Сергей Макаров
Пурпур. Феодосий Великий
ТАТИАН
(с опаской, оглядываясь по сторонам)
Тише, Прокул! прошу тебя – тише!
ПРОКУЛ
(еще громче, уверенно)
Отец, чего нам бояться? Ты – префект претория Востока, фактически ты – второй человек в нашей восточной части Империи. Я – префект Города, хозяин столицы. Император доверяет нам, он назначил нас на эти высокие должности, и он доверяет нашему служению ему.
(поднимая голову, горделиво)
Чего нам бояться?
ТАТИАН
(так же тихо, увещевательно)
Прокул, у самого влиятельного во дворце человека всегда самые опасные враги. У нас с тобой много завистников, являющихся нашими врагами и мечтающих расправиться с нами. Мы ни на мгновение не должны забывать об этом.
ПРОКУЛ
(назидательно)
Вот Руфин и есть наш враг, он и хочет нас сместить.
(еще увереннее, чем раньше)
Отец, мы с тобой управляем восточной частью Империи!
ТАТИАН
(со вздохом, несколько назидательно)
Прокул, мы не управляем Империей, мы все служим императору. И ты, и я, и Руфин, и другие сановники – мы все служим императору.
Прокул морщится.
ТАТИАН
(с увещеванием, еще более горячо)
Да, сын мой, мы все служим императору! Он нас назначает и поручает часть управления. Мне он поручил управлять префектурой Востока, тебе – нашим великим столичным Городом, Руфину – внешней политикой, Аврелиану – юридическими делами. И каждый из нас должен служить императору, наилучшим образом выполняя на своей должности свои обязанности…
ПРОКУЛ
(морщась, нетерпеливо)
Отец, ты как в молодости привык, работая адвокатом, подчиняться, так и сейчас на высокой государственной должности думаешь о подчинении и служении.
(решительно)
А я с самого начала был государственным чиновником – я привык управлять!
ТАТИАН
(с легким раздражением)
Да, Прокул, я начинал свой путь с адвокатской практики – но благодаря этому я знаю, как тяжело взаимодействие с людьми, и с равными, и с высшими, и с низшими, как нужно уметь убеждать, уговаривать, приводить доводы в подтверждение или опровержение.
(назидательно)
И что лучше сотрудничать, чем соперничать.
ПРОКУЛ
(насмешливо)
И что, легко тебе сотрудничать с Руфином, который нас ненавидит?
(строго)
Ведь он – наш главный враг. Он хочет нас с тобой сместить.
ТАТИАН
(спокойно)
Сын мой, мы не должны думать о том, кто хочет нас сместить. Мы должны свою службу выполнять так, чтобы император был доволен нашей работой и сохранял наши должности за нами.
Прокул вновь морщится.
ПРОКУЛ
(немного раздраженно)
Отец, это понятно, что свои обязанности по должности нужно хорошо выполнять.
(с воодушевлением)
Но мы же влиятельны! Мы же с тобой очень влиятельны! И наше влияние под властью императора может быть безграничным! И никто, кроме императора, не может ограничивать наше с тобой влияние!
(хмурясь)
А Руфин нам завидует и хочет лишить нас власти.
(сурово)
Надо устранить Руфина.
ТАТИАН
(с явным опасением)
Что ты такое говоришь?
ПРОКУЛ
(уверенно)
Иначе он устранит нас.
ТАТИАН
(еще более обеспокоенно)
Что ты такое говоришь, Прокул? Мы должны просто выполнять свои обязанности по должностям, действуя по закону!
(с явной тревогою)
Что ты такое говоришь?!
ПРОКУЛ
(насмешливо)
Отец, ты как был адвокатом, так и остался – так всю жизнь и выполняешь свою работу, действуя законно.
ТАТИАН
(сдержанно)
Да, сын, я всю жизнь действовал законно: каков был закон – так я его и выполнял.
ПРОКУЛ
А Руфин не посчитается с этим, когда будет очернять нас, уговаривая императора сместить нас с наших должностей. Мы должны опередить его!
ТАТИАН
(с призывом)
Прокул!…
ПРОКУЛ
(приглушенно)
И потом, отец, ведь нас поддержит август Аркадий, а он – будущий император. Когда я руководил воздвижением Египетского обелиска на Ипподроме, я в отсутствие императора докладывал все ему, и он был благосклонен ко мне после того, как на барельефе я его портрет приказал изобразить самым крупным после портрета императора, даже портрет западного императора, Валентиниана, я приказал изобразить несколько меньше.
