Сергей Васильев
Два ничтожества. Бегущая по мирам – 15
А я искупался в бане и вышел к завтраку. Тут меня и приняли! Даже не неожиданно. Я искал клеймо мантикоры, и нашёл что-то. Я хотел приключений простолюдина, и нашёл. Я хотел, ну ладно, не особо хотел, попасть в баронский замок поближе к информации и баронетке несмеяне, и я попал. Ну а что не в персональную комнату…
Когда я заканчивал завтрак, в таверну зашёл крепкий молодец с прыщом на морде и с тяжёлой шпагой, а за ним четыре крепких солдата в лёгких доспехах и с мечами. Прыщ сразу подошёл ко мне, скривился в улыбочке:
– Заканчивай есть и пошли.
– Куда?
– В замок барона.
– Зачем?
– Поговорить надо.
– А я думал, моя очередь смешить баронетку, – усмехнулся я.
– Сначала её отца повеселишь. После меня. Пошли! Или хочешь оглушённым и связанным? – Прыщ усмехнулся спокойно, а потом раздражённо провёл пальцем по своему прыщу на морде, но не для демонстрации мне, а просто мешает он ему.
– Умеешь уговаривать, – усмехнулся я. – С вещами на выход? Ну, вещи брать?
– У тебя нет нихрена, – блеснул осведомлённостью Прыщ.
Я глянул на очень внушительных солдат, решил, что вариант пойти с относительно любезным Прыщом не особо хуже других и наверняка перспективнее просто бега от погони и точняк мощного шоу на полмира с уходом от мощной облавы. Незаметно глянул на встревоженную «мою» служанку, а сейчас официантку, которая четырьмя скрещенными пальцами двух рук показала перед глазом однозначный знак тюряги.
Я достал кошель, высыпал на стол половину, потом подумал, что в тюряге много денег не надо, а откупаться… не мой метод, да и при таком приглашении этого мало, и отсыпал ещё, кивнул красотке и сказал, что это за завтрак, номер и на чай. Она кивнула. Прыщ быстро рассмотрел все монеты, усмехнулся, сказал, что я слишком щедр с разовыми любовницами. И я вышел рядом с Прыщом и перед солдатами в омытый дождём городок.
На улицах несколько раз видели стайки шептавшихся девиц. Я улыбался, радуясь за дело Кати Кузнецовой и за очень много веселья Фиги, и даже за много общения с молодняком дождавшейся перед смертью лесной ведьмы, которая дождалась и возрождения весёлых шабашей у Фиги, и чего ещё желала. А Прыщ цепким взглядом осматривал девиц и слегка кривился неодобрительно. Когда он в очередной раз почесал свой прыщ, я осведомился:
– Что с мордой? Я в травах немного разбираюсь, могу помочь, дело пустяковое.
– Один такой и помог, – усмехнулся собеседник, но потом решил поболтать, осторожно не поглядывая на меня, ха. – Ты тоже явился дочку барона веселить? Тот зелье приволок, сказал намазать всё тело. Что лично намажет голую. Почему-то все хотят её голой исцелять, а особенно мужики. Но у нас порядок, сначала изучаем, потом на солдате зелья проверяем, а тут я решил на себе. Третий этап, компаньонка несчастной на себе проверяет. И только потом уже на самой бедняжке. На одетой, конечно. Ну и половина после первого этапа отправляется камни дробить на годик. Если на втором этапе отсеялся, то уже дубиной и три года каторги. Но тому козлу повезло. Его дрянь сначала грела и бодрила. Даже третий этап испытали. А потом у меня на морде, где кожа потоньше, прыщ вскочил. Ну а через два дня у компаньонки на попе. Этот гад сказал, что девицам надо с попы начинать мазать, и как-то особенно, только сам правильно вотрёт. Ну зато теперь, как после палача отлежится, семь лет будет вспоминать попу боевой девицы. Красотка-то сидеть не могла, да и красоту блюдёт, хотя кому ей ТАМ показывать. Быстро вывела, а я пока забегался… А твой метод какой? Тоже голую мять? Или… Ты же оттуда пришёл, где сейчас… интересные дела творятся… Там Древо Фига необычные чудеса творит… Салазина, компаньонка, даже хочет съездить глянуть, а потом и бедняжку свозить, если действительно то и происходит…
Ага, через всю Вселенную нёсся, тапки теряя, дурочку веселить, подумал я, но решил, что от части отпираться глупо, хотя идей у меня как всегда много:
– Ну, у меня есть пара вариантов вообще без моего участия. Первый, выпороть хорошенько, сразу не до глупостей станет. Можно и без меня розготерапию провести, если умело и без лишних сантиментов. Насчёт полного исцеления не уверен, но шансы хорошие. Ну и метод абсолютно безопасен и точно полезен всем красоткам.
