Сергей Васильев
Два ничтожества. Бегущая по мирам – 15
Пунцовый Йонко пробормотал:
– Нет. И пока не тянет. Я же сказал, что мы растём до сорока лет. В ширину. Плечи. Мышцы.
Потом дракар облегчённо выдохнул, когда открылось окошко в двери и стало не до него. Я гладил руки ревевшей с той стороны девицы, которая извинялась, а я говорил, что она сделала все правильно. И всё хорошо. И она ничего не изменила бы. Просто такие методы сыщиков. Нехорошие.
А на меня смотрели изнутри четыре пары глаз. Одна пара, Клизмы, с умилением. Две пары с тихой радостью. А карие глаза бравого дракара со слезами. Ну и с той стороны за свиданием с тоже какой-то радостью наблюдали три пары глаз. А потом мы устроили шоу, когда девица начала передавать в дыру пирожки и напитки в кувшинчиках, и бормотать, что отдаст оставленные мною деньги на облегчение моей тяжкой доли. А я высыпал на полку из откинутого окошка почти все мои деньги и сказал охране взять за неделю улучшенного пансиона на пятерых и много табака. Победил я, приведя два неопровержимых довода:
– А ну забрала свои медяки! Тебе нужнее! А иначе выпорю! Да, заставлю принести розги, просуну руку в окошко и так всыплю, неделю сидеть не сможешь! А я скоро получу триста золотых!
– Неужели? – тихо завопил хор из четырёх участников с той стороны и четырёх с моей.
– Да! – отрезал я, вовсе не будучи уверенным, особенно что деньги отсыпят, но сомнения надо сразу пресекать.
Я попрощался с подружкой, обещая, что всё будет хорошо. И ей не стоит беспокоиться. И если меня не будет здесь, то у меня всё ещё лучше. Да и сейчас не плохо.
После неплохого усиленного обеда пришла бумага, и Йонко подавил порыв обнять меня, и долго тряс мою руку. Извинялся, что не пригодилась оплаченная мною ему простыня. Какая чушь… Затем вышел со своим мешком. Получил шпагу и кинжал с полки и ушёл. Воевать. Блин. Мне впервые было жалко, что кто-то идёт воевать. А я и амазонок в бой провожал. Даже не в поход. И других девиц. На очень порой опасные дела. И водил…
Потом я слушал обстоятельный рассказ Дока Клизмы. Если кратко, то… У него есть инновационная методика лечения чуть не всех недугов клизмами! Ну ладно, не всех. И подача зелий с другой стороны пищеварительного тракта вполне логична, если не считать себя любимого. И все почему-то предпочитают через рот, ха. Даже есть шутки про то, что с помощью клизмы, ведра воды и бутылки водки можно кучу народу в свинью напоить. Только всё равно в барах побеждает, ха, старый неэффективный метод.
Ну и методика Дока не прошла и первый этап проверки защитников Несмеяны. И ему даже не год каторги прописали, а сгибаясь от хохота скостили срок втрое, и в тюрьме, ибо он и каменоломня разят дисгармонией.
Но особо всех сбивал с ног его рецепт бодрящего зелья на основе скипидара! Да уж! Наверно только Несмеяна и осталась мрачно лежать. А все остальные тоже лежали, катаясь от смеха. И мы катались! Я орал:
– Там состав трав значения не имеет! Это как присадки для бухла! Хлеб, ячмень, берёзовые почки, кедровые шишки! Это всё для аромату. Но главное, это спирт! Но! Но если добавить патефонных иголок! Ну швейных маленьких и толстых! Ладно, шучу я, а то и их добавишь!
– Вы не понимаете! А ещё учёный и философ! – горячился Док Клизма, впервые за три с чем-то месяца наслаждаясь избытком табака и кофе с сухариками и печеньем. – Скипидара там не остаётся! Это же зелье! И я тоже знаю шутки про скипидарную клизму, но такое делать нельзя, всё будет сожжено. И вообще скипидар не для этого.
Я чуть не спалился разболтать, что помнится в Хаосе один вальяжный слоняра стал очень бодрым, один за другим повергая рекорды скорости и дальности для своей расы. Ну ладно. Целительный смех полезен. Только снаружи в окно лезли солдаты, выясняя, что случилось с тюрьмой. Ничего! Работают ланийцы!