(с хитрым выражением лица)
Август Аркадий был очень доволен этим.
ТАТИАН
(опасливо, с тревогой в голосе)
Прокул! Прокул! Остановись! Не позволяй себе увлечься интригами! Не для того я поднимался по государственной службе сам, и тебя поднял по ней, чтобы ты рисковал своим положением участием в интригах.
ПРОКУЛ
Отец, пойми…
Входит Аврелиан, останавливается на входе. В руках у него свитки.
АВРЕЛИАН
(стоя на входе в залу)
Приветствую вас, сиятельнейшие префекты! Здравия и благополучия вам!
ТАТИАН
Приветствую тебя, Аврелиан! Благодарю тебя за пожелание! Да будут благосклонны к тебе боги!
Прокул и Аврелиан удивленно смотрят на Татиана.
ПРОКУЛ
Приветствую тебя, сиятельнейший квестор.
Входит Руфин.
Следом за ним входит Референдарий.
РЕФЕРЕНДАРИЙ
Император вызывает префекта претория Востока Татиана и префекта Константинополя Прокула!
Референдарий уходит обратно.
Татиан и Прокул молча проходят мимо Руфина и уходят вслед за Референдарием.
СЦЕНА ШЕСТАЯ
Руфин и Аврелиан смотрят вслед Татиану и Прокулу, потом встречаются на середине сцены
РУФИН
Приветствую тебя, сиятельнейший квестор.
АВРЕЛИАН
Приветствую тебя, сиятельнейший магистр. Что говорит наш великий император?
РУФИН
Император дал мне поручение приготовить прием послов от очередного готского племени, подошедшего к северному берегу Дуная. Нужно впечатлить их роскошными видами нашего величайшего Города, а потом подкупить подарками, чтобы они не стали переправляться на земли нашей Империи.
АВРЕЛИАН
Благое дело. На пользу Империи.
Руфин и Аврелиан некоторое время молчат.
РУФИН
А тебя наш император для чего пригласил?
АВРЕЛИАН
(показывая свитки у себя в руках)
Я принес императору проект нового закона, который он поручал мне разработать.
Руфин и Аврелиан вновь некоторое время молчат.
РУФИН
(изображая заинтересованность)
А о чем этот закон?
АВРЕЛИАН
(изображая готовность ответить)
О совершенствовании городского устройства.
Руфин и Аврелиан снова некоторое время молчат.
РУФИН
(осторожно)
Мы с тобой, Аврелиан, работаем на благо Империи во имя величия нашего императора.
АВРЕЛИАН
(настороженно)
Да, сиятельнейший магистр, это так. Мы работаем на благо Империи во имя величия нашего императора.
(поспешно, подозрительно)
Но все, кого назначил наш великий император, работают во имя его величия и на благо нашей Империи.
РУФИН
(поспешно)
Да, разумеется! Все сановники так работают, на благо Империи, и все военачальники так командуют воинами, для защиты Империи.
Руфин и Аврелиан вновь некоторое время молчат.
РУФИН
(уточняюще)
Во имя величия нашего императора Феодосия, сына его, императора Аркадия, и правящего западной частью государства императора Валентиниана.
АВРЕЛИАН
(поспешно)
Да, разумеется – во имя величия наших императоров Феодосия, Аркадия, и Валентиниана.
Руфин и Аврелиан снова некоторое время молчат.
РУФИН
(величественно и значимо)
И между нами, сановниками нашего великого императора, не должно быть никаких склок, зависти, интриг и борьбы.
АВРЕЛИАН
(поспешно)
Да, конечно, не должно быть ничего такого.
(поворачиваясь к Руфину, удивленно)
А почему ты об этом говоришь, Руфин?
(настороженно)
Что-то случилось? Или что-то ожидается?
Выходят Татиан и Прокул, Татиан легким поклоном кланяется Руфину и Аврелиану.
Татиан и Прокул уходят.
Входит Референдарий.
РЕФЕРЕНДАРИЙ
(громко и четко)
Император вызывает квестора священного дворца Аврелиана.
Референдарий уходит.
Аврелиан поспешно уходит за Референдарием, оглядываясь на Руфина.
Руфин смотрит вослед Аврелиану. Затем молча в задумчивости ходит по зале. Останавливается посередине сцены, смотрит на зрителей.
РУФИН
Никто здесь, во дворце, никому не доверяет. Татиан и Прокул не доверяют мне, я не доверяю им. Аврелиан не доверяет ни мне, ни им.
(разводя руками)
Как тут работать?
