Анастасия Алексеевна Попова
Потерявшие душу
Анна от развернувшейся перед её глазами картины, завизжала во весь голос, прикрывая лицо руками, съеденный ею утром кусок торта подступал к горлу и просился наружу. На руках её обожаемой тёти лежал любимец семейства Яны, с разорванным брюхом. Его испуганные глаза застыли, пасть распахнулась в предсмертных муках а внутренности свисали из его живота. Окровавленное лицо Марии уже не излучало той, свойственной ей доброты. Она смотрела на свою племянницу, как хищник на добычу, готовящийся к последнему для её жертвы броску.
Анна застыла от овладевшего ею ужаса, изо рта Марии торчал кусок шерсти, который она так и не смогла прожевать. Отбросив бездыханно тело, с несвойственной её быстротой кинулась на перепуганную девушку, но племянница успела захлопнуть дверь перед самым лицом смерти.
Удар, другой, дверь не поддавалась, Анна всем телом навалилась на неё, ища глазами спасительный ключ. Мария, издавая душераздирающие вопли, не переставала колотить окровавленными руками в дверь. От череды сильных ударов навесы трещали, приводя одну в ужас, а другую в дикий триумфальный восторг. На глаза Анны попался единственный предмет, до которого она могла дотянуться. Им оказалось серебряное распятие, привезённое Яной из Италии, не раздумывая, девушка схватила его, воткнув между откосом и стеной. Это давало ей несколько секунд. Удерживая нападки взбесившейся старушки, глазами искала любой тяжёлый предмет стоящий ближе всего, но ничего не приходило ей в голову. Удары в дверь не прекращались. Холодевшей от ужаса Анне казалось, что Мария уже вот-вот вышибет её. Вспомнив сестру, искренне радуясь тому, что она не видит всего, этого девушка посмотрела на распятье и тут её осенило. В полуметре от двери стоял старинный резной комод из красного дерева, Анна бросилась к нему, пытаясь пододвинуть, но он был слишком тяжёлый. Дверь, удары в которую только усилились, сдерживало лишь распятие, а откос уже начал отходить от стены. Но девушка не привыкла сдаваться, находясь почти на грани безумия, всеми силами упираясь в упрямый комод, в порыве отчаяния из её груди самопроизвольно вырвалось «О, Господи! Помоги же мне!». На мгновение Мария остановилась, комод поддался, несколько секунд и он уже перекрывал дверь на столько, что её уже не возможно было открыть. Распятие сделало своё дело. Вытирая капельки холодного пота со лба, Анна на радостях поцеловала его и продолжила блокировать дверь.
Через десять минут стуки и утробные вопли стали затихать, перерастая в одиночные нападки и поскрябывания. Девушка не решалась сойти с места, пристально наблюдая за дверью. Наконец звуки совсем утихли. Тяжёлый комод подпирал дверь не плотно, от бесчисленных ударов в двери образовалась небольшая щель. Анна, стараясь не издавать ни звука, на цыпочках подошла к ней, пытаясь заглянуть в комнату. Но щель была на столько мала, что сквозь неё мало чего можно было разглядеть. Девушка подошла поближе вглядываясь в зазор, но тут же в ужасе отпрыгнула назад. Из щели на неё смотрел помутневший обезумевший глаз, послышалось ужасающее утробное рычание, а удары в дверь возобновились с ещё большей силой.
Анна отступила на середину холла, пытаясь разобраться, что же делать дальше, на глаза попался лишь телефон. Она тут же схватила его, но никак не могла определиться, куда же звонить, в полицию или скорую? Не желая терять ни минуты, она набрала оба номера и объяснив ситуацию стала дожидаться помощи.
Минуты казались вечностью. Анна позиционировала себя с альпинистом, висящим на протёртом канате над пропастью. Больше всего она боялась непонимания и насмешек, поэтому скрыла некоторые факты, объяснив поведение тёти внезапно проявившемся сумасшествием.