Я глянул на старавшегося не заржать Прыща, продолжил простой мозговой штурм:
– Второй вариант. Отправить страдалицу в поля работать. Свежий воздух, правильная усталость. К вечеру отваливающиеся у начинающей ручки и ножки, прекрасный вкус любой еды, и сон без задних ножек. А ещё купание в прохладной речке с утра и после работы, а можно и в полдень. Зато какая радость от выходных и праздников! Через пару недель начнёт вечерами отплясывать с парнями как наскипидаренная. Но тут стимул необходим. Голод не годится. Лучше сочетать с первым вариантом. Очень перспективно, если подойти ответственно. Я, в принципе, тоже не нужен. Полевые работы не моё, я и так не хандрю. Но поучаствовать в купаниях могу, если правильные женихи не справятся.
Прыщ прыснул, я продолжил серьёзнее:
– А вот Фига не поможет. Она так не корректирует. Там важно хотеть наслаждаться жизнью. Хотя как вспомогательное средство к первому и второму варианту… Четвёртый вариант не рекомендую, взлом мозгов магом, тем более таких и не сыскать, да и можно совсем сломать. И я бы не рассчитывал на богов и ангелов. Не то… Пятое. Отправить туда, где выживать надо, весёлый бег по горам и лесам от дюжих злодеев очень бодрит. Но тут очень вероятны побочные эффекты в виде плена у тех, кто первые два метода не задумываясь применит. И даже в виде могилы. Тоже отметаю… А вот шестой…
Я глянул на внимательно наблюдавшего за мной Прыща и решил, что гад всё равно не поверит, что я местный, свой, лачаранский в доску пацан, и разработал наглый план частичной брехни… Но мы уже пришли.
Прошли… ну хоть не в подвал. В цоколь, блин. Пока не тюряга, стражницкая. Большая комната с зарешеченными окнами под потолком, камином и с общей на несколько дверей стражей в доспехах и с мечами за столом, и часть отдыхает, ещё и казарма, умно. Одну дверь открыли изнутри на стук и рассмотрев нас в окошко.
Ещё большая комната с окошками под потолком. Железные двери нескольких камер с закрытыми дверцами окошками, из-за которых слышны голоса обитателей. Закрытые запертыми решётками вмурованные в стену разделённые на секции полки с отнятым у сидельцев и с бумажками, где чьё. Стопка соломенных матрацев в углу. Три тюремщика с дубинами. Печка, на которой варится кофе в закопчённом котелке.
Прыщ протянул руку и я вложил в неё свой ножик, он его осмотрел, довольно хмыкнул, подал тюремщику, который уже открыл решётку и положил нож в свободную ячейку. Прыщ щёлкнул пальцами в мою сторону. Я достал из подсумка и отдал ему шприцы. Отлично осведомлённый о моём барахле Прыщ сказал, направляясь к отдельной двери:
– Мелочь в кошеле, табак, трубка и огниво в камере разрешены. Чего пялишься? Твоя любовница как услышала про порку и красивое клеймо калёным железом к её татушкам, так ночью тебя и обыскала, вернее твоё грошовое тряпьё, а на тебе только перстень из дерьма на пальце и оставался. Его тоже можно в камеру, раз ты не маг и не воин. Или он не простой? Ладно. Магические не такие. И я их сразу вижу, я талантлив! Но если памятный, сдай на хранение, могут и отнять, хотя ты брыкастый.
Он закрыл за нами обшитую войлоком дверь, сел в кресло перед стопкой бумаги, чернильницей и пером, кивнул мне на стул напротив. Я глянул на зарешеченное окошко под потолком, за которым раздавались звуки подготовки военного отряда, не спеша сел и улыбнулся оперу из самых высших:
– Кофейку бы.
– Пока не заработал. Итак, ты начал про шестой вариант. Козырный.