(поворачиваясь к выходу из залы, через который ушли Татиан и Прокул)
В любой момент может быть удар с любой стороны.
(сосредотачиваясь)
Но – нужно работать! Нужно работать!
(идя в сторону выхода из зала, поворачиваясь к зрителям, остановившись)
Но – быть бдительным. Бдительным.
Руфин выходит из залы.
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Входит Феодосий, за ним идет Аркадий, за ними с почтительным видом идет Аврелиан.
Феодосий и Аркадий доходят до середины сцены и останавливаются там, Аврелиан останавливается поодаль от них и стоит с почтительным полупоклоном, обращенным к Феодосию.
ФЕОДОСИЙ
(обращаясь к Аркадию)
Сын мой, тебе нужно уже больше погружаться в занятие государственными делами. Теперь я чаще буду приглашать тебя слушать вместе со мной доклады сановников, как сегодня мы с тобой слушали.
АРКАДИЙ
(опустив голову)
Да, отец.
ФЕОДОСИЙ
И тебе нужно готовиться к этим докладам. Я буду посылать тебе материалы, чтобы ты читал их и готовился. Спрашивай все, что тебе непонятно, все выясняй.
АРКАДИЙ
(по-прежнему опустив голову)
Да, отец.
ФЕОДОСИЙ
(смотря в сторону)
И Гонория, когда он подрастет до такого возраста, тоже буду привлекать к занятию государственными делами вместе со мной.
(расхаживая по сцене)
Вы с ним – мои сыновья, и вы будете моими преемниками.
(поворачиваясь к Аркадию)
Но тебя я уже наделил императорским званием, ты уже соимператор, поэтому отнесись к моему поручению ответственно.
АРКАДИЙ
(еще ниже опустив голову)
Да, отец.
ФЕОДОСИЙ
(Аркадию, приглушенно)
Император – это не своеволие, когда ты проявляешь произвол и хозяйничаешь во Дворце. Император – это власть и ответственность в ее проявлении.
АРКАДИЙ
(еще более низко опустив голову)
Да, отец. Я понимаю это.
ФЕОДОСИЙ
(Аркадию, обычным голосом)
Но тебе нужно основательно готовиться.
(Аврелиану, смотря на него)
Квестор!
АВРЕЛИАН
(подходит ближе к Феодосию, останавливается, с низким поклоном)
Да, император.
ФЕОДОСИЙ
Тебе поручаю обучать моих сыновей, сейчас Аркадия, а потом и Гонория, юридической науке и законам.
АВРЕЛИАН
(с глубоким поклоном)
Да, император. Будет исполнено.
ФЕОДОСИЙ
(обращаясь к Аврелиану)
Хорошо. Ты свободен, квестор.
Аврелиан низко кланяется и уходит из зала, пятясь спиной.
ФЕОДОСИЙ
(обращаясь к Аркадию)
Вы с Гонорием – моя надежда. Будь серьезнее.
АРКАДИЙ
(вновь опустив голову)
Да, отец.
ФЕОДОСИЙ
(обхватывая Аркадия руками за плечи и смотря на него)
Спрашивай, узнавай, вникай, изучай, постигай государственные дела. Тебе многое нужно освоить, чтобы подготовиться к управлению государством.
АРКАДИЙ
(по-прежнему опустив голову)
Да, отец.
ФЕОДОСИЙ
(отпуская Аркадия и поворачиваясь к залу, с грустью)
Меня никто ничему не обучал. Я привык командовать воинами, руководить походами, управлять битвами. Но управлять государством значительно сложнее.
(поворачиваясь к Аркадию)
Иди, сын мой. И помни – к управлению государством нужно относиться серьезно, особенно в такое тяжелое время, как сейчас.
АРКАДИЙ
(с поклоном)
Да, отец.
ФЕОДОСИЙ
(обнимая Аркадия)
Иди.
Аркадий направляется к выходу из залы.
Феодосий смотрит ему вослед.
ФЕОДОСИЙ
(строго)
Держи спину прямо, Аркадий – ты император!
Аркадий выпрямляется и с прямой спиной выходит из залы.
СЦЕНА ВОСЬМАЯ
Феодосий провожает Аркадия взглядом. Когда Аркадий уходит, Феодосий в задумчивости стоит посередине сцены. Затем он вновь поворачивается к выходу из зала, через который ушел Аркадий, некоторое время смотрит в ту сторону. Потом начинает медленно ходить по сцене, подходит к окну в конце сцены, молча смотрит в него.
