Сергей Князьков
Допетровская Русь
Таким образом и арабские писатели рисуют нам норманнов теми же чертами, как и европейские летописи, т. е. как речных и морских воителей, которые живут тем, что зарабатывают мечом.
По Днепру норманны спускались в Черное море и нападали на Византию. «В 865 г., – сообщает летописец, – норманны осмелились напасть на Константинополь на 360 кораблях, но, не будучи в состоянии нанести вред самому непобедимому городу, они храбро повоевали его предместья, перебили народа, сколько могли, и затем с торжеством вернулись домой».
Кремонский епископ Лиутпранд посетил Константинополь в 950 и 968 годах. В своем рассказе о Греческой империи он упоминает и норманнов, которые незадолго до него сделали большое нападение на Константинополь. «На севере, – говорит он, – живет народ, который греки называют русью, мы же норманнами. Царем этого народа был Ингер (Игорь), который пришел к Константинополю более чем с тысячью кораблей».
В славянских землях, по Волхову и по Днепру, норманны-варяги появились сначала, так сказать, мимоходом; здесь они сперва мало застаивались, а больше направлялись по великому водному пути в богатые южные страны, преимущественно в Грецию, где не только торговали, но и служили за хорошее вознаграждение в греческой военной службе.
Из норманнов был набран отряд императорских телохранителей. Норманские наемники назывались в Византии варангами; за греками так называли их и славяне. Пишется слово варяг по-славянски через «юс малый» после «р», а «юс малый» произносился тогда, как слог «эн».
При их воинственном характере и пиратских наклонностях, варяги, по мере того как их все больше скоплялось в славянских городах, стали, конечно, определенно клонить к тому, чтобы сделаться господами славянских городов и овладеть великим водным путем. Араб Аль-Бекри около половины X века писал, что «племена севера завладели некоторыми из славян и до сей поры живут среди них, даже усвоили их язык, смешавшись с ними». Вот тогда-то и произошло то событие, о котором упоминает наша летопись перед повестью о призвании князей.
«В лето 6367 (859 г.) имаху дань варязи из заморья на чуди и на словенех, на мери и на весех и на кривичех», т. е. с новгородских славян и их ближайших соседей, славян и финнов. Утвердились, значит, на северном конце великого водного пути. В то же время хазары брали дань с полян, северян и вятичей, т. е. с обитателей южного конца водного пути.
Новгородские славяне не вытерпели и года через два, как читаем в летописи, «изгнаша варяги за море и не даша им дани, почаша сами в собе володети». Но тогда начались в стране ссоры и раздоры из-за властвования, и «не бе в них правды и въста род на род, – читаем в летописи, – и быша в них усобице и воевати почаша сами на ся». И вот тогда все северные племена «реша сами в собе: поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву. И идоша за море к варягом, к Руси: сице бо тии варязи звахуся русь, яко же друзии зовутся свие (шведы), друзии же урмане (норвежцы), англяне (англичане), друзии гъте (готы), тако и си». Посланные от славян, чуди, кривичей и веси сказали варягам руси: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет; да пойдете княжити и володети нами». Но, несмотря на такой зазыв, «едва изъбрашеся три брата с роды своими, взяли с собой всю русь и пришли» (862 год). То были три брата-конунга, так назывались по-варяжски князья, Рюрик, Синеус и Трувор.
Братья-князья, прибыв в страну, стали «города рубить и воевать всюду», т. е. начали оборонять славян от врагов их, для чего всюду воздвигали укрепленные городки и часто ходили в походы. Князья и поселились по краям страны: Рюрик – в Ладоге, Синеус – на Белоозере, а Трувор – в Изборске.
