Таня Лаева
Ван Хельсинг
Его горячее рваное дыхание обжигает мою щеку, висок, мочку. Его жесткие пальцы впиваются сквозь одежду в чувствительную кожу, Фёр слегка кусает мой подбородок, целует сонную артерию, заставляя меня тихо стонать и плавиться в его сильных объятиях.
– Я никому не позволю отнять тебя у меня, слышишь?
Принц едва касается кончиком носа моей скулы и мягко скользит по ней губами, шепча самые нежные слова, которые я когда-либо слышала.
– Мой прекрасный ангел…
Клодия! ПРОСНИСЬ! Возьми себя, наконец, уже в руки, тряпка!
Я слегка оттолкнула его и негромко напомнила.
– Я думала, ты сказал, что у нас мало времени.
Он отступил на шаг назад и, оглядев меня с ног до головы, провел зубами по нижней губе.
– Рядом с тобой вся кровь отливает от мозга и стекается к другому месту, моя сахарная пчелка.
Мой взгляд на автомате упал на внушительного размера бугор на и без того тугих джинсах… и я покраснела, когда он поймал меня и добавил.
– Клянусь, дерзкая девчонка, как только я доберусь до тебя, ты охрипнешь!
– У-ХО-ДИ-И!
Я затопала ногами и заколотила кулачками по каменной груди. Хохоча, оборотень подхватил мой чемодан и быстренько удалился из-под града шквального огня из новых оскорблений и угроз.
************************************
Некоторое время спустя.
Мы долго ехали на скоростном спортивном авто молодого привлекательного принца. Молча. Периодически кусая друг друга словесно. Фёр то и дело получал по рукам, пытаясь схватить меня за очередное мягкое место.
– А не было ничего более скромного из одежды?
Зарычал на меня Грей, когда я сбросила куртку, открывая его взору глубокое декольте.
– К кому, интересно, вы меня приревновали, ваше Величество, в этом захолустье?
– Я полагаю, что ко мне.
Мы вместе обернулись на незнакомца с изуродованным лицом, что встречал нас у входа в какую-то землянку.
– Здравствуй, Мартин, примешь еще одного члена сопротивления?
Глава 4. Судьба
Клодия.
– Ну, привет, Фёр! – мужчина далеко за тридцать старался говорить спокойным тоном, пока мы спускались по винтовой лестнице вниз, но в его голосе слышались явные нотки раздражения, –Зачем ты привел ее сюда? Хочешь, чтобы охотники нас нашли и перебили всех? Нас и так осталось слишком мало…
Я без стеснения рассматривала его, пока он тыкал в меня своими огромными пальцами. Едва ли не выше Фердинанда, черноволосый, смуглый. Длинная челка закрывает ту часть лица, что исполосована лапой какого-то зверя. Вполне конкретная борода придавала его образу брутальности ровно, как и его кожаный плащ в пол. Наши глаза встретились, и его черные радужки прожгли сквозную дыру в моей голове.
– Теперь она одна из нас! Она моя невеста…
– Очень остроумно, ваше Величество. Бегу и спотыкаюсь под венец, – я зло рассмеялась в красивое лицо, плеская свой смертоносный яд в его жалкие попытки привязать меня к себе.
– Тебя никто не спрашивает. Ты моя.
Принц, не колеблясь, даже не взглянув в мою сторону, выплюнул в меня королевский указ, чем окончательно вывел меня из себя.
– Простите! С каких это пор вы посадили меня на цепь? Я что-то пропустила этот момент, и…
– Боюсь, у вас нет выбора, – вмешался Мартин, – Пойдем со мной.
Мой новый знакомый повернулся, и я смогла разглядеть на его шее выжженное красное клеймо полукровки. И он, как самый настоящий хищник, поймал мой взгляд.
– Поняла, кто я? – хитрая усмешка озарила мужественное лицо, и Фёр поспешил с рекламой своего боевого товарища.
– Клодия, это Мартин, позывной Куница. Он лидер оппозиции, и он первый наполовину оборотень, наполовину человек – обращенный ликан.
– Зачем мы пришли сюда?
– Чтобы остановить войну.
– Парламент сталкивает нас, – добавил представитель куньих, – Но мы хотим мира… и свободы, конечно.
Грейд обнял меня за талию и направил к выходу в просторное подвальное помещение, напоминающее бункер для выживания. Яркие плакаты и кричащие слоганы не могли не трогать мою воинствующую натуру, а пытливые взгляды ликанов, что отвлекались от своих рутинных задач, заставили меня прижаться к моему принцу покрепче.
Не каждый день сталкиваешься с тем племенем, которое ты истреблял столько лет… не говоря уже о моих предках.
