Сергей Васильев
Два ничтожества. Бегущая по мирам – 15
– Миллион в одном месте собрать очень непросто, – сказал я, глядя как проказница уселась рядом с Йонко и начала уже неплохо приставать к офигевшему парню, распаляясь от собственной наглости и беззащитности жертвы. – Тупо жрать нечего будет. Ну и даже потерпевшая поражение в одном большом сражении сторона не сдастся. Так что всяко будет. Но офигеть, сколько золота уйдёт на эту войну. Про жертвы и не говорю, это сразу понятно.
– Рыцари рвутся в бой. На жертвы они готовы. А деньги никуда из мира не улетят… Как уже умники подсчитали, с учётом, что рыцари кормятся со своих феодов и жалованье только у части безземельных или малоземельных, по десять тысяч тонн золота стороны на войну потратят, – солидно пояснил Полтос, добирая последние калории тщательным облизыванием пальцев и горестно посматривая на небольшие вылизанные миски.
– Ты сам сказал про независимые царства посреди континента. Вот они и обогатятся. Хотя да, судя по всему, драчуны не разорятся, выставив по одному бойцу с пятисот примерно жителей. Но это если ожесточение не возрастёт и стороны не поднимут ставки сильно. Пока, как я понимаю, больше суровые игры засидевшихся мальчиков, – сказал я, послушав вой рога и глядя на побежавших к командирскому шатру часть командиров.
– И девочек. Амазонки тоже воинственны, – сказал нафиг не нужное Кавр.
Загудели трубы и авангард начал выдвигаться. Засуетился и наш лейтенант. И проказливая девчонка решила, что и ей пора действовать – быстро обняла и поцеловала Йонко! Дракар оглянулся на замерших зрителей из роты, покраснел, а затем сделал то, что от него уже и не ждали готовившиеся ржать над ним вояки. Он аккуратно сгрёб нахалку, запечатлел долгий поцелуй на устах начавшей брыкаться девицы, а потом перекинул её через свой ранец и задрал довольно длинный подол, явив публике длинные кружевные панталончики! Потискал попу. Попробовал и панталончики сдёрнуть с негромко вопившей и брыкавшейся доигравшейся дурочки. Но даже растерялся, а нас пробил ржач, когда разглядели на шнурке вертевшихся, вполне достаточно для обзора и спереди, панталончиков вполне обычный железный замок! Йонко растерялся, ослабил хватку, отвешивая шлепка, а девица вырвалась и с визгом кинулась в село, к таверне. Наш отважный штурмовик красотки кинулся за ней под ржач стрелков и ещё не малой толпы солдат.
А через минуту Йонко несся обратно, преследуемый трактирщицей с веником, вопившей про покусившегося на честь её дочурки. Я пресёк беготню, отвесив трактирщице шлепка, отсыпав монет за еду и сказав забирать посуду. Она и сама уже ржала, послушав быструю речь за каким-то фигом сдавшего девчонку Полтоса, и обещала всыпать дурочке. А я предался размышлениям о том, что Полтос сердит на девок и борется за их моральные качества, впрочем он это и бормотал, объясняя Сансаку и Кавру. И что Йонко точняк девица! И красивая, хотя совсем не формастая. И не сдаётся в своём притворстве парнем. Так тискать и целовать девицу не мог ни парень, ни недозревший мальчик. Да и чувствую я!
Солдаты нашей роты начали собираться – заканчивать популярную во всём полку игру в кости, надевать доспехи, складывать ранцы. Наша бравая пятёрка тоже собиралась. Полтос хотел, но не успел подогнать кольчугу и нашить на неё сверху свой раскрашенный в цвета полка сюртук жиртреста. И новую бригантину Сансака не успел раскрасить, сказал, что умеет и сделает даже лучше полковых художников, но эльф решил, что до ночного привала дотащит её в багаже. Кавр надел кольчужный комбез под верхнюю одежду. Так что у нас только не получивший трофеев кроме отличного длинного кинжала Йонко и я с банданой не усилили защиту, но мы хорошо защищены с самого начала. А я уже готовлюсь и готовлю свой отряд к отличным проделкам, и не помирать в них. Но мои друзья ещё и трофейными амулетами от мелких чар и лёгкой ударной магии обвешались.
