Сергей Skolorussov
Похороны Криса
– Я лично доложил генералу, все как было. И высветил тот факт, что полковник попытался присвоить все заслуги по разгрому террористического подполья себе.
Вот собственно и все. А ведь я предупреждал полковника, что бог все видит.
Глава девятая
Усмешка Криса
Одиннадцатое июня, понедельник
До открытия Чемпионата мира по футболу три дня
«Открытие чемпионата мира по футболу – это как открытие бутылки с джином. Никогда не знаешь, что из этого выйдет…»
Пивоваров В.В. Сборник собственных перлов.
Изд-во «Файерфлай». М., 1994. Т.11.С.777
Утром в понедельник допросы с пристрастием продолжились. Это неожиданно вернулась домой Варвара. Прямо с порога она уперлась взглядом в пол:
– А-а-а! Так ты все-таки вынес в мусор свою поганую гирю. Молодец! Значит, я победила!
– Ничего подобного. Ты не выиграла. Я до нее пальцем не дотронулся.
– Куда же она делась? Еще скажи, что сборщики металлолома ее сами из квартиры вынесли.
– Никакие не сборщики, а музейные работники.
– Пивоваров, то что ты способен нести полный бред, я и до этого знала. Зря стараешься. Лучше молча признай поражение.
– Варенька. Я сроду глупости не морозил. Это твоя прерогатива. Если чемодан денег, вырученных за этот удивительный раритет советской эпохи, для тебя полный бред, то я не знаю, на какие умные постулаты ты опираешься в своих взглядах на жизнь.
– Сам хоть понял, что сказал? – Варина усмешка была уж очень язвительной.
Но она сразу испарилась, когда я открыл свой старый студенческий кейс, типа «дипломат», набитый европейской валютой.
У Вари подкосились ноги, и она плюхнулась на диван:
– Пивоваров, ты как маленький ребенок. Стоит тебя оставить без внимания хотя бы на пять минут – ты обязательно нашкодишь. Давай, рассказывай, куда ты опять вляпался.
– Да никуда! Я гирю продал музею эпохи Сталинизма. Она же 1936 года выпуска.
– Да хоть тридцать пятого до нашей эры! Не строй из меня дуру! Живо рассказывай или ты узнаешь на своей шкуре, что такое допрос с пристрастием.
Пришлось рассказать все, что со мной произошло в ее отсутствие. Варя не поверила. Ее даже не убедил разгром в квартире, устроенный командой Мирзояна, и несмываемая краска на стенах и шкафчиках кухни.
– Бухал, наверное, беспробудно в мое отсутствие. А теперь выдумываешь в оправдание фантастические легенды. Еще скажи, что тебя золотой звездой Героя наградили за это, – она обвела рукой окрашенные в красный цвет стены кухни.
– Нет, орден мне не дали. Но в ложу почетных гостей на открытие чемпионата пригласили.
Ее ухмылка стала переползать в «недоумение», когда я показал врученный мне генералом билет на матч открытия чемпионата.
– Какой ужас! А ведь меня всего неделю не было.
– Почти две…
– Да какая разница! Пивоваров! Как ты меня уже достал! Нет, ты не дашь мне умереть своей смертью. Когда? Когда уже это все закончится?
– Что закончится?
Она неожиданно резво вскочила и схватила руками мою шею:
– Ну-ка, быстро говори, где взял деньги и билет! Или я не знаю, что сейчас с тобой сделаю!
От расправы меня спас звонок в дверь. Я думал, что это опять соседи пришли проверить источник шума. Но нет. На пороге стоял красный от натуги оперативник. Тот самый, что резво извлекал гайки и конверт из урны при взрыве во дворе УПП.
– У вас лифт сломался, – выдавил он из себя. – Я только поставил ее на пол и лифт сразу отключился. Пришлось по лестнице тащить. Куда ставить?
В руках у него была моя гиря. Наверное, я от нее уже никогда не избавлюсь. Я указал на пятно, оставленное навечно долгим стоянием гири на полу коридора.
– Опа на! Смотрите, а пятнышко как раз под гирьку. Как будто здесь она и стояла.
– Ты зачем ее приволок?
– Майор Толочко приказал. Уголовное дело против вас прекращено. Гиря перестала быть вещдоком. В хранилище говорят, забирайте. А куда мы ее денем?
