Станислав Николаевич Минин
Камень
Офицеры, сидящие в зале, количество которых я не мог сказать даже примерно, начали шумно подниматься с кресел.
– Здравия желаем, ваше высокопревосходительство! – рявкнули они.
– Здравствуйте, измайловцы! – громко сказал офицерам дед. – Садитесь!
Офицеры так же шумно начали усаживаться обратно в кресла. А мы тем временем направились в президиум – три стола и несколько стульев, два из которых были заняты прокурорским генералом Антошиным и полковником Орловым. Оба, как и генерал Глаголев, были в форме, в отличие от нас с дедом. Я понятно, обычный студент, а глава рода свой мундир одевать не пожелал, не тот случай, как выразился он в машине. Дед сегодня был в тройке темно-синего цвета, а я в светло-сером костюме. Убедившись, что мы сели, оставшийся стоять генерал Глаголев откашлялся и уже хотел что-то сказать, как в одном из боковых проходов зала послышался шум, и появилась странная процессия. Впереди шел тот самый сотрудник Тайной канцелярии, которого я видел позавчера. За ним следовали мои «крестники» – Харитонов и Ильин, в тапочках, обычных штанах, майках и больничных халатах, накинутых на плечи. Их вытянутые руки были в гипсе, а к поясу тянулись два штыря, которые поддерживали руки на весу. Замыкал процессию Паршин на кресле-каталке. Это было зрелище еще печальнее, чем видок его дружков – торчавшие в разные стороны загипсованные руки с приспособами для поддержания их в нужном положении, вытянутая вперед загипсованная нога, пледик красного цвета на коленях, накинутая на плечи застиранная больничная куртешка и бледное лицо. Сзади каталку толкали два звероватых на вид мужика, судя по черной одежде, как и на главном, – сотрудники Тайной канцелярии.
Все присутствующие в зале молча наблюдали за движением этой процессии к сцене. Если Харитонов и Ильин сумели самостоятельно подняться по ступеням, то вот Паршина с каталки на этих самых ступенях чуть не уронили.
– Аккуратней, ироды! – прикрикнул на подчиненных «черный». – Не в пытошную же очередного клиента везете!
Лица троицы бывших офицеров побледнели еще больше и покрылись капельками пота. Резко вспотели и Глаголев с Антошиным, а Орлов ухмыльнулся, кровожадно оглядывая болезных.
– Ну что, Харитонов, – громко обратился к нему «черный», – поведай во всех подробностях уважаемому собранию о конфликте с молодым князем Пожарским. – Тот опустил голову и начал что-то бубнить. – Громче!
– Мы пришли в клуб… – начал Харитонов.
– С самого начала! – прервал его «черный». – Со звонка князя Паршину.
Сначала не очень внятно и тихо, но потом все громче и увереннее, глядя в зал пустыми глазами, Харитонов начал рассказывать историю наших взаимоотношений. Когда он закончил, «черный» обратился к Ильину с Паршиным:
– Подтверждаете слова господина Харитонова?
– Да.
Они опустили головы. Сотрудник Тайной канцелярии повернулся к офицерам, сидящим в зале.
– Вопросы?
Офицерское собрание загудело. Через минуту поднялся здоровенный подполковник из первого ряда, сидевший через одного человека от моего дядьки Григория:
– Дима, Володя! – Он смотрел на Харитонова с Паршиным. – Как вы могли? – Те опустили головы. – А ты, Вася? – Его взгляд переместился на Ильина. – Я же предупреждал тебя не связываться с этой парочкой!
– Арсений, сядь! – рявкнул генерал Глаголев из президиума. – Потом все эти вопросы обсудим! В узком кругу! – подполковник неохотно опустился обратно на кресло.
– Засим будем прощаться, – подвел итог «черный». – Есть желающие доставить этих троих обратно в госпиталь? – Он брезгливо указал на троицу и посмотрел в зал. – Желающих нет, – констатировал сотрудник Тайной канцелярии с усмешкой. – Опять нам заниматься неблагодарной работой. Честь имею!
Когда процессия удалилась, подполковник поднялся с места вновь.