Минуя узкие, тускло освещенные коридоры, мы дошли в библиотеку, где царил запах затхлости и витал промозглый холод. Фёр заботливо помог мне сесть перед небольшим деревянным столиком в мягкое велюровое кресло, укрывая удивительно приятно пахнущим пледом. Мартин зажег камин, и я постепенно согрелась.
– Моя прекрасная леди желает чашечку чая?
Мохнатый джентльмен… такой нежный, что аж зубы сводит.
Я отрицательно покачала головой и неосторожно улыбнулась, от чего Грей стал невероятно счастлив.
Ликан-оппозиционер положил передо мной свиток и каменную табличку.
– На них королевская печать, – невольно сказала я вслух.
– Мы украли ее из королевского архива.
Я с прищуром посмотрела на Фёра, без которого наверняка не обошлось это похищение века. А потом мой взгляд упал на его мягкие губы, которые он облизнул и прикусил своими белоснежными клычками.
Я впервые так долго нахожусь рядом с ним. Мне так хорошо и спокойно. Меня просто неудержимо тянет к нему. И он смотрит на меня с такой любовью, словно чувствует то же самое.
– Может, хватит играть в гляделки, голубки, – добродушно бросил Мартин, – Клодия, попробуй прочесть.
– Зачем мне это читать?
– Просто прочти и поймешь, моя медовая пчелка.
Его мягкая улыбка вселила в меня уверенность о важности и нужности происходящего, и, положив свиток на колени, я начала читать.
– Кровопролитие будет длиться до тех пор, пока не будет убит первый убийца. Только его потомок сможет приоткрыть завесу прошлого. Именно она предотвратит войну и положит конец вековой вражде.
Она… она – это я… я первая рожденная женщина Ван Хельсинг. А мой предок – первый убийца.
– И проклятие луны будет снято только тогда, когда потомок убийцы полюбит своего врага и станет законной парой истинного ликана, – Фёр дочитал за меня последний абзац и сел на корточки рядом с моими коленями, уперев в них подбородок. Его ладони легли на мои бедра, и он торжественно произнес.
– Теперь ты видишь, пчелка… ты моя судьба.
Я нежно коснулась его щетинистой щеки своей влажной от волнения ладонью, и он прижался к ней, словно ласковый котенок, закрывая свои невероятного цвета глаза.
– Как же я долго ждал тебя, моя любовь… моя судьба…
Завороженный принц поцеловал мою открытую ладонь, медленно поглаживая мои бедра, настойчиво двигаясь по ним вверх. На заднем плане раздался тактичный кашель.
– Я все еще здесь.
Я отвела смущенный взгляд, не в силах больше выносить жар, что исходил от оборотня передо мной, и который горел обжигающим пламенем в моей груди. И тут меня осенило.
– И как давно ты это знаешь?
– С того момента, как ты попыталась убить меня в первый раз.
– Но, постой, ты ведь не ликан, Фёр… или пытаешься сказать, что?
– Да. Я полукровка. Король Фэнг не мой отец. Я сын королевы, наполовину человек, как Мартин. Но я родился, а не трансформировался, так что я самый сильный волк среди всех, первородный ликан, истинный… – его гордость сменилась гневом, – Вот почему они убили мою мать. И все это время они искали повод убить меня. И теперь ОНИ нашли.
– Мне так жаль… но кто «они»? Кто мог это сделать?
– Совет! Будь он проклят! Фэнг мне не поверил, думая, что это сделал кто-то из вас или полукровок.
Мне хотелось обнять его и забрать всю его боль.
– Вот почему ты смог спасти нас в том поезде, – снова начала я размышлять вслух, – Еще ведь две недели до полнолуния.
– Я спасу тебя даже ценой собственной жизни.
– Фёр…
Он невесомо коснулся моей покрасневшей щеки, поднялся на ноги и кивнул в сторону Мартина, который тут же вступил в разговор.
– Клодия, пожалуйста, возьми скрижаль.
Отложив свиток, я взяла ледяной камень, который в моих руках начал покрываться золотом. На металле вырисовывались письмена на древнем, неизвестном мне языке.
– Я ничего не понимаю.
Смотрю на двух мужчин, что замирают, уставившись на меня, и они начинают постепенно растворяться. Изображение рябит, и помещение обволакивает полупрозрачная белая дымка.
Я закрываю глаза и слышу множество голосов и звон бьющихся друг о друга стаканов. Запах алкоголя и немытых ног бьет по моим рецепторам. Я прихожу в себя в какой-то таверне с кучей грязных орущих мужиков.
Мое внимание приковывает барная стойка, у которой сидят двое посетителей, один из которых мне определенно знаком. Я вижу своