Сергей Зверев
По кличке Рейнджер
Когда все закончилось, Люда не могла успокоиться. Энергия ее так и не нашла до конца выхода.
Не одеваясь, она отправилась на кухню. И провозилась там несколько минут.
– Завтрак. – Она извлекла из микроволновки готовые полуфабрикаты. Сегодня она разрешила не приходить хохлушке, работавшей у нее прислугой. Так что пришлось самой лезть в холодильник и в печку.
Жиган без особого аппетита съел завтрак – прямо в постели. Выпил чашку кофе.
– Завтра уезжаю, – уведомил он, кладя поднос на столик на колесиках.
– Куда?
– К себе. В Семиозерск.
– С хрена ли?
– Дела.
– Дела, дела. Зае…ли все эти дела. У меня тоже дела. Перед пиплом сегодня придется под фанеру всю ночь в «Распутине» корячиться.
– А чего, не нравится?
– Я же актриса.
– Еще скажи, что живешь для публики.
– Я актриса! – хлопнула ладошкой по постели Люда Кош.
– Актриса, актриса.
– И нечего здесь.
– Чего раскудахталась?
– Может, из-за того, что ты уезжаешь.
– Из-за меня? Или из-за «елочки»?
– Ну ты же оставишь мне ее?
– Вот. – Он потянулся к «дипломату», стоявшему рядом с кроватью. Вытащил из тайника несколько таблеток.
– Это что? – возмутилась Люда. – Мало!
– Хватит. Излишества – враг здоровья, Лю-дочка.
– Жиганчик, ты же ничего не понимаешь. Это не как наркотик. Это как успокаивающее. Я же хорошо себя чувствую. Это же не героин сраный.
– Хватит тебе. Через недельку прилечу снова. А потом у тебя гастроли в Семиозерске.
– Ну да. В вашем сраном Семиозерске. На хрена мне ваша дыра?
– У тебя там масса поклонников. «Эти милые кудряшки снятся по ночам». Ломовой хит. Все тинейджеры прутся!
– Правда так думаешь? – Она погладила его ладонью по щеке.
– Правда, – нахально соврал он.
– Ну дай еще таблеточек, Жиганчик! Пожалуйста!
– Закрути вентиль. А то вообще ничего не получишь!
– Ах ты… – Она хотела выругаться, но наступила на свои разболтанные нервы острым каблуком. Ничего, когда-нибудь она сочтется с Жиганом. За кого он ее принимает, бандит с большой дороги?! Она – актриса! А у него – как он сам сказал – институт имени Воровского, факультет карманной тяги…
* * *
– «За прошедшие сутки в столкновениях с боевиками на территории Чеченской Республики погибло четверо военнослужащих федеральных войск. Уничтожено более двадцати боевиков. Продолжается освобождение горных территорий республики от бандформирований», – зачитал теледиктор сводку с южного фронта.
Влад завороженно смотрел на экран, по которому в пыли ползли боевые машины пехоты, а вдали виднелись хорошо знакомые развалины трижды проклятого города, собравшего обильную кровавую жатву с русского народа. Каждая улица там знакома. Каждое название саднит ранами в его душе. Площадь Секунда – там снайпер ранил капитана внутренних войск, а потом начал методично отстреливать бросившихся к командиру на помощь солдатиков – ловля на живца, любимый бандитский прием. Каким-то чудом Влад поймал силуэт в оптику эсвэдэшки и нажал на спуск, отправив черную душу моджахеда в ад. А вон пошли кадры – центр города, так и не восстановленный до конца. Здесь в здании Федерального агентства госбезопасности Влад и несколько офицеров со скудным боекомплектом ждали штурма осенью девяносто шестого, понимая отлично, что бой будет неравным – на них перла орда обкуренных зверей… Улица Ленина – там по их боевой машине десанта жахнули с крыши разрушенной пятиэтажки из гранатомета. Хорошо, все бойцы успели соскочить с брони и рассредоточиться. Уйти боевику не удалось… Пыль на зубах. Духота. Или холод южной полузимы-полуосени, которая продирает похлеще российских морозов. Вот что такое Чечня. А еще – запах горелого мяса. Бесформенные, похожие на тюки трупы. И тучи стервятников в голубом небе – спутники жарких боев в горах…
Какое-то странное состояние испытывал Влад, глядя на эти кадры. Когда после фантастического предательства властей русские солдаты бежали из Чечни, Влад обмолвился – мы вернемся… Он оказался прав. Чеченский котел взорвался. Бандитам было тесно в границах мятежной республики. Они двинули дальше, еще не понимая, что власть в России уже не та. И просчитались. Просчитались жестоко, бесповоротно.