– Ваше превосходительство! – обратился он к генералу Глаголеву. – Разрешите обратиться к его высокопревосходительству князю Пожарскому?
– Разрешаю, Арсений Станиславович! – кивнул тот.
– Ваш…
– Без чинов, Арсений Станиславович, – прервал подполковника дед.
– Михаил Николаевич! Вышло досадное недоразумение, виной которому послужило мое неверие в то, что молодой князь Пожарский мог справиться одновременно с тремя моими офицерами! Приношу свои искренние извинения вам, ваше высокопревосходительство, – он кивнул деду, – вам, Алексей Александрович, – он кивнул мне, – и вам, ваше превосходительство! – подполковник кивнул генералу Глаголеву. – Готов понести любое наказание.
– Извинения приняты, Арсений Станиславович! – кивнул глава рода, я кивнул тоже.
– Вот и замечательно! – хлопнул по столу генерал Глаголев, а генерал Антошин, это который прокурорский, с облегчением выдохнул.
Выдохнул с облегчением и подполковник. Зашумел и зал – офицеры расслабились и стали переговариваться, обмениваясь впечатлениями от увиденного, некоторые даже заулыбались.
– Надо отметить, – сказал громко полковник Орлов, – что я, на месте подполковника Мехренцева, тоже бы не сразу поверил в произошедшее. – Зал опять затих. – Может, Алексей Александрович продемонстрирует нам свои таланты? Если вы, Михаил Николаевич, не будете против?
Полковник, улыбаясь, смотрел на деда. А в зале стояла напряженная тишина – измайловцы затаились в предвкушении неожиданного развлечения посреди скучных служебных будней.
«Явно между собой договорились, жучары! – подумал я. – А меня предупредить – не судьба!»
– Почему бы и нет… – подчеркнуто равнодушно кивнул дед. – Если Виктор Кузьмич не будет против.
– Мне, если честно, и самому интересно! – оживился Глаголев. – Каков формат? – спросил он у Орлова. – Вы у нас, Иван Васильевич, лицо незаинтересованное.
– Обычный спарринг, прямо здесь, – усмехнулся полковник и указал на центр сцены.
– Принимается, – кивнул генерал. – Михаил Николаевич?
– Не возражаю. – Дед продолжал делать вид, что ему все равно.
Генерал Глаголев быстро объявил собранию о достигнутых договоренностях, после чего несколько офицеров оттащили столы и стулья в угол сцены. В зале уже никто не сидел, измайловцы подтягивались ближе к сцене, некоторые уже приготовили телефоны для съемки.
– Господа, господа! – привлек внимание к себе Орлов. – Что за детский сад с телефонами?
Намек жандармского полковника поняли все, телефоны исчезли, в особый отдел полка на интимный разговор идти никому не хотелось.
На сцену залез подполковник Мехренцев.
– Я, так сказать, вызываюсь, Виктор Кузьмич… – замялся он, обращаясь к своему командиру.
Тот посмотрел на Орлова и моего деда. Возражений не последовало.
– Хорошо, Арсений Станиславович, – кивнул генерал, дождался, когда я сниму пиджак с галстуком, отдам их главе рода и приближусь. – Пожмите руки. – Мы пожали. – Господа, держите себя в руках! Постарайтесь не нанести друг другу увечий! Вы меня поняли? – Мы кивнули. – А сейчас по разным углам… сцены. Начинаем по команде «Бой».
Мы разошлись. Публика в зале притихла.
– Бой! – крикнул Глаголев и махнул рукой.
Как я и предполагал, Мехренцев рванул ко мне, как и Харитонов позавчера в бильярдной, такая у гвардейских полков основная специфика – захват и удержание. Может, Арсений Станиславович и сделал для себя определенные выводы после просмотра видеозаписи из «Метрополии», но я бы на его месте поступил бы так же – поменяешь отработанный тактический рисунок, потеряешь еще больше…
Перейдя на темп, я сделал пару шагов навстречу подполковнику. Он, оказавшись рядом со мной, обозначил движение правой рукой, но ударил левой. Не попал. Удар ногой мне в голень я принял, подняв свою ногу, на подошву ботинка, увернулся от правого кулака Мехренцева и пробил сам в широченную грудь измайловца – чуть тише, чем в четверть силы.