– Его скажу барону. Ну или тому, кто не разболтает, – набивал цену я.
– Мне можно, – усмехнулся Прыщ. – Итак.
– Ну… он… из тех, которые вам не нравятся.
– Ладно. Позже. Давай сначала определимся, кто ты. Ты же интеллигентный человек. Не доводи до греха. Я уже допросил кого надо. Теперь твоя версия.
– Я был дровосеком и охотником в городке Грув. В другом… мире. В вампирском графстве Грув. Любил читать. В школе нормально учился. Добыл оленя в лесу графа. Вампиры меня повязали. Но не убили, они не столь кровожадны, как думают. Выдали меня дочке графа кровь мою сосать. Ну а я обаятельный и… виконтессу отлюбил. Граф обиделся и начал на мне эксперименты ставить. Чары накладывал. Так что на мне есть какие-то чары и покусы и поцелуи молодой вампирши. Потом граф учился открывать порталы и для проверки меня сюда отправил. Приказав вернуться, а то следом пройдёт и замочит, вернее засушит. Но обратно я не смог пройти, и портал погас вскоре. Портал рядом с Древом Фигой. Я с ней… говорил… когда инжира поел. Фига как-то сообщает, а может лесная ведьма, про которую я тогда не знал, чары знаний наводит. Ну а потом поймал и отлюбил… дриаду. Девку деревянную. А Фига так по любви истосковалась, что на радостях… дупло открыла. Я думал там деньги или камушки, а там два шприца. И я понял как-то, что это зелье для девиц, сильно придающее энергии и веселящее, и как его правильно использовать… Дальше ты знаешь…
И я пропел весело:
– Вышел как-то на обед,
Ни копейки денег нет.
Сдал бутылки, пил три дня,
Жизнь такая для меня!
– Образец выживания с голой жопой… Мытарь рассказал. И жрицы Фиги. И жрец. Не бойся, их отпустили. Не до них, и они сказали, что ты сказал, что барону доход с Древа хороший будет. Умник. Даже жаль на виселицу. Складно врёшь. Нож откуда? – кивнул Прыщ, быстро записывавший и почти незаметно всё больше радовавшийся, может и распутанному делу и награде от барона и за успехи в следствии, и за рекомендацию, мою в общем-то, но теперь его или общую, не резать дойную корову.
– Нашёл возле Фиги, – пожал плечами я, про себя матеря Фигу, которая всё-таки всучила мне приметный нож разбойников, хотя сам виноват, но не всё потеряно даже без побега, блефует оппонент.
– Это нож одного молодца из банды Носатого. А может ты не из портала, и тебя не надо к графу отправлять, как приказано про пришельцев, а ты пронюхал как-то? И решил, что… барон, граф, герцог, король… по пути смоешься или пристроишься… А может ты любовник шмары Носатого, как мытарь божился?
– Они все мертвы. Так лесная ведьма сказала, ну или как-то мне кто-то сообщил. От лесной ведьмы, как я уже понял, наехавшие не уходят. Ну и если бы я знал про палёный ножик, то не взял бы. И никому не показал бы. Даже если бы шмара около меня его потеряла. Я не такой тупой. А ты взял бы?
– Все на ерунде и попадаются, – рассмеялся откинувшись в кресле Прыщ. – Зачем ищешь банду Носатого? Чего уставился? Клеймо мантикоры их метка! Крутых разбойников! Чего вылупился? Понял, на чём спалился? По мантикоре мы и взяли двоих его прятавшихся подельников. А знаешь как? Она и на нём! Он запирается, но носяру не спрячешь!
Да уж, вот уж не знал, что этот носатый пень догадался пометить свою банду! Это каким же идиотом надо быть! И меня спалил. Я продолжил изощрённо врать и говорить полуправду:
– Мне лесная ведьма сообщила, что Носатый ограбил Древо Фигу, нашёл или в дупле, или под корнями золото и камушки. И унёс. И аметистовую камею с мантикорой. Клеймо.
– Врёшь! Аметист при нагревании испортится, а такое клеймо не совсем раскалённым клеймом, ещё и с чарами, не поставить!
– Я не спец по камням. Ну, сделал копию, может и чары наложил. А для меня это единственная примета. Остальное просто камушки и золото. Вы как его тайник найдёте, там камушки должны быть у Древа украденные.