– Чего смотришь с тоской в глазах, братушка? – спросил Медведь-Денисов, ставя на стол чашку с кофе. Вытащил из бара коньяк. Здесь всегда держали хороший коньяк на случай приезда Гермеса – генерала госбезопасности Богданова, отца-основателя «Пирамиды». Гермес не мог без небольших доз коньяка. Для него маленькие глоточки божественного напитка из серебряной рюмки – это ритуал.
– Вспоминаю, как мы уходили оттуда. И как мне хотелось вернуться, – произнес Влад.
– Теперь это не наша война. У нас другой фронт, – сказал Медведь.
– Не наша… И не нашего полка…
Действительно, прошлую чеченскую кампанию вытянул родной полк специального назначения ВДВ. На их плечи легло все – диверсионная работа, разведка вплоть до батальонной, сопровождение колонн. А когда доведенная до полной разрухи за последние годы пехота замирала перед наводненными боевиками населенными пунктами, на прорыв шли десантники и спецназ внутренних войск, порой вопреки всем нормативам, перли на находящегося в укреплениях противника, имея не научно обоснованный трехкратный перевес в живой силе, а, наоборот, уступая боевикам… И проходили там, где пройти невозможно, глушили хваленых, прославленных российскими журналистами бандитов, как рыбу в проруби. И гибли, хотя благодаря отличной выучке потери были куда меньше, чем у других частей, когда по пьяному делу палят друг в друга, а не во врага.
Но вторая война уже не была войной десантников. Спецполк ВДВ был практически выведен из игры и разгромлен еще до начала боевых действий в результате многоходовой комбинации турецкой разведки – руководство полка и самых боеспособных офицеров обвинили в убийстве журналиста «Молодежной газеты», кинули в тюрьму, после чего полк перестал существовать как полноценная боевая единица.
Новая война велась куда более разумно, без былого шапкозакидательства и докладов о взятии населенных пунктов ко дню рождения президента. Не было колонн бронетехники, прущейся в миллионный город с укрепрайонами без разведки и боевого охранения. Не было молоденьких солдатиков, выстреливших по разу за службу и кинутых сразу в прорыв. Не было штурмов, когда в атаку шли по трупам. Было то, чего так не хватало в первую войну: мощная, неторопливая, убийственная работа бога войны – артиллерии, когда стопятидесятидвухмиллиметровые снаряды сносили с дорог чеченскую бронетехнику и долбили укрепленные доты. И все с любовью приготовленные чеченцами укрепления трещали по швам, пехота приходила, чтобы добить тех, кто еще шевелился, или взять в плен… И опять была битва за Грозный – на сей раз федералы брали город неторопливо, очищая квартал за кварталом, и под конец обманом вытянули основные силы боевиков на минное поле под видом предоставления за взятку коридора. Там Бес Ислама, главный ичкерский террорист, потерял обе ноги. Его тащили самые верные боевики, идя следом за воинами Аллаха и видя, как они подрываются на их глазах. Шли по этим кровавым следам. И вынесли гада!
Снова Грозный взят. Взяты населенные пункты. В них действуют комендатуры. Бои в горах продолжаются. Но зато теперь ясно – русский солдат оттуда не уйдет. Русский солдат вернулся туда на веки вечные.
– Включись, Влад, – хмыкнул Денисов. Он капнул в кофе граммов десять коньяка. – Вот теперь нормально. Будешь?
– Нет. – Влад старался не употреблять алкоголь ни в каком виде. На тренировках Мастер научил его ощущать токи и течения силы в организме. После алкоголя по каналам струилась не чистая энергия, а мутная жидкость.