Удары становились всё реже, а горловое рычание всё тише, пока за дверью окончательно не воцарилась гробовая тишина. Но перепуганная девушка даже и не собиралась посмотреть, что твориться в этой ужасной комнате. Неожиданно холл наполнился звуками двенадцатой симфонии Шостаковича. Окончательно обезумив, Анна металась из стороны в сторону, пытаясь найти источник звука. Дверь вновь начала ходить ходуном с ещё большей силой, чем прежде. Подбежав к окну, у дома Анна увидела полицейскую машину. Беспорядочно нажимая все кнопки у двери, она наконец-то нашла заветную, автоматические ворота со скрипом открылись, впуская долгожданных спасителей.
НЕ ПРОСТОЕ РЕШЕНИЕ
ОКЛАХОМА 15:00
Спустя несколько минут Гарри всё же удалось увести Сару от дверей больницы, у которых уже успела образоваться толпа. Она стремилась попасть туда, от куда должна была бежать без оглядки, но любовь порой сильнее чувства страха, а самоотверженность глушит инстинкт к самосохранению. Из этой беспорядочной суеты, паутиной окутавшей холл, на неё не переставали смотреть любящие глаза, наполненные слезами. Инстинктивно она чувствовала это и не стремилась уходить. Но Гарри всё же нашёл слова способные увести отчаявшуюся женщину.
В эти минуты ещё никто не знал, что будет дальше и как скоро случится то, чего никто так и не смог ни предвидеть, ни предсказать. Лишь какой-то бездомный старик сновал по парковке, пытаясь вразумить родных уехать как можно быстрее. Он стучался в каждое окно, но его никто не желал выслушать. На таких людей окружающие стараются не обращать внимания, их просто не видят, как не желают видеть проблемы, которые не хотят решать.
Подойдя к машине Гарри, старик постучал в окно, бормоча что-то себе под нос. Парень открыл дверь
– Уезжайте… Быстрее! Быстрее, пока ещё можете – обезумевший старик кинулся к открытой двери, не давая возможности её закрыть – вы не понимаете, никто не понимает… Она идет, сама смерть идёт сюда. Пришло её время, четвёртый всадник уже явился миру…
– Хорошо, хорошо – с округлившимися глазами возмутился Рей – мы уже уезжаем.
– Вы не уедите, от неё невозможно уехать или спрятаться, она придет за вами, куда бы вы не отправились… Ваш муж – указав на Сару, старик продолжил свои жуткие пророчества – уже в её рабстве. Они умрут и воскреснут, но уже без души, а без неё человек перестаёт быть человеком. Они не успокоятся, пока не уничтожат все живые души. – Гарри попытался успокоить старика, но тот не унимался. Бросив кроткий взгляд в зеркало заднего вида парень понял, что женщина уже на грани. Пикап скрылся из виду, а старик всё причитал им в след, «Да прибудет Господь с вами!» с этими словами он поднял к небу руки, на которые начали падать мелкие капли сентябрьского дождя.
Когда-то успешный, но скатившейся на самое дно, после смерти жены и детей сумасшедший старик, каким считали его все окружающие, действительно ещё в зрелости лишился рассудка. Но потеряв его, приобрёл другой дар, видеть и слышать каждого, так же отчётливо как они пытаются не видеть и не слышать его. Жёсткий в словах за годы скитаний он приобрёл больше врагов, чем нашёл сострадания. Самовлюблённые глупцы не хотели прощать престарелому провидцу жестокой правды, его часто избивали, но он продолжал нести своё тяжкое бремя, расплачиваясь за чужие грехи.
Скользя, подобно каплям начинающегося дождя по переполненной парковке прошмыгивая среди машин, он был словно невидим, но видел и слышал всё вокруг себя. Разговоры. Обоюдны обвинения. Споры и упрёки. Жалость и страх. Всё это рождало в его помутившемся рассудке страшные картины. Он словно был там, видел каждую беду, переживал вместе с теми, кто даже не замечал его существования, но старик не умел обижаться, он умел сострадать.
Иногда безумцы мыслят логичнее, но правда, к которой взывает всё их существо, отталкивает они них остальных людей, не давая возможности прислушаться и переосмыслить. В мире, где лживое лицемерие, как единственный способ выживания верх берёт, для правды не осталось места. А людей не желающих мирится с неё легче признать сумасбродами, чем выслушать всю её горечь. Никогда не стоит сдёргивать с человека, против его воли маску добродушия, ведь она может оказаться и намордником, скрывающим звериный оскал.