– Ладно, разберёмся… – неожиданно успокоился Прыщ, явно уже разыскавший увы теперь не мои драгоценности, потёр лапы. – Ну, теперь вернёмся к варианту номер шесть. Со шприцами надо полагать. Но почему ты не предложил седьмой вариант, отлюбить, что половина умников предлагает?
– Ты кофе обещал, – усмехнулся я.
Прыщ дёрнул верёвку за спиной, сказал зашедшему тюремщику, тот приволок две кружки кофе, скроив недовольную морду. Я глотнул ароматный напиток с сахаром и сливками, усмехнулся:
– Анекдот. Помер муж. Вдова в трауре. Любовник предлагает ей заняться любовью. Она: «Как можно? У меня траур!». Любовник парирует: «А мы медленно и печально»… Ну так и с несмеяной. Только как дополнение к первому и второму вариантам. Ну или медленно и печально.
Я послушал застенчивый смех Прыща. Не ставшего записывать анекдот. Зато оживился над прозвищем Несмеяна. Записал его именно с большой буквы. А я кратенько пересказал сказку про другую несмеяну, а в Лачаране такой саги не было. Этим, а особенно тупостью сказки, похоже окончательно убедил недоверчивого опера и следователя, что я из другого мира. Ну и он заявил:
– У нас не тот случай. Наша Несмеяна явно сильно зачарована.
– Ты же спец по магам и артефактам. Сам ответ знаешь, – усмехнулся я, обдумывая неожиданно пришедшее понимание, что ведь точняк Ничтожество наслало чары тревожности, и что ещё для мировой войны надо, на весь мир! Хранители миров такое могут. Просто Несмеяна оказалась или чувствительнее, или глупее, а может и под сгусток попала. А скорее всего другим попавшим повезло не сидеть на всём готовом, вот и сняли с себя чары в повседневной борьбе. Пережили депрессняк – голод не тётка.
Но я решил и лесную ведьму лишний раз отмазать, ну и закончить с Несмеяной:
– Лесная ведьма маг очень сильный, но месит только тех, кто на неё наехал или зло рядом чинит. Справедливость уважает. И не злая. Она не стала бы мстить невинной девице даже за проделки деда, тем более не такие и страшные. Да тогда у вас тут таких несмеян сотни были бы! Злодеи есть крутые, а у них дети и внуки. Чушь! И любой сглаз или такие чары можно просто снести, активно им сопротивляясь! Мой вампир мне говорил. Бороться надо! Поэтому и порка поможет, тупо и эффективно заставив. А… а как её зовут? Несмеяна просто расслабилась и хандрит. Ну а укол зелья Фиги её взбодрит и развеселит. Дальше сама жить захочет. Только там есть хитрость, как ставить, правильно.
– А может хитрости нет? – усмехнулся Прыщ. – А ты просто хочешь попу благородной леди полапать? И для тебя она Несмеяна. И для всех теперь. Ну или бедняжка, или несчастная, как называли. Не хватало ещё её женихам сопоставить… Чего лыбишься? У неё жених граф! Скоро проездом на войну будет, и надежда на свадьбу пока остаётся. И слухи одно, а факты другое. Да и всё слушать, уши отвалятся.
– Полапать придётся, – вздохнул я, радуясь что истинную причину Прыщ не просёк, мне помимо осязания попы красотки ещё надо и самолично чудо сотворить, и наверняка при бароне, а то Прыщ или кто другой лавры присвоит, а мне из тюряги выбираться, а так награда найдёт правильного героя. Продолжил объяснять, врать и шутить. – Но сугубо ради благого дела. Ну и для экспериментов зарядов не хватит. Две попытки. Так что свою жопу не предлагай. Тем более тебе придётся сначала девицей стать, а просто отрезать всё нахрен, не поможет. Гарантирую.
Прыщ поржал и дёрнул за верёвку, буркнул тюремщику:
– В третью, – схватил бумаги и чуть не выбежал из комнаты и из тюряги.
Я вышел в предбанник, достал из кошеля три сребреника поувесистее, положил на стол стражи, размышляя, что не зря я в селе задержался, дольше сидел бы в камере, ожидая пока барон приедет, отдохнёт и новости послушает. Один стражник с перепачканными чернилами пальцами вручил мне матрас, усмехнулся:
– Даже не обоссанный! Новенький. Ты это, обращайся, если что. За пять герцогских медяков обед улучшенный. Ну или десять за весь пансион, ха, на сутки. Табачок продадим…
– А бухло? – усмехнулся я, сворачивая матрас в рулон. – А девку?