– Вернемся к нашим делам… Тема у нас не такая масштабная, как Чечня, но не менее интересная… В общем, как тебе уже понятно из допроса, некий вор в законе Бандера собирает боевую группу. – Медведь выключил видеомагнитофон и телевизор.
– И что?
– Бандера обитает сейчас даже не в Семиозерске, а в городе областного подчинения – Болотникове.
– Кто он вообще такой?
– Бандера – это Михаил Николаевич Чупенко, сорока пяти годков от роду. Еще в застой ворочал огромными деньгами. И всегда оставался незаметным. Китайчик, Сильвер – о них уже все газеты писали. А Бандера в тени. И ворочает капиталами. И людей своих во власть проталкивает.
– Занятный субъект.
– Верно. И в такой дыре ему делать нечего. И таких высокооплачиваемых спецов по убийствам там собирать незачем.
– Но собирает.
– Значит, затевает там большие дела.
– Может, решил включиться в борьбу за нефтеперегонные заводы в области?
– Нет. Проверено. За заводы крупные московские финансовые группы бьются. Воров туда не пустили.
– Тогда что?
– Неделю назад мой агент в Семиозерске, сотрудник Управления по борьбе с бандитизмом, запросил срочную встречу. Он копал материал на Бандеру. Но не суждено…
– Что с ним стряслось?
– Застрелили на моих глазах. В центре города.
– Тебя не засекли?
– Нет…
– Что еще по Бандере?
– Есть прикидки. Его главное хобби – наркотики. Притом наркотики тяжелые. И есть намеки, что он приложил руку и к «елочке».
– «Елочке»?
– Не слышал? Новый наркотик. «Хит» года, если не десятилетия. Первое время нет ломки. Во время приема – эйфория. Подсевшие на него долгое время живут нормальной жизнью, не выпадают из общества. Но они быстро теряют волю и попадают от «елочки» в зависимость, перебороть которую практически невозможно.
– Синтетик?
– Да. Синтетик. Сверхсложное соединение. Главное удобство – в употреблении. Никаких шприцев, никакого едкого дыма марихуаны. Небольшая серая таблетка. Просто. Доступно.
– Как широко распространен?
– Пока незначительно. Такое ощущение, что поставщики приглядываются к будущему рынку. Среди наркоманов ходят неясные слухи, фантастические рассказы о «елочке». Но пробовали ее очень немногие. Хотя недавно была выброшена на рынок приличная партия.
– Значит, тут рука Бандеры?
– Пока это только предположение. Тебе разбираться – так это или не так.
– Жду объяснений.
– Объяснение одно – мы уже работаем по программе «Провинциалы». И ты – в ее центре.
– Новая программа?
– Считай, началась только что. Гермес утвердил план.
– У Гермеса нюх на самые актуальные темы.
– Он колдун, Влад.
Генерал в отставке Богданов, он же основатель и главный оперативный координатор «Пирамиды», еще во время службы в ГРУ слыл магом. Аналитик экстра-класса, он собирал вокруг себя людей, которые могли дать тысячу очков вперед любому астрологу. Они видели направления течений и ветров, движущих российский корабль, строили прогнозы развития событий, обладавшие жутковатой особенностью сбываться. Жутковатой – поскольку прогнозы эти звучали чересчур мрачно. Тем более из всех вариантов Россия упорно выбирала худшие.
В восемьдесят девятом аналитики Богданова расписали довольно точный сценарий на ближайшие несколько лет. Все шло к краху Советского Союза и раздроблению его на полтора десятка стран латиноамериканского типа, с разваленной экономикой и обороной. В докладе на имя министра обороны и председателя КГБ СССР предлагался ряд мер, которые могли бы стабилизировать обстановку. Из-за их жесткости приняты они не были, и шанс предотвратить большую беду оказался упущен. Впрочем, кое-что в доклад не вошло. Например, выводы, что эти самые предложения в любом случае не будут приняты, никто не возьмет на себя смелость сделать шаг и сдержать лавину, надеясь на русское авось и успокаивая себя словами «ученые эти еще и не то напридумывают».