Подполковник отлетел метра на три, в полете успел сгруппироваться, упал на деревянное покрытие сцены и затих. В зале повисла тишина.
«Да, это не с “волкодавами” тренироваться… Те бы даже на ногах устояли…» – подумал я.
А к Мехренцеву тем временем кинулись генерал Глаголев и офицеры из зала. Остальное собрание загудело, разглядывая меня уже по-новому. Секунд через тридцать подняли на ноги и моего «противника», который, держась за ушибленную грудь, направился ко мне.
– У меня нет против вас шансов, Алексей Александрович! – протягивая руку, которую я пожал, громко сказал улыбавшийся Мехренцев. – Этим троим очень не повезло, когда они выбрали объектом своей гнусной аферы именно вас!
Дружный гул из зала, видимо, должен был свидетельствовать, что офицерское собрание с этими словами командира ДШБ полностью согласно.
– Господа! – привлек к себе внимание генерал Глаголев. – Все вопросы выяснили, никого не задерживаю! И не забывайте, что завтра на службу!
Минут через пять в зале, кроме генералов, полковника Орлова, меня и полковника Григория Михайловича Пожарского, заместителя командира полка, наследника рода Пожарских, никого не осталось.
– Прошу всех ко мне! – генерал Глаголев указал на выход со сцены. – Стол уже накрыт!
– Если только на десять-пятнадцать минут, Виктор Кузьмич. Вечером запланировано мероприятие… – Дед развел руками.
– Полчаса, не больше, Михаил Николаевич! – заверил генерал.
– Хорошо, – кивнул дед.
Мы с дядькой со «стариками», как он выразился, не пошли, а направились на крыльцо офицерского собрания.
– Ну ты, Лешка, конечно, дал! – подвел итог увиденному Григорий. – Мехренцев же «воевода», и отнюдь не из самых слабых! Уложить командира ДШБ за три секунды! – Дядька покивал головой. – В «спецуре» цены бы тебе не было! Может, ты все-таки в военное училище из университета переведешься? Отец договорится. – Григорий Михайлович смотрел на меня вопросительно.
– Дядька, ты же знаешь, у меня со стихиями беда! – улыбнулся я. – Даже на ранг не получилось сдать.
Я очень хорошо помнил договоренности с графом Орловым и промолчал про корпус. В конце концов, если глава рода захочет рассказать наследнику про мою службу – расскажет.
– Это да… – протянул дядька. – Очень обидно! Как учеба?
– Нормально. Пока нравится.
– Понятно. У тебя когда следующая игра? – поинтересовался он.
– На бильярде?
– Да.
– Не знаю, не успел договориться, – ответил я.
– Давай-ка созвонимся и постараемся назначить встречи в «Метрополии» одновременно, а я еще братца Костю подтяну. Потом, после игры, где-нибудь посидим и спокойно поговорим. Договорились?
– Договорились, – кивнул я.
Уже в «Чайке», когда мы выезжали с территории военного городка Измайловского полка, дед мне сообщил:
– С Глаголевым я договорился, военку свою ты, типа, проходишь у него в полку. Надо появиться пару раз, побегать по полосе препятствий вместе с ДШБ, в занятиях по рукопашке поучаствовать, – глава рода ухмыльнулся, – да пострелять чутка. Ванька Орлов в курсе, именно он мне вчера это все и предложил.
– А проверку моих боевых навыков на сцене актового зала тоже он придумал? – усмехнулся я.
– Нет. Это была моя идея. – Дед довольно улыбался. – Офицеры, Лешка, как дети, только повзрослевшие. Игрушки чутка другие. Надо было разрядить атмосферу после выяснения отношений, вот мы и разыграли с графом представление. Как мне кажется, все остались довольны.
– А меня предупредить?
– А зачем? – усмехнулся он. – В следующий раз, Лешка, будешь думать, прежде чем людям конечности ломать. Даже когда есть за что…
Заскочив домой, я быстро собрал вещи. Забежал и к Лесе, предупредив ее, что меня в машине ждет дед и ночевать буду в фамильном поместье под Москвой. Пока спускался на улицу, набрал Вику, пообещав позвонить попозже вечером и все объяснить.