– Бухло запрещено. И много чего ещё. Нам к вам не охота. Свидания разрешены обычно, не нам решать. Сможешь сиськи пощупать. Ну а девку… вас там много затейников, разберётесь, – хохотнул в конце юморист.
Я высыпал им на стол горсточку медяков и сребреников, сказал:
– Запишите на мой счёт, честные стражники. Ну и усиленный пансион и что там положено предлагайте. Я тут недалеко буду.
Ржущий довольный стражник глянул в лязгнувший задвижкой глазок, в два довольно больших прозрачных очевидно только с этой стороны стекла на уровне глаз и в такое же на уровне его немалого пуза, и в пару зеркалец по бокам от двери. Гремя ключами отпер дверь.
Я зашёл с улыбочкой дебила и с матрасом под мышкой в камеру. Тэээкс… Восемь напряжённых рыл. Слева проход с поворотом, там журчит вода – сортир и помывочная. Окно без стекла, зато с решёткой, напротив меня под потолком. Под окном пристыкован торцом длинный стол с дюжиной задвинутых под него табуреток. На дальнем конце стола жестяные кружки. Вдоль боковых стен по три двухъярусных кровати. Слева у сортира нижняя с матрасом, место самого слабого. Дальше две с матрасами внизу и вверху. Справа ближняя кровать тоже с двумя матрасами. Следующая пустая, отделяя угол пахана. Ну и в углу его кровать с матрасом внизу, застеленным грязной как земля простынёй и с валиком ремков типа подушки. Остальные сидельцы ремки хранят под нижними кроватями, иначе очевидно не по чину, издевается главарь.
Теперь общество. Пахан с голым заплывшим торсом сидит по-турецки на столе ближе ко мне и сверлит меня суровым взглядом из-под нахмуренных густых бровей, рассматривая мою одежду и делая правильные, но очень неверные выводы. Брюнет, усики, небритая рожа. Длинный горбатый шнобель выдаёт Носатого. А ещё на груди знакомое чёткое светло-коричневое клеймо с вписанной в кружок мантикорой. И на пальце громадный фиолетовый перстень с вырезанной мантикорой! Но как жидко обосрался Прыщ! Нет ему дела до зэков, а то уже отняли бы моё клеймо! Хотя бы для выяснения. Бинго! Не зря я загремел в кичман! Ладно, разберёмся, отнимем, но не спешим.
Дальше. Около парашного отсека стоя жмётся седой мужичок в похожем на моё одеянии и в дебильном колпачке со звёздами. И на руке его висит грязная тряпка для протирки параши после посетителей. И вони нет, молодец, старается. Хотя заслуга пахана, конечно.
Остальные тоже, конечно, стоят, и не так интересны. Хотя… Один стройный молодой и симпатичный с короткими светло-коричневыми волосами парень не лад! На лице и руках едва заметный змеиный рисунок как у гровов, ну или рептов или рептилоидов! Но только рисунок на слегка загорелой коже. Ни вертикальных зрачков, ни других ярких признаков. Но нет и жёсткого лица, живых усиков, красноватого отблеска чёрных глаз и жёлтой кожи драконита, хотя они разные наверно могут быть. В сумерках вообще лад и лад. Глаза ярко карие. И симпатичный, блин! Но я отогнал такие впечатления, в камере такое совсем неуместно, ха. Но с точки зрения девиц… Не знаю… Ладно, и нежные утончённые им нравятся. На скуле свежий синяк. И он неуверенно пропихивает свой сидор подальше под вторую слева кровать, самое плохое место после двух у параши, вероятно недавно заселился и уже огрёб. И пара уголовного вида хлыщей на него вслед за мной посмотрели многообещающе, ещё и подмигнув и изобразив поцелуй, вызвав на лице бедолаги гневное покраснение. И пахан быстро глянул с кривой усмешкой. Полагаю, что стража безобразий не допустит, но и не помешает уродским шуточкам, а может и ещё какому гадству.