По лицу и шее старика слезами струились капельки дождя. Он блуждал среди всего этого хаоса не понятый и не услышанный, лишь Том с интересом наблюдал за ним. Убедившись в том, что Сара с детьми окончательно уехала, задвинув щеколду он открыл дверь, впустив очередной поток раненных. Выйдя из душного помещения, переполненного людьми как консервная банка килькой, Том нервно закурил. Он не делал этого прежде ни в одном общественном месте, сокрушаясь своей пагубной привязанностью. Но сейчас не сдержался.
Нервно затянувшись, он невольно стал вслушиваться в старческий бред, тихо посмеиваясь в душе над россказнями безумного. Потянувшись к урне стряхнуть пепел его рука дрогнула, пальцы онемели и перестали слушаться, закатав рукав мужчина стал рассматривать повязку наложенную на скорую руку, из под которой сочилась жидкость непонятного цвета, это не была кровь. Рука ныла уже по плечо и даже укол, сделанный несколько минут назад не мог заглушить этих страданий. Том уже был готов вернуться в здание, как к нему решительно подошёл старик.
– Отрежь её! – кричал безумец хватая мужчину за больную руку. – Отрежь пока не поздно! Господь справедлив и каждому воздастся по заслугам… Спаси свою душу, избавь тело от яда смерти! Отрежь… Отрежь… – не унимался старик, пока не затрясся в агонии.
Том округлёнными глазами стал наблюдать за навзничь свалившегося на ступени старика, истязаемого чем-то вроде эпилептического припадка. Всё его тело билось в ужасающих конвульсиях, глаза закатились, а изо рта пошла белая густая пена. Мужчина остолбенел, ему никогда раньше не приходилось видеть подобного, но желание помочь несчастному было сильнее отвращения, которое вызвал у него старик поначалу. Он схватил бедолагу, придерживая голову занёс в фойе. Положив бродягу на первую попавшуюся кушетку он начал искать помощи, но пострадавших было слишком много. Какая-то женщина из толпы наблюдавшая за случившимся решилась помочь, схватив аптечку она вывалила всё её содержимое в изголовье кушетки, найдя железную палочку вложила её в руки Тома.
– Держите язык, а не то он его проглотит – голос незнакомки прозвучал так решительно, что мужчине ничего не оставалось делать, как повиноваться.
В руках мелькнул шприц и пузырек, несколько легких движений и приступ был побеждён. Старик открыл глаза, не понимая что случилось начал осматриваться по сторонам. Но силы словно оставили его, упав на ступени он рассёк себе затылок из раны струёй текла багрово – алая кровь. Женщина внимательно осмотрела голову.
– Его нужно отвезти в хирургию, помогите мне – вверяя Тому поручни каталки буркнула она.
– Вы врач? – не скрывая удивления, спросил мужчина.
– Я хирург – прозвучало в ответ.
Она шла впереди разгоняя толпу, давая возможность Тому протолкнуть каталку к противоположной стене холла.
– Тут нельзя оставаться – чуть слышно шептал старик вновь теряя сознание – я не хочу становиться одним из них…
Бродяга вновь погрузился в беспамятство, а Том и его новая знакомая пробившись через толпу, благополучно поднялись на лифте в хирургическое отделение. На четвёртом этаже этого больничного комплекса не было палат, а суета, царившая на нижних этажах, ещё не добралась сюда. Тут расположилось операционное отделение, куда доставлялись только самые тяжёлые пациенты, в основном после ДТП. Девушка, щелкнув картой по двери жестом, пригласила Тома проехать вперёд.
– Меня зовут Мия.– С улыбкой буркнула незнакомка, накидывая белый халат.– Если на чистоту, то у меня выходной, вызвали из-за этого наплыва – словно оправдываясь, продолжала она.
– Я Том –радушно улыбнулся мужчина в ответ.
– Как его зовут – с интересом наблюдала за бродягой Мия – вы его родственник?