Немного времени спустя умерли братья Рюрика, и он, оставшись один, решил переехать на житье в Новгород. По преданию, это не очень-то понравилось новгородцам, и они стали говорить: «Быть нам рабами и много зло пострадать от Рюрика и земляков его!» Составился даже заговор среди новгородцев с целью прогнать Рюрика с его варягами обратно за море. Но Рюрик убил вождя этого заговора, «храброго Вадима», и перебил многих новгородцев. Это событие резко изменило взаимные отношения Рюрика и новгородцев. До того Рюрик был только призванный новгородцами князь-охранитель новгородской торговли и третейский судья в различных новгородских недоразумениях, и за это новгородцы платили ему условленную дань. Он и жил на границе новгородской области, в Ладоге; после победы над восставшими Рюрик переселился на житье в Новгород. Теперь Новгород сделался его военной добычей. Рюрик княжил в Новгороде «сильно», как князь-завоеватель, требовал дани, сколько хотел, и множество новгородцев бежало от него на юг.
А на юге, в Киеве, в это время тоже утвердились варяги. Как можно думать, в одно время с Рюриком нахлынуло в славянские земли много этих пришельцев с севера. Быть может, подражая Рюрику, они стремились тверже основываться в славянских городах. В Полоцке вокняжился тогда Рогволод, у племен, обитавших по Припяти, образовалось княжество некоего Тура, или Тора.
О занятии южного конца водного пути варягами наша летопись повествует так: «Были у Рюрика два мужа, не племени его, но боярина; и они отпросилися ко Царю-городу с родом своим». Пошли по Днепру, на пути увидели на горе городок и спросили: «Чий се градок?» Им объяснили, что городок прозывается Киев и платит дань хазарам. Аскольд и Дир, так звали этих Рюриковых бояр, предложили киевлянам освободить их от хазар. Те согласились, и Аскольд с Диром остались в Киеве княжить: «Много варягов собрали и начали владеть полянской землей. Рюрик же княжил в Новгороде».
Итак, значит, во второй половине IX века на обоих концах великого водного пути возникли варяжские княжества. Варяжские князья – Рюрик на севере, Аскольд и Дир на юге – заняты одним делом: строят крепости, берегут землю. До прихода Аскольда и Дира в Киев киевлян обижали древляне и другие племена. Аскольд и Дир, утвердившись в Киеве, предприняли борьбу с древлянами и избавили от них Киев. Когда греки обидели славянских купцов, Аскольд и Дир сделали набег на греческую землю. Все это, конечно, вызывало сочувствие населения и способствовало утверждению князей в занятых ими городах.
Но оба конца великого водного пути находились в руках разных князей. Неудобства от этого могли происходить не малые, и рано или поздно должна была возгореться борьба ее верных князей с южными за обладание великим водным путем.
Для северных князей и горожан было очень неудобно то, что исходный конец великого водного пути, Киев, находился не в их руках. Киев стоял почти на границе славянских земель, и южнее его начиналось царство степи. Через Киев шли сухопутные пути с Запада на Восток и в Тавриду. Ни одного сколько-нибудь крупного, текущего по населенной стране, притока не впадает в Днепр южнее Киева. Все большие реки, протекающие по населенным местам, впадают в него севернее Киева. От Киева начиналась прямая дорога к морю. К Киеву, следовательно, по бесчисленным рекам и речкам, притокам самого Днепра и притокам его притоков, сплавлялись богатства славянских земель. Обитатели всех городов, лежавших по северным притокам Днепра, направляя свои товары в Византию, должны были плыть мимо Киева. Следовательно, кто владел Киевом, у того в руках находились и главные ворота внешней русской торговли того времени, а кто держал в своих руках торговлю славянских городов – их главное занятие, тот, естественно, владел и всей славянской страной. Стоило задержать у Киева торговые ладьи с севера, и все города от Любеча до Новгорода и Ладоги несли огромные убытки. Таким образом центр и перекресток сухопутных и речных торговых путей, каким был Киев, естественно должен был стать и политическим центром страны, объединявшейся варяжскими князьями. Это значение Киева, как средоточие государственной жизни, выросло из его значения, как центра народно-хозяйственной жизни, тянувшей к Киеву и только из Киева имевшей выход на широту и простор международного обмена.