На кроватях справа снизу и слева у окна внизу явно базируется уголовная гвардия Носатого из тех самых выродков, а сейчас они стоят по бокам стола позади главаря. Ну и трое с видом, что случайно заскочили на огонёк. Один крестьянин с давно разбитой рожей. Один подмастерье какой-то, ну приблизительно. Ну а третий старательно изображает крутого. Молодой, похож на студента какого-то. И он, как и ящер, недавно в камере – осторожно пялится на меня, и не находит себе места, стоя у правой ближней кровати.
Ну и за мной шорох за дверью. Тюремщики наблюдают шоу. И записывают – чернила на пальцах! А значит мне надо осторожно и для них непонятно добыть клеймо мантикоры. Создающее ключи от портала на выход из пока беспокойного мира Лачаран.
Ещё… Меня отправили в камеру Носатого! Понимая, что я догадаюсь. То есть хотят чего? Ну понятно, нашего общения, если я из его шайки или от его шмары. Ну или драки, в которой тоже многое прозвучит. А значит в камере подсадной. Из молодого пополнения ящер и крутоватый. Ящера подсадным, это ну чересчур уж. Хотя если двойная и тройная игра, я и сам так играю, а на него не подумают. Но я пока за крутоватого, ибо нефиг считать всех Великими Ворами. Пока всё.
Я радостно сообщил:
– Вечер в хату! Я Ерис Ыйно! Светлый лад. Бродячий скульптор, философ, учёный, травник и гувернёр! Загремел совершенно ни за что!
«Кто?» отразилось на шести рожах, кроме повелителя параши и румяного от гнилых половых наездов ящера. Я пояснил:
– Гувернёр, это индивидуальный учитель. Индивидуальный, это когда ученик один.
– Знаем, не тупее чмошника, – хмыкнул один их гвардии главаря, вызвав лёгкое недовольство оного.
– Все ни за что! – радостно сообщил второй уголовник. – Те кто за что, на виселице просушиваются! Там за окном.
Слово взял пахан, сразу и обострив до предела – даже обидно, не дал мне – процедив:
– Занимай верхнюю у параши. Будешь вместе с, как там… учёным, философом, лекарем, профессором и художником парашу мыть! Я вам покажу, как нашу баронеточку обижать! Тоже значит решил поиздеваться над несчастной девочкой. Уже представлял как её голенькую лапать будешь? Не позволю! Значит так. Кошель на стол. И кисет и что там у тебя. Это общее будет. И раздевайся. Обыск! И твой коллега по параше тебе и в жопу заглянет, он спец по этому! Диссер… хрен… сертацию по лечению клизмами защитил! Не бойся, тряпки тебе останутся. Хозяин не велит голыми на допросы выпускать.
Собственно столь выдающийся монолог многое показал. Ну первое, обыск, тем более и изнутри, чистый блеф, ну или грязный. Тюремщики такое не допустят. Это видно по всем коллегам. Только если перепугаться и самому позволить. И сильно никого бить нельзя. Так, стукнуть разок, но не более.
Второе, ограбить тоже не смогут – ограбление, оно и в камере ограбление. Тоже только если самому общим объявить. И даже доктор клизмических наук явно не отдал, ну по крайней мере всё.
Но страже плевать, как сидельцы распределили дежурства по мытью параши, которое является их обязанностью. С распределением возможны, ха, варианты. И рукоприкладство. Но ящера не заставили, хотя может пока не успели, а может и хотят пока поиграть с неосквернённым дерьмом в соответствии с их уродливыми представлениями.
Дальше. Крутоватый спалил себя. Стукач. Почесал щёку – совсем некстати в такой напряжённый момент. А это значит: «Выпустите меня отсюда! Я всё узнал, не кореша они! И я больше не буду блевать на ботинки таких уважаемых ладов! С радостью получу палкой по спине, если за такую жуть не списали». Ну да я тебе ещё нафиг не нужную инфу подкину. Что носатый, это Носатый. Хотя его повесят и без этого. Опера хотели узнать про оставшихся членов и членку, ха, банды. А от меня уже есть инфа, что скончались они скоропостижно. Так чего дальше кормить такую мразь?
Ну и важное и интересное. Три выродка, понятно, кулаками махать умеют, и будут бить жёстко и толпой. Клизматолог уже очко с трудом удерживает, и помощи от него не будет. Но и банде не будет. Стукач забьётся в угол. Аграрий и подмастерье смотрят с видом, что им пережитого хватит на всю оставшуюся жизнь, и чтобы они там ни натворили, но больше никогда и ни за что. Их наверно и отправили к отпетым для массовки и перевоспитания. Драться не будут, постараются забиться под кровати.
А вот ящер просто восхитил! Смотрит на меня так, что сразу понятно, встанет со мной плечом к плечу и будет биться насмерть! Зубами рвать! Отлично. Одному уже не столь сильному мне против троих умелых и беспринципных бойцов и убийц трудно пришлось бы. Ну, стража не дремлет, но лучше их у нас отбивать будут, а не наоборот. Я улыбнулся.
Один уголовник хмыкнул:
– А чего на НЕЁ пялишься? У него между ног ничего нет. Мы уже пощупали. Давай, или разгружай НАШИ денюжки и барахлишко, или готовься сдохнуть!
– Я мужик! – неожиданно высоким почти девичьим голосом напрасно очень быстро заговорил ящер, испуганно глянув на меня. – Я дракар! Сын лада и молодой драконихи! Очень редко рождается не дракон, а дракар! Просто молодой ещё, мы взрослеем в сорок и живём триста! А мне и двадцати нет! Но я лучник и шпажист! А ТО прячется в кармашке, как у драконов! Но показывать всем не буду!
– Ну да, и ссыт сидя! – захохотал второй гад. – С полуночи здесь, а всё терпит, стесняется нам и вертухаям показать!
– Мы редко… – начал дракар, но я остановил его ободряющей улыбкой.
Повисла тишина. Я медленно заговорил, глядя на Носатого и провоцируя мощную драку:
– А ты что за обмылок, вообразивший себя главным? Имя назвать ссышь? Не хочешь, чтобы все узнали, что ты за ублюдочное ничтожество? Я слышал про невероятного чмошника по имени Говножуй, мывшего парашу своими усами, вылизывавшего языком задницы сокамерников и проталкивавшего дерьмо длинным горбатым шнобелем. Так это ты! Вот уж довелось встретиться, не ожидал…
Собственно всё. Страшно оскорблённый Носатый, не коловшийся до этого, что он Носатый, ринулся вперёд, яростно рыча:
– Я Носатый! Атаман самой страшной банды Гарендагена и Стака! Да я лично троих замочил!..
Но спрыгнуть со стола, сидев по-турецки, требует немного времени. Совсем немного, но я был близко. И отшвырнув свой матрас я прыгнул вперёд, и встретил длинный шнобель ударом кулака, и бил я со всех сил, превратив именной нос в кривой пятак. Метнулся в сторону, ухватился за спинку кровати и двумя ногами встретил рожу с небольшим запозданием ринувшегося вперёд правого подельника бывшего носатого.
С левого фланга мне ничего не грозило – там дракар поставил подножку своему противнику, который напрасно проигнорировал его, ринувшись ко мне, и теперь прыгал на оппоненте, вымещая унижение и ломая кости, что не очень шло из-за небольшого веса стройняги, и визжал:
– Я Йонко! Йонкодрако! Я парень! Парень! Парень! А за воздушный поцелуй, получи пинка по морде! А за то, что хватал между ног, пинка туда же! А за подмигивание пинок в глаз! Сдохни сволочь!
Я весело посматривал за зверским замесом озверевшим дракаром противника, за выбиваемыми им зубами и выбитым глазом. Ну и сам плясал танец смерти на своих противниках. Только весу во мне побольше раза в полтора, и кости хрустели только так! А я ещё, отдавшись во власть своих прекрасных полусмертных пороков ярости и жестокости, и пальцы им ломал. Но в этом был и большой смысл. Мой Перстень Мантикоры, как я его назвал, уже был у меня в подсумке.
Было весело! Аграрий с подмастерьем смотрели на зверский смертный забой из-под кроватей. Клизматолог сжав кулаки вопил выдать нехорошим, ха, посильнее, хотя куда уж. Ну а стукач с визгом колотил кулаками в дверь, вереща выпустить его! И с той стороны уже тревожно выл рог, лязгала дверь из комнаты охраны сокровищниц и арсенала, ну наверно, к тюремщикам, раздавался весёлый рёв лейтенанта. Загремел ключ двери в наше логово веселья.