– О, нет – растерявшись, Том не знал что и ответить – он подошёл ко мне у входа, а потом… В общем упал, я просто решил помочь
– Не каждый на это способен – одобрительным взглядом обвела его девушка, принимаясь за работу. Несколько ловких движений и нить аккуратно стянула рану. – У вас проблемы с повязкой – взглянув на закатанный рукав Тома констатировала девушка. – Позвольте я посмотрю! – Том лишь кивнул в знак одобрения.
Бинты струями спускались в медицинский лоток, открывая страшное зрелище. По мере того как они обнажали рваные раны операционную наполнял отвратительно тошнотворный запах. Успев привыкнуть к нему в низу, Мия перестала замечать его, но тут, в стерильном помещении он резал ей ноздри.
– О, Боже! – не удержавшись, вскрикнула она от увиденного – Это… это… – в голосе отдавался ужас и непонимание – вы должны меня понять, сколько времени прошло с момента травмы?
– Около часа, может чуть больше – Том с удивлением смотрел на доктора, не понимая, что же именно её могло так напугать.
– У вас сильный сепсис, если – глубоко вздохнув, девушка на мгновение замолкла, раздумывая как же аккуратнее сказать правду, но всё же решилась – боюсь сохранить руку невозможно.
Окаменев Том потрясённо взглянул в сторону бродяги. Такого поворота он никак не мог ожидать. Но, рдея надеждой ещё раз увидеть жену и детей, всё же согласился.
Операция продлилась около трёх часов, в помощь Мии вызвалась одна из волонтёров, привезенных из медицинской академии в помощь. В это страшное утро душу Тома спасла прорезиненная лента, завязанная его супругой на плече, и так и не замеченною в суете при перевязке. Во время операции старик пришёл в себя, вскочил с операционной койки и скрылся за дверью, лишь кинув на прощание:
– Милый ангел, не забудьте выпустить дурную кровь! – Мия не обратила на старика внимание, его слова она вспомнила позже, когда дело уже было сделано, а рука фермера отстранилась от тела.
Рана выглядела довольно странно, девушка проработавшая хирургом не один год, на счету которой были десятки операций различной сложности, была в недоумении. Кровь её пациента имела не только необычный цвет но и отвратительный запах, она была гуще обычной и выглядела неестественно. В памяти тут же всплыла последняя брошенная стариком фраза. Мия ослабила жгут, жидкость хлынула на ружу неспешным потоком.
– Сделайте пробы на группу и резус – обратилась она к своей ассистентке уже готовой упасть в обморок – и принесите плазму из холодильника, она скоро потребуется. – Девушка, впервые ассистирующая подобным операциям, с ходу взялась за дело. Молодая студентка была безумна рада, мысли, что уже через мгновение вырваться их этого страшного места, желание продолжать свою практику у неё больше не осталось. Поражённая и обескураженная, почти не живая от страха, она готова была бежать со всех ног, куда угодно лишь бы подальше от этой больницы, но ответственность и доверие возложенные на неё не позволяли сделать этого.
Мия поставив в другую руку капельницу, внимательно вглядывалась в поток кровообразной жидкости. Поймав себя на мысли что подобно варварам средневековой медицины она, врач двадцать первого столетия пустила кровь своему пациенту, сокрушалась собственный действиям ведомыми рукой сумасшедшего, но другого выхода она не видела. Пробы были сделаны довольно быстро, из раны стала сочиться уже багровая кровь, зашив вены, Мия приложила к ране одну из новейших разработок её коллег, нано кожу, которая довольно легко легла полностью закрыв рану.
Продолжая наблюдать за своим пациентом, девушка не заметила, как из лифта появился пропавший старик, с переполненной тележкой и многочисленными тарами в руках.
– Ну уж нет, – её терпение лопнуло, настроенная крайне агрессивно она направилась в сторону бездомного – Что вы себе позволяете?
– Вы будите благодарить за это меня – ответил старик улыбнувшись – больше никто не зайдет и не выйдет отсюда совсем скоро этого не возможно будет сделать…
– Да что вы себе позволяете – охваченная порывом возмущения не унималась Мия.
– Скоро вы всё поймете – искренняя улыбка пожилого мужчины немного смягчило сердце девушки. – Занимайтесь своим делом, а мне предоставьте моё… – Шмыгнув в первую открытую дверь старик исчез.