В Жуковке мы были около восьми часов вечера. Заехав в открытые ворота поместья, мы еще минуту двигались по асфальтированной дороге через самый натуральный сосновый лес, отгораживающий от посторонних глаз здоровенный трехэтажный дом со служебными постройками. Это поместье было подарено роду Пожарских царем Александром I больше двух веков назад и являлось особой гордостью рода – соседями были сами Романовы.
На крыльце дома, свет в котором горел только на первом этаже, нас встречал Прохор.
– Как прошло? – первым делом поинтересовался он.
– Нормально! – отмахнулся дед. – Ужин готов?
– Готов, – кивнул мой воспитатель. – Я только вас и ждал.
В столовой глава рода рассказал Прохору про наше посещение Измайловского полка.
– Так! – Дед отставил в сторону пустую чашку и вытер губы салфеткой. – Идем переодеваться, и через десять минут встречаемся в холле.
Все привезенные мной вещи прислуга уже повесила в платяной шкаф в моей комнате на третьем этаже. Я, улыбаясь, начал вспоминать, как эта огромная комната со здоровенным окном, старинной мебелью и лепниной на потолке пугала меня в детстве. Отогнав воспоминания, предаться которым можно было и перед сном, я занялся одеждой. Заморачиваться не стал и выбрал спортивный костюм, оставшийся здесь с моего прошлого посещения поместья этим летом. Был он мне уже чуть мал, но для сегодняшних целей подходил вполне.
Полигон располагался на «заднем дворе» поместья. Идти до него надо было больше километра по дорожке, освещенной фонарями, проложенной через лес. Всю дорогу шли молча, думая каждый о своем.
– Ну что, Лешка, приступим, помолясь?.. – улыбнулся дед, когда мы остановились, отойдя от края полигона метров пятьсот.
Прохор отошел от нас метров на десять.
– Приступим, деда, – кивнул я. – Расслабься, все будет хорошо!
Перейдя на темп, я потянулся к главе рода и попытался настроиться на его ментальный доспех. К моему немалому удивлению и большой радости, получилось это у меня практически так же легко, как и с Прохором – видимо, сказывалась практика. Отбросив в сторону лишние эмоции, я первым делом осмотрел дедовский доспех. Зрелище с эстетической точки зрения, вернее, в моем представлении о прекрасном, было печальное – как и у Прохора в самом начале «лечения», энергетическая решетка старого князя не отличалась правильностью, равномерностью и красотой, хотя внутренний ее слой, который у моего воспитателя только начал формироваться, присутствовал, но был какой-то совсем дохленький. Но надо отдать деду должное – Прохору было еще очень далеко до того ощущения силы и мощи, который производил доспех главы рода. Закончив анализ, я приступил к правке, руководствуясь только мне понятным представлением о том, как должно быть правильно. Первым делом исправлению подверглась внешняя решетка, которая охотно отозвалась на мой зов и начала тихонько меняться на глазах, самостоятельно перераспределяя силу. Внутренней решетке я уделил совсем немного внимания, поправив лишь совсем тоненькие жгутики, – мне показалось, что деду пока будет достаточно и этого.
Когда я, уставший, вернулся в себя, то увидел счастливо улыбающегося деда, стоящего с закрытыми глазами напротив меня внутри самого настоящего столба ревущего огня. Пламя, как мне показалось, достигало высотой метров двадцати и очень хорошо освещало все немаленькое пространство полигона.
– Деда! – позвал я его.
– Михаил Николаевич! – присоединился ко мне подошедший Прохор.
Докричались мы до старого князя лишь через минуту. Он открыл глаза, продолжая улыбаться, увидел нас и погасил огонь.
– Теперь я, Алексей, понимаю Прохора, – сказал мне дед, – когда он со мной делился впечатлениями от твоего «лечения»! Кажется, что каждая клеточка в организме переполнена силой! Как ты тогда сказал, Прохор? – Он посмотрел на моего воспитателя.
– Горы готов свернуть! – усмехнулся тот.
– Во-во! Очень правильное выражение, но для «земляных». Для нас вернее будет сказать: «Горы готов сжечь!»
На полигоне мы пробыли еще минут тридцать, пока глава рода окончательно не пришел в себя. За это время он успел несколько раз сбросить в землю излишек силы.
– К нам кто-то идет, – почувствовав, сказал я деду с Прохором, когда мы уже собрались уходить, и указал направление на дорожку к дому.
И действительно, через минуту показались двое, один – начальник охраны поместья, второй был в форме дворцовой полиции.
– Прошу прощения за поздний визит, ваше высокопревосходительство, – обратился к главе рода полицейский, – но о занятиях на вашем полигоне, тем более в такое время, нас никто не поставил в известность…
– Прошу прощения, голубчик, – улыбался дед, – моя вина: внучку любимому одну технику показывал. Не потревожил ли я своими необдуманными действиями семью?..
– Слава богу, нет, ваше высокопревосходительство, – улыбнулся полицейский в ответ. – Но вы уж постарайтесь в следующий раз…
– Всенепременно, голубчик! – кивнул дед.
– Всего хорошего, ваш…
– Одну секунду, – остановил его глава рода и обратился к начальнику охраны: – Миша, на обратной дороге загляни в погреб. Ты меня понял?
– Да, Михаил Николаевич! – ответил тот и понятливо покосился на полицейского, который делал вид, что вообще ничего не слышит.
– Вот теперь всего хорошего! – попрощался князь.
Вернувшись в дом, дед первым делом направился на кухню и выпил литр отвара из крыжовника. Потом мы пошли в одну из гостиных, где попытались смотреть телевизор, но деду не сиделось на месте. Пришлось возвращаться обратно на улицу и гулять. Прохор и я с улыбками наблюдали за главой рода, который превратился в сгусток энергии. Чуть успокоился он только ближе к полуночи, когда мы десятый раз обходили дом по аллее.
– Так, молодежь, быстро спать! Вам завтра рано вставать.
***
Разбудивший меня в шесть тридцать утра Прохор со смехом начал рассказывать, что дед, вставший в пять, навел в поместье шороху – погуляв, глава рода разбудил всю обслугу и поставил задачу привести территорию и сам дом в «надлежащий вид». Все уже шуршали, а дед их лично и очень скрупулезно контролировал.
– У меня уже все успели спросить, что на князя нашло? Ведь в поместье чистота и порядок! – ухмылялся Прохор. – Ответил, что не знаю, а про себя пожалел их – еще дня три-четыре, учитывая собственный опыт, покой им будет только сниться! Давай в душ, потом завтрак. Мы с Юрой тебя на улице будем ждать, а то боюсь под горячую руку Михаила Николаевича попасть…
И действительно, когда я спускался в столовую, еще на лестнице услышал дедовский рык, отдающий какие-то распоряжения.
– Что, деда, плющит? – с улыбкой поинтересовался я, когда он зашел в столовую.
– Не то слово, Лешка! – пожаловался глава рода.
– А ты побегай или дрова для бани и каминов поколи… – посоветовал я. – Только без силы…
– Точно! – обрадовался он. – А то просто гулять быстро надоедает. Ты вечером приедешь меня посмотреть?
– Обязательно! – пообещал я.
В университет я добрался вовремя, и все благодаря «Волге» с гербами рода, на которой можно было ездить по выделенной полосе, чем мы с успехом и воспользовались, объехав все пробки и благополучно заехав в Москву. С Прохором и Юрой мы договорились, что назад в Жуковку поедем из нашего дома, в который я должен был прийти после занятий.
Когда я поздоровался за руку с Андреем и пролез на свое «законное» место между Ингой и Наташей, брат и сестра Долгорукие уставились на меня с немым вопросом в глазах. За меня все пояснила Юсупова:
– Что смотрите? Просто Алексей умный мальчик! Он понял, что был неправ. Тем более ссориться со старостой – себе дороже! Да ведь, Лешенька?
– Да ведь, Инга, – с улыбкой кивнул я.
– Вы когда помириться успели? А-а?.. – с подозрением уставилась на подружку Наташа.
– Вчера. – Инга достала из сумочки пилку и начала спокойно равнять ногти. – Князь был так любезен, что пригласил меня в ресторан, угощал мороженым, говорил комплименты и умолял простить его… Я не устояла! – Юсупова закатила глаза, всем своим видом показывая, сколько удовольствия она получила от всего вышеперечисленного.
Теперь уже Долгорукая сверлила взглядом меня. Я не стал ничего отвечать, а просто развел руками.
– Что-то мне не верится… – протянула Наталья. – Это наверняка ты, Инга, напросилась в ресторан поговорить и вырвала у Алексея прощение силой!
Ответить Юсупова ничего не успела – в аудиторию зашел преподаватель. Выяснение отношений продолжилось на следующей перемене и в столовой, но мы с Ингой молчали и на провокации Долгорукой не велись. Точку поставила Шереметьева, заявившая в университетском кафе, что теперь они с Наташей просто обязаны как-нибудь пойти со мной в ресторан, а врунью Юсупову брать с собой совсем не обязательно. Такая аргументация, видимо, показалась Инге железной, и она начала «колоться»:
– Я сама приехала к дому Алексея с целью помириться, при вас не хотела. Охрана знает, где он живет. Дождалась его, он повел меня в ресторан, там рядом есть. В ресторане, пока ели мороженое, помирились. Все.
Анна с Натальей посмотрели на меня вопросительно, я кивнул, подтверждая слова Инги.
– А сразу не могли сказать? – уже спокойно поинтересовалась Долгорукая.
Инга опустила глаза, а я просто улыбался – какими же смешными и нелепыми мне казались все эти выяснения отношений между девчонками после того, что у меня происходило на службе в корпусе, после драки в «Метрополии» с последующим благополучно разрешившимся конфликтом с лейб-гвардией… Да и мои отношения с Лесей и Викой выгодно отличались от этой «непонятной дружбы» с представительницами высшей аристократии, и совсем не постелью…
Именно об этом я думал, подходя к дому. От размышлений меня отвлекла заверещавшая чуйка. Краем глаза я заметил, как из припаркованной дальше по улице «Нивы» вылезли двое, и вздыбившийся асфальт, перемешанный с щебенкой и песком, пошел на меня волной.
– Назад! – заорал я двум своим охранникам, шедшим метрах в пятнадцати позади меня.
Волна ударилась о мой ментальный доспех и опала. Но за ней уже шла вторая, более мощная и высокая, которую поддерживали воздушные смерчи. Обернувшись на мгновение, я убедился, что моя охрана находится вне зоны поражения. Для гарантии их безопасности пришлось дождаться и второй волны, которая, как и первая, разбилась о мой доспех. Теперь только вперед… Я рванул к этим двум, судя по силе, воеводам, которых чувствовал очень отчетливо. Первый, кем я решил заняться, стоял ближе к «Ниве», а вот второй очень грамотно расположился у самой стены моего дома, прикрываясь им. Первое препятствие в виде каменной стены, движущейся на меня, я просто разбил ударом кулака, яму глубиной метра четыре я просто перепрыгнул, но в прыжке меня атаковали пять мощных смерчей, от которых очень неприятно начала зудеть кожа. Когда же я преодолевал последний десяток метров до воеводы, стоящего недалеко от машины, на меня обрушился штормовой ветер с щебенкой и кусками асфальта. Ударил я «воздушника», лицо которого скрывала маска, вполсилы, с гарантией на выведение из строя, но почувствовал, что пробил не только доспех «воеводы», но и его грудную клетку. Характерный хруст и бульканье это подтверждали. «Воздушник» отлетел от меня поломанной куклой и задергался в конвульсиях метрах в пятнадцати дальше по улице.
«Не жилец! Вот я и начал убивать…»
– Я дом обрушу, Пожарский! – заверещал «земляной», лицо которого тоже скрывала маска. – Обрушу, сука! Зуб даю!
Между нами начала расти трещина в земле.
– Стой! – заорал я, представив, сколько людей сейчас может находиться в доме, про ресторан, с его посетителями и обслуживающим персоналом, думать вообще не хотелось. – Что ты хочешь?
– Дай мне уйти! – уже спокойней ответил мне он. – Отойди метров на пятьсот! Туда! – Он указал направление, откуда я прибежал.
– Хорошо, – кивнул я. – От кого хоть приходили-то? – делая несколько шагов назад, спросил я.
– Да пошел ты, Пожарский! Я заказчиков не сдаю! Живее! – Трещина начала опасно приближаться к фундаменту дома.
Я, держа «земляного» взглядом, начал перемещаться по кучам щебня и кускам асфальта назад, к тому месту, откуда вышел из парка. Остановившись, увидел, что он машет мне рукой уходить еще дальше. Делать было нечего, и я в сопровождении своей охраны отошел еще метров на двести. «Земляной» наконец отошел от моего дома, быстро сел в «Ниву» и поехал в сторону своего напарника. Закинув труп в багажник (в том, что это труп, я не сомневался), он вернулся в машину, которая через несколько мгновений исчезла за поворотом…
Оглядев улицу, которая совсем не напоминала себя прежнюю, свой и соседние дома, в немногих уцелевших стеклах которых отражалось солнце, я вздохнул и подумал: «И что мне теперь делать? Дед меня точно запрет в особняке, как и обещал!» Достав из кармана телефон, я было хотел набрать главу рода, но на экране как раз высветился его входящий звонок.
– Уже выехал! Быстро подробности! – услышал я в трубке, и повернулся к двум своим охранникам, которые виновато развели руками, мол, «это наша работа».
– Напали рядом с домом. Два воеводы, один «земляной», другой «воздушник». «Воздушника» я, кажется, убил, а второй ушел, угрожая обрушить дом. Может, это та троица решила отомстить – Харитонов, Паршин и Ильин?
Тишина в трубке была больше тридцати секунд.
– Деда?..
– Это вряд ли. Они на контроле Тайной канцелярии, – ответил мне глава рода.
– Орлову звонить?
– Звони. И оставайся там. Скоро буду.
Дед положил трубку, а я начал набирать графа Орлова.
– Иван Васильевич, тут со мной беда приключилась… – я кратко описал ему произошедшее теми же словами, что и главе рода.
– Выезжаю! – полковник был краток.
Вдалеке послышался вой полицейских сирен. Одновременно с этим звуком я заметил Прохора, идущего к нам прямо по кучам щебенки.
– Что, Лешка, гостевой дом в особняке Пожарских замаячил со всей очевидностью? Если не родная Смоленщина… – ухмыльнулся он, на что я обреченно кивнул. – Дай-ка угадаю, – один «земляной» и еще «воздушник»? Оба воеводы? – продолжал скалиться Прохор. Я опять кивнул. – И как ты позволил этим сукам уйти, «волкодав» хренов? – этот вопрос мой воспитатель задал уже крайне серьезным тоном.
– «Воздушника» я убил, а «земляной» пообещал дом обрушить, пришлось отпустить… – отчитался я Прохору.
– Вот мразь! – сплюнул он. – Мирными жителями прикрылся! Словесный портрет составим?
– Они оба в масках были… – ответил я.
– Этого следовало ожидать. Машина?
– Мы уже все сообщили… – влез один из охранников.
– Понятно… – протянул Прохор. – Михаил Николаевич, как я понимаю, уже едет?
– Да, – кивнул я. – И граф Орлов тоже… Ты к Лесе заходил?
– Когда бы я успел? – криво улыбнулся он. – В спальне валялся, тебя ждал, а там окна на другую сторону выходят. Вдруг грохот, дом задрожал, я в гостиную рванул, а за окном ничего не видно, пылища до неба. Ботинки натянул и на лестницу. А тут уже все закончиться успело…
Я не дослушал и начал набирать Лесю.
– Привет! Соскучился? – ответила она.
– Очень! Ты где? – спокойным голосом поинтересовался я.
– На студии. Минусовки доделываем.
– Лесь, тут такое дело, на меня около нашего дома напали…
– С тобой все в порядке? – перебила она меня.
– Да, все в порядке, – попытался я ее успокоить. – Выслушай меня до конца!
– Хорошо.
– Пока неизвестно, кто это был, но тебе в этом доме оставаться опасно. Будь пока на студии, никуда не уезжай, сейчас я дам трубку Прохору, он вышлет к тебе охрану, а я наберу тебя попозже. Договорились?
– Да, Леша.
Пока Прохор разговаривал с Лесей, район оцепляла полиция. Видя, что четыре мужика спокойно стоят и убегать не собираются, первый подоспевший к нам экипаж не начал орать в матюгальник: «Руки в гору! Всем лежать! Сейчас будем стрелять!», а из машины осторожно вылез прапорщик, держа автомат таким образом, чтобы вскинуть его одним движением, и поинтересовался: «Что произошло?» Ведение переговоров взял на себя Прохор. Услышав, что произошло нападение на род Пожарских, а вот стоит сам молодой князь Пожарский, полицейский расслабился, вернулся в машину, схватил рацию и начал по ней с кем-то переговариваться. Видимо, получив исчерпывающие инструкции, прапорщик вышел к нам, попросил никуда не уходить до приезда начальства, а сам вместе с напарником начал разматывать красно-белую ленту, обозначая границы «места преступления», привязав ее к стене соседнего дома. Этим же занялись и экипажи, подъехавшие с другой стороны улицы, тем более что развороченная проезжая часть с тротуарами говорили сами за себя.
Через двадцать минут с сиренами и мигалками подъехал целый кортеж из машин руководства московской полиции – генерал Орлов Григорий Васильевич с заместителями, младший брат моего начальника по корпусу. Быстро сняв с нас устные показания, генерал отвел меня в сторонку.
– Алексей Александрович, мне брат звонил. Сказал, что этим делом будет заниматься корпус, а мы на подхвате. Так что кроме жандармов ни с кем не общайтесь. Договорились?
– Да, Григорий Васильевич, – кивнул я.
– Вот и славно! – улыбнулся он. – «Ниву», кстати, нашли. Через два квартала отсюда, в одном тихом дворике. В багажнике много крови. Криминалисты уже работают.
– Спасибо, Григорий Васильевич, – поблагодарил я его за информацию.
Он кивнул мне, позвал заместителей, и они отправились рассматривать все повреждения, нанесенные дорожному покрытию и домам неизвестными злодеями.
Еще через десять минут подъехали три обычных микроавтобуса «Газель» с работающими съемными мигалками, из которых посыпались бойцы с АКСУ в камуфляже с надписями «Спецназ» на спине. Следующими повылезали пять мужчин в костюмах, последним спрыгнул на целый асфальт полковник Орлов. Не успел он сделать ко мне и пары шагов, как в конце улицы появились три автомобиля – две «Чайки» и «Волга». Из первой «Чайки», с гербами Романовых, к моему немалому удивлению, сначала вылез мой дед, в черном костюме, но без галстука, а с противоположной стороны машины появился высокий подтянутый старик с седой головой, в костюме-тройке темно-фиолетового цвета – в нем я узнал великого князя Владимира Николаевича, младшего брата императора, московского генерал-губернатора.
Все присутствующие при появлении члена императорского рода вытянулись и забыли, как дышать, а руководство московской полиции быстрым шагом, насколько позволяли щебень и куски асфальта, спешило на доклад с другого конца завалов на дороге. Первым сориентировался полковник Орлов:
– Ваше…
– Подожди, Иван Васильевич, – махнул рукой великий князь. – Давай брата твоего дождемся.
Отмахнулся он и от младшего Орлова, после чего к ним подошел «черный» – неизвестный мне по имени сотрудник Тайной канцелярии, прибывший на «Волге» вместе с великим князем.
– Виталия Борисовича вам представлять не надо, он будет курировать расследование. – Орловы кивнули. – Удачи, господа! – После этого великий князь повернулся к моему деду: – Бери внука, Миша, пойдем смотреть на это безобразие…
Примерно на середине завалов великий князь остановился и обратился ко мне:
– Давай, Алексей, рассказывай и показывай.
– Ваше…
– Для тебя – Владимир Николаевич, – разрешил он.
– Владимир Николаевич, я вышел из парка в этом месте…
Рассказав и показав великому князю все, что знал и видел, я стал ждать его реакции. Я-то точно в произошедшем не был виноват.