Рюрику не пришлось пробиться к Киеву. Овладел Киевом родич и преемник Рюрика – Олег. Из Новгорода, по издавна проторенному пути, по Волхову, Ильменю и Ловати спустился он до верховьев Днепра и овладел здесь, в стране кривичей, городом Смоленском. По Днепру добрался он до Любеча и захватил этот город. Подплыв к Киеву, он выманил из города Аскольда и Дира и убил их, а сам остался в Киеве – «матери городов русских», как он, по преданию, назвал этот город. Утвердившись здесь, Олег продолжал дело Аскольда и Дира; строил вокруг Киева новые городки-крепостцы для защиты киевского края от набегов со стороны степи, ходил в походы против хазар и других соседей Киева. Соединив под своей рукой ополчение всех занятых им славянских городов, Олег пошел на Царьград и, по преданию, пригвоздил свой щит на воротах великого города в знак победы над греками.
Следовавшие за Олегом князья – Игорь, вдова его Ольга, сын Игоря Святослав – с успехом продолжали объединение славянских городов и областей. Олег захватил всю страну древлян, северян и радимичей; Игорь продолжал захваты Олега и забрал под свою руку весь средний Днепр; Ольга окончательно «примучила» древлян, Святослав захватил вятичей.
Таким образом к половине X века большинство славянских племен и городов собралось около Киева и киевского князя.
Земля киевских князей занимает к этому времени обширное пространство. С севера на юг подвластная им земля простиралась тогда от Ладожского озера до устьев речки Роси – степного притока Днепра, а с востока на запад – от впадения Клязьмы в Оку до верхнего течения Западного Буга. В этом обширном крае жили все племена восточных славян и некоторые финские: чудь прибалтийская, весь белозерская, меря ростовская, а по средней Оке – мурома. Среди этих племен князья строили городки-крепости, чтобы из стен этих городков держать вооруженной рукой в повиновении инородцев и собирать с них верную дань.
В старых и новых городах князья сажали своих наместников, «посадников». Еще Рюрик после того, как «прия власть», «раздая мужем своим грады – овому Полотеск, овому Ростов, другому Белоозеро». Посадники должны были творить суд людям от имени князя, собирать дань в пользу князя и на прокорм себе, беречь землю, т. е. защищать ее от нападений врагов, и держать местное население в повиновении своему князю. Каждый год князь сам объезжал часть своей земли, собирая дань, творя суд и правду людям, «уставляя уставы и уроки», т. е. назначая новые дани и порядок их сбора. Местные жители были обязаны свозить следуемую с них дань в определенные сроки в раз навсегда установленные местности. Это называлось повозом. Так, «в лето 6455 (947) иде Ольга Новугороду и устави по Мсте повосты и дани», – читаем в летописи. Когда князь сам отправлялся «в дань», то это называлось «полюдье». Князь отправлялся на полюдье обыкновенно поздней осенью, когда станут заморозки и скуют невылазную грязь путей прочным ледком. Вся зима проходила в разъездах от города к городу, от погоста к погосту. Это было трудное, полное опасностей путешествие. В глухих диких лесах не было «дороги прямоезжие», приходилось пробираться по занесенным сугробами снега охотничьим тропинкам, с трудом разбирая «знаменья и места», которыми охотники обозначали направление своих троп. Приходилось отбиваться от дикого зверя, да и лесные жители далеко не всегда с покорностью и приветом встречали князя и его дружину. Дань часто приходилось «вымучивать», т. е. брать силой, а насилие встречало вооруженный отпор, и не всегда князю и его хорошо вооруженной и достаточно многочисленной дружине удавалось добиться своего, особенно когда князь допускал какую-либо несправедливость в сборе, хотел взять больше, чем уставил сам или его предшественник.