В начале марша я выяснил, что все мои друзья приверженцы культов. Йонко путано объяснил про умеренный культ единого бога Бадасаратона, резвящегося под главной силой, и жёстко ограничивающего множество грехов последователей. Вариант, распространённый на севере центральной части континента. Кавр последователь гномьего варианта этого же культа, уже с пантеоном и без особых напрягов, и свой символ культа он продал, когда нуждался в деньгах. Сансак тоже вяло подтвердил, что Бадасаратон известен среди эльфов, и он даже сам его видел в детстве, но эльфы особо и не поклоняются.
Ну а Полтос оказался убеждённым и ярым последователем культа Бадасаратона в уже знакомом мне по селу Весёлый Идол жёстком варианте. Даже толкнул недолгую проповедь про умеренность, воздержание и целомудрие в смысле отрицания разврата. И даже символ культа в виде звезды с семью острыми лучами таскал на шее. Но разные варианты этой звезды у всех вариантов этого культа.
Я посмеялся немного над культами, расстроив только Полтоса. Но его я пообещал совратить. В смысле разврата. А в смысле чревоугодия я его наоборот сдерживаю. И я задумался про загадочную травку розина, для изготовления зелий улучшения местных кривых рас. По крайней мере для смешанных с демонами убриков. Но почему не предположить, что вполне возможно тогда же созданная и помесь ладов и свиней не улучшится этим же зельем. И логика и интуиция подсказали, что жруль-трава была создана для свинорылов, больно уж она странная. Но если творцы расы ужаснулись химической, ха, активности своего творения, то могли что-то пытаться придумать.
Полтос про зелье не слышал, и Фига не говорила про зелье для расы сарангов. Может просто не дошли криворукие творцы до попыток улучшать сарангов, плюнули просто после того как ничего толкового не вышло. Ну не считать же полезным умение много жрать, а Полтос раскололся, что его однорасовики только это и умеют, хотя ещё из луков отлично стреляют.
И я знаю, что инъекции сока розины делает примерно то же, что и зелье, только очень ненадолго. Я рассказал о травах и зельях друзьям, вызвав неслабое удивление Кавра и Сансака, лёгкий, но я смотрел на него, испуг Йонко, и поросячий восторг Полтоса. И я посмотрел на тяжело топавшего перед нами печального Зверя, сказал ему, что если уйти в боковое охранение, то можно положить багаж в повозку.
Ну и через четверть часа наше отделение налегке, а я и шлем оставил, отправилось топать в сотне аршин справа, продираясь через кусты и вызывая ругань Зверя, что стало ещё хуже. Я сказал Зверю топать позади, и повёл отрядик по вполне сносным пусть не тропкам, но проходам.
Через десять минут нашёл полянку магических трав, а я уже заметил, что разные магические травы часто растут полянками, объявил привал и заготовил розины. А Сансак заготовил трын-травы, хотя его доза храбрости вроде пока действует, но говорит, что ослабела. Я с трудом отыскал немного жруль-травы, но надеюсь, что Полтосу на вечер хватит. Для начала сожрать. А розину я начал на ходу резать, месить и толочь в котелке своим ножом, используя и рукоять.
Завёл и беседу с Йонко, которого решил пока и для себя называть в мужском роде. Иначе сам спалюсь и его спалю. Ещё я поразмыслил, что дракары тоже могли быть созданы тысячу лет назад, вместе с убриками и сарангами, а что там говорит Йонко, на это наплевать, да и вообще, учитывая что никто про его расу не знает, он может быть вообще один, опытный образец. Я болтал:
– Йонко, сегодня вечером могу украсить твою шкуру первыми иероглифами. А ещё я видел как ты, и не только ты, пялитесь на клеймо мантикоры. Могу и его изобразить. Только оно глубокое. И приметное.
