Сергей Skolorussov
Похороны Криса
Глава пятая
Попытка «намба фри»
Тридцать первое мая 2018 года. Четверг
До старта Чемпионата мира по футболу – 14 дней
«Как говорил один мой знакомый, тоже из мира кино: «Если режиссер нашел интересный способ связать эпизоды воедино и использовал его всего один раз – он дилетант. Если два раза – дважды дилетант. А вот если три – то он талант. И его способ – режиссерская находка, которую можно запатентовать». А все почему? Потому что бог любит троицу».
Пивоваров В.В. Сборник собственных перлов.
Изд-во «Файерфлай». М., 1994. Т.2.С.201
Утром меня разбудил сияющий Фай. Я его сначала даже и не узнал. Он был лысым. Абсолютно лысым.
– Теперь тебя никто не узнает, – подколол я товарища. – Менты так в докладе и запишут: «Вторая личность идентификации не подлежит, так как не имеет никаких примет».
Улыбка сползла с его губ. Он машинально попытался поправить фантомные косички рукой. Но на голове ничего не было:
– На тебя, ВВП не угодишь: то не так, это не этак.
– Ладно. По какому поводу сияешь?
Он вновь заулыбался:
– Во-первых, на крыльце лежит кирпич.
– Ты заходил в полицейский участок?
– Нет. Его видно с балкона эвакуационной лестницы. Я просто хотел удостовериться, что мы вчера натворили. Смотрю – кирпич.
– Заработало!
– Во-вторых, я договорился с Ксюхой о безопасной передаче саквояжа.
И он рассказал, что его сестра готова предоставить нам два плавучих дрона, которые она изготовила вместе с Артемом.
– Ты ей все рассказал?
Фай потупил глаза:
– Не удержался.
– Блин, хреново. И кто ты после этого?
– Герой России.
– Болтун – находка для шпиона.
– Ты Ксюху не знаешь. Она – железная кнопка. Мужик с квадратными яйцами в красивом женском теле.
– Блин, – только и смог я вымолвить, – и что мы будем делать с этими дронами?
– Я все обдумал. Мы звоним бармалеям и договариваемся передать саквояж на набережной Невы. К примеру, на Румянцевском спуске Васильевского острова.
– Бармалеям? А, ну да. Почему там?
– На Ваське, на набережной Невы всегда мало народу. Тем более, что Румянцевский спуск длинный и там всегда можно найти безопасное для случайных зевак место.
– Допустим…
– Ксюха запустит к этому месту первый дрон, в который бармалеи должны положить сто тысяч баксов.
– Уже сто?
– Ксюха же тоже рискует.
– Ну, допустим…
– Мы забираем деньги и подгоняем второй дрон к берегу, в котором лежит сумка. Как только бармалеи берут ее в руки, тут же появляются фээсбэшники и хватают их за шкварник.
Я молчал, обдумывая ситуацию.
– Ну как, босс, годится?
– В принципе, пойдет. Только можно было и одним дроном обойтись.
– Нет. Мы тоже так сначала думали. Но если сразу положить этот ридикюль в один катер, то они его просто заберут, а деньги не положат. А если не класть туда сумку, то где мы будем забирать деньги? На другом берегу? На Английской набережной возле памятника Петру Великому? Кто заберёт деньги и положит сумку? Там мы сразу засветимся.
– А с двумя – не засветимся?
– Ты не видел Ксюхины катера. Это гоночные болиды. Глиссеры! Их никто не догонит. Сначала подгоним катер для денег. Только они его загрузят, мы сразу сумку к ним причалим. Катерами управлять можно дистанционно. К примеру, из салона машины. Мы их угоним в какую-нибудь глухомань. К примеру, на Крюков канал. Там спокойно без лишних глаз установим ридикюль и емкость для денег, а по окончанию операции там же извлечем добычу. И аля-улю! Поедем делить деньги и обмывать победу над бандитами.
В общих чертах план мне понравился. А детали можно обдумать по ходу подготовительного процесса.
– Ну что сказать? Молодец!
– Босс, ты щедрый.
– В смысле?
– На благодарности щедрый.
– Это да. Я такой. Но я еще и умный.
– Я знаю.