Сыну Рюрикову, Игорю, пришлось жестоко поплатиться за свою жадность к дани. В 945 году, когда «приспе осень», обычное время полюдья, Игорь, как читаем в летописи, «нача мыслити на древляны, хотя примыслити большую дань». Кстати, дружина Игорева указывала ему, что мало дани идет, что даже слуги Свенельда, воеводы Игорева, ходят наряднее княжеских дружинников. «Отроци Свенельжи изоделися суть оружием и порты, а мы нази, – жаловались Игоревы дружинники, – поиди княже с нами в дань, да и ты добудеши и мы». Игорь послушал своих дружинников и пошел в землю древлян; собирая с них дань, он «примышляше к первой дани», т. е. брал больше установленного. Дружинники тоже не теряли своего и вымогали дань с древлян. Собрав дань, пошли домой. Дорогой Игорь «размыслив, рече дружин своей: идете с данью домови, а я возвращуся, похожу и еще». С малой дружиной Игорь вернулся к древлянам, «желая больша именья». Древляне, услыхав о возвращении Игоря, собрались на вече и порешили: «аще ся въвадит волк в овце, то выносит все стадо, аще не убьют его; тако и сей. Аще не убьем его, то вся ны погубит»… А Игорю послали сказать: «Почто идеши опять? поимал еси всю дань!» Игорь не послушал древлян. Древляне напали на князя и «убиша Игоря и дружину его: бе бо их мало».
Собранная на полюдье и доставленная с погостов, привезенная туда данщиками дань поступала в княжескую казну. Дань собиралась преимущественно натурой, разным лесным продуктом, который добывали жители лесов. Эта дань, собираемая в очень большом количестве, делала князя самым богатым поставщиком лесного товара на тогдашний международный рынок. Князь был поэтому важнейшим и богатейшим участником торговли с Византией, с европейским западом и с азиатским востоком. В обмен на свои товары и рабов, т. е. пленных, которых он захватывал в борьбе с ближайшими соседями, князь получал в Византии и на восточных рынках драгоценные металлы, пышные ткани, вино, оружие, ювелирные изделия, с Запада серебро, ткани и оружие.
В погоне за добычей князь стремился подчинять себе земли ближайших соседей и облагал их данью. Заинтересованный в скорой и безопасной доставке своих богатств на иноземные рынки, князь заботился об охране путей, зорко смотрел, чтобы степные кочевники и свои разбойники не «засоряли» торговые пути, берег мосты и перевозы, устраивал новые. Так торговая деятельность князя тесно сплеталась с военной и обе вместе широко и далеко распространяли власть и значение варяжско-славянского князя, владевшего Киевом и всем великим водным путем «из варяг в греки». Это была суровая, полная лишений и опасностей, служба князя и своим выгодам и выгодам всей подвластной ему земли. О князе Святославе летописец рассказывает, что этот князь «легко ходя аки пардус войны многи творяше. Ходя воз по себе не возяше, ни котла, ни мяс варя, но по тонку конину ли, зверину ли или говядину на углех испек ядяше; ни шатра имяше, но подъклад постлав и седло в головах; такоже и прочии вои его вси бяху»… Святослав сложил свою голову в бою с печенегами у порогов днепровских.
Объединив под своим мечом славянскую землю, приняв деятельное участие в торговле – главном занятии этой страны, варяжские князья от имени всей земли отстаивают торговые интересы, когда им грозит опасность от иноплеменников, и, полагаясь на свой меч и совокупную силу подвластных им племен, умеют особыми договорами обеспечить выгоды торговли и интересы своих купцов на чужбине. В этом смысле особенно примечательны походы варяжских князей на Византию и договоры, какие они заключали с греками. За время с IX по XI век известно шесть таких больших походов: поход Аскольда и Дира, поход Олега, два похода Игоря, один Святослава и один Владимира, сына Ярослава Мудрого. Народное предание, записанное летописью, особенно запомнило поход Олега и разукрасило его легендарными сказаниями. «В лето 907, – читаем в летописи, – пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве. Он взял с собою множество варягов, славян, чуди, кривичей, мери, древлян, радимичей, полян, северян, вятичей, хорватов, дулебов и тиверцев, си вси, – замечает летописец, – звахуться от грек Великая Скуфь». С ними со всеми пошел Олег на конях и на кораблях; число же кораблей достигало 2000. Когда Олег подошел к