Станислава Бер
Не хочу на физкультуру!
Весь апрель никому не верь
Как же достали заумные разговоры ни о чем. Максу нужно делать вид, что он понимает или хочет понять этих умников. Опоздал, зашёл за журналом в учительскую, и на тебе – его опять втянули в дискуссию. Ох, как не вовремя! К уроку надо готовиться, а не разговоры разговаривать. Захлебнувшись на высокой ноте, отзвенел звонок, и началась большая перемена в московской школе.
– А-я-яй, Максим, Алексеевич! Да Вы – трус, – выпалила учитель математики Маринэ Михайловна Мельникова, немного выпучив и без того большие карие глаза. – Ответственность – тяжкое бремя, но как раз она отличает взрослого человека от ребёнка.
– Ой-ё-ёй! Успокойтесь, Мариночка, – Макс поднял вверх обе руки, мол, сдаюсь, отбрасывая со лба крупную прядь каштановых волос.
– Принять на себя ответственность за свои поступки, не перекладывать её на плечи другого – всё это делает тебя сильным и свободным. Разве Вы так не считаете, Максим?
– Каюсь. Виновен. Ответственность – это не моё. Я ведь сам ещё ребёнок.
Максим Алексеевич, школьный физрук, рассмеялся и впрямь по-детски, заразительно, так, что все, кто был в учительской, невольно улыбнулись. Даже химичка Ираида Борисовна, маленькая полуседая, полурыжая толстушка с остатками "химии" на голове, обошлась без сарказма и натянула улыбку на морщинистое лицо. Дамы помоложе оторвались от своих дел и посмотрели на мужчину, млея от его смеха.
А млеть там было от чего. Максим Штурц, высокий ладный шатен с глазами цвета морской лазури смеялся, запрокидывая голову назад. Он ещё не успел переодеться в спортивный костюм, поэтому его накаченный торс обтягивала белая классическая рубашка, предусмотрительно расстёгнутая на груди, а синие джинсы поддерживали широкие подтяжки. Одна деталь портила его образ – кривоватые ноги. Но кому это мешает? Макс точно не заморачивался по этому поводу и носил узкие брюки.
Школа эта была необычная. Без всяких уклонов, наклонов, изгибов в сторону английского языка, гуманитарных наук или физики. В этом смысле она была самая что ни на есть обычная московская школа. Её необычность заключалась в том, что располагалась она в старинном особняке. Под охраной государства здание не числилось. Детским ногам памятник архитектуры в центре Москвы никто не разрешил бы сотрясать. Просто во время войны сюда перебрались школьники, учебники, карты и педагогический коллектив, да так и остались.
Старая постройка оказалась на редкость крепкой и устойчивой. До революции в особняке жил уральский промышленник. Двухэтажное желтое здание по тем временам было шикарным, со всеми удобствами – водопроводом, канализацией, электричеством, даже телефон установили. Фасад украшала лепнина на тему древнегреческих мифов. Учитель истории Николай Сергеевич, сухощавый мужчина со впалыми небритыми щеками иногда проводил уроки на улице, показывая ребятам античных героев прямо на стене. Полукруглый портик поддерживали высокие белые колонны с полуголыми гречанками. Парадная лестница раздваивалась в полукружье и приводила сразу на второй этаж. На первом этаже раньше были хозяйственные помещения и комнаты для прислуги.
Физрук отсмеялся, раздвинул жалюзи и выглянул в окно. Особняк окружала массивная ограда с ажурными коваными воротами. Перед парадным входом была небольшая аллея, со скамейками и когда-то белыми скульптурами ангелочков с вазонами и нимфами. Летом ботаничка с завхозом высаживали цветы в клумбы и вазоны. Но сейчас в разгаре был апрель, и только недавно сошёл снег, обнажив неприглядную грязь. Оставленный с осени мусор торчал из-под сугробов, как язвы на теле больного. Денёк был солнечный, небо ясное, пели птицы. Чувствовалось, скоро долгожданное лето.
– Доброе утро, педагоги! – в учительскую вплыла, высоко подняв подбородок и чуть прикрыв глаза, Маргарита Николаевна Зыбина, директор школы. Она всегда так плавно и величественно ходила, что было непонятно, она ноги вообще передвигает. Важная птица, сразу видно.
– Здравствуйте! Доброе утро! – послышалась разноголосица в ответ. Начальство надо приветствовать бодро.