Но все-таки кое-какие решения удалось протащить. Например, о создании на случай неблагоприятного развития событий собственных теневых политических, экономических и боевых структур. Так возник особо секретный проект «Олимп», его реализацию поручили Богданову. Он подбирал людей. Создавал базы. Внедрял агентов в государственные и коммерческие организации. И чувствовал, что не успевает. Что ситуация гораздо быстрее выходит из-под контроля. ГКЧП пришел почти на год раньше, чем предполагалось в докладе. Зато закончили его лидеры в точном соответствии с прогнозами. А дальше все пошло как по писаному – распад СССР, взрыв межнациональных конфликтов, развал Вооруженных Сил и органов государственной безопасности, крах промышленности и науки, распоясавшаяся оргпреступность и утерявшее всякую чуру коррумпированное чиновничество, длинная вереница алчных, убогих и вредных политических болванчиков.
Создать организацию, способную влиять на обстановку в государстве, Гермес не успел. Эх, если бы хватило времени, чтобы осуществить в полной мере задуманное… Но не хватило. Однако в девяносто первом он сумел перевести на себя значительную часть агентурной сети ГРУ и КГБ. И удалось так замести следы, что до сих пор по большому счету никто не верил, что «Пирамида» существует. А она существовала, организованная в лучших подпольных традициях – когда каждый агент знает только свою небольшую группу. И наращивала с каждым годом мощь. Она действовала по усмотрению Гермеса и высшего консультативного органа, состоявшего из аналитиков. Прошлогодняя война с «Синдикатом» дорого обошлась организации. Вынужден был уйти со своего поста Гермес, занимавший должность начальника управления «Контртеррор» Министерства обороны Российской Федерации. Погибли несколько оперативников «Пирамиды» и уничтожены кое-какие опорные точки. Но к сегодняшнему дню «Пирамида» восстановилась.
– Хорунжего мы склонили к сотрудничеству. Он поставил Бандере уже двух боевиков. Обещал третьего – специалиста по взрывным устройствам. Ты ведь хорошо владеешь минно-взрывным делом.
– Пока никто не жаловался, – хмыкнул Влад.
– Готовься к отъезду. Тебя ждут послезавтра в аэропорту Семиозерска.
Свой человек в логове противника – это глаза, уши, а то и руки. Без таких не обходится ни одна серьезная операция. Медведь предложил классический вариант внедрения – перехват настоящего посланца и его подмена своим человеком. Такая удача подворачивается нечасто, и грех ею не воспользоваться.
– Дан приказ ему на запад, – сказал Влад.
– На восток, Влад. На восток.
* * *
Вице-губернатор Яков Гопман предпочитал брать деньги наличкой. Сто семьдесят тысяч долларов он получил в чемоданчике, даже не особо заботясь о безопасности передачи. Он нисколько не сомневался: теперь бояться ему нечего.
Товарищество с ограниченной ответственностью «Гянджа» получило подряд на реконструкцию и эксплуатацию рынка в Красноармейском районе города.
Амаров сидел в офисе ТОО «Гянджа» и гладил ладонью свеженькое постановление со всеми подписями.
– Смотри, Сахиб. Все просто решается в этом городе. Родственные связи, традиции, совесть – все это ничто. Взятка – вот русский бог.
– А наш? – хмыкнул Сахиб Шарифов – крепко сбитый, с красивым смуглым лицом, в идеально сидящем костюме азербайджанец лет тридцати пяти, правая рука Амарова, глава его разведки и боевиков.
– Нет, Сахиб. Мы живем по правилам, которые складывались веками. У нас нет взяток. У нас есть знак взаимного уважения. Признание божественной сути власти. Уважать же этих клопов – как можно?
– Ваша правда, Ровшан Магомедович. – Шарифов склонил голову и чуть ли не щелкнул каблуками. Он сверху вниз смотрел на развалившегося на диване Амарова, но казалось, что смотрит он заискивающе снизу вверх.
– Правда всегда моя, – кивнул Амаров. – Что в городе?
– «Красноармейские» бандиты волнуются. Сходка вчера собиралась.
– Не нравится, что нам подряд на рынок дали?
– Они не дураки. Понимают, чем это им грозит.
– Твои люди говорят, что там порешили?
– Пока ничего. Некоторые предлагали нас разом под нож пустить.
– И?.. – Хозяин пригладил усы.
