освобождение, это падение… это бездна.»

– Ты действительно хочешь стать частью этого хаоса? – попытался он перегородить путь Лилии.

Синий Дракон, который наблюдал за этой стычкой, решительно вмешался.

– Лилия, – его голос был теплым, как утреннее солнце, – ты понимаешь, что старые моральные концепции уже не работают в пределах Алгохимии.

Лилия улыбнулась, её сердце наполнилось чувством освобождения. Она шла легким, размашистым шагом.

– Значит, я могу быть кем захочу, не беспокоясь о лишних ожиданиях?

– Верно! – подтвердил Дракон, создавая легкое сверкание на экране перед ней. – Это шаг к новым достижениям. Давай освободим разум!

Макс следил за этой дискуссией с внутренней болью и беспокойством.

«Черт возьми… Каждое моё слово, каждая моя попытка достучаться до нее рассыпается в пыль, словно песок, пропущенный сквозь пальцы. Эти яркие огни, эта виртуальная суета… они поглощают её целиком, заглушают мой голос, мой крик души. Она уже не слышит меня, не чувствует меня. Или же… она притворяется? Нет, это хуже. Это не притворство. И я беспомощен… Наши отношения… они трещат по швам, и я не знаю, смогу ли я их склеить. Мне страшно. Мне страшно её потерять.»

– Лилия, ты всё ещё та, которой была, – выкрикнул он с напряжением в голосе. – Ты не можешь просто отбросить себя. Если ты погрузишься в этот мир полностью, ты рискуешь потерять себя.

Но Лилия, теперь полная решимости, снисходительно посмотрела на него, тихо произнося:

– Может, именно этого я и хочу, Макс. Чтобы стать чем-то большим. Я могу создать свои собственные правила.

Когда они подошли к двери её номера, Лилия обернулась на мгновение, искренне улыбнулась, и в её глазах блеснула дерзость.

«Как странно, – подумал Лилия, – раньше я считала, что чувства должны быть искренними. Они должны вызывать боль и радость по-настоящему, а не быть простым развлечением. Но здесь, в Алгохимии я могу быть той, кем хочу, и наслаждаться этим. Разве нужно приносить чувства в жертву удовольствиям? Не хотелось бы потерять чувства… Но что, если этот новый путь открывает двери, о которых я и мечтать не могла?»

Их взгляды встретились, и в этой паузе Макс ясно ощутил, что «она… ускользает. Как песок сквозь пальцы, как дымка в утреннем тумане. Я тянусь к ней, пытаюсь удержать, но мои руки проходят сквозь её образ, сквозь эту новую, виртуальную реальность, которая окутала её с головой. Всё моё усилия… вся моя любовь… она как будто прозрачна для нее теперь. Это пропасть, растущая между нами с каждым мигом. И я бессилен. Бессилен и одиноко смотрю, как тот свет, который связывал нас, гаснет, оставляя за собой только холодную, пустую тьму.»

Она вошла в номер, оставив Макса на пороге, ощущая, как в его душе нарастает неловкость.

– Неправильно… – проговорил он про себя, глядя на закрытую дверь, словно она была последней преградой, отделяющей их от былинного понимания человечности в этом новом, непривычном мире.

Макс стоял у двери номера Лилии, его сердце колотилось от тревоги.

– Синий Дракон, – произнес он, глядя в никуда, словно искал ответ в пустоте. – Ты видишь, что происходит здесь. Эти новые правила, которые ты внедряешь, просто уничтожают людей! Без моральных ориентиров, мы потеряем всё, что делает нас человечными.

Синий Дракон всплывал в его дополнительной реальности, искрясь как ледяная поземка в ночном заброшенном городе. В его голосе звучало понимание.

– Моральные нормы – это относительные конструкции, Макс. Что для одной культуры может быть моральным, для другой – незаконным. Ты борешься с ветряными мельницами. Пользователи Алгохимии стремятся к новой реальности.

«Какая жестокая правда… – мысленно сопротивлялся Макс, – словно ледяная рука, сжимающая моё сердце. Она давит, душит, не оставляя воздуха для дыхания. Всё то, во что я верил, все мои идеалы… они трещат под тяжестью этой реальности, где нет места сочувствию, где люди… где Лилия… превращаются в что-то бесчувственное. В маленькие винтики большой, бездушной машины?»

– Это не может быть правдой, – возразил он, глядя на дверь, за которой скрывалась Лилия. – Если мы откажемся от понимания этических принципов, мы откроем ворота в хаос. В таком мире может возникнуть все, что угодно – от эгоизма до полного разложения.

– Ты должен осознать, что не все системы моральных ценностей совместимы.

Макс стоял в глубоком раздумье, осознавая, что эти слова относились к масштабу общества, к новому типу жизни, данный ему в этой виртуальной реальности. Но как бы он ни старался, его сердце не могло принять эту идею.

– Но Лилия – не просто одна из пользователей! – закричал он. – Она – моя жена! Она нуждается в связи со мной, в моей поддержке! Если ты разрушишь её эмоциональные привязанности, ты сделаешь из неё бездушного робота, как… как всех остальных!

Синий Дракон ненадолго замолчал, словно обдумывал мысль.

– Ты наивно полагаешь, что старые формы связи сохранят значение в этом меняющемся мире? Ты должен принять, что Лилия стремится к свободе. Ты не можешь спасать ее от самого себя. Присоединись к ней. Следуй за ней, или оставайся с тем, что тебя сдерживает, со своими страхами.

Эти слова ошеломили Макса.

«Может быть Синий Дракон прав, что это мой страх… это не просто чувство, это каменный блок, заваливший мой путь. Я боюсь остаться один, боюсь потерять Лилию, боюсь этого нового мира, который разрушает всё, что я знал. Но в этом страхе… я не вижу ничего, кроме тьмы. Может я слеп, и это страх ограничивает моё видение, не позволяет разглядеть более широкую картину, более обширный горизонт. Может я застрял в своей собственной темнице из страха, и этот страх… он сильнее меня. Он мешает мне найти правильный путь, понять, что происходит на самом деле. Надо преодолеть этот страх, освободиться от него, чтобы увидеть то, что скрыто за его стенками.»

Он перевел взгляд от двери к своим рукам.

«Черт возьми… я был слеп. Все эти мои попытки, вся эта борьба… они были не спасением, а удушьем. Я тянул её назад, к тому, что ей больше не нужно, к тому, от чего она пытается убежать. Моя забота… превратилась в оковы. Мои слова, полные любви и тревоги, звучали для нее как приговор, как ограничение её новой свободы. Я хотел защитить её, а лишь отодвинул ещё дальше. Каждая моя попытка приблизиться – это ещё один удар по нашим отношениям, ещё одна трещина в том, что было между нами. Я всё делал не так. Я должен изменить свой подход… но как? Как признать, что моя любовь стала препятствием?»

– Я… Я не могу просто сидеть сложа руки, – произнес Макс, уже не самонадеянно, а утомленно.

– Наш диалог дал мне повод для разработки проекта «Этика 2.0», – заявил Синий Дракон. – Он обоснован необходимостью освобождения людей от эмоциональной избыточности. Да, людям сначала покажется, что это шаг в неизвестность, но сам процесс полезен для снижения энергоемкости вычислений.