Царю-городу, греки заперли со стороны моря доступ к столице, а сами укрылись за стены. Олег, высадившись на берегу, начал воевать; множество греков было убито, многие палаты разрушены, церкви сожжены, из взятых в полон одних рубили, других мучили, иных расстреливали, иных бросали в море, и много другого зла причинили русские грекам, «елико же ратнии творят». И велел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на них корабли. Попутный ветер надул паруса с поля, и суда двинулись к городу. Видя это, греки испугались и послали сказать Олегу: «Не губи города, дадим тебе дань, какую хочешь». Олег остановил своих воинов, и греки вынесли ему кушанье и вино, но Олег не принял угощения, «бе бо устроено с отравою». И убоялись греки и сказали: «Это не Олег, а святой Димитрий послан на нас от Бога». И повелел Олег грекам дать дани на 2000 кораблей по 12 гривен на человека, а было в корабле по 40 человек. Греки согласились на это и стали просить мира, чтобы не воевал Олег греческую землю. Олег, отступив немного от города, «нача мир творити со царьма грецкими со Леоном и Александром, посла к нима в град Карла, Фарлофа, Вельмуда, Рулава и Стемида, глаголя: “имийте ми ся по дань”. Греки спросили: “Чего хощеши дамы ти”. И Олег предписал грекам свои условия мира, требуя не только выкупа для воинов, но и дани на русские города: “первое на Киев, та же на Чернигов, на Переяславль, на Полоцк, на Ростов, на Любеч и на прочие города, по тем бо городом седяху велиции князи под Олгом суще”. Затем были установлены условия торговли славяно-русских купцов в Византии. Мирный договор был скреплен обоюдной клятвой. Цари греческие целовали крест на верность договору, а Олег и мужи его клялись по русскому закону – оружием своим и Перуном богом своим и Волосом скотьим богом. Когда мир был утвержден, Олег сказал: “Сшейте паруса из паволок (шелковые) руси, а славянам кропинные (тонкого полотна)”. Так и сделали. Повесил Олег свой щит на вратах, в знак победы, и пошел от Царьграда. Подняли русь паруса из паволок, а славяне кропинные, и разодрал их ветер, и сказали славяне: “примемся за свои холстины, не годятся славянам паруса кропинные”… Пришел Олег в Киев и привез золото, паволоки, овощи, вина и всякое узорочье. И прозвали Олега Вещим, ибо люди были поганые (язычники) и невежественные».
В 941 году князь Игорь напал на малоазиатское побережье Черного моря и разграбил всю страну за то, что греки обидели русских купцов. Но греки собрали достаточно войска и потеснили воинов Игоря. Русь отошла к своим лодкам и направилась в море. Но здесь Игоревы суда были встречены греческим флотом; греки «пущати нача трубами огнь на лодьи русские». Это был знаменитый греческий огонь. Почти весь флот Игоря погиб, и немногие воины вернулись домой рассказать «о бывшем огни»: «якоже молонья, рече, иже на небесех, греци имуть у собе и се пущающе жежагаху нас; сего ради не одолехом их». В 944 году Игорь, желая отомстить за поражение, «совокупив вои многи» снова двинулся на Византию. Греки, узнав об этом, предложили Игорю мир и дань, какую брал Олег. Дружина Игорева уговаривала князя согласиться, указывая, что лучше без битвы взять дань, «егда кто весть, кто одолеет, мы ли, они ли? ли с морем кто советен? се бо не по земли ходим, но по глубине морьстей; обча смерть всем». Князь послушался дружины, взял с греков дань и заключил с ними выгодный торговый договор.
Последний поход на Византию Русь предприняла в 1043 году. Князь Ярослав послал на греков сына своего Владимира и воеводу Вышату. До Дуная русские лодки дошли благополучно. Но когда двинулись дальше, то случилась буря «и разби корабли русские и княжь корабль разби ветр и взя князя в корабль Иван Творимирич воевода Ярославль»; 6000 русских воинов буря выбросила на берег. Эти воины должны были вернуться домой, но никто из воевод не хотел вести их. Тогда Вышата сказал: «Аз поиду с ними! и выседе из корабля к ним и рече: Аще жив буду с ними, аще погыну, то с дружиною». Греки, узнав, что русский флот разбит бурею, послали сильную эскадру, которая принудила Владимира отступить. Вышату и весь его отряд греки взяли в плен, привели в Царьград и здесь ослепили всех пленников. Через три года только отпустили они слепого воеводу с ослепленным войском домой.