– Кто поумнее, поняли, что в открытом бою с нами не сладить. Решили пока силы поднакопить. Хотят поддержкой других бригад заручиться. И устроить всеобщую атаку на Кавказ.
– Бей Кавказ – спасай Россию… Мечтатели. – Амаров сжал кулак. – Соплякам и бешеным ни куска от нас не достанется! Ни куска. Кроме куска веревки, чтобы повеситься!
Сахиб кивнул, принимая слова хозяина к сведению.
– А вот в общак с новых доходов платить надо, – продолжил Амаров. – И пятую колонию подогреть придется – там серьезные, солидные люди сидят. И местным ворам отстегнуть – святое дело.
– Бандера еще под боком.
– Бандера. – Амаров кивнул. – А вот это меня волнует. Бандера – это серьезно. Он-то умеет вырвать кусок сам и не ждет подачек.
– Пока что все куски у него.
– Ну, уже не все. И это пока… Знаешь, ведь Бандеру воры не любят. Считают высокомерным. И не совсем правильным. И боятся его.
– Правильно боятся.
– Бояться – не стыдно. Стыдно, когда, кроме страха, нет ничего. Нужно выждать момент, чтобы впиться в загривок врагу. И больше его не бояться…
– Правда ваша, – склонился Шарифов.
Амаров задумался. Наркотики! Для них нужен Красноармейский рынок – он плацдарм для того, чтобы взять под контроль торг наркотой по всему району. Кто хочет задавить косячка? Кому нужна марихуана? Или опий-черняшка? Пожалуйте туда. Необязательно покупать у азербайджанцев, если вы их не любите. Там торгуют и молдаване, и хохлы. Только доходы идут к дядюшке Амарову – доброму, набожному мусульманину. Главе азербайджанской общины.
Но по большому счету все это суета. Анаша – не предел мечтаний. Куда больше можно заработать на синтетиках, героине. Уж Амаров-то это знает. Сам приложил руку к созданию лаборатории по производству метадона в Баку. Это происходило несколько лет назад, когда СССР только распался. Москвы тогда еще боялись, и местные, бакинские, продали своих земляков русским неверным. Накрыли лабораторию. И поток метадона почти иссяк. Потом не без поддержки Амарова началось изготовление и распространение триметилфентанила – есть такая дрянь, убойная сила в тысячу раз больше героина, раз пробуешь – и на всю жизнь к ней прирастаешь. Деньги выручили немалые, но действовала новая совместная русско-азербайджанская компания недолго – спалились и поставщики, и лаборатории.
Амаров всегда выходил сухим из воды. Пару раз его чуть не прихватили правоохранительные органы. А по триметилфентанилу даже арестовывали. Ничего не доказали. Потому что у этих псов из МВД съеденные от старости клыки. Они не могут сильно укусить…
Но прошлые неудачи подкосили Амарова – крупные финансовые потери, падение авторитета. Теперь он шел уже по новому кругу – завоевывал город, опять осваивал рынки, уличную торговлю наркотиками. Расширялся. Избавлялся от конкурентов. Гонял деньги по счетам, преумножая их и перекачивая за рубеж. Скупал коммерческие и производственные организации. Не так уж все складывалось и плохо. Но душа требует других масштабов.
«Елочка» – как только он узнал о ней, то лишился сна.
Вот она – перспектива, мечта. Он держал это чудо в руках. Сумел перекупить партию, запустить ее в оборот. Он сразу осознал – это бомба, способная взорвать рынок. Взрывы не только разрушают, но и созидают. Этот взрыв перекроит все. Из его обломков родится наркотическая империя… При одном условии – надо монопольно владеть секретом, производственным процессом, оборудованием, специалистами. А вот этого нет. Все это у другого хозяина.
Если чего-то нет, то сделай так, чтобы у тебя это было. Ставь цель и беги, иди, если нужно, то ползи к ней, сбивая в кровь колени, расшибая лоб от поклонов, хитря, унижаясь, – потом воздашь всем за все. Так учил Амарова его отец. А он знал толк в жизни.
– Как двигаются работы на рынке? – спросил Амаров.
– Только вчера технику начали завозить, – ответил Шарифов.