– В таком случае, если я умный, то ты просто красавчик, умница, молодчага, гений…
– Достаточно, босс!
– У меня тоже есть план. Ночью приснился.
И я поведал ему, то, что у меня родилось прямо сейчас. А именно, каким образом известить спецслужбы о встрече с террористами. Всю свою сознательную трудовую жизнь я проработал на телевидении режиссером документального кино. Но в адское для журналистов постсоветское время мне пришлось освоить профессию и оператора, и монтажера, и даже частично компьютерного дизайнера. А вот в качестве звукооператора, как оказалось, рядом со мной вообще никто рядом не стоял, не сидел и даже не лежал. Естественно, из всех тех звукачей, кого я знал и поначалу привлекал для совместной работы. Еще лет двадцать назад, намучившись с очередным «страшно талантливым» звукооператором, я плюнул на все и стал озвучкой своих фильмов заниматься исключительно сам. Чтобы никто не считал, что я откровенно бахвалюсь, приведу один простой пример. Как-то раз московские политтехнологи привлекли меня к выборам в Госдуму. И вот, работаем мы все вместе в поте лица. Собираем материал, записываем известных и весомых людей, кто мог что-то хорошее сказать про нашего кандидата. Приехали на съемку к генеральному директору одной из крупнейших нефтяных компаний страны. Ни название компании, ни ФИО генерального я не раскрываю, а иначе меня закопают живым. Естественно, «закопают» в фигуральном смысле этой расхожей фразы. Впрочем, я не исключаю и прямого варианта этого двусмысленного выражения. Так вот. Референтша «генерала» выскочила навстречу нашей группе и с места в карьер: «У вас ровно пять минут для беседы. Ни секунды больше!!! Вам понятно??? Если понятно, можете пройти в его кабинет. Через 7 минут он придет». Не буду вдаваться в подробности, кто знает особенности профессиональной съемки – тот понимает, что за семь минут развернуть оборудование, выставить свет и проверить микрофоны – практически невозможно. Но эта проблема оказалась вовсе не главной. Генеральный заявился, плюхнулся в кресло и промычал что-то несуразное. Текст состоял из набора несвязанных между собой слов. Мало того, для их склеивания в подобие предложений он использовал «нах»: «Я, нах, знаю, нах, уважаемого имярека, с тех, нах, самых пор, когда, мы нах, героически, нах, вместе осваивали, нах, недра Тюменского Севера, нах…» Примерно так, но текст вообще был без какой-нибудь логической связи. «Нах» – это даже не слово паразит, а всего лишь его обрывок. Очевидно было, что важный человек в дорогом кресле из кожи неизвестного мне животного даже не подозревал, что его речь наполнена непристойностью. Но сказать ему об этом было некому. Людей вокруг него не было. Сплошь только пресмыкающиеся. Ну и прихлебатели с карьеристами. Как без них? Референтша ровно через пять минут выскочила перед камерой и замахала руками. Все! Приехали! Кина не будет, а уж второго дубля тем более. Да и какой смысл во втором дубле? Никакого! Московские пиарщики схватились за головы. Запаниковали, завопили, заистерили: что делать? Мы на него главную ставку в пиар-компании делали. Его весь Тюменский Север знает и слушается, как собственного отца. Я говорю: «Ша! Никакой паники! Приходите завтра!» Ну, может не так сказал. Но смысл точно был таким. Приходят они в 8 утра. Я и не уходил со студии. Включаю им синхрон Генерального. Сидит все тот же дядька и говорит мудрые речи про нашего кандидата. И заметьте – без всякого словесного мусора. За ночь я его несколько раз прослушал и написал для нефтяного генерала новый текст. Затем из отдельных фраз и фонем собрал этот текст, причем четко под его артикуляцию. Повозиться пришлось только с интонационными направлениями. Это компьютерные дела, про которые в двух словах не расскажешь. Сейчас многие знакомы с творчеством Инджойкина. Когда он появился – я сразу понял: «Меня обокрали!» Инджойкин меняет голосовые интонации, подгоняя их под музыкальный ряд. Вот таким образом работал и я. А «нахи» я вычистил за пять минут. Это вообще не проблема.