Мы не привыкли объяснять необъяснимое, самый лучший способ скрыть что либо – заставить людей это высмеять. Где та грань, которой мы отделяем безумие от гениальности, экстрасенса и провидца он клиента психиатрической клиники. Кто установил эти грани, где начинается одна и заканчивается другая? Кто решил выделить нормы в душе и поведении? И что по истине, можно считать нормой, если все мы отличаемся друг от друга. Нет определённой границы, на которой бы разум переплетался с безрассудством. Мия тяжело вздохнув вернулась в операционную, где её с нетерпением ожила перепуганная студентка.
СПАСЕНИЕ
РОССИЯ. Поволжье 16:00.
Анна с облегчением ожидала своих спасителей в любую секунду готовая открыть входную дверь. Привлечённая воем сирен Мария не позволила её сделать этого, оставив в покое дверь, она устремила свой взор на окно. Мужчины вышедшие из автомобиля были потрясены увиденным, на них со скоростью разъярённой пантеры неслась окровавленная старуха, только что камнем выпорхнувшая из закрытого окна, на метр разнося то, что от него осталось. Мужчина постарше, отошёл поближе к машине, парень же принял весь звериный удар на себя. Несколько профессиональных ударов, безупречно отточенных в армии, бросок и руки за спиной старухи уже сковали наручники. Но парень продолжал удерживать, не желающую сдаваться пожилую женщину, он громко кричал ей что то, но она, словно не понимала его. К дому начали стягиваться зеваки, с любопытством высматривая и выспрашивая о случившемся. На помощь полицейским подоспела подмога, к дому подъехала буханка Марию без труда усадила в неё, но долго не могли решить, куда же вести обезумевшую. Анна, наблюдавшая за всей этой суетой, всё же решилась выйти наружу.
– Извините – робко спросила она одного из мужчин в форме – куда вы её повезёте?
– Вы вызывали? – Сержант не знал что и сказать, по этому по привычке решил ответить вопросом на вопрос.
– Да. – Девушка опустила глаза. С детства не привыкшей жаловаться, ей было чрезмерно стыдно от мысли, что она вызвала полицию для своей родной тёти.
– Что у вас тут случилось? – молодой полицейский, недавно поступивший на службу в органы, ничего подобного ранее не видел. Хотя и был одним из добровольцев в Сирии. Но по сравнению с озверелой старушкой даже самые изощрённые растяжки в Алеппо, как и самые кровожадные из боевиков, запрещённых во всем мире организаций, казались теперь ребяческим страхом. Он точно знал, что сегодня ночью уже не сможет сомкнуть глаз, как впрочем, и сама Анна. Но профессиональный долг заставлял его выяснить все подробности случившегося.
В далеке вновь заиграли сирены, приближаясь с каждой секундой. Скорая помощь неслась на всех парах, застрявшие в пути медики могли бы вовсе не успеть, но не решительность по поводу дальнейшей судьбы заточённой в буханке старушке сделала своё дело. Хамов и недотёп на дороге, к сожалению пока никто не отменял, и даже огромные штрафы не смогли сократить их число. Скорой помощи в нашей стране не привыкли уступать дорогу, к всеобщему счастью торопиться уже было не к спеху. Старлей и фельдшер долго спорили у буханки, а Анна завела парня в дом и рассказала как всё произошло…
На подъезде к дому появилась машина Яны, девушка была просто в шоке, увидев полицию и скорую, почти с ходу начала оплакивать старушку, как в заднее стекла буханки с силой ударилось изуродованное лицо Марии. Яна, обнимая детей закрывая им глаза, пыталась как можно быстрее прошмыгнуть к дому, но эмоции взяли верх, и как только дети скрылись за входной дверью, рухнула в беспамятстве на ступеньки. Фельдшер, пытаясь сбежать от разразившихся дебатов, поспешила на помощь девушке. Оставшийся один на один с пассажиркой буханки старлей всё же решился приглядеться к старухе. В неиссякаемых порывах она билась во все стенки машины раскачивая её из стороны в сторону, а из щеки несчастной торчал внушительный осколок стекла, который казалось совсем не беспокоит свою хозяйку. Картина была отвратительной. Водитель, выбежавший из кабины, как только в его транспорт поместили сошедшую с ума пожилую даму, отказывался ехать куда – либо с таким грузом, и даже доводы старшего по званию не могли убедить его в обратном.