Я обхватил яростно верещавшего Йонко, и оттащил в левый угол, и там крепко держал, пока он не прекратил вырываться. Дверь резко распахнулась и в камеру повалили крепкие солдаты с булавами и цепями в руках. Один тюремщик с ведром воды орал из-за их спин:
– Отбой, парни! Всё кончено! Драка прекратилась! Выходим, парни! С нас пиво! Ерис угощает!
Мимо бойцов и тюремщиков проскользнул стукач и забился в угол главного зала тюрьмы. Здоровенный стражник в шлеме с плюмажем мелкого командира разочарованно вздохнул и расхохотался:
– Ага! Прекратилась! Три отбивных готовы! – глянул на мою улыбающуюся рожу и уже отпущенного мною начавшего дрожать рядом со мной вываливавшегося из адреналина явно первой быстрой смертельной схватки юного дракара. – Ну вы и звери! Тощий пацан и философ, ха. Троих голыми руками в фарш! Эй, парни, кто ещё назовёт этого юного воина девкой, будет иметь дело со мной! Светлый Призыв навсегда!
– Светлый Призыв навсегда! – рявкнули солдаты и пошли на выход, весело галдя.
Тюремщики оставили нам ведро с водой, за ноги выволокли три оставлявшие кровавые следы начавшие хрипеть и стонать изломанные тела, главный попялился на меня, хохотнул:
– Гувернёр отжигает! Смотрите в окно. Ну и чтобы тихо тут у меня! И приберитесь. Намусорили. Зубы на полу! Ха!
– На полу лежат четыре зуба, – пропел я, посмотрел на захлопнувшуюся дверь, рявкнул. – Эй там, под кроватями! На выход! Чтобы через полчаса чисто было! Добычу на стол! Зубы, если не поняли. Ожерелье будете делать. Ну и параша теперь за вами. Хватит с Дока Клизмы. Любите какать, любите и туалет мыть. Выполнять! Док, займи нижнюю койку у окна. Сбрось матрас с помойной простынкой. Да, лежанка теперь твоя, но она не босса. Просто койка.
Я постучал в окошко и заказал кофе. Пять кружек. Всем. И мы сидели и пили кофе, общаясь. Наши уборщики уже немного стёрли кровь, оставив полную уборку номера на попозже. А потом мы стояли впятером на столе и смотрели, как на виселице солдаты придерживали не способных стоять на ногах троих разбойников. А потом выбили из-под них высокие табуретки.
– Двоих хотели на каторгу, но раз вы их так отделали, не лечить же, – рассмеялся, открыв лючок в двери, тюремщик.
– Ещё четыре улучшенных пансиона! – сказал в ответ я. – И ещё пять кофе.
Я весело закурил и бросил кисет на стол. Все кроме Йонко закурили. Дракар смущённо сказал:
– Я не курю. Вкус не нравится. А запах хорошего табака нравится.
Я глянул на закряхтевшего Дока Клизма. Ну да. Мне и самому было приятно держать Йонко в руках. Хотя сисек я не обнаружил, и… хм, бёдра шириной не отличаются. Но… ладно. Чудес в этой Вселенной полно. И я не слышал про кармашки ТАМ у драконитов. Нелогично. И живут дракониты как лады, вроде. Но бравый Йонко заслужил свои тайны… Но ребёнок лада и молодой драконихи…
Йонко улыбнулся над моей рожей, решил поболтать:
– Я не знал своих родителей. Моё яйцо хранилось очень много лет. Говорят про три тысячи. Воспитывался в панс… в приюте. Изучал разные науки и искусства, моя слабость скульптура, я неплохо леплю из глины… Изучал игру на фортепиано, мандолине, гитаре и флейте, фехтование быстрым лёгким клинком и стрельбу из лука. Сбежал. Пришёл сюда… случайно. Поступил лучником в полк Светлого Призыва. Вчера вечером на меня… обзывали… девчонкой два солдата в кабаке. Я люблю игристое вино. Отдыхал перед учебкой, пропивал аванс. Ну и они с лёгкими ранениями моей шпагой в лазарете, а меня сюда упекли.
– С девками спал? – улыбнулся я, не сдержавшись, слушая тихие вопли за дверью «моей» официантки с татуировкой волка про следы крови на полу и весёлые жестковатые шуточки тюремщиков, что да, из камеры с Ерисом выволокли три избитых до неузнаваемости тела. – А то война дело такое. Могу… пособить.