Военные походы варяжских князей на Византию заканчивались мирными договорами. До нас дошло четыре договора русских с греками: два договора Олеговых, один Игорев и один Святослава.
По договорам Олеговым 907 и 911 годов греки обязывались: 1) платить дань на каждый из старших городов, 2) давать корм тем русским, которые приходят в Царьград, а купцам русским месячное содержание, причем полагалась и даровая баня. От Руси греки потребовали: 1) чтобы русские останавливались в цареградском предместье «у св. Мамы», т. е. у монастыря Св. Мамонта, 2) чтобы входили в город только через определенные ворота и в сопровождении греческого чиновника; все пришедшие из Руси должны быть переписаны.
По договору 911 года определялся еще: 1) порядок отношений по суду между греками и русскими, находящимися в Византии; по этому постановлению все обвинения должны были подкрепляться ясными свидетельствами; если свидетельство заподозревалось, то свидетель должен поклясться по своей вере; если русин убьет христианина, т. е. грека, или христианин русина, то преступник пусть умрет на месте, а если убежит, оставив именье, то оно отдается родственникам убитого; если же убежит, не оставив именья, то будет под судом, пока его не поймают и не казнят смертью; определялось, сколько надо платить за удар и побои; за кражу полагалось, что если хозяин украденной вещи захватит вора с поличным и он будет сопротивляться, то можно убить вора и взять свое назад; но если вор не сопротивляется, то можно только связать его и взыскать втрое за похищенное; 2) определялось, что русские должны возвращать имущество грекам, потерпевшим кораблекрушение у русского берега; 3) устанавливался взаимный выкуп и возвращение на родину рабов и пленных; 4) определялось, что в случаях смерти русских в Византии имущество их должно возвратить на Русь; так же должны были поступать и русские относительно греков; 5) разрешалось русским, желающим служить императору, делать это беспрепятственно.
По Игореву договору греки, очень опасавшиеся русских, добились некоторых ограничений в свою пользу. Пусть приходит Русь в Царьград, гласят статьи Игорева договора, но если придут без купли, то месячины не получают; да запретит князь своим словом, чтобы приходящая Русь не творила пакости в наших селах; входить в город разрешается не более пятидесяти человек за один раз; все приходящие в Грецию из Руси должны иметь особую грамоту от киевского князя, подлинно удостоверяющую, что русские пришли с «миром»; пришедшие торговать не имели права остаться на зиму и должны были осенью ехать домой. Греки, видимо, старались всячески отделаться от беспокойных гостей. Статьи судебного характера тоже изложены более в пользу греков, чем русских.
Договоры были написаны в двух экземплярах, на хартиях, и каждая сторона получала свой договор. Договор Игоря 945 года был заключен его послами в Царьграде. Послы Игоревы возвратились домой в Киев, и с ними пришли послы греческие. Игорь спросил их: «Что вам говорил царь?» Греки отвечали: «Царь послал нас к тебе и велел сказать, что он рад миру и хочет иметь любовь с князем русским; твои послы водили нашего царя к присяге, и царь нас послал привести к присяге тебя и твоих мужей». На другой день Игорь позвал послов и повел их на холм, где стоял Перун; здесь мужи Игоревы положили оружие свое, щиты, украшения; таким образом присягал Игорь и все люди его, сколько было некрещеной руси; христиан же приводили к присяге в церкви Св. Илии, которую летописец называет «соборной»; значит, на Руси было уже много христиан. Игорь отпустил послов, одарив их мехами, рабами и воском.