– Попрошу минуточку внимания! Вы все прекрасно знаете, что сейчас происходит в стране с пожарными, – Маргарита Николаевна многозначительно выдержала паузу.
– Это такая трагедия! – тут же подхватила Ираида Борисовна, сложив пухлые ручки на плоской груди.
– Проверяют всё и вся, – продолжила директор. – В нашу школу тоже скоро придут с проверкой. Мы с завхозом уже сделали обход территории, а вас я попрошу провести уроки пожарной безопасности и ещё раз осмотреть классы.
– Конечно, проведём! – снова первой откликнулась Ираида Борисовна, потрясая рыжеватыми кудряшками. – Я Вас умоляю, Маргарита Николаевна, дорогая, не волнуйтесь. Проверку пройдём!
– И вот ещё что, – уже в дверях заметила директор. – Старшеклассники курят за флигелем. Максим Алексеевич, проведите разъяснительную беседу о вреде курения.
– Будет сделано! – Макс шутливо козырнул.
Маргарита Николаевна пристально на него посмотрела, ухмыльнулась и, ничего не сказав, вышла из учительской.
– А костюмчик-то у неё опять новенький. В весёленькую полосочку, – заметила старая химичка как бы в воздух, не успела закрыться дверь за начальницей. – И такой вырез на блузке мама дорогая. Всё молодится наша Марго. А куда спрашивается? Пенсия на носу.
– Ираида Борисовна, как Вам не стыдно?! Во-первых, обсуждать людей за спиной – это свинство, – Мельникова побагровела от возмущения.
– А что во-вторых, деточка? – снисходительно процедила химичка. Одинокая и некрасивая, Ираида Борисовна всю жизнь пыталась сделать карьеру сначала для покойного папы, чтобы гордился, потом для себя. Подняться хоть на одну ступеньку по карьерной лестнице не удавалось из-за скверного характера. Не поддерживали её ни внутри коллектива, ни снаружи. А какой руководитель без поддержки, так, пыль одна.
– А во-вторых, не надо завидовать! Маргарита Николаевна прекрасно выглядит для своих лет. Что плохого, если человек следит за собой? – сказала молодая математичка с восточной горячностью, передавшейся ей от матери.
– Да ничего. Было бы чему завидовать.
Макс спешил на урок. Шёл по коридорам школы пружинистым шагом, напевая песенку Леонида Утёсова "Мишка-одессит". Шёл и думал, он ожидал от жизни большего, но хоть в чем-то ему повезло. Простой парень из Рязани, а работает в таком красивом месте. Шесть лет он – учитель физкультуры в этой школе. Ему всё здесь нравилось – дубовый паркет, утонченный декор на стенах, массивные резные двери. Что уж говорить, умели раньше люди жить с размахом. Он представлял себя в шёлковом халате на голое тело разгуливающим по усадьбе и щиплющим девок. Особняк навевал именно такие мысли. Их хотелось смаковать, как конфету, растягивая удовольствие. Удивительное место, знатное, с историей. Мог ли он представить себя здесь двадцать лет назад? Никогда. В то время он мечтал стать бандитом как сосед дядя Коля, на черном Мерседесе и в окружении красивых девушек. В девяностые все мальчишки во дворе хотели пойти в бандиты. Это сейчас каждый подросток спит и видит себя видеоблогером в Инстаграме с армией подписчиков, а тогда всё было по-другому.
Школьный спортзал занимал большое помещение с высокими потолками. Макс осмотрел свои владения. Раньше уральский промышленник устраивал здесь суаре, рауты и прочие званые вечера и называл бальной комнатой. Позднее положили резиновое покрытие, разлиновали пол для игр и соревнований, повесили сетки и кольца, бросили мячи и маты, и можно заниматься спортом. Скоро начнётся урок физкультуры у первоклашек. Нужно настроиться: самому переодеться, инвентарь подготовить. Малышня шустрая нынче пошла, глаз да глаз за ними нужен.
1А класс залетел на физкультуру как обычно – с шумом и гамом, галдящий копошащийся комок из маленьких тел. Кое-кто даже успел подраться до начала урока.
– Алексеев, куда ты лезешь? Оставь козла в покое. Ты ещё даже не в спортивной форме. Марш в раздевалку!