– Поехали, посмотрим.
– Я бы на вашем месте не выбирался сейчас в город, – озабоченно произнес Шарифов.
– Ты хочешь, чтобы враг считал, будто я прячусь по щелям, Сахиб? Ты не подумал.
– Да, я не подумал, – смиренно кивнул Ша-рифов.
– Машину во двор.
Амаров надел тонкий, почти невесомый и жутко дорогой пиджак, затянул галстук, провел рукой по щеке, на ней проступала небольшая щетина – не результат плохой бритвы и не неопрятность, а продуманный имидж доброго кавказского дядюшки.
Он вышел из кабинета. В просторной приемной к нему пристроились двое громил из охранного агентства «Кайман-М», финансируемого общиной.
Охранник первым выглянул в глухой двор за металлическими воротами в особняке фирмы. Профессионально огляделся. Место хорошее – трудно приладиться снайперу.
– Прошу, – кивнул он.
Амарова на всякий случай прикрывали с двух сторон телами. Не простая предосторожность. Пуля до сих пор сидит в его теле, врачи ее решили не трогать – опасно. В позапрошлом году во время очередной нарковойны ее послал боевик из бригады Гасанова. Спасибо кудесникам-хирургам из областной клинической больницы – вытащили с того света, заштопали, на ноги подняли.
Охранник открыл заднюю тяжелую дверь бронированного «Линкольна».
– Спасибо, сынок, – похлопал его по плечу Амаров и уселся на мягкое кожаное сиденье.
Ворота с натужным гудением отворились. И «Линкольн» резко рванул вперед…
* * *
Остаток дня Влад просидел на базе четыре. Через переговорник задавал вопросы Хорунжему и следил за ползущей по дисплею линией – показаниями детекторов лжи. Запоминал информацию с компьютера. При внедрении ничего нельзя упустить. Влад знал это прекрасно, поскольку уже играл в такие игры. А Медведь занимался этой работой долгие годы, еще в десантной разведке, потом в ГУББ, в «Пирамиде», и не имел ни одного провала.
– Чаще всего агенты горят на мелочах, – сказал Медведь, поглаживая клавиатуру компьютера и немножко расслабляясь.
Несколько минут – на законный перерыв. А потом по десятому кругу одно и то же.
– Да знаю, – отмахнулся Влад.
– Классический случай. Его всегда приводят в соответствующих учебных заведениях как пример. В тридцатые годы был направлен на задание в Швейцарию сотрудник ГПУ. Его снабдили железной легендой. Отличным прикрытием. Тогда Швейцария являлась проходным двором для разведок всего мира. И всех прибывающих негласно проверяла охранка. Проверили и его. И нашли в вещах ботинки со штампом «Хозобеспечение ГПУ».
– Байка.
– Истинная правда.
– Ладно, давай работать.
Они отрабатывали детали биографии человека, роль которого играть Владу. На подготовку оставалось очень мало времени. Использовали дежурную заготовку, отработанную заранее. И еще: Хорунжий сказал, что одно из главных условий, которое он оговаривает, поставляя бойцов заказчикам, – не интересоваться их прошлым. У большинства его людей оно вовсе не кристально чистое.
Самое худшее, что может случиться, – Влад наткнется на старых знакомых. Во время войны с «Синдикатом» он засветился – правда, не слишком сильно. Еще тогда возникла идея сделать ему пластическую операцию. Но он отказался. Засветился и в Чечне, и в Таджикистане, и в других локальных войнах. Правда, там тоже имена не называли. И среди боевиков у Бандеры вроде бы старых знакомых не было. Но риск все равно оставался…
Возвращался домой Влад ближе к ночи. Было без двадцати час, когда он оставил машину на платной стоянке. И направился по пустой улице мимо гаражей в сторону многоэтажек, айсбергами торчащих из зелени деревьев.
У подъезда дома его ждали…
Влад ощутил толчок беспокойства еще до того, как различил в темноте этих людей. Их было трое. Они стояли в десятке метров от подъезда, рядом с мусорными баками. Они еще только увидели жертву и решили двинуться к ней, а Русич уже прикидывал раскладку сил.