Во время его рассказа я сделал выразительным взгляд, подкрепленный не менее выразительным жестом разведенных в разные стороны рук. Все это предназначалось Варе – слушай, а ты не верила.
– Ну, всего доброго вам! Я пойду.
– Стоять! – Варя встала между парнем и входной дверью. – На документики ваши можно полюбопытствовать?
Парень посмотрел на меня, потом на Варвару:
– Да, да… Конечно.
Он безропотно вытащил из кармана пиджака удостоверение и протянул его проверяющим органам моего семейного надзора.
Жена скрупулезно изучила документ и вернула его хозяину:
– Откуда вы знаете Пивоварова Владимира Валерьевича?
– Кто ж у нас его не знает? Он герой!
– Говорите кратко и точно. Где познакомились?
– Лично не знаком. Знаю его по долгу службы, – отчеканил «молодец».
Варе этот ответ не очень понравился. Ну, никак ей не верилось в мой рассказ. Не вписывался он в летопись всей прожитой совместно со мной Вариной жизни. Никак не вписывался. Она была уверена, что знает меня, как облупленного. А тут, такой фортель.
– Его правда наградили? – кивнула на меня неожиданно успокоившаяся супруга.
– Так точно! Лично начальник УФСБ Санкт-Петербурга и Ленинградской области по поручению президента Российской Федерации. Разрешите идти?
– Свободен.
Парень выдохнул из легких воздух и тут же исчез за дверью. Я машинально сделал шаг в направлении двери, чтобы закрыть замок.
– Куда? – нотки приказного тона возвратились в Варины уста. – А Вас я попрошу остаться!
Она ловко бедром захлопнула дверь, подплыла ко мне и обволокла в своих мягких тягучих объятиях:
– Попрошу прощения и попрошу остаться, – промурлыкала она. – Навсегда. И еще попрошу…
Последнее предложение было произнесено с многозначительным намеком.
– Чтобы я тебя поцеловал?
– Да, поцеловал.
– И что мне за это будет? – продолжил я игру.
Жена больно ущипнула меня за бок:
– Вот что тебе будет!
– Ой, ой! Ты издеваешься над героем России!
– Так просто ты не отвертишься! Теперь, когда на тебя свалилась слава, что ты должен делать?
– Благодарить бога, что «слава» – это не певица Слава?
– Вот, паразит! Нет! Теперь ты должен любить, холить и лелеять жену прославленного героя России!
И она принялась меня быстро щипать за все части тела, загоняя в спальню…
Днем я преподнес любимой супруге заранее приготовленный сюрприз. Мы торжественно перезахоронили Криса.
Весь следующий день прошел в хлопотах. Мы долго и упорно мотались по магазинам в поисках достойного костюма и не менее достойных галстука, сорочки, платочков, носков и т.д. Экипировали меня по полной программе в соответствии с протоколом самого высокого уровня. Варя была уверена, что ее герой-супруг будет сидеть на трибуне по правую руку от президента. Я даже не пытался ее в этом разубеждать. Хочется ей в это верить – ничего страшного. Пусть верит на здоровье.
Провожать она меня на вокзал не поехала. Просто поцеловала, вытерла помаду с моей щеки и скромно уронила слезу:
– С богом! Спасибо тебе.
– Мне?
– Тебе, тебе.
– За что?
– За то, что ты есть.
– За то, что я есть, пить, жрать, бухать – и сразу спать?
– Пивоваров! Как меня иногда бесят твои дурацкие шутки! Но я тебе все прощаю. Спасибо, что ты есть у меня. Даже не представляю, как бы я без тебя жила.
И она повторила свой поцелуй:
– И не забудь поцеловать за меня президента.
– Как ты это себе представляешь? Мужик на глазах миллиардов телезрителей целует Путина.
– Тогда просто передай привет.
– Еще лучше! Буду всем приветы передавать. В Лужниках футбольное поле, а не «Поле чудес»!
– Так, Пивоваров! Вали уже на свой паровоз! Нет, постой!
И она страстно поцеловала меня в губы.
Был прохладный поздний питерский вечер. У входа в Московский вокзал меня ждал одинокий Фай. У нас было выкуплено купе ночного поезда до Москвы.
– Артем отказался ехать. Сказал, что лучше это время проведет с Лерой.
– Молодец! Мужик!
– Где эта кобыла? – Фай нервно посмотрел на новенькие дорогие часы.