Через пятнадцать минут шеренга мальчишек и девчонок в белых футболках и синих шортах стояла ровно по линии. За учебный год физруку удалось научить малышей спортивной дисциплине. Сейчас пройдёт разминка, потом будем учиться лазить по канату. Всё шло своим чередом, когда Максу позвонил двоюродный брат. Антон просил в выходные помочь ему с ремонтом мотоцикла.
– А-а-а! – истошно завопил Алексеев. В спортзале сразу стало так тихо, что Штурц услышал, как бьётся его сердце. Ребятня замерла, увидев, как одноклассник не удержался и сорвался с каната. Хоть и на маты упал, но высота была приличная. Непослушный Алексеев залез выше, чем показал физрук, и вот результат.
Макс оглянулся на крик и замер. Холодный липкий пот моментально покрыл всё его тело. Майка и штаны стали мокрыми и тяжёлыми, ноги неподъёмными, как будто гири к ним привязали. Его парализовало. В голове пульсировало "Как же так?". Он сглотнул, собрал волю в кулак, сбросил вызов Антона и подбежал к ученику.
– Тимофей, ты как? – осторожно спросил учитель, ощупывая пострадавшего. Всё ли цело?
– Нормально, – ответил Алексеев, всхлипывая. Он из-за всех сил пытался держаться молодцом и посматривал на Воробьёву. Оценила его подвиг?
– Полежи пока так. Я сейчас медсестру позову. Главное – не двигайся. Могут быть переломы.
Помощь подоспела быстро, не прошло и пяти минут. Медработник осмотрела мальчика.
– Вроде всё в порядке. Отклонений от нормы я не вижу.
– Ну, слава богу, – выдохнул Макс и вытер влажный лоб.
– Вы бы не радовались раньше времени, – Маргарита Николаевна уже успела обо всем узнать и присоединилась к осмотру. – Вызывайте скорую, Леночка. Неизвестно, что с ним будет к вечеру.
Следующий урок физкультуры был у 10Б, старшеклассники уже толпились в коридоре в нетерпении. Коротко стриженный белобрысый юноша Виктор Скрябин, только что хохотавший над шуткой друга Артёма Лысенко, замер в дверях, увидев неподвижного мальчика, распластавшегося на матах. Перед глазами возникла картинка из прошлого. Дежа вю?
– Тайсон, ты чего застрял? Проходи давай, – Лысый толкнул товарища в спину.
– Эй, движение не останавливайте! – в него уже врезалась Даниель, хорошенькая мулатка.
– Да, подождите вы! Там малец разбился. С каната упал.
Всё обошлось. Врач скорой помощи подтвердил, что с мальчиком всё в порядке. Макс проводил ученика и его маму, вызванную по такому случаю, до дома и, когда за ними закрылась дверь, выдохнул с облегчением. Пошёл к машине.
В женском коллективе ему не сладко приходилось. Надо постоянно держать ухо востро. Стычки, обиды, "дружим" против "этой выскочки" случались каждый день, но Штурц к ним со временем привык. Тем более он-то был всеобщим любимчиком. Даже старая язва Ираида смотрела на него снисходительно, хоть и считала тупым. Некоторые дамы откровенно вздыхали, строили глазки и часто искали расположения учителя физкультуры. "Какая няшка наш физрук," – говорили старшеклассницы. Как же ему это нравилось! Макс хотел быть центром женского внимания, и у него это получалось. Ещё он мечтал о щедрой поклоннице. Красивой, заботливой, со связями. Эх, где же такую взять? Он, конечно, прибеднялся. Была такая пассия, с деньгами и при деле, но ему хотелось большего – больше денег, больше связей. Всё, хватит о бабах! Долгий рабочий день закончен. Нужно ехать домой.
Дом находился далеко, в спальном районе Москвы. Старая пятиэтажка попала под программу реновации и терпеливо дожидалась сноса. Жильцы не делали ремонт, предвкушая новое жилье в ещё более далёких районах. Дом ветшал. Ну и что. Зато своё, родное, можно сказать, родовое гнездо. Квартира Максу досталась от деда, Максима Константиновича. Жёсткий был мужик, основательный, но Макса любил. Двоюродный брат Антон был старше Макса на два года. Он хоть и рос рядом, при деде, но хлипкий был, очкарик, одним словом. Вечно Антошка то с книжкой ходит, то в компьютере сидит, то сопли у него до колен висят, а мать над ним кудахчет, как наседка, болезненное дитятко. Тьфу!
Другое дело Макс – сильный, вёрткий, подтянутый. Дед из-за Макса даже дочь свою простил, уехавшую за мужем в Рязань против воли отца, и общаться стал после того, как увидел славного мальчугана, как две капли воды похожего на него, да ещё и названного в честь деда. Максимка улыбнулся, и растаяло сердце старого упрямца. А как умирать собрался, так рассудил: Антон с матерью живёт, квартира у них большая, хорошая, а Макс у тёщи в приживалах числится. Неправильно это. Вот и завещал любимому внуку квартиру, а сам через полгода преставился.
Физрук осторожно повернул ключ в замочной скважине, но это не помогло. Котёнок его услышал раньше, ждал у дверей и при первой возможности бросился в коридор, хоть Макс и пытался выставить ногу и загородить проход. Пришлось бегать за ним по тамбуру, ловить и нести домой, как добычу.
– Папа пришёл! – на встречу выбежала Даша. Макс наклонился, дочь обняла его за шею. Соскучилась.
– Привет, Дашулик! Привет, моя родная, – физрук поцеловал дочку в лоб, обнял в ответ. – Ну, пусти уже меня. Я даже куртку ещё не снял, руки не помыл после улицы.
– Привет! – из кухни выглянула Ксения в футболке с длинными, но закатанными рукавами, в белом фартуке. – Голодный?
– Как из пушки.
– А ты вовремя. Ужин почти готов.
– А что у нас на ужин?
– Жареная картошка с грибами. А ты чего так поздно?
– У меня сегодня на работе был кромешный ад. Первоклассник упал с каната.
– Да ты что! – Ксения опять выглянула из кухни, не переставая помешивать что-то в мисочке. – И как?
– Всё хорошо.
– А у меня сегодня тоже был ад на работе. Представляешь, Маркова заболела, и мне пришлось проводить занятие по ветеринарии в её группе. А у неё такие студенты ленивые. Как она с ними справляется, не понимаю.
– Ну, ты же справилась? – Макс наконец разделся, помыл руки и пришёл на кухню. Приобнял жену и поцеловал её в щеку.
– Спрашиваешь. Конечно! – бодро сказала женщина, но выглядела при этом неуверенно. – О, вспомнила. Надо кота покормить перед тем, как сядем есть.
Штурц сел за стол и посмотрел на неё. Ксюша была на год его моложе. Стройную кареглазую шатенку с большим ртом и вздернутым носиком трудно было назвать красавицей. Косметикой она особо не пользовалась, одежду носила практично-удобную. Зато волосы у неё были красивые. Шелковистые на ощупь, они крупной волной падали на плечи. Ксения заканчивала аспирантуру и работала ассистентом на полставки на кафедре в аграрном университете. Скромная умница и коренная москвичка. Максу этого было достаточно.
– М-м-м. Какая вкуснятина! Картошечка у тебя получилась просто класс – хрустящая, с поджаристой корочкой, как я люблю.
– Я рада, что тебе понравилось. А то вечно у тебя претензии и придирки, – Ксюша сделала вид, что обиделась, но при этом смотрела на мужа влюбленными глазами. – Где-то тебе вкуснее готовят, слаще. Да, Макс?
– Неправда, – сказал Штурц и решил сменить тему. – А как твоя диссертация?
– Нормально, – ответила Ксения, прожевывая картошку. – Я тебе вчера вроде говорила. Осталось две статьи написать и экзамен по специальности сдать. Осенью, наверно, будет защита, а если не получится, то весной.
– Мама, а ты от кого будешь защищать диссертацию? – спросила Даша, отложив вилку. Этот вопрос её давно интересовал.
– От плохих людей, – рассмеялась Ксения и щёлкнула дочь по носу.
Вечером Макс на цыпочках вышел из детской и осторожно прикрыл за собой дверь. Две сказки и поцелуй в щёку – это была ежевечерняя процедура, без которой Даша отказывалась спать. Дверь рассохлась и плохо закрывалась. Петли скрипели, надо бы смазать, но скоро переселение, и ничего не хотелось менять в этом старом доме – всё равно под снос. Мягкое кресло скучало без него весь день. Какое наслаждение – развалиться и вытянуть ноги после дня беготни. Он плюхнулся и включил телевизор. Дом-2 на канале ТНТ, конечно. Идеальная передача. Кто её придумал, просто гений: начинается поздно, в 23:00, всегда успеешь; ребята молодые и ничего не делают, а им за это ещё и деньги платят, и говорят, деньги немалые. Завидно даже.