ФЕОДОСИЙ
(смотря в окно, боком к зрителям)
Меня никто не готовил к управлению нашим государством, тем более – в такое тяжелое время. Мой отец всю жизнь был кадровым военным, он дослужился до должности комита, а потом – даже до должности магистра конницы. Он воевал и наводил порядок и в Британии, и на Дунае, и в Африке. Я служил при нем и учился всему у него.
(после некоторого молчания, глухо, сдержанно)
А потом что-то случилось, и после смерти императора Валентиниана Старшего отца арестовали, привезли в Карфаген и там по приговору нового императора, Грациана, старшего сына Валентиниана, казнили.
Феодосий отворачивается к окну так, что его лица совсем не видно, и молча смотрит в окно.
ФЕОДОСИЙ
(глухо)
Молодой император Грациан, видимо, в первые дни правления не разобрался, что и как в государстве, какие придворные партии вокруг него, кому верить, кому не верить, поверил навету на моего отца, который ему принес кто-то из приближенных к нему врагов отца, и подписал смертный приговор моему отцу. И приговор был быстро приведен в исполнение, без права на обжалование.
Феодосий некоторое время молча смотрит в окно.
ФЕОДОСИЙ
(по-прежнему глухо)
Я ушел в отставку и пытался спасти отца, но все произошло очень быстро – когда отца арестовали, ему уже был вынесен приговор, я не успел приехать в столицу и добиться отмены приговора.
(ровно)
Отец как военный принял приговор как приказ и не пытался сопротивляться, хотя мог бежать к своим воинам и с их помощью защищаться от обвинений. Нет. Он принял приговор как законопослушный гражданин нашего государства.
(тихо)
Мне потом передали, что умер он спокойно, со смирением, как военный, выполняющий приказ, но не на фронте, а на эшафоте.
(после некоторого молчания)
Незадолго до смерти он принял христианское крещение, поэтому скончался он мирно.
Феодосий еще некоторое время молча смотрит в окно. Потом поворачивается к зрительному залу.
ФЕОДОСИЙ
А через год тот же император Грациан своим письмом вызвал меня из моей родной солнечной Испании, где я жил в отставке, в столицу. Когда я увидел приближающихся к нашей вилле императорских слуг, я подумал, что им приказано меня либо убить прямо там, либо схватить и привезти для казни в столицу, ведь враги отца могли желать и со мной расправиться.
(с тревогою)
Я думал лишь о том, чтобы моя гибель не повлекла гибели моей жены и нашего маленького сына, Аркадия.
(бодрее)
Но оказалось, что они привезли мне письмо императора, в котором он приказывал мне явиться к нему в столицу. Я поехал и явился к нему на аудиенцию.
(опуская взгляд)
Император не говорил о моем отце, но я чувствовал, что он раскаивается, что приказал казнить его.
(поднимая взгляд, с легкой усмешкою)
Или я хотел услышать, что император раскаивается в убийстве моего отца, и поэтому услышал это.
(серьезнея)
Император ошеломил меня своим сообщением. Мы все знали, что за несколько месяцев до этого армия восточной части Империи была полностью разгромлена варварами, готами, жившими уже на нашей территории и восставшими, и даже погиб император Валент, дядя Грациана, правивший востоком Империи. И я, увидев, что меня не убили, а вызвали к императору, думал, что он поручит мне командование армией для спасения от наступающих варваров восточной части нашей Империи. Так и случилось – он поручил мне принять командование над легионами и во главе их идти на Восток восстанавливать там государственную власть. Но вскоре он провозгласил меня императором, причем императором с рангом августа, то есть равным себе, и поручил мне управлять восточной частью Империи.
(повышая голос)
То есть император, приказавший казнить моего отца, через три года сделал меня своим соправителем.
(поднимая взгляд наверх)
Чудны дела твои, Господи!
(вновь смотря на зрителей)
Но я христианин и я военный, я подчиняясь воле Божьей и выполняю приказы командования. Именно таким приказом я и посчитал назначение меня соимператором, возглавил новосозданную армию и отправился на восток.
(обращаясь к зрителям, разводя руками)
И вот я здесь, я уже тринадцать лет управляю восточной частью нашей Империи.
(с воодушевлением)
Моя дорогая жена, Флакилла, через всю империю приехала из Испании сюда, в Константинополь, с нашим двухлетним сыном Аркадием, и во всем поддерживала меня. Ее мудрые советы часто помогали мне, еще когда мы были простыми жителями Империи и жили в Испании. А тут, в Константинополе, ее советы были незаменимы мне в управлении государственными делами. Женщина – но Флакилла мыслила наравне с мужчинами, смело и разумно.