– Звони начальству – послышался решительный голос сержанта, только что опросившего обеих сестёр. – Эта дама сегодня ночью прилетали из штатов, где эпидемия бешенства, не в нашей компетентности с ней возиться, пусть её медики забирают. – Старлей одобрительно посмотрел на своего друга.
– Я же говорил – хлопая по плечу водителя, мужчина начал набирать номер телефона.
Реакция на звонок последовала моментально. Уже через пять минут дом и дорога к нему были в оцеплении, буханку окружили люди в защитных костюмах, тётю Марию присадили в спецтранспорт и увезли в неизвестном направлении. А полицейские и врач скорой помощи, наконец вздохнули с облегчением. После долгих расспросов всех распустили по домам, зловещая гостиная была опечатана, а Анна и Яна остались наедине со своей болью.
ВОСТАВШИЕ ИЗ ХАОСА
ОКЛАХОМА. Поздний вечер
Мия не отходила от постели, опасаясь за жизнь своего пациента, и только изредка подходила к окну посмотреть на огоньки палаточного лагеря, развернувшегося в небольшом скверике перед больницей. Не смотря на клятву Гиппократа у молодой женщины не было никакого желания покидать операционную и вновь возвращаться в это царство хаоса. Она считала, что её присутствие важнее тут, нежели там, здесь она боролась за жизнь одного, а там беспомощно смотрела бы как умирают десятки. Постепенно Том начал отходить от наркоза, и его мужественная улыбка стала для молодой девушке лучшим подарком.
– Куда исчез старик – прошептал он еле слышно.
– Он в том крыле для мед персонала – Мия не знала где бродяги и решила пока не расстраивать Тома. – Если вам лучше, то я пойду – неохотно промолвила она, ведомая врачебным долгом.
– Да, спасибо вам за всё – прошептал Том, собрав все силы в кулак. Ему становилось легче, но язык ещё казался ватным и плохо слушался. По привычке он хотел поднять руку, на мгновение ему даже показалось, что у него это получается, но повернув голову, мужчина понял, что это лишь фантомный обман. Его размышления о дальнейшем ведении огромного хозяйства на ферме прервали странные звуки.
Мия уже направляющаяся в сторону лифта вернулась в палату и подбежала к окну. Ещё недавнее относительное затишье внизу сменилась массовой паникой. Люди в ужасе выбрасывались из окон первых этажей, где располагались палаты интенсивной терапии. Студентка, так же прильнувшая к окну, увидев как толпа переворачивает автобус на котором она приехала и практически разрывают каждого кто стремится выбраться из него, побледнев она пошатнулась и обмякнув сползла на подоконник теряя сознание. В палату забежал старик.
– Началось – крикнул он – теперь вы понимаете меня? – обратился он к застывшей у окна Мии.
– Я вообще больше ничего не понимаю – не отходя от окна еле шептала девушка. Она наблюдала за ужасом, в котором сама могла оказаться, успей только спуститься в низ, в объятья этого безумия на несколько минут раньше.
– Тут нам нечего боятся – с полной уверенностью в голосе сказал старик – мы всё сделали правильно.
– Нет! – молодая студентка, придя в себя, кинулась к лифту, там, внизу, были все, кто был ей дорог, она не могла просто так наблюдать за этим.
Подбежав к лифту в беспамятстве начала жать на жёлтую кнопку вызова, но лифт и так поднимался. Мия и старик, который уже ни кому не казался безумным, кинулись ей вдогонку. Двери лифта открылись, оттуда вырвалась обезумевшая толпа…
Тем временем в холле и на парковке царило настоящее безумие. Около четырёхсот раненых, ещё недавно впавших в своеобразную летаргию, почти одновременно пришли в себя, уничтожая всё живое вокруг. Родственники, ещё недавно оплакивающие родных стали первыми жертвами восставших. Кто-то пытался бежать, а кто-то храбро встречал смерть от рук близкого человека.