Влад обогнул газон и шагнул на дорожку, ведущую к дверям дома. И эти трое устремились на цель. У них не хватило терпения. Обычно эти зубастые твари настигают добычу в подъездах, где та в полной их власти.
Влад услышал сзади себя шаги, пыхтение. Он не видел их, но знал, что они рванули вперед, боясь, что жертва пустится наутек.
– Э, мужик, огонька не найдется? – произнесли сзади такое привычное осипшим голосом.
Влад знал, как все будет. Он оборачивается и получает кастетом в челюсть. Или не оборачивается – и получает кастетом сзади по голове. Или припускается бежать, и тогда на нем виснут эти трое.
Что за публика – понятно. Никакие не киллеры, не подставка противника. Это ночные охотники. Мелкие грызуны. У них цель – наброситься на припозднившегося случайного прохожего, отметелить ногами, вырвать «дипломат» и забрать деньги. А деньги – это доза наркотиков или бутылка водки. Ну а еще им просто нравится упиваться своей силой и властью. Им хочется выплеснуть накопившуюся ненависть ко всему миру, раздавить первого попавшегося незнакомого человека, а потом забыться в дурмане.
Влад оборачиваться не стал. Он шел, как шел. Шаги зашаркали быстрее. Тень охотника легла на тень жертвы. Вот вскидывается рука с кастетом.
Пора!
Влад плавно ушел в сторону. И разом охватил картину боя. Против него – двое кавказцев, крепкие, жилистые, один в спортивном костюме «Адидас», другой в легких брюках и рубашке с короткими рукавами. И еще русский – махина, способная служить тараном и сносить что угодно и кого угодно, ростом с Влада, но в плечах раза в полтора шире. Желтая майка обтягивает мускулистый торс, мышцы играют. Красавец!
Высокий кавказец целил в голову массивным кастетом. И, к удивлению своему, промахнулся. Рука пролетела вперед. Влад мягким движением проводил ее, придал нападавшему ускорение. Тот начал клониться к асфальту. И Влад врезал ему в голову сложенной в лодочку ладонью – отработанный удар, отправляющий на несколько минут в отключку.
– Ну, сука! – Русский дылда выкинул достаточно резво ногу вперед. По замыслу, удар должен снести типа, имевшего глупость сопротивляться и тем самым обрекшего себя на отметеливание по первому разряду.
Эх, чего не хватало Владу для разрядки – так это доброй драки!
Мягкий блок – как положено в русском бое. Нога дылды будто попала в вязкую жижу. Влад обтек противника, сделал волнообразное движение, захлестнул ногу, подтолкнул, придал ускорение. Дылда рухнул на спину увесисто, как мешок с дерьмом. А Влад, продолжая замысловатое движение, опустил колено на грудную клетку лежащего человека. Хрустнуло. Перелом трех ребер гарантирован. Продолжая движение и поднимаясь, Влад мощно проехался каблуком по голове. Теперь парню предстоят месяца два на больничной койке и долгие проблемы со здоровьем. На войне как на войне.
Влад видел поле боя в целом, не упускал ничего. В том числе и третьего бандита. И не зря – кавказец был вооруженным. Откуда-то из складок своего спортивного костюма он выудил ствол.
Шантрапа совсем распоясалась – идти с пистолетом на уличный гоп-стоп. Не по чину!
Влад по широкой дуге стремительно сблизился с кавказцем. Тот только поднимал пистолет. Влад небрежно вырвал оружие, отбросил в сторону и прижал захватом разбойника к себе. Изо рта негодяя отвратно пахло гнилыми зубами.
– Ну что, брат? Жить-то хочется? – улыбнулся зловеще Влад.
– Ай, нэ надо, – заскулил кавказец.
– Надо. – Влад небрежно развернул его, ударил ребром ладони по ключице – она хрустнула, как ветка.
Кавказец упал на колени.
– Это твоя поза, прирожденная, козлопас, – сказал Влад, беря его за волосы.
Занес другую руку.
– Нэт, – прохрипел кавказец.
Влад пригнул его голову и ударил размашисто по почкам – очень точно, под определенным углом. Тоже на лекарства, если не на инвалидность.