Так вот. И в данном деле я предложил Фаю использовать мои наработки. Фай, не представляющий толком, о чем я ему говорю, только пожал плечами:
– Босс! Тебя не поймешь – то ты говоришь, что никаким образом нельзя звонить в ФСБ. То говоришь, что мы позвоним по телефону.
Я только махнул рукой. Что с него возьмешь? Дилетант. Пришлось с умным видом подытожить итог нашей беседы:
– Ты иди, занимайся подготовкой своих глиссеров. Продумай на месте: где, как и каким способом осуществить обмен. Осмотри внимательно место передачи и пути эвакуации.
– Какой эвакуации?
– Той самой эвакуации. Где будем спускать корабли на воду и где вытаскивать. Чтобы все было без косяков. Продумай и посмотри. И чтобы камер там никаких не было вокруг. Нам пиариться ни к чему.
Он кивнул:
– Все понял, босс.
– Да оденьтесь неприметно. Чтобы внимание не привлекать.
– О чем речь? Балаклаву на голову натяну. Окей?
– Все! Иди, задолбал своими приколами. Я позвоню. Если скажу, что «Варя приезжает в семь часов» – это значит, что операция состоится в семь вечера. Если «в восемь» – тогда в восемь вечера. За час до этого мы встречаемся у Варшавского вокзала. Народу там всегда мало, вот и обговорим в спокойной обстановке последние детали.
На том и распрощались.
Я сварил кофе и сел за компьютер. Скачал несколько интервью и песен Примадонны и стал сбивать из них текст, который я собирался слить ФСБ. Работа была не трудной. Сейчас для меня был важен только звук, а не синхронное со звуком видео, о котором я рассказывал выше. Через какой-то часик текст был готов. Я даже не стал его обрабатывать, чтобы выровнять интонационную амплитуду. Зачем? Главное в данном случае – содержание. А с содержанием было все нормально. Готовое звуковое письмо я закачал на диктофон.
Ну что, бармалейчики? Будем встречаться? Я включил «Нокию».
Террорист на другом конце линии возмутился:
– Ты почему не звонишь? Что надумал?
– Надумал я следующее. Десять тысяч баксов нас не устраивает.
– Жадные люди долго не живут.
– Вот и не жадничай. Вы же щедрые и благородные люди. Вам деньги не нужны.
– Э-э-э, не умничай.
– Чего не умничать? Твой дружок выбросил сумку, а в ней, как ты говоришь, было полно денег.
– Двести сорок тысяч евро.
– Без разницы. Значит, деньги у тебя есть.
– Короче! Сколько?
– Сто тысяч евро мелкими купюрами.
– Какими мелкими?
– Любыми. Но лучше сотенными и двухсотенными.
Я дурковал. Но мне было плевать, как он это воспринимает.
– Когда и где встречаемся?
– В семь часов на Ваське. Сегодня. У Румянцевского спуска.
– Где это?
– Найдешь «где». Прогуглишь. Он широкий этот спуск и выходит прямо к воде. Отойдешь подальше от людей, если таковые там будут и жди.
– Чего?
– Подплывет кораблик с моторчиком. Маленький такой, модель корабля. Бросишь туда деньги.
– Куда туда?
И, правда – куда туда? Я тоже не представлял куда именно. Я даже не мог вообразить, как выглядят эти «водные дроны» и каких они размеров.
– Увидишь «куда туда»! И Как только сделаешь это, тут же подплывет такой же кораблик с твоей сумкой.
– И чего?
– Чего, чего? Готовь бабло! И не звони мне без надобности. А то убью!
Я вновь вырубил этот телефон по полной. Затем отклеил одну симку из саквояжных телефонов и поехал на рынок «Юнона». Здесь я без труда купил за тысячу рублей старый сотовый телефон. Вернее, я купил сразу три, сторговавшись за две с половиной тысячи рублей. Два телефона просто так, на всякий случай. Вдруг купленный аппарат бракованный. Сидя в машине на стоянке «Юноны», я вставил симку в купленную мобилу и набрал номер телефона доверия питерской ФСБ. Как только на другом конце ответили – включил диктофон на проигрывание. Голос Аллы Пугачевой сказал следующее: «Полковник Мирзоян. Полковник Мирзоян. Полковник Мирзоян. Передача саквояжа с бомбой состоится сегодня в девятнадцать часов на Васильевском острове на Румянцевском спуске. Если поняли – положите второй кирпич на крыльцо полицейского участка. Настоящий полковник. С приветом мадам Брошкина!» У меня не было опасений, что Аллу Борисовну привлекут. Даже глупо такое предполагать. Но, на всякий случай, я все же вставил в конце сообщения голос мультяшного попугайчика Кешки: «Будьте осторожны! Преступник вооружен!»
После этого я переехал на стоянку гипермаркета «О'КЕЙ», откуда вновь позвонил в ФСБ, но на этот раз по телефону приемной. И вновь включил диктофон с информацией. На стоянках было полно машин, и я чувствовал себя очень умным «Штирлицем». Здорово замаскировался. Никто меня не вычислит. Только я двинулся возвращаться домой, как заверещал мой личный телефон. Звонил Фай:
– Босс, я стою у двери твоей квартиры. Открывай давай!
– Жди. Скоро буду!
– Мне саквояж нужен…
Вот, балда! Я тут маскируюсь по полной программе. Продумываю каждый шаг, каждое слово. А этот…, даже не знаю какой для него подобрать эпитет, обалдуй, спаливает всех одним своим дурацким звонком. Водичка у моего напарника совсем не держится:
– Я сейчас приеду! Жди!
Но он не унимался:
– Надо его Ксюхе дать, чтобы она смогла придумать, как его закрепить на дроне…
– Вы не туда попали, – с раздражением крикнул я в трубку.
По пути домой, мой телефон всю дорогу натужно ревел звонком, пока не сел аккумулятор.
У дверей меня ждал Фай:
– Босс! Они второй кирпич зачем-то положили!
Я прикрыл ему рот рукой и затолкнул в квартиру:
– Ты, правда, дебил? Или только прикидываешься?
Для наглядности пришлось повертеть пальцем у виска.
– Да ладно! Никто ничего все равно не понимает.
– Ты про Сноудена хоть что-то слышал?
– Ой. Ну, прям тайны Парижского двора!
– Мадридского, неуч. Если ты еще хоть раз выкинешь такой фортель – я тебя больше не знаю!
– Ну ладно, ладно, босс. Я все понял.
Он забрал саквояж и уехал. Я пошел на балкон аварийной лестницы. Точно: на крыльце УПП лежали два кирпича. Значит, сообщение Аллы Борисовны прошло.
В шесть часов вечера я и Фай встретились на стоянке торгового центра «Варшавский экспресс». Оттуда мы с ним переехали на Крюков канал. Здесь нас ждала Ксюха с неизвестным мне угрюмым парнем. Этот тип, который зовется Фаем, ввел в курс дела уже половину населения Питера! Вот ведь «светлячок». Блин! Нет, он не Файерфлай! Не светлячок! Он Баттерфляй – бабочка-капустница. Вредитель полей и огородов! От досады мои меры предосторожности казались глупой мальчишеской игрой в «тайны».
– Ну что – готовы? – спросил я у Ксюхи.
– А то?
– Всегда готовы, – спокойно произнес Артем. Так звали парня.
На воде, прижавшись к каменной набережной, стояли два катамарана довольно внушительных размеров. Если вы видели детские «багги» – то вот по внешним размерам катамараны были точно такими, только шире в два раза. Здорово сравнил! В движение они приводились мощными пропеллерами, закрытыми решеткой. Моторы агрегатов ревели так, что их можно было услышать на другом конце города. По крайней мере, мне так показалось. На никелированной стойке, обрамляющей катамараны сверху, висело по шесть больших фар, смотрящих вперед и по две фары – в обратном направлении. В середине этой стойки были закреплены две камеры, направленные взад и вперед по ходу движения судна. На корме каждого катамарана имелась никелированная поперечина, возвышающаяся над водой сантиметров на десять.
– Это для чего данные суда построены?
Артем объяснил:
– Мы хотели предложить их спасательным службам. Это незаменимые помощники в бурю. К примеру, на берег налетел смерч, и кого-нибудь унесло в море на надувном матрасе. В девятибалльную непогоду не спасет ни патрульный катер, ни вертолет. А наш катамаран запросто! Тонущий может ухватиться за специальную поперечную балку. Там на корме, видите? – он указал на поперечину, связывающую две гондолы катамарана сзади. – Даже ремни закреплены. Если сил держаться нет – можно закрепить руки ремнями и таким способом катамаран доставит беднягу до берега.
Я понимающе кивнул головой. Но Артему нравилось рассказывать о своем детище:
– Это случай в прошлом году в Сочи нас подвиг к созданию спасательного беспилотного катамарана. Помните, отец с малолетним сыном на лодке в шторм потерялись. Их нашли недалеко от берегов Турции на седьмой день.
Я помнил этот случай. Пацан выжил. В найденной лодке был он и его отец, который умер от обезвоживания.
– Если бы у службы спасения были такие катамараны, – Артем с гордостью указал рукой на беспилотники, – никто бы не погиб.
Я вновь согласно кивнул головой. Действительно – катамараны были отменные. На одном из них металлической перфорированной лентой было прикручено двадцатилитровое строительное ведро. Компашка Файера, судя по всему, рассчитывала на большой куш. А на втором за собачий поводок, закрепленный за никелированную балку с лампами и камерами, был зацеплен саквояж террористов.
Фай похвастался:
– Бармалеев ждет сюрприз.
– Какой?
– Не скажу. Сам увидишь.
Управление беспилотными катамаранами оказалось несложным. Артем и Ксения сели на заднее кресло моего авто, достали свои айпады и запустили программное приложение, которое им разработали друзья.
Артем сказал:
– «Спасатель один-ноль-один», ответь.
Тут же голос в планшете ответил:
– Спасатель один-ноль-один на связи.
– Позывной «Артем». Даю вводную. Автономное движение к Румянцевскому спуску. Скорость движения 15 узлов. Точка на карте обозначена, – он ткнул пальцем на акваторию Невы в пяти метрах от набережной.
– Задание принял, – ответил голос. – Маршрут проложен. Поехали?
– Поехали!
Такую же процедуру повторила Ксюха. Только ее катамаран «Спасатель 102» отвечал ей женским голосом. Господи! До чего техника дошла!
И мы поехали втроем на моей машине к Английской набережной, чтобы наблюдать за обменом в режиме прямой видимости. Фай остался нас ждать в джипе Артема. С прицепом, в котором ребята перевозили катамараны, лучше не светиться в районе передачи саквояжа.
Когда мы нашли удобное место для наблюдения, катамараны уже крутились в нескольких метрах от берега Румянцевского спуска. Я припарковал машину в Замятином переулке, в месте выезда из него на Английскую набережную. Обзор был великолепным. Перед нами стояла легковушка. Она маскировала нас, но ее чистые и незатемненные стекла позволяли нам видеть противоположный берег достаточно отчетливо. Там было мало народа. Влюбленная парочка что-то рассматривала в воде. Плюс двое горожан прогуливались со своими карманными песиками. На автомобильных часах было без пяти минут семь.
– Это он? – спросил Артем, пересевший на переднее кресло.
Я достал бинокль и навел его по направлению указующего перста Артема. Хорошее зрение у молодежи. До тех пор, пока не затуманится от компьютерной зависимости. Со стороны Дворцового моста на набережную Румянцевского спуска вышел мужик в ветровке и джинсах. В руках он держал пакет. Я поискал в блезире хоть что-то, указывающее на присутствие сотрудников ФСБ. Черт его знает! Может граждане с собачками – это и есть фээсбэшники? Хотя вряд ли. Толстая тетка с мопсиком в бантиках уж точно не оперативный работник. Я никому не обещал давать условный знак о начале операции: ни бармалеям, ни чекистам:
– Давай, Артем, подгоняй катамаран с ведром к этому типу.
Мужик с пакетом подошел к берегу, глядя на подплывающий к нему катамаран. Как только катерок приблизился он ловко закинул пакет в ведро.
– Ксюха! Гони свой.
– Фай говорил, что сначала надо проверить, что они туда положили. Он ждет, чтобы мы отогнали к нему катамаран с ведром.
Наивный Фай. Кукла там, скорее всего, а не деньги. Но это же не повод, чтобы не отдавать террористам ридикюль. Самое важное для меня, чтобы их тут фээсбэшники повязали с вещдоками в руках.
– Ксюша, меня слушай! Подгоняй катамаран к мужику. Быстро!
– Слушаюсь, командор!
Катамаран с сумкой моментально развернулся и подплыл к берегу. Мужик уже протянул руку, чтобы отстегнуть замок на поводке, но в это время на набережную с двух сторон выскочили черные полицейские «Тигры» и из них ловко высыпали автоматчики в брониках. Из-под моста Лейтенанта Шмидта, который теперь называется Благовещенским, на предельной скорости вылетел сторожевой катер со спецсигналами на крыше. Естественно, что мы не могли его видеть до этого момента. Он прятался под мостом. Я все ждал, что мужик отцепит сумку, но группа захвата появилась слишком рано, и мужик передумал. Он выхватил пистолет и уже собирался бежать. Но в это мгновение за чугунным заборчиком Университетской набережной резко остановился какой-то автомобиль. Мне показалось, что это был старенький Опель «Кадет». Чугунная решетка, отделяющая Румянцевский спуск, расположенный у воды, от Университетской набережной, находящейся на верхнем уровне, мешала мне рассмотреть подробности. Но я видел, как из окна машины повалил дымок. Через мгновение до нас донесся треск взрывающихся петард. Естественно, что это был не праздничный салют. Так издалека слышатся автоматные очереди «Калашникова». Бармалей на берегу весь искривился и рухнул на мостовую, как подкошенный.
– Ребята, валим!!! Убирайте катамараны!
Пока Артем и Ксюха давали вводные для своих беспилотников, патрульный катер вплотную приблизился к месту обмена. Два морячка в спасательных жилетах схватили сеть и ловко кинули ее на катамаран с сумкой. Но Ксюша в это время уже успела передать ему задание. Беспилотник взревел пропеллером и рванулся в сторону Дворцового моста. Хотя сеть и зацепилась за фонари и камеры этого катамарана, морячки не смогли удержать свой конец сети и выпустили его из рук. Один из них полетел по инерции в воду. Катер на полном ходу двинулся в погоню. Артемка дольше вводил задание, поэтому его беспилотник заметно отстал от катамарана с сетью и саквояжем. На мостике над рубкой сторожевика появился еще один морячок. В руках у него был автомат. Он начал полить из него по отставшему катамарану.
– Вот, падла! – только и успел крикнуть Артем.
В этот момент на месте катамарана с ведром в небо взметнулся столб воды, и до нас долетела мощная ударная и звуковая волна. Артем хотел выскочить на улицу, чтобы увидеть гибель своего детища, но я вовремя схватил его за шиворот рубахи и затянул обратно в салон:
– Сидеть!
Развернувшись в узком переулке, мы скрылись с места преступления.
– Артем? Что могло взорваться?
– Ты меня спрашиваешь? В катере только бензобак. Но десять литров горючего так не взрываются. Уж поверь мне! Только взрывчатка так шандарахнуть могла. С полкило тротила. Не меньше!
Все понятно. Это благодарность бармалеев в сто тысяч Евро мелкими купюрами так рванула.
Возле джипа с прицепом нас дожидался Фай. В руках он держал планшет для управления летающим беспилотником:
– Все видел! – завопил он. – И даже все заснял!
Ксюшка с Артемом сразу же выпорхнули из машины и бросились по ступенькам наперегонки к одинокому дрону, прижавшемуся к берегу Крюкова канала. Что ж, они его родители. Парень отцепил сумку от поводка и бросил ее в сторону моего напарника:
– Фай! Я тебя больше знать не хочу! Не лезь ко мне со своими авантюрами!
Фай молча скривил мордашку – мол, что тут скажешь. Он подобрал сумку и отнес ее в салон моей «ласточки»:
– Босс! Ты езжай! Мне надо помочь Артему вытащить катамаран. А то он весит килограммов семьдесят, не меньше.