– Ты зачем так о девушке, которая тебя любит?
– Кто? Ксюха? Босс, ну ты чего, опять за свое?
– Дурак ты, Фай! Слепой дурак.
– Рано мне еще о семье думать.
– Тебе рано, а Ксюше? Вы же с ней одногодки? Ну, вот. Двадцать лет девчонке. А ты не мычишь, не телишься.
– Если ей так хочется замуж – пусть выходит.
– И выйдет. Потом ты вспомнишь наш разговор, да поздно будет. Чего бубнишь? Только представь, что Ксюша вышла за другого, и ее нет с тобой рядом.
– Куда она денется?
– Будет жить своей жизнью, в которой тебе места уже не будет. А вот где ты найдешь такую? Красавица, умница, да еще готова жизнь за тебя отдать.
Парень задумался.
В это время из дверей вокзала выскользнула фигура человека в плаще и в кепке с козырьком, надвинутым на глаза по самое «не могу». Но кепка не прикрывала большой нос, украшенный шрамом. Он быстро юркнул мимо нас. Тем не менее, я мельком успел заглянуть под козырек. Лицо мне показалось знакомым. Но когда я посмотрел вслед уходящему, то аж подпрыгнул на месте. В руке он нес точно такой же саквояж, как тот, что свалился на нас с Варей в «Парке авиаторов».
– Фай, это он!
– Кто?
– Вот мужик в плаще и кепке с ридикюлем в руках.
– Ну? И чего?
– Это Хамхоев! Или как там его? Фарух! Помнишь, человек с фотографии в бандитском паспорте. Главарь банды.
– Точно?
– Да точно! Точно! Я его успел рассмотреть.
– Вот, гад! Живее всех живых. Не вбили мы в тебя осиновый кол по запарке.
– Пошли за ним, – потянул я товарища.
– А чемпионат? Мы не едем?
– Успеем. Еще целых два дня впереди. Видел, что у него в руках?
– Портфель…
– Что ты тупишь? Там поди новые взрыватели.
– Вот уроды, – прорычал Фай, словно заведенный с пол оборота мотоцикл.
Мы почти догнали главаря бармалеев, но я удержал товарища:
– Здесь нельзя его брать. Народу много.
Территория вокруг Московского вокзала была необычайно многолюдной. Это и понятно, через два дня открытие мундиаля. Вдобавок, многочисленные рабочие в страшном аврале заканчивали укладку асфальта и тротуарной плитки, огородив все нормальные пути-дороги. Народ, чертыхаясь, прыгал через рытвины и нырял в человеческий водоворот, созданный металлическими строительными ограждениями.
Мы чуть отстали, но не выпускали Хамхоева из виду.
Тот быстро перебежал Лиговский проспект на мигающий сигнал светофора и ловко юркнул в ближайшее такси. Мы проделали тоже самое, едва увернувшись от стартовавшего потока машин.
– Шеф! – крикнул я водителю. – Не упустишь вот это такси – белый Хендай – заплачу втройне!
– Понял, командир, – водитель дал газу и наше такси тут же нырнуло в поток машин, перестраиваясь из ряда в ряд: – От меня не уйдет. А в чем дело, мужики?
– Пассажир этого такси выхватил у меня портфель из рук, когда я остановился на пешеходном переходе, – без промедления и очень уверенно соврал я.
– Вижу, что вы скачете по зебре на красный свет. Думаю, что такое? Теперь понятно. Догоним. Жаль, что это не наше такси, а то бы я через диспетчера с водителем связался.
– Не надо. Мы его, когда он из машины выйдет, возьмем. Так проще и безопасней.
– Босс, – обратился ко мне Фай вполголоса, – я все время хотел тебя спросить.
– О чем?
– О важном.
– Спрашивай. Сейчас самое время. Больше-то некогда было.
– Ну, ладно тебе, – обиделся парень.
– Хорошо, спрашивай, раз приперло.
– Вот ты называешь этот портфель то саквояжем, то ридикюлем.
– Ну?
– Как правильно? Это ридикюль?
– Придется открыть тебе глаза на многое.
Я сделал паузу.
– Босс, не томи!
– Я сам не знаю!
– Чего?
– Чем ридикюль от саквояжа отличается.
– Странно. Я думал, что ты все знаешь.
– С чего ты взял?