Жалости Влад не испытывал. Это война. Мелкие грызуны должны знать свое место, должны чуять, что могут напороться на силу. И прощать он им ничего не собирался. Окажись на его месте кто другой, сейчас бы уже лежал в крови, ограбленный, униженный, изувеченный. Сколько их расплодилось в городе, этих крыс. Нужна хорошая санэпидемстанция, чтобы выкурить их из всех нор, раздавить к чертовой матери без всякой пощады.
Через несколько минут они очухаются. Доползут на карачках до своих пропитанных сивушным духом, дымом наркотиков загаженных квартир. И запомнят преподнесенный урок на всю жизнь.
– Мразь, – брезгливо произнес Влад, нагибаясь над распростертым телом.
Он обшарил их карманы. Там лежали смятые деньги, перочинный нож. У одного кавказца имелся еще и паспорт. Влад на всякий случай забрал его. Потом подобрал пистолет. Топорную самоделку – гладкоствольную машинку под патрон девять миллиметров, оружие дрянное, но способное продырявить с маленького расстояния.
– Не скучайте, – кинул Влад.
И направился к дверям подъезда.
Завтра надо менять квартиру. Он уезжает. А оставлять Настю одну здесь нельзя. Кто знает, может, эта шантрапа решит свести счеты. Правда, больше шансов, что они этот двор за тысячу миль будут обходить, но кто заглянет в душу отморозка? Какие в ней черти водятся? Какие мысли в тупом, злобном, одурманенном наркотой и самогоном сознании?
Влад вошел в подъезд. Перевел дыхание. Вздохнул глубоко. Выровнял сердцебиение. Да, это не противники. Все равно что тараканов каблуком давить. Вот с Мясником в прошлом году – это бой был. Загляденье! Классика рукопашки. Только знающих зрителей не нашлось. Бились насмерть. И Влад вышел победителем. А Мясник – это вам не какой-то накачанный и напичканный стероидами чемпион по боям без правил. Это всесокрушающая машина убийства.
Он легко взбежал на восьмой этаж. Открыл дверь ключом.
– Настя. Я пришел.
Он скинул туфли и прошел в комнату. Настя сидела за компьютером, вела какие-то расчеты.
– Я уезжаю, – сказал он.
На лицо Насти наползла тень.
– Когда вернешься? – спросила она.
– Не знаю.
Настя не задавала вопросов – куда он уезжает, зачем, почему? Она знала – ей все равно не ответят. Но на один вопрос она имела право: когда вернешься? Этот вопрос был магическим. Он подразумевал, что ее любимый вернется обязательно. Рано или поздно. Она хотела убедить в этом и себя, и его.
– Ребята за тобой присмотрят. – Влад уселся на диван.
Настя выключила компьютер и присела рядом. Влад притянул ее к себе, погладил ласково по плечу.
– Оставляю тебя на Денисова и Леху. Без их ведома никуда не выходи.
– Хорошо.
– Наверное, придется квартиру сменить.
– Опять?
– Ничего не поделаешь.
– Влад. – Она вздохнула, прижалась к нему.
– Ну что ты, родная?
– Нет, не обращай внимания. Я в порядке. – Она отвернулась, чтобы он не увидел слез, блеснувших в глазах.
– Ну, совсем расклеилась, – покачал он головой и легонько коснулся пальцем ее носа. – Так нельзя. Я, можно сказать, даже не в командировку, а на курорт. На отдых за счет фирмы. Жалко только, тебя взять не могу – не положено.
– Ах, на курорт, – через силу улыбнулась Настя. – Секретаршу небось тоже выдали?
– Ну что ты! Как ты такое могла подумать? На месте выдадут. По каталогу.
– Во. Он на море к шалавам, а я кукуй у окошка.
– Работа такая.
– Работа. – Настя моргнула, и слеза все-таки покатилась по щеке. – Я буду молиться. Ты помни, что я постоянно думаю о тебе.
– Я помню.
Что за командировки у Влада – Настя предполагала. Она знала, что ее муж – воин. Настоящий русский воин, прошедший через горнило многих пожарищ. Он защищал людей и бил ворога в Таджикистане, Чечне, бился насмерть с нечистью в Москве. Такова избранная им самим судьба.