Потом я всё-таки запоминал очень интересные рецепты Дока Клизмы. И зелья можно употреблять не только через задницу. Я сказал ему, что если изменит подход, и наступит на горло собственной песне, то будет иметь шанс на успех. Док сначала возмущался, потом сокрушался, а затем всё-таки смирился и согласился. Бегал перевозбуждённо по скудно освещённой камере и попробовал превратить стены в научный трактат. Я купил ему бумаги и чернил, и арендовал ярко освещающую только кружок на столе волшебную настольную лампу.
И под скрип пера я смотрел в окошко на звёзды со своей койки второго яруса над лежанкой дока. Лучшее место! Окно рядом, свежий воздух, видно кусочек неба. Да и пофиг мне на этажи. И я улыбался, слегка жалея, что Йонко отпустили. Девицы мне не хватает. Но он в полном отказе. И не проверишь пока не… ну совсем типа того… Но вот если окажется, что он не врёт?! Это будет скандал! И позор! Да уж, и смех и грех. И ведь фиг проверишь, не устроив вселенский скандал! Только великий маг-модификатор сможет однозначно сказать. Но Ланочка точняк описается от смеха, если я ей приволоку… подозреваемого на девицу! Великий Ловелас, ха!
Ну а если серьёзнее, ни Лана, и никто их нас не слышал про этих дракаров. И Лана уверена, что только драконихи и вампиретты становятся совсем половозрелыми, в смысле беременности, в 20 лет. Остальные одинаково. В 13 примерно. Это не значит, что надо сразу рожать, но так оно обстоит. Про 40 лет не было и речи. Но абсолютно только то, что нет ничего абсолютного! И не мне, невозможному Иному, спорить с этим! Видевшему даже разумных амёб! Да столько невозможного видевшему…
На следующий день, вопреки ожиданию, меня не выпустили. Всех дел было – побриться выданной тюремщиками бритвой. И я начал бегать по стенам, фигурально выражаясь! Нет, это невозможно! Сидеть в каменном мешке! Убивать время бессмысленной и беспощадной игрой в карты – оставшиеся от висельников, которые уже не украшали пейзаж за окном – мне нахрен не улыбалось.
Везёт сокамерникам! Аграрий и подмастерье драили по второму и третьему кругу камеру, отрабатывая усиленный пансион, кофе и чай, обилие табака, простыни и человеческое отношение. Боролись работой со скукой. Слушали умную, ха, мою болтовню и заумное бормотание Дока. Высчитывали на пальцах, когда их выпнут, и приставали к тюремщикам и ко мне с требованиями подтвердить их выкладки.
Док Клизма марал бумагу своей новой диссертацией, и после освобождения от ухода за парашей и принятия моих идей, ему вообще стало пофиг, где он находится. Но натуру не обманешь, как и навыки наблюдения за сортиром, и он начал присматриваться ко мне и спрашивать, а почему я, как он выражался, не хожу по большому!
Не хватало спалиться на дерьме в прямом смысле. И я честно проторчал в сортирном закутке, умываясь под струйкой воды – а типа душ я и без этого раза три принял – надеясь, что тюремщикам нафиг не улыбается подсматривать за такими делами. А собсно как пользоваться не пространственным карманом в кишках, а тем, чем все, я тупо забыл! Да и в неволчьем обличье почти и не знал! А пространственный карман надо заранее отключить мысленным приказом, потом ждать…
Но пытливого дока я не провёл, и сказал, что бывают кое у кого кое-когда кое-какие типа запоры. А потом чуть не отлупил Дока, когда он невероятно вдохновился и начал рваться к двери, бормоча, что в этом нет ничего позорного, а у нас есть эксперт по клизмам, вот только тюремщиков попросить выдать оную клизму с полки его барахла! Гад!
В общем, я слушал умные речи Дока Клизмы, учил три языка великих, ха, ладов. Сходил с ума! Нихрена не делать! И без девки! С девицами ещё можно коротать время, но лучше совмещая с приключениями. И я уже вторые сутки не бухаю! Это невозможно! Я алкаш! Да, я, Ерис Ыйно, являюсь алкоголиком. И признаю это. Прошу принять меня в общество анонимных алкоголиков. И налить стопарик! Нет! Я просто трогаюсь башкой! А алкоголизм Лана видит и лечит на раз! А у меня не видит! Я анонимный вор! Я являюсь клептоманом, ха! И прошу принять меня… Стоп!