– Если глубокое, то на груди не надо, – уже привычно порозовел друг, а я предположил, что если у таинственного дракара всё-таки есть сиськи, ха, и они скрыты пространственными карманами, то и не захочет. – Давай на… запястье. И татуировки на спине.
– На запястье не стоит, будет всегда видно, а оно особенное. И кожа там тонкая. Можно на животе, – проверил карман и там я, и получил отрицательный ответ.
Я подумал, что можно и на Йонко сделать ключ от портала на выход, мало ли что там будет, а раз шкуру всё равно менять… ну и прикольно будет приложить ко рту маски Ничтожества не мою или девичью грудь, а… Я улыбнулся:
– А давай на заднице сделаю. На руках и ногах можно и мышцы задеть. А на теле иероглифы.
– Хорошо, – повёлся на мелкую провокацию старавшийся быть крутее всех крутых Йонко. Ещё сообразив, что раскалённым клеймом такой глубокий след, это очень больно. – Но там же можно и иероглифы, я всё равно всё тело татуировками хочу покрыть.
– Лицо оставь, – обеспокоился я.
– Носишься с пацаном как с девкой, – буркнул Полтос, не зная как близок к истине, потом уставился на процеженный во флакончик, которых я в подсумке теперь несколько ношу, мутный розовый сок розины. – Давай я вколю себе в ляшку. И не надо мне предлагать ваши услуги.
Никто и не предлагал. Но я отложил эксперимент до привала у крепости – мало ли, начнёт ещё колбасить свинорыла, так хоть маги рядом будут, не факт, что они нормально помогут, но хоть что-то. А Полтос был настроен очень решительно – допекло его свиное рыло. Но я ему сказал быть готовым и трын-траву вколоть, раз она в комплекте к розине идёт и в зелье входит, а что так себе целебная, так у нас не просто лечение намечается.
Я замер, вытаскивая из заспинного саадака лук и обычную стрелу. Справа, южнее нашего и колонны маршрута в трёх сотнях аршин веточка шелохнулась в неширокой роще, за которой начиналась пологая балка. Рядом замерли тоже проследившие мой взгляд Йонко, даже удивив меня глазастостью, и Сансак. Эльф ещё и прошептал сердито:
– Эльф заметил позже лада! Позор мне, дураку трусливому… И я уже чувствую страх, хоть и контролирую.
– Скройтесь, готовьтесь стрелять. Я туда, – безапелляционно сказал я, отвёл взгляд от сильнее закачавшихся веток, шагнул вбок от ещё и выше моей головы пролетевшей толстой стрелы. Глянул на единственного затрясшегося в предчувствии боя Зверя, шепнул ему. – Быстро в колонну. Доложи.
Идти вперёд мне не пришлось. Неприятельские разведчики поняли, что их заметили, и поняли, что при отступление через балку их отлично рассмотрят. Решили может уничтожить охранение, если мы лоханёмся, а может просто удаль показать. Из кустов вылетели два поджарых быка, на спинах которых сидели двухаршинные красные орки! Один с луком, в котором не особо мастер. Оба с длинными мечами типа фальшионов, с односторонней заточкой и треугольным горбом на тупой стороне ближе к острию. С голыми здоровенными заплывшими жиром торсами и в штанах.
Но мы не лоханулись, и в противника полетели пять стрел. И Зверь ломился с воплями через кусты к остановившейся колонне. Я с отрядиком немного отдалился от дороги, и до колонны было сотни полторы аршин, но как раз мимо проходил штаб и навстречу Зверю уже поскакали несколько всадников охраны штаба, включая и довольно храброго, а скорее жаждавшего боевой славы, хлыща Васалика с роскошным мечом наголо.
Орки заложили манёвр и развернувшись ускакали в лес, а потом через него и через балку понеслись подальше. Одна стрела – как потом выяснили, Йонко, но тут больше на удачу – угодила одному вражине в бок, ещё три, а мы успели выстрелить ещё по разу, воткнулись в быков. Но все остались живы. Наша кавалерия начала преследование, но вскоре заревел рог возвращаться, и недовольные всадники вернулись. Мы собрали стрелы и вернулись к колонне. Здесь царил бардак и наш лейтенант радостно докладывал, что его рота отличилась, а между тем как минимум два наших дозора прошли мимо наблюдателей орды.
А вскоре и до держащей границу крепости дошли. В которую нас на ночлег, удивив многих, но не меня, не пустили. Я только поошивался рядом с комполка и заместителем коменданта крепости. Послушал насмешливый приказ полку двигаться дальше, и хотя бы ещё три лиги пройти и стать лагерем. И что два рыцарских отряда идут с северо-востока и с запада к месту, где орда должна быть, а она проходила ещё вперёд, теперь начала уходить на юго-восток, откуда и пришла. Так же я узнал, что орочьей кавалерии с четверть тысячи. Все на быках, которые не очень резвы и быстры, но весьма выносливы и неприхотливы. Обычные для полукочевых дикарей красных орков верховые животные.
Недолгий привал – даже вся наша колонна не успела собраться – и мы двинулись дальше. Здесь уже началась гористая местность, и от дороги в невысокие горы карабкались густые мрачные леса. Впереди были горы немного повыше, тянущиеся к холодному югу, и густые прохладные леса. И деревень и сёл не было. Только одинокий домик с мрачным типом в дверях встретили. Дорога шла то вверх, то вниз, и идти стало труднее, да и конец марша непривычного ещё полка, так что наш Зверь опять часа полтора ехал в повозках маркитанток. А к вечеру, пройдя две лиги, встали лагерем, окружённым повозками, дозорами и разведкой.
Пока готовилась еда и разворачивался лагерь, мои друзья занялись снаряжением. А я открыл половину двускатной крыши вполне качественной и продуманной палатки, и пока не стемнело нанёс на поясницу, бедро и попу Йонко три первых составных иероглифа, начав писать разведанную информацию. И сдерживаясь, чтобы не выдать шлепка нахалке.
А потом я сходил в кузню, где что-то ковали и чинили, раскалил Клеймо Мантикоры и быстро принёс в палатку, удивляясь что раскалённый добела зачарованный аметист не остыл. Ну и приложил к ягодице зажавшего в зубах кожаный ремень и взвывшего Йонко. Очень удивил бедолагу отсутствием сильной боли. Полюбовался отличным результатом, быстро терявшим красноту. Поржал тихонько. Вместе с друзьями, не отказавшими себе в удовольствии полюбоваться иероглифами и клеймом на задней стороне дракара, ещё и смеясь над портящим свою шкуру пацаном. Но красоту иероглифов все оценили, шарясь вокруг и заглядывая через полог и сверху.
Затем палатку занял Полтос, успевший отлично раскрасить новую бригантину Сансака и даже пришить свой балахон поверх кольчуги. Ну и начал колдовать над своим экстерьером. С дикими сдержанными матами, зажав в зубах тот же ремень, вколол себе посветлевший отстоявшись розовый сок розины. Сразу полный шприц на четверть рюмки, то есть… на восемь с половиной миллилитров. Его начало колбасить, начался жар. Он вколол себе и сок трын-травы. Жар прошёл через четверть часа. Я не особо переживал за друга – ну… наверно не девка он, сам хотел, ставки высоки, да и я жестокий, и дальше смерти не помрёт, ха.
А потом его вид начал меняться! И через час после начала страшноватой операции, мы увидели не свиное рыло, а более-менее нормальное лицо! Пятак превратился в нормальный слегка курносый нос, рыло укоротилось, уши стали нормальным, щетина на морде исчезла, а на голове превратилась в короткие волосы! Клыки остались, но уже не торчали наружу. И щетина на всём теле, а она была, хоть и не как на лице, а почти нормальная, превратилась в нормальное оволосение мужика-лада. И даже тело как-то подтянулось и уменьшилось – нет, такое брюхо и столько сала совсем убрать вероятно трудно, но в итоге получился не убогий жиртрест, а здоровый неплохо пузатый, но уже не такой стрёмный мужик! Всё-таки впечатляющие, особенно для этого захолустного маломагического дикого мира, и довольно быстрые преобразования!
А как ошарашенно пялился в добытое у маркитанток зеркало на свою новую рожу сам Полтос. Жаль, девку я ему добыть не смог – ну нет кроме маркитанток, а у них очередь расписана. Даже пара маркитанток превысила норму любви и заработала порку. Ну и они сами весело хихикая потребовали наказание в исполнении Йонко. И получили – приказ замкомполка не обсуждается. И сердитый за такое требование маркитанток дракар всыпал им довольно крепко, но они только подначивали его и до и после наказания с перерывом на заполошный визг. И любовь бесплатную и горячую предлагали.
В общем не скучаем. Полтос проникся урезанным пайком, собираясь и остатки – хотя там не остатки, а ещё очень дофига – жира спустить. Я не поверил в чудеса – чревоугодие тоже сильная страсть. Но пока он держался. И получил от меня жруль-траву, которая вызвала понос в конечной части пищеварительного тракта, ну а потом закупорила выход. Как и обещано! Контора гарантировала – контора сделала!
Так что спали мы всем отделением в одной палатке, и без вони, правда с негромким бурчанием из недр Полтоса. Я уже довольно обнял прижавшегося ко мне Йонко. А он – ну или она, да она-она – но пока он, лёг как и прошлый раз с краю, чтобы прижиматься только ко мне.
Глава 6. Становление полка
Утро началось весело. Сначала Полтос вышибал пробку, ха, в сортире. Но мы за ним не наблюдали, конечно – сам. Я занимался рисованием иероглифов на плечах и животе Йонко – а красота какая! Вернувшийся довольный жизнью Полтос даже похвалил меня как художник художника, хотя я в данном случае наверно каллиграф, но не в смысле, ха, кала и графа. Мы закончили с доспехами. Йонко выпорол ещё одну маркитантку, устроившую ночью аукцион и, конечно, превысившую разрешённую цену любви. Уже чуть не со всех сил дерёт несчастных, а они как с цепи сорвались, похоже поспорив между собой, кто лишит бравого героического пацана девственности. Я про себя бормотал фразу из силы искусства: «В очередь, сукины дети, в очередь». Хотя планы на Йонко не строил. Дружба у нас.
За завтраком Полтос – я к сожалению оказался прав – сорвался и слопал две порции добавки. Вернее выскреб котёл на две миски. А я его не останавливал. И он сказал, что новое тело его уже устраивает, и требует энергии. А старое не устраивало, и жрал он от обречённости. Ну да, мы поржали над переведённой мною поговоркой про свинья грязи найдёт, то есть было бы желание, а оправдания найдутся.
И наш религиозный праведник возжелал любви маркитанток! Мотивировав тем, что на наше отделение в сутки положено три раза любви. Но оказалось что Зверь, ха, пока ехал в повозках маркитанток, вчерашнюю норму отделения использовал! А сегодняшнюю норму – раз мы не требовали – капрал нашего взвода тоже успел распределить. Маркитантки хохотали, что только завтра примут Полтоса. Они согласны только Йонко принять без очереди и сверх нормы, ибо бесплатно, и готовы не меньше чем втроём, и им плевать, что загадочный пацан ещё не дозрел – у них дозреет. А как шипел и ругался дракар! Ну а я и эльф на такую любовь не претендовали. А Кавр экономил, отправив опять все свои деньги, и даже львиную долю моих и Сансака, семье, когда мы были около крепости.
А тут мы и вышли. Наша четвёртая рота стрелкового батальона пошла за шедшим в авангарде в некотором отдалении впереди вторым батальоном. То есть первой после разрыва после авангарда. И наше отделение лейтенант отправил идти первым, типа такое наказание что ли, ну или просто. Ну да пофиг. Я осматривал окрестности на предмет девок, ну и врагов. Девок не было. А враги…
Через два часа марша, когда народ начал роптать о привале, я резко остановился, подходя к деревянному мостику через довольно глубокую расселину. Авангард уже перешёл мостик и был как и положено в полуверсте впереди, за большой поляной на той стороне расселины. А справа, как раз с той стороны, с которой мы и разведчиков видели – хотя понятно, что направление уже не имеет смысла, и мы поворачивали, но это в сторону более опасного юга – карабкался в горку густой лес. Идеальное место для засады! Пройдёт авангард, потом наш стрелковый батальон, а потом раздолье! Почти на лигу колонна повозок, прикрытая разделённым на роты батальоном, штаб, полковая казна, повозки катапульт… Да куда угодно ударить можно, и быстро отойти!