– Ты же автор 22-х томной энциклопедии.
– Это не энциклопедия. Это цитатник – «Сборник собственных перлов».
Погоня была непростой. Такси Хамхоева постоянно проскакивало на мигающий сигнал светофора. Наш водитель мужественно проделывал то же самое. Не знаю, как и почему, но Фарух явно заметил наше присутствие на хвосте его автомобиля. Понятия не имею, чем он стимулировал водителя, деньгами или угрозами – но его такси стремилось сделать все, чтобы оторваться от нас. Промчавшись по пустынной части Лиговского проспекта до кольца на Московских воротах, его машина так и не смогла обрубить наш хвост. Оторопелый гаишник, мимо которого мы с визгом шин промчались по кольцу, только потер палочкой голову под фуражкой.
– Свисток наверно проглотил. У меня при въезде на кольцо на спидометре сто двадцать было, – хохотнул наш водитель. – Придется накинуть пять тысяч. На уплату штрафа.
– Договорились, – я протянул водителю две пятитысячные купюры. – Этого хватит?
Тот ловко воткнул деньги в кармашек солнцезащитного козырька:
– Люблю покладистых пассажиров! Особенно тех, что деньги вперед дают.
Преследуемая машина свернула с Московского проспекта на Благодатную улицу.
– Он что? Ко мне домой едет? – машинально спросил я Фая.
Он не успел сразу ответить – машина Хамхоева проскочила перекресток с Варшавской улицей, на которой стоял мой дом.
– Может, он на Скоростной диаметр направился? – предположил Фай.
Но и он был не прав. Такси свернуло на Новоизмайловский проспект и, проехав еще один перекресток, вдруг резко и с заносом затормозило на краю «Парка Авиаторов». Из машины выскочил водитель и бросился через дорогу.
Пассажирская дверь открылась и из нее выбежал Хамхоев:
– Стой, шакал! – прокричал он вслед водителю. – Убью!
Увидев, что мы на всех парах летим прямо на него, он схватил портфель и рванул в парк. Мы пулей вылетели из машины и бросились вслед.
– Стой! – закричал я. – Все равно не уйдешь!
Но эта информация не была стопроцентной гарантией сказанного. Густое темное облако надежно закрыло закатные отблески летнего питерского солнца и стало совсем темно. Фаруха не было видно. Мы бежали по наитию.
– Ты его видишь? – спросил я на бегу Фая.
– Да! Он впереди нас. Прибавь газку, босс!
Глаза быстро адаптировались к темноте, и я тоже увидел беглеца. Мы его явно догоняли. Быстро бежать Фаруху мешал тяжелый портфель. И он на повороте забросил его в кусты.
– Он в кусты его бросил! – крикнул на ходу Фай.
– Потом вернемся!
И мы, не останавливаясь, побежали дальше. Пробежав через весь парк, главный бармалей понял, что не сможет от нас оторваться. Бандит достал из внутреннего кармана пистолет и, спрятавшись за дерево, стал в нас стрелять. Мы как подкошенные рухнули на землю. Вот, гад! Он еще и с оружием по городу бегает. Одна из пуль шлепнулась возле меня. Взметнувшаяся в воздух земля тут же забила мой открытый рот. Я и так еле дышал из-за долгого бега, а тут вообще задохнулся. Во рту было сухо и мерзко.
Я встал, надел тапочки и потащился на кухню промыть рот и попить водички. Вдруг в темноте сверкнули чьи-то глаза. Я включил свет и с опаской выглянул из-за угла. Тьфу ты! Напугал. Глядя мне в лицо, в своей клетке злобно ухмылялся Крис.
Я плюхнулся на диван. Вот ведь обидно! Значит, мне все это приснилось. Не может быть! Я взял в руки смартфон, лежащий на кухонном столе, и включил его. На экране высветилась надпись: «Двадцать девятое мая 2018 года. 4 часа 4 минуты». Может!!!
Досадно! Нет в жизни счастья: и злобный крыс жив, и денег не привалило. Впрочем, стоит ли обижаться? Все у нас впереди! Я попил водички, подсыпал тирану корм и пошел в спальню искать теплый бок любимой жены. Счастье есть! Просто надо стараться каждый день, каждый час, каждый миг ценить его и беречь:
– Правда, Варюха?
– Что? – сонно пробурчала жена.
– Люблю тебя!
– И я…