Глава 4. Клуб лекарей
На следующий день часов в десять утра, после завтрака и занятий языками, во время второго кофепития, загремели ключи, заскрипели петли, и в камеру решительно зашла рослая красивая неплохо формастая девица в довольно узких штанах, колете с эполетами и военными знаками, берете с кокардой и пером, и в сапожках, с лёгким мечом на боку. Замерла в нерешительности, потянула носом воздух и удивлённо охнула. Старший тюремщик за её спиной радостно заговорил:
– А что мы говорили, мамзель Салазина! Образцовая чистота! И никакой вони! Всё сияет как яйца кота! Ой, как… мордочка кота. Чистые простыни, мытая посуда! Кофе с сухариками! Научная работа!
– Вижу. Невероятно, – быстро и чётко ответила девица. – Только я не мадемуазель, а лейтенант Салазина, капрал. Я передам свой восторг барону, – уперлась взглядом в меня, старательно скроив суровую мордашку в ответ на мою улыбку. – Кто из них Ерис Ыйно? Передать в моё распоряжение.
Я быстро попрощался с сокамерниками, ободряюще улыбнулся слезам Дока, сказав, что надо радоваться отпускаемому коллеге, мы всё-таки не на курорте и не в универе. Получил ножик и шприцы, повертев ими перед носиком лейтенанта Салазины и демонстративно ощупав взглядом её бёдра, вызвав правильный пунцовый окрас щёчек. Потопал вслед за девицей, отказавшейся идти рядом и быстро пожалевшей об этом, не зная куда спрятать аппетитную попу. А я не стеснялся любоваться, засидевшись в камере аж двое суток, и она это отлично чувствовала.
Пришли в какую-то комнату, сели. Красотка уже ёрзала на стуле и краснела под моими взглядами. Я завёл беседу. Попробовала отмолчаться, но я сказал:
– Лейтенант Салазина, все мои вопросы являются неотъемлемой частью исцеления. Возраст твой и Несмеяны? С какого возраста стала несмеяной? Замужем? Любовники есть? Были?
– Мне 23. Несмеяне 23. С 17-ти, – не докладывала чётко, а бормотала девица, краснея ещё сильнее. – Несмеяна не замужем. Любовников нет и не было. Все ещё спрашивают про рост, размер бёдер, бюста и талии…
– Я и сам не слепой. И не про Несмеяну спрашивал, с ней понятно.
– Не замужем. Любовников нет и не было, – нерешительно заявила девица, потом собралась и как отрезала. – И не будет! Я решила взять пример с гувернантки Несмеяны и моей. Мы с Несмеяной росли вместе, всегда рядом, просто я изучала и фехтование, стала и телохранительницей Несмеяны.
– Сколько лет моей коллеге? Гувернантке. И те же данные про неё.
– 36. Не замужем. Любовников нет и не было… Ой! А зачем это?
– Тяжёлый случай, – усмехнулся я. – А это ради научного любопытства. И сбора информации о среде. Ну и шприцов два, но я говорил и про несколько вариантов…
– Читала. Семь. Седьмой рассмотрен по запросу агента и самим тобой отвергнут! Но… это ужасно цинично! Первый, второй и пятый!
– Цинично, зато дёшево, надёжно и практично, – весело прикалывался над суровой девицей я. – Третий рекомендую рассмотреть в качестве поддерживающей терапии всем троим. Ну и седьмой я отверг для Несмеяны, но ни в коем случае не отвергаю для остальных. Как для остальных актуален и первый! Мгновенный эффект и простота делают его почти незаменимым!
Пока лейтенант Салазина пыталась одновременно одолеть помидор окраской мордашки, набрать воздуха, захлопнуть ротик и разгромить меня в научном диспуте, явилась гувернантка. Высокая чопорная хорошо выглядящая девица в строгом длинном тёмном платье. С блокнотиком. И тоже очень суровая и надменная. Со мной, надеюсь. А с воспитанницами наверно всё-таки повеселее. Хотя жизнь без любви… Мне даже стало жалко дуру и захотелось помочь…
– Привет, коллега! – радостно улыбнулся я.
Но в ответ удостоился только сурового и надменного взгляда. Ладно. Попляшешь у меня. Ну типа того. Но ждали ещё одну членку комиссии. Вскоре пришла лекарша возраста примерно гувернантки. С чемоданчиком. Салазина уже сама доложила возраст лекарши, и что та замужем, изрядно удивив оную.
Эскулапка начала раскладывать на столе около кушетки разные артефакты и медицинские приборы, жидкость для дезинфекции. Я посмеялся над аж тремя градусниками, опять нагнав краски на подопытную лейтенантшу. Лекарша выдавила из шприцов по несколько капель зелья, изучила с помощью приборов и артефактов. Удивлённо поохала, сообщила:
– Сильное неизвестное зелье. Состав в обоих шприцах одинаковый. Можно начинать.
Лейтенант Салазина напрасно надеялась отделаться приспусканием штанишек. Счаз! Мало того, что у меня на неё прекрасные планы. Но тогда и барона я не увижу, а это уменьшит мои шансы на триумф. Да и не уверен я в этой братии. Могут и выпнуть или попробовать обратно в тюрягу отправить. Или по этапу как пришельца. Так что – шоу маст гоу он!
Дальше голая Салазина лежала на кушетке кверху попой, с градусниками под мышками и во рту, а я старательно изображал очень приятные магические пассы на её теле. Немного помассировал, помял и пошлёпал под напряжёнными взглядами лекарши и сдержанными гувернантки, которая и в блокнотик непрерывно писала наблюдения. Ну да. Горячая красотка Салазина не впервой выступала подопытным кроликом и наверняка не впервые голенькой.
Лекарша в третий раз глянула и записала температуру подопытной. Сняла показания каких-то магических приборов и дала отмашку. Поехали! Я всадил иглу в ягодицу и начал вводить зелье. Но облом. Всё сразу впрыснуть не дала лекарша, оживлённо снимая показания приборов. Ну и смотрели, не начнёт ли пациентку колбасить. Так что Салазине пришлось терпеть и растягивать удовольствие. Ещё три перерыва!
Ну и потом я и сам с интересом наблюдал за возрастанием энергичности и весёлости жертвы. Вернее счастливицы. А я развлекал её беседой, узнав из чисто научного интереса, что Несмеяна всё-таки форму поддерживала, регулярно занимаясь спортом на тренажёрах, но в очень печальном настроении. У меня аж отлегло, а то только представить, во что превратится девица за шесть лет в кровати… Жалко просто. Из соображений гуманности.
Весёлость быстро возрастала правильно. Вместе с отключением лишнего контроля. А не просто смешливость, не говоря про хохот. Хохота как раз не было. Зато вскоре Салазина возжелала любви! Ну этого я и ждал, Фига ведь не в цирке работает. Ну и… Отличная любовь!
Лекарша быстро записала последние показания, глянула на продолжавшую наблюдать за экспериментом разинув рот и вытаращив глаза, и бормоча разные нехорошие слова на неизвестных мне языках, гувернантку. И выскочила во избежание. А гувернантка осталась. Напрасно это она.
Я типа случайно вылил на чопорную перезрелую деву кувшин воды, начал помогать с одеждой, подавляя хаотическое сопротивление, ну и когда она опомнилась, то тоже уже была жертвой эксперимента. Только потом кудахтала о странном эффекте. Но я сказал, что это могучие чары, действующие на всех. Веселье, значит веселье. Любовь, значит любовь! Проверили вместе с ней эффект любви ещё разок. Исключительно из научного интереса.
Только через пару часов получившая три раза любви и немного остывшая, но далеко не совсем, лейтенант Салазина оделась и выскочила сообщать отличные результаты эксперимента. За ней и помятая гувернантка понеслась, пытаясь поправить платье.
Вечером я обсуждал с ними и с на всякий случай державшейся от меня подальше тоже весёлой лекаршей первые итоги. Салазина немного сбавила обороты энергичности и весёлости, но хихикала и скакала просто отлично! Сама настояла на любви! Я улыбался, но не отказал, конечно.
Потом я смотрел в окно на прибытие графа. Жениха.
Спал я под охраной за дверями. Чтобы не смылся, если пациентка помрёт. Ну и гувернантка с теперь сияющими глазами, но всё ещё старающаяся быть чопорной, пришла обсудить со мной научные вопросы. Как гувернантка с гувернёром и учёная с учёным. Ну куда без этого! Два раза. Главное не спрашивать.
Утром зашедшая с Салазиной лекарша смеялась, глядя на двух гувернёров в одной кровати. Сказала:
– Салазина в полном порядке, если не считать, что лейтенант ночью совратила капрала. К финальному этапу всё готово. Надеюсь, что на Несмеяну результирующее действие окажется слабее за счёт её текущей неэнергичности и невесёлости.
Мы перекусили быстренько и отправились к Несмеяне. По дороге я шепнул легкомысленной, весёлой и энергичной Салазине про некие тайные дары Древа девицам, и что жрицы Фиги расскажут подробности, крайне восхитив её и лишив последней задумчивости о последствиях своих проделок. Она ещё и с гувернанткой пошепталась. И обе порадовали меня, что замуж собираются, но не очень скоро, ибо отличных парней вокруг много… Умницы.
В покоях Несмеяны к нам прибавился только барон, решивший, что и вид голой дочурки переживёт, и она не развалится покрасоваться. Попялился на меня, но угрожать не стал, хотя я и так в курсе. Лекарша доложила, что мои пассы не понятны, и на девяносто процентов она уверена, что справятся и без меня. Я барона уже увидел, и он меня, и я был готов отказаться от личного участия в лечении, но ведь не поймут же! Хотя Салазина и гувернантка вполне счастливы и зла на меня не держат. Наоборот в восторге. Барон подивился переменам и в гувернантке, которую магия зацепила рикошетом. А потом сказал, что рисковать не будем.
Перешли к лечению. Офигевшая мрачная девица, оказавшаяся вполне симпатичной, но далеко не такой красоткой как компаньонка Салазина, сопротивлялась раздеванию не сильно. Моё лапанье перенесла стоически и мрачно, в отличие от ненавязчиво поскрипывавшего зубами барона, ха. А потом вопила негромко, получив иглу в нежную ягодицу и получая довольно болезненное, хотя и не как козобрык, зелье. Да уж, она не терпеливая телохранительница, а нежная леди. Хотя какая нахрен разница, видывал девиц и покруче в плане титулов, и императриц, и богинь с Хранительницами Реки, и сам я царь, король, султан и сатрап! Ладно, сейчас я простолюдин. Но баронетка отстрадалась, ха, гораздо быстрее телохранительницы.
Надевая колпачок на иглу и убирая и этот шприц в подсумок – пригодятся ещё – я усмехнулся:
– Результат неизбежен. Я только рекомендую через час танцы с женихом устроить. А через несколько часов и свадьбу справить. Девица изнывает. Ну, скоро начнёт. А жених согласится на такую быстроту, она его просто очарует резвостью. Ну а я готов получить триста золотых и откланяться. Не хочу, знаете ли, попасть под резвость красотки. Устоять будет трудно.
Я прошёл вслед за бароном в его кабинет. Там он посмотрел в окно на тренировку солдат. Почесал башку. Затем заговорил:
– Награда ждёт, и я готов выплатить… Хотя и хотел тебя убить, когда ты лапал мою дочку, а есть подозрение, что это лишнее… Но… ладно… Сейчас идёт подготовка войск к войне. У меня приказ от короля, герцога и графа предоставить немало солдат… Во Второй Менский пехотный полк, формируемый в Зилидоре. Это помимо обычного рыцарского отряда. И мой сын отправляется на войну. А потом и я наверняка отправлюсь. Война надолго. И война очень дорогое удовольствие. Не хватает хорошего оружия и доспехов, приходится докупать. И подготовка и отправка солдат, это не просто. Лучников не хватает. А ещё город Гарендаген выполняет своё задание от графа на отправку солдат. Мы конкурируем, ха. Хотя собираем в моих казармах. Послезавтра наши совместные отряды рекрутов полка должны выйти, чтобы успеть… Это я к чему… У меня есть приказ всех пришельцев из портала отправлять… в конечном итоге к королю. Но ты сделал… несколько прекрасных дел. Хотя просто повезло с Древом Фигой, которое неожиданно пробудилось, может и ведьма эта…
Барон уставился на меня, усмехнулся:
– Но сейчас такой бардак с началом войны. Никому дела нет до портала и кто из него вышел. И я могу сжечь твоё дело. Но тебе нельзя идти куда ты там хотел. Поймают. Ты не знаешь королевство, языки и мир. Говоришь с акцентом. Попадёшься, и мне станет невесело. Но и здесь оставлять тебя не хочу. Ты слишком много знаешь. Ну и всё равно засветишься. Опять плохо. Так что лучший выход, я оставляю себе награду за исцеление дочки, хоть немного снижу дефицит средств. Сжигаю твоё дело, мои люди не проболтаются, а остальные и не знают, ты был осторожен. И я нанимаю тебя лучником во Второй Менский полк. Ты же охотник, стрелять умеешь. А в полку уже никто не спросит, кто ты и откуда. Стрелок! А через много лет уже и освоишься, да и забудется всё. Демобилизуешься, устроишься. Лучше подальше отсюда. Полный контракт на десять лет и вряд ли война раньше закончится. Хотя и потом часть полков сохранится. Всем хорошо.