Я начал натягивать тетиву на лук, ворча, что надо проверить. К нам подскакал лейтенант, завопил:
– Чего встали?! Опять норму перехода не выполним!
– Опасность засады, – я указал на лес и постарался быстро объяснить.
Лейтенант заорал двигаться, и что мы трусы, и для примера пришпорил коня и поскакал через мост, крича за спину:
– Там скауты разведки прошли перед авангардом.
– Если засада, то правое крыло дальнего переднего дозора уже убито, проворонили свою смерть, – крикнул я вслед, но куда там.
Я отбежал в сторону, глянул на мост и с матом воткнул в землю факел, зажёг от огнива, и выхватил первую из двух имевшихся в рабочем колчане зажигательных стрел. Под мостом был хворост! И политый чёрным маслом или смолой! Я молча всадил горящую стрелу в хворост, опережая прячущегося где-то рядом поджигателя противника. А фигли! Наш авангард займёт круговую оборону, и сможет стоять и стрелять против почти вдвое меньшего количество бычьих всадников. А если комбат не тупой, то далеко не пойдёт, а наоборот к нам приблизится, тогда стрелковый батальон им и стрелами поможет. Да даже если и не приблизится – красные без брони, и с края расселины мы и на четыре сотни аршин отлично поможем, и даже дальше. Ну а нам, если мост не сжечь, кирдык! Кавалерия просто сомнёт стрелков и умчится обратно с небольшими потерями, ну или дальше громить длинную колонну. А что будут атаковать горячие конные варвары, в этом сомнений не было.
Из-под моста начал подниматься дымок, быстро увеличиваясь. Из леса с диким улюлюканьем понеслись всадники на быках, опустив немногочисленные копья, выпуская редкие стрелы и размахивая многочисленными длинными саблями и фальшионами. Комбат авангарда не растерялся, и оттуда взревела труба. И рота копейщиков, подбадривая себя воплями, выстроилась в три ряда, уперев в землю и выставив вперёд пики. Лучники и арбалетчики кинулись за их спины, а тяжелая пехота образовала фланги, а лёгкая тыл. Успели! Даже пару всадников на копья насадили! Но основная атака шла не на них.
С той стороны быстро разгоравшегося моста проскакал обратно наш бравый, но тупой лейтенант, вполне не браво и даже слегка разумно вопя:
– Отступаем!
Ну да, ему-то на коне сподручно отступать. А лучникам только погибнуть под саблями кавалерии и копытами их быков. Ну и за нами такие же стрелковые роты, и повозки! А потом много повозок. Ещё дальше штаб и опять повозки. Только в версте начинается пехотный батальон с копейщиками, да и то сначала только рота. При штабе есть бойцы, но не успеют оказать сопротивление, да и мало их.
Я заорал строиться и стрелять как проклятым! И сам начал пускать стрелы в первых всадников, вполне способных одолеть мост, пока он не разгорелся. И рядом встали друзья, а вместе мы, ну не как стреломёт, но стрелы полторы с гаком в секунду выпускаем! И часть стрелков роты остановились, с матом проводив задницу коня лейтенанта. Но не все. Но больше половины. Правда за нашими спинами встали. Но ещё два взвода лучников стрел уже штук двенадцать в секунду выдадут, если не очень умелые и только стрел по пятнадцать в минуту каждый может прицельно выпускать!
Засыпали мост стрелами! Летели с него и всадники и быки! Но двое прорвались и каждый с парой стрел в тушах неслись на нас! Но мы их в упор снесли, а потом только от одного быка отпрыгнули, а второй сам отвернул по последней команде натянувшего узду убитого в глаз наездника.