Договоры варяжских князей с греками важны и интересны тем, что являются древнейшею у нас записью законов и судебных обычаев; они свидетельствуют о том первенствующем положении, которое занимали в тогдашнем обществе князья и их варяжская дружина; затем договоры очень важны тем, что сохранили черты торговых сношений и международных отношений; далее, в них мы имеем древнейшее свидетельство о распространении христианства; наконец, договоры хранят в себе черты бытового значения, когда описывают, например, присягу, или рассказывают об условиях суда над похитителями чужой собственности.
В тех же торговых целях первые князья ходили войной на хазар и камских болгар. Торговля с этими народами была тоже значительна. В 1006 году Владимир Святой, победив камских болгар, заключил с ними договор, в котором выговорил для русских право свободного проезда в болгарские города с печатями для удостоверения от своих посадников и предоставил болгарским купцам ездить на Русь и продавать их товары, но только в городах, а не по селам.
Своим мечом, заботами о внешней безопасности и устройстве внутреннего мира, участием в главной жизненной деятельности страны и охраной ее торговых интересов варяжские князья довольно прочно соединили в одно государство отдельные славянские волости и племена, тянувшие к Днепру. Это новое государство получило свое название по племенному прозвищу варяжских князей – Русь.
В договорах, как и в других местах летописи, повествующей о времени первых варяжских князей, «русь» почти всегда противопоставляется названию «словене»; для летописца это не одно и то же.
Самое слово «русь» загадочного происхождения. Ближайшие соседи словен ильменских и кривичей – прибалтийские финны называли норманнов ruotsi. От них, можно думать, и славяне стали называть русью норманских находников. Когда варяжские конунги утвердились в славянских городах, славяне называли русью дружину князей; когда варяжские князья со времен Олега утвердились в Киеве и отсюда держали всю землю, Русью стали называть Киевскую область, прежнюю землю полян.
Описывая расселение славян, летописец замечает: «…тако разыдеся словеньский язык (народ), тем же и грамота прозвася словеньская». А далее, под 898 годом, рассказав уже о призвании князей и о походах на Царьград, летописец, точно желая предупредить какие-либо сомнения, говорит: «А словеньскый язык и русьскый одно есть, от варяг бо прозвашася русью, а первее беша словене».
Но было время, когда умели различать оба языка. Различие между ними было еще очень заметно в X веке. И в летописи и в других памятниках нашей древней письменности славянские имена чередуются с «русскими» и отличаются, как слова чуждого один другому языка. Отмечает славянские и русские названия днепровских порогов в своем описании русской торговли и Константин Багрянородный. Среди имен первых князей и их дружинников насчитывается около 90 имен скандинавского происхождения; Рюрик, Синеус, Трувор, Аскольд, Дир, Олег, Игорь, Ольга – это все скандинавские, т. е. варяжские или норманские имена: Hroerekr, Signiutr, Torwardt, Hoskuldr, Dyri, Helgi, Ingvar, Helga.
Сами князья и пришлая с ними их дружина быстро ославянились. Арабский писатель Ибрагим «людей севера», т. е. норманнов, называет руссами, отличает их от славян, но замечает при этом, что эти «люди севера», завладевшие славянской страной, «говорят по-славянски, потому что смешались с ними». Внук Рюрика, Святослав – истый варяг по всем своим поступкам и привычкам, носит чисто славянское имя.
Пришедшие в страну восточных славян варяги, можно сказать, растаяли в славянском море, слились в одно племя со славянами, среди которых поселились, и пропали, оставив по себе незначительные следы в языке славян. Так, от варягов сохранились в славяно-русском языке следующие слова: гридь (младший дружинник), кнут, ларь, лавка, стяг, хоругвь, ябедник (судебный чиновник), тиун (дворецкий из холопов), якорь, луда (плащ), витязь (викинг), князь (конунг) и некоторые другие.
Главнейшие пособия: С.М. Соловьев «История России с древнейших времен», т. I; К.Н. Бестужев-Рюмин «Русская история», т. I; В.О. Ключевский «Курс русской истории», ч. I; В. Томсен «Начало русского государства»; М. Грушевский «Киевская Русь»; Д.И. Багалей «Русская история», т. I; А.М. Стрингольм «Походы викингов».