Я улыбнулся. Посмотрел на висевшую на стене карту, где были нарисованы стрелки на восток и северо-восток, но даже не планы, а просто предположения скромного в такой движухе барона. А неплохая идея. Я и сам допёр бы, просто не хотелось. Но красться лесами не проканает, и медленное движение по дорогам тоже непонятно как сложится. И мне в целом туда и надо. И я хотел побыть простолюдином, ну так побуду солдатом. И кольцу Прелес желательно не зависать надолго в одном месте. Деньги мне нафиг не нужны, а в армии харчи, ха, выдают. Пока это лучшая идея. И могли просто кокнуть. Я кивнул.
Барон позвонил в колокольчик, отдал распоряжение слуге. Вскоре зашёл Прыщ уже без прыща, послушал. Вышел. Вернулся с тонкой папкой и листком контракта. Я не глядя подмахнул бумажку. Барон бросил папку в камин, сказал:
– Спасибо за дочку.
– Пожалуйста.
Я вслед за ухмылявшимся Прыщом прошёл в пустые казармы. Затем сразу в арсенал. Получил немного зачарованный, но по местным меркам хорошо зачарованный аршинный составной, из дерева, рога и сухожилий, лук. Зачарован на дальность и пробивание. Но не зачарован на упругость, и хранить надо со снятой тетивой! Саадак для лука и трёх десятков стрел. Колчан на сотню стрел. Стрелы двух видов, бронебойные и обычные, часть зачарованные, пара зажигательных и просмолённая пакля для них же. Инструктаж выдававшего капрала, что лук моё основное оружие и самый ценный в моём оснащении, и его надо беречь.
Получил вообще почти незачарованный полуаршинный тесак в ножнах. Не затупляется по приказу, зато тупится от использования. Ну да понятно. Нож я оставил свой, кривой в локоть длиной. Вместо ножа получил маленькую бритву – и то дело, ею легче бриться. А до этого я чем придётся скрёб свою дубовую шкуру, ну заклинание называется Дубовая Шкура или Эльфийская Кожа, впрочем это название заклинания, а не кожа всех эльфов, немного послабее доступной уже могучим магам Каменной Кожи, ещё слабее Железной Кожи и сильно слабее доступной Великим Магам Стальной Кожи Великих Воинов, ну и везунчиков. Но я опять задумался. Усмехнулся над заботливым бормотанием капрала, что в ближнем бою лучники просто мясо, и им просто надо вовремя хорошо бегать. Поэтому и мечи не положены, да и вес лишний.
Получил одежду. Льняную рубаху, двое трусов, усиленную спереди металлическими бляхами тяжёлую кожаную куртку – бригантину. Увесистые штаны со стальными пластинами спереди, наколенники, две пары носков, сапоги со стальными вставками, шлем с маленьким гребнем и забралом из горизонтальных стальных пластин. Инструктаж гласил, что забрало лучники обычно не опускают – целиться и дышать труднее. Но шлем, в отличие от остального, хоть как-то, вернее хорошо, как уверял капрал, зачарован. Портупея, перчатки лучника. Одежда пёстрая, светлые тона, гербы короля в виде волка и Светлого Призыва в виде лебедя. Шлем почти белый. У тёмных врагов больше фиолетового и чёрного, сообщил капрал.
Флягу, верёвку, подсумок, котелок, кружку, ложку, сухпаёк с надписью «не жрать», раскладной фонарик, три тонких факела, иглу с нитками, тряпку, небольшой свёрток ну хоть тонких и хороших пледа и одеяла, крохотную аптечку с бинтами и зельями, и сворачивающийся ранец настраиваемой формы и объёма для барахла, и носимых пехотой припасов. Капрал рыкнул весело:
– Больше всего ротных припасов все носят! Ещё проклянёшь свой ранец! Но он не твой! А полковой! Так что не набивай мусором! Не хватай прошлые ремки, продать не получится, а за перегруз огребёшь пилюль. Для личного подсумок. Куда шприцы в подсумок? Куда всё в ранец? Все вы одинаковые!.. Ладно, разберёшься. Армия всё лечит! Светлый Призыв навсегда!
– Ага, – согласился я
Навьючил ранец, саадак и колчан. И оправился в указанном направлении. На стрельбище, показывать что умею. А капрал, кидая мою гражданскую одежду в ящик для перебора и раздачи бедным, ржал вслед, что обделаюсь я, но армия всё лечит.
На стрельбище, с вынесенными на сто, двести и четыреста аршин к лесу мишенями толклись десятка полтора начинающих лучников. Ко мне сразу кинулся Йонко, вопя радостно:
– Ерис! Я так рад, что ты тоже решил вступить в полк! И в лучники! – он остановил порыв обняться, пожал руку и похлопал по плечу. Продолжил верещать своим высоким голосом. – Хотя платят меньше, чем мечникам и копейщикам, но лучники основа пехоты! Да и шесть герцогских динаров серебром в месяц тоже отлично! Я уже посчитал, это всего на несколько процентов меньше чем золотом!.. Ты что, не читал контракт? Там же и присяга! Зато еда, одежда и оснащение за счёт короля! И у лучников смертность ниже. Обычно. Ого! У тебя короткий лук, для сильных! Натянешь? Дальность та же, но сильным выдают более короткие. На мой не смотри, у меня свой, отлично зачарованный ронский, я совсем слабый, но стреляю дальше остальных! И мой лук даже упругость сохраняет! Ты уже перевёл половину жалованья в королевский банк? Я хочу в снайперы шестёрки записаться! А потом и во взводные, и в ротные снайперы! Давай вместе в шестёрке и даже в тройке! Одна палатка! На отделение.
Мы пошли к остальным во главе с пышущим яростью капралом. Я весело осмотрел друга. Йонко остался со своей лёгкой шпагой и в своих узких штанах, колете и сапогах, только уже раскрашенных в жёлтый и зелёный, и белый, и красный цвета и гербы короля и Призыва. Он пояснил:
– У меня полудраконья кожа! Маг сказал, что его чары и наши доспехи лишние!
– Сейчас плёткой получишь по своей полушкуре! – рыкнул капрал. Ткнул пальцем в меня. – На позицию! Ставлю кружку, что очередной косой!
Я осмотрел остальных. Примерно как я оснащёны. У большинства луки на локоть длиннее. Только у одного крепыша тоже аршинный. И у моих старых знакомцев, с фингалами от меня. Я улыбнулся, глядя на криво усмехнувшегося трусливого эльфа с фингалом и коротким луком, и с уже не такой испитой рожей – несколько дней трезвости помогли – но замученной нагрузками после нездоровой жизни, который только закончил стрелять. И уже без своей палицы, зато со штатным тесаком. Ну и скорчивший свирепую рожу гном с нормальной теперь короткой ровной бородкой. Лук у него тоже короткий, но ещё и из-за роста. Гномыч хотел что-то сказать, но я отправился стрелять для начала на сотню.
Неплохо прошло. Я и сам удивился, что руки помнят, не зря в прошлые яркие жизни, ха, я немало с отличными обучающими луками тренировался. Только первый десяток стрел улетел мимо, пока я к луку без чар на меткость приноравливался. Капрал чесал башку в память о пиве, которое собрался отдать вечером, и радовался, что у него второй хороший стрелок, после Йонко. Йонко даже на четыре сотни попадал в верх ростовой мишени! А капрал объяснил всем:
– Запоминай Ерис! Четыреста, это начало обстрела вражьего строя! Дальше уже не пробьёте. Тут важно сильно ниже и выше не пускать. Двести, уже обстрел одиночных ростовых. А сотня уже уверенно попадать, и стараться в грудь незащищённых, мимо щитов, в ноги и руки, а может и в шею, ну или в голову, если без шлема. Работаем скорострельность!