А потом разгорелось, и я проорал перенести стрельбу за мост, и идти к краю обрыва, помогать пехотному батальону, который впрочем и сам неплохо справлялся, и лучники и арбалетчики у них есть, и обход нескольких кавалеристов с тыла лёгкая пехота остановила и замесила, и их комбат на своём коне с рёвом обагрил кровью меч.
Я увернулся от летевшей мне в голову стрелы орков, у которых ревела труба к отступлению. Но все кочевники выхватили луки и устроили нам, именно мне и моим друзьям прежде всего, прощальный обстрел. Потом я отбил луком стрелу в грудь, уклонился от стрелы в бок и получил в бок по касательной почти, пустяки. Сансак с эльфийской ловкостью отбил луком стрелу в грудь, отпрыгнул, ещё одна застряла в бригантине, и одна отскочила от шлема. Кавр получил две стрелы в грудь, но бригантина с кольчугой спасли. Йонко уклонился от одной стрелы. А Полтоса с тремя стрелами в груди спасла оказавшаяся прочной для своего небольшого веса кольчуга древнего огромного героя. Хотя из двух его ран текла кровь.
А за нами прошло не так хорошо – потом мы узнали про двоих убитых и пятерых раненых. И в батальоне авангарда двое убитых. Но за свою месть стрелкам красные орки дорого заплатили! Не менее полусотней лишних убитых среди своих! А всего больше сотни потеряли! Отличное соотношение! И много раненых – их рейд стал просто провальным.
А потом мы стояли на краю обрыва и как по мишени стреляли по несчастному поджигателю, который отказался сдаться и попробовал убежать. Ёж из стрел в речушке на дне, ниже него кровавой. Ладно, зато точняк в Вальхаллу отправился.
Вернулся убежавший наш Зверь, путано начал бормотать, что действовал по уставу, который велит лучникам в случае атаки на них кавалерии максимально быстро уходить за копейщиков и мечников, да и приказ ротного. Начала подтягиваться наша кавалерия. Развернулся на лес скорпион, прямо с повозки. Ещё копьемёт… Поздно ребята, здесь работали лучники! Маги-лекари прибежали. Через четверть часа прискакал комбат. За ним наш лейтенант, который тоже устав не нарушил, за это был отмечен здоровенным фингалом.
Я послушал предложение стать капралом, получить взвод. Но наш взводный не убегал, и гордо ходил с перемотанной ногой. И я сказал, что не хочу. Со своими хочу быть. И сержантом не желаю. Сержантом я стал принудительно. А Зверя понизили до рядового и перевели в другое отделение, вместо погибшего стрелка. А моё отделение неполное. До пополнения. Но так даже лучше!
Встали лагерем здесь. Полковник отправил батальон с той стороны расселины и переправившийся низом первый пехотный батальон преследовать орков, хотя понятно, что кавалерию им не догнать. Отправил вестовых и своего зама майора в крепость с донесением и за указаниями. Тут тоже понятно, нам дальше к югу идти бессмысленно, поскольку потерявшая чуть не половину всадников орда быстро побежит на юг, и пехоте их не догнать.
Начали восстанавливать мост и продолжили лечить раненых. Потом было построение и награждение. Все не побежавшие лучники получили по пять динаров, моё отделение по десять, а я пятнадцать и значок в виде орла, которым награждают самых наблюдательных скаутов. Ну и пятиведерный, то есть литров шестьдесят, бочонок вина из офицерских запасов. Родне убитых не побежавших лучников выделили по полсотни динаров помимо гробовых.
А трёх наших скаутов, как я и предположил, нашли убитыми. И нашли пару десятков наловленных ордой девиц, которых орки оставили, передав, что они рассчитывают, что их погибших товарищей похоронят как положено, и раненых вылечат и будут обращаться как положено. И кучу награбленного ордой барахла мы заполучили.
