Сергей Макаров
Отдайте все!… Петр Великий
(вновь мрачнея видом, хмурея голосом зло)
Алексей предал меня! Поделом ему! Сын предал меня, своего отца!
(так хмуро и зло, но глуше)
Многие меня хотят предать. Многие ненавидят меня – и боярство, и церковники, архиереи да попы, и дьячество, и крестьяне. Всегда ненавидели. Бояре ненавидят, что власти их лишил – нравилось им с умным видом в Боярской думе заседать.
(решительно)
А мне не нужны заседатели, мне нужны мужи государственные! Мне нужны сподвижники, которые вместе со мной строят новую Россию. И есть такие, уже тридцать лет строим вместе! И пусть человек худородный – главное, чтобы он способный был!
(спокойнее)
Крестьяне ненавидят за то, что привычные устои разрушены, поборы стали больше, мужиков в солдаты забираю, а в избах солдат на постой размещаю, фураж для армии забираю.
(усмехаясь)
Ничего, потерпят.
(сухо, со сдерживаемым гневом)
Церковники… Вот мои враги. И архиереи, и простые попы. Скрипят зубами, меж собой антихристом называют, но – терпят. Пусть терпят.
(сжимая кулак, с гневом)
Вот они у меня где!
(спокойно)
Хорошо, что есть мудрые архиереи – Феофан Прокопович, Афанасий Холмогорский, Митрофан Воронежский. Мудрые отцы.
(с почтением)
Владыка Митрофан даже строительство флота в Воронеже благословил и поддержал денежным вкладом, а владыка Афанасий поддержал строительство Ново-Двинской крепости. И мудрые советы они мне давали.
(с трепетом)
И даже спорил со мной, царем, владыка Митрофан!
(почтительно, с теплотой в голосе)
Светлая память владыке Митрофану и владыке Афанасию!
Петр молчит.
ПЕТР
(хмуро)
Вот вроде бы все поддерживают, речи правильные говорят, поручения мои выполняют, и сами что-то делают. А одиноко мне. Чувствую – ждут. Ненавидят и ждут. Все эти Голицыны, Долгорукие, другие князья и боярские потомки – ненавидят мои новшества и ждут моей смерти. Служат, хорошо служат, сражения выигрывают, переговоры успешно проходят, губерниями управляют, но – ненавидят. Ненавидят и ждут моей смерти, чтобы бросить все и вернуться в Москву, восстановив старый уклад.
(усмехаясь)
Ничего, пусть ненавидят.
(после некоторого молчания)
Толстой после того, как съездил в Италию, посмотрел там руины императорских дворцов, прочитал историка римского, Светония, жизнеописание двенадцати цезарей, императоров их. И сказал, что там про кесаря Калигулу написано, что он говорил «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». А я говорю – пусть ненавидят, лишь бы работали.
(задумчиво)
Толстой тогда за Алексеем туда ездил, когда в Вене выяснил, что царевича моего австрийцы в Неаполе спрятали от меня.
(с усмешкой)
Толстой хорошим дипломатом оказался, а ведь не учился нигде дипломатии. И министров австрийского кесаря подкупил, чтобы они признались, где спрятали Алексея, и девку его заставил подговаривать его вернуться в Россию, и его самого убедил приехать сюда.
(серьезнея)
Нельзя было, чтобы наследник престола Российского жил у недругов. Нужно было убедить его вернуться, раз уж по моему недосмотру смог он бежать. И Толстой убедил.
(мрачнея)
Алексей…
(поднимая голову и смотря наверх)
Господи! Помоги мне! Верую в тебя, Господи! Верую в твою помощь! Ты же дал мне столько задумать и столько сделать! С твоей помощью, Господи, только с твоей помощью столько дел смог осуществить! Не оставляй меня!
Петр опускает голову и замолкает
ПЕТР
(после некоторого молчания)
Бог наказал меня – нет у меня сыновей и не будет уже.
(обеспокоенно)
Что же будет с Россией?
Петр подходит к окну, смотрит в него молча
Потом резко поворачивается к зрителям.
ПЕТР
(смотря прямо на зрителей, громко и решительно)
Вы же и так все знаете, что произойдет в России дальше?
Петр решительно идет от окна к столу, останавливается у кресла.
ПЕТР
(серьезно)
Если нет наследника, или если наследник слабый – государство быстро хиреет. И внешние враги сразу напирают, чтобы отвоевать то, что достигнуто, и внутренние предатели поднимаются, чтобы разрушить то, что сделано.
(хмуро)
Годунов, царь Борис, умный и сильный правитель был, но как только умер, бояре тут же задушили его сына и пустили самозванца. Ничтожного смерда, наглого проходимца, мерзкого авантюриста готовы были терпеть, лишь бы не было над ними сильной власти.
(зло)
Бояре!…
(гневно)
Проку от них никакого нет, только мешают.
(успокаиваясь)
Нельзя мне на самотек все оставить.
(спокойно)
Многое сделано мной. Вон
(показывая в сторону окна)
Столицу новую возвел! Санкт-Питербурх! Никогда такого не было, чтобы город на пустом месте был создан – а я создал новую столицу, на болотах, у моря!
(мечтательно)
Море!… мой любимый парадиз!
(воодушевляясь, с гордостью)
Я новую армию создал! Я флот создал! Я турков громил, я Азов неприступный взял! Я шведов разгромил!