Да уж, тяжело много раз подряд натягивать не зачарованный на это лук! Но я всё ещё сильнее, быстрее и выносливее среднего тренированного лада, и даже успешно выдавал прицельно дюжину стрел в минуту. Тоже неплохо получилось, но капрал пиво уже не ставил, усмехнулся:
– Тебя, Ерис – а прикольно имя из двух частей, и быстро, и правильно – можно и в копейщики, и в мечники, и в скауты. Универсал! Горжусь подготовленным рекрутом, ха! Но нам лучники нужнее. Это самое сложное. Сила нужна особая, и опыт!
– А хрена ли меньше всех платят? – буркнул гном.
Мы пошли собирать стрелы и устроили дискуссию.
– Ты, Каналадавр, добровольно вступил в войска Светлого Призыва. И ты не наёмник! – важно объявил капрал. – И молодец! Защищаешь честь гномов вне их фаланг. Но оплата включает в себя и плату за риск. Ну и за силу и умения. Поэтому у лучников за силу и умение больше, а за риск меньше.
– Как же, добро… Добровольно конечно! – осторожно глянул на капрала, а затем свирепо посмотрел на меня гном с жутким для быстрых сражений не безымянной массой именем. – Как один доброволец меня сдал в каталажку, а потом пришли и сказали или в полк, или горы ломать… Так я таким добровольцем стал! Но с тобой, Ерис, мы ещё обсудим…
– Ну раз одного раза мало было… Кавр, то обсудим, – усмехнулся я.
– Ты кого Кавром назвал? – взбесился гном, которого я для себя охарактеризовал как тупого и сердитого.
– Уймись, Кавр, – промычал эльф. – Я тоже от Ериса огрёб. Но в полк сам вступил. Тут еда…
– А ты! Ты! Сангирасак! Будешь… Жруль! – кипятился гном.
– Но почему? – даже удивился эльф.
– Будешь Сансак, – усмехнулся я. – Просто Кавр… умён. И не дуйся, Кавр, тебе один слог, а не два. Просто прозвище, а у меня, Йонко и Сансака по два, но нам пофиг, есть же у нас и длинные имена.
– Будете в одной шестёрке, – усмехнулся капрал. – Милое дело слушать старых дружбанов. Трус, дурак, дрищ и… А ты, Ерис, как в стрелки сподобился?.. Надеюсь, правильный доброволец?.. Моё почтение, леди! Здравия желаю, лейтенант Салазина!
Я полюбовался на подъехавших в красивой лёгкой двуконной тележке к нам из замка – в котором звучала музыка и явно развивалась предложенная мною на день программа: знакомство, щебет, конфето-букеты, окончательное сватовство, помолвка, свадьба, брачный вечер – Салазине и бывшей уже Несмеяне. Обе улыбались. Но леди ещё и морщилась от солдатни. Впрочем промурлыкала миленько:
– Ерис, прошу с нами в арсенал. Я хочу тебя отблагодарить.
Я глянул на топтавшуюся на краю полигона мою официанточку с татуировкой волка и с корзинкой, на разинувших рты сослуживцев, пробормотал капралу еле слышно:
– Дела амурные, встретимся около девицы с корзинкой и волком, – и запрыгнул в бричку.
В арсенале баронетка приказала подобрать мне доспехи получше, и что с отцом решит. Потом закатывала глазки и теребила подол, когда довольный я в коротких трусах – от шёлковой рубахи я отказался, мне и эта нравится, но перед девками снял и рубаху, любуясь их мордашками – примерял доспехи, про которые оружейники бухтели, что они для баронета.
Тоже бригантина, но тоньше, легче, лучше зачарованная от пробивания и немного от ударной магии, и стальные пластинки тонкие, но защищает даже немного лучше прежней, а со спины и сильно лучше. И что порадовало, с длинными прорезями для вентиляции, со шнурками для завязывания в холод и дождь. Отдали красить в цвета и гербы. Штаны меня тоже порадовали – зачарованная от пробивания ткань без стальных пластин и наколенников. И похожие сапоги, но ещё и пропускающие наружу влагу и с мягкой подкладкой. Кайф! И выглядит всё получше прежнего – самое то для ловеласа. И перчатки потоньше и качественнее, и с красивыми тонкими накладками для кое-какой защиты кистей.