Полтос, перевязанный и подлеченный, пользовался восторгом маркитанток, ехавших за нашей ротой, и даже бесплатной внелимитной любовью. Я ржал над религиозным борцом за нравственность. А он радостно хрюкал, вернувшись к нам пить вино. И я нагло не отправил своё героическое отделение строить мост – вино мы пьём половиной роты. И у нас двое раненых, включая меня. Хотя себя я лечил травкой-сестричкой – назвал я её так. Лечебная трава, которую и маги-лекари используют для зелий, и просто лекари для снадобий. Ну и мне медсестрички не досталось, а приведённые потом освобождённые девицы без любви и у орков не страдали. И я начал присматриваться к Йонко, но пока сама не дозреет… А пока Йонко хлопотал около меня, даже постирал мои окровавленные, да и потные, вещи.
А ещё я сдал в арсенал свой шлем, сказав, что мне он не нужен, взамен вытряс из полкового каптенармуса себе ещё одну рубаху, и тонкую, офицерскую. А то одной мало для ловеласа. И помылся я, конечно.
Всё немного устаканилось. Прискакали вестовые с приказом здесь заночевать, мост восстановить, а завтра вернуться на лигу назад, и маршировать по дороге на северо-восток и дальше на восток. И я устроил мелкую авантюру.
Благоухающее вином наше отделение нагло расположилось прямо за командирским шатром, и я начал громко выдавать идеи, в процессе которых внутри полковник выпер помощников и затих. А я вещал громко:
– Никуда не годится! Полковая колонна, растянутая на целую лигу, очень уязвима! Фланговый удар даже небольшим отрядом противника приведёт к большим потерям! Это легионам можно таскать большие обозы, они же огромными толпами ходят. Да и по несколько легионов.
– Критиковать все умеют, что ты предлагаешь? И откуда знаешь как лучше? – подыграл мне с хитрой улыбкой Полтос.
– Просто думать люблю иногда. Да ты и сам додумаешься, если захочешь. Ну и видел я кое-что, конечно, не впервые замужем. Надо выгнать нахрен всех, да именно всех, некомбатантов! Их обязанности распределить среди солдат. У нас же полно бывших простолюдинов, у многих руки из плеч, а не из жопы растут. Доплачивать солдатам за плотницкие, шорные, портняжные, кузнечные, слесарные и прочие работы! Если штатский получает, ну пусть пять динаров и харчи, нихрена обычно не делает и ездит в целой повозке, то его оплату выдать паре солдат. Я ведь не про экономию говорю. Они с радостью вечером или когда надо вместо игры в кости работу сделают.
– Без маркитанток никак, – покачал головой довольный и только что от них Полтос.
– Согласен. Погорячился я. Оставить из некомбатантов только маркитанток. Но не сто! Разрешить увеличить лимит любви в сутки и оставить не более пятидесяти. А лучше сорок. Ну будет любовь у солдат и офицеров не через день, а реже, да и не все хотят. Ну и маркитантки пусть ездят по две в повозке. Двадцать их телег это не сто! Не на версту растянутся, а на двести аршин. Но запрячь в повозки по два мула. Груза своего больше смогут взять. А для любви место сыщут. Хоть сверху барахла под крышей тента. Но и все повозки переделать в двуконные! Триста повозок очень много! Надо не больше сотни. А двуконные увезут почти столько же, с учётом что не надо возить штатских и их барахло. Но и это не всё. Придать повозки ротам! По… две двуконных…
Я начал чиркать бумажку и продолжил говорить:
– Это тридцать две, двадцать артиллерии, плюс двадцать маркитантских, плюс две кавалерии, маги пешком не ходят, и барахло у них, но если на пять рыл по телеге, то ещё двадцать. Итого штабу останется шесть. Но и с полковым барахлом, нечего жировать, они верхом, а нижние чины на своих двоих, и с поклажей. Но там казна и прочее. Каптенармус ротное барахло в ротные повозки сложит. А часть в штабные. И много запасов возить не надо. В ротных повозках стрелы, ранцы надрывающихся мечников, и прочее. И провианта и фуража немного. Много и не надо, покупать больше, если городки и сёла есть, охотиться, хотя тут надо аккуратнее, чтобы не голодать. В двуконные повозки больше влезет, и вес самой телеги почти не изменится. Даже легче будет мулам таскать. И солдаты из рот с радостью, ещё и в драку будут возницами, всё не ногами топать.