Эх, когда-то и он был молодым и полным надежд. Куда всё делось? После школы приехал в Москву, теперь уже не в гости, а насовсем. Планы по её завоеванию были грандиозными. Педагогический институт – это так, для начала. Как говорят физкультурники, разминка. Он хотел большего – денег и неземной любви. Любви к себе, конечно. Как их получить? Мозгов у него немного, как не прискорбно, но факт. Максим Штурц – не умник и не зубрила, как брат Антон, легко закончившим МГУ. Связей – полный ноль. Зато он обворожительно красив. Этим надо брать Москву. Вон тут сколько "голодных" и богатых женщин.
В педагогическом на первом собрании студентов к нему подсел плотный парень. Познакомились. Андрей Смирнягин – болтун и балагур, сразу подметил красавчика в группе. С таким знакомиться с девчонками проще простого. Олег Корнейчук, или просто Корней – невысокий выходец из подмосковных Люберец, больше молчал, но молчал красноречиво – играя мускулами. Иногда троицу дополнял брат Антон. Должен же кто-то помогать с учебой. За это его брали на вечеринки в женскую общагу. Да, были времена.
* * *
Десятиклассник Виктор Скрябин шёл домой по Гоголевскому бульвару. Он часто здесь ходил и жил недалеко. С ранних лет бульвар стал частью его жизни. Здесь они с отцом и мамой гуляли по воскресеньям. Мама рассказывала ему про Гоголя, что жил знаменитый писатель совсем в другом месте в Москве, а бульвар назвали в честь памятника. Отец, железнодорожник, был тогда ещё о двух ногах. Позже в аварии он потеряет одну ногу, и жизнь их изменится. Не к лучшему. Ни о каких гуляниях речи уже не будет. На бульваре они с пацанами залезали в железную лодку к Шолохову, переплывающему Дон. Вите было жаль лошадей по обе стороны от лодки. Ему казалось, что они скоро утонут. Но каждый раз, проходя мимо, он обнаруживал коней на своём месте и радовался этому.
Дома Виктора никто не ждал. Квартира, когда-то хорошая и светлая, досталась отцу по наследству, от своего отца. Раньше у них часто бывали гости, и звучал смех. Сейчас она представляла собой жалкое зрелище: краска облупилась, обои пожелтели, мебель засалена и ободрана, сантехника периодически выходит из строя. Когда-то сверкающий паркет истёрся, в пазы забилась грязь, плашки повылезали одна за другой. Его бы отреставрировать. Скрябин, как мог, боролся с запущенностью, но у него плохо получалось. Маме же было безразлично, как выглядит их жилище. Юноша переоделся и принялся за привычную домашнюю работу. Сначала нужно приготовить обед. Здоровое питание – залог успешных тренировок, а парень серьёзно занимался спортом. Потом убраться и починить дверь в ванную. Устав после двух часов полезных занятий, он прилег на диван отдохнуть и незаметно уснул.
– Главное – не забыть сделать домашку, – была его последняя мысль, перед тем как провалиться в сон.
Снилось ему детство. Из тумана выплывали отец и мама. Они принесли домой большой свёрток. Сказали, мол, у тебя теперь есть сестра, Витюша. Ты – старший брат и защитник. Он долго всматривался в сморщенное лицо и не мог понять, как это можно любить и защищать. А когда родители восторгались уродцем из свёртка, ему хотелось выбросить эту "маленькую красавицу" в окно, чтобы всё было, как раньше – мама, папа и он, Витя, единственный ребёнок в семье. А потом отец потерял ногу, стал инвалидом, мамы на всех не хватало. Виктору пришлось ухаживать за сестрой, менять подгузники, гулять на улице, бегать на молочную кухню, и постепенно он привязался к хрупкому созданию, так трогательно тянущемуся к нему. "Витя, на ручки! Витя! Витя!"
– Витя! Ты что уснул? – мама трясла его за плечо. – Спать в это время не хорошо. Голова будет болеть.
– Да я прилег только. Ты давно пришла?
– Недавно, – сказала Ольга Скрябина, потрепав сына за ёжик светлых волос.