Мне все же захотелось перед отъездом поблагодарить и приободрить ребят. С моей стороны было бы низостью, взять и уехать отсюда, как говорится, «по-английски». Немного успокоившись и настроившись на извинения, я спустился к воде. Артем и Фай вытащили катамаран из воды на берег. Сетки на нем уже не было.
– Вот блин! – продолжал ругаться Артем. – Сеткой камеру оторвало. А я за нее семь тысяч баков отвалил. Она водонепроницаемого исполнения.
– Артем, Ксюша! Простите меня, что втянул вас в эту историю, – трудно было смотреть им прямо в глаза, но пришлось.
Ксюха вяло махнула рукой, мол «иди ты, не до тебя».
– Я вам в полной мере компенсирую материальный и моральный урон.
– Надеюсь, – только и пробормотал Артем и снова уткнулся взглядом в свое детище.
Домой я вернулся сильно огорченным. Не то слово. Меня трясло. Даже не трясло, а разрывало! Да что это такое? Почему все через задний проход? Господи! Отчего хорошие намерения всегда ведут в ад? Ведь мы все так замечательно продумали!
Саквояж я закинул на антресоль кладовки. Да там и не было ничего интересного. Только экстремистская литература и паспорта. Мы с Фаем решили: взрывающиеся телефоны не должны попасть в руки бармалеев ни при каких обстоятельствах. А подрывная литература и поддельные паспорта были для ФСБ вполне достаточным поводом, чтобы закрыть всю банду надолго. Телефоны же, напичканные взрывчатыми веществами, мы хотели позднее или передать спецслужбам, или уничтожить. Фай все мечтал с их помощью рыбу глушить. Рыбачок, твою в коромысло. Никто не знал, даже Фай, что деньги и телефоны, с прикрепленными к ним симками, я отнес на пятнадцатый этаж. Там жила Варюхина знакомая, которая на время своего отъезда давала ключи, чтобы мы кормили кота и поливали цветы. То, что деньги и взрывающиеся телефоны оставались у меня, несколько сглаживало все неприятности. Может, бармалеи не успеют переправить новую партию своих чудо-телефонов. Впрочем, эти аппараты, скорее всего, служили лишь в качестве детонаторов более мощной взрывчатки. Значит, она у них уже заготовлена. А в качестве детонаторов можно использовать не только сотовые телефоны. Да что там! Сколько на моей памяти было шахидов-смертников, готовых без всяких колебаний отправиться в райские шатры к гуриям? Значит моя задача – обнадежить бандитов, чтобы они не искали других путей реализации своих планов. Это раз. А второе. Что второе? Второе – то же, что и было. Надо обязательно их слить полковнику Мирзояну. Жаль, что сегодня так скверно получилось. Может, бармалей, пришедший на берег Невы, все-таки жив? Надежды на это мало. Трудно оставаться живым, если из тебя сделали дуршлаг. Да, если даже этот бармалей жив, не факт, что он всех сдаст. Фанатики, одним словом. Интересно проверить, а этот козел, что хотел нас взорвать, все еще в сети? Или он плюнул на меня и выбросил свой телефон в Финский залив? Я вставил симку в «Нокию» и нажал вызов. На другом конце линии послышался знакомый голос, исторгающий ругательства и угрозы в мой адрес. Меня этим уже не напугаешь, привык:
– Все сказал? Теперь слушай сюда! Я не знаю, кто там нас слил: ты сам или твои помощники. Но только ставки с этой минуты резко повышаются.
– Какой слил! Это ты навел на меня ментов!
– Ну да? Может, и человека с чемоданом я сдал?
Он заткнулся.
– Ты хотел убить меня и моих людей, подбросив вместо денег взрывчатку. Как с тобой вообще можно иметь дело?
– Кто ты? Что ты хочешь?
– Я хочу два миллиона долларов. И больше никогда не слышать твой гнусавый голос.
– Э-э-э! Ты совсем больной? Откуда такие деньги?
– Мне плевать. Надумаешь, звони. В восемь утра буду на связи.
И я выключил телефон.
Планов дальнейших у меня не проглядывало вовсе. Но утро вечера мудренее. Сомнений, что выход будет найден, тоже не было. Часы показывали за полночь, и я поплелся в спальню. Надо набраться сил. Сон обрушился на меня, едва голова коснулась подушки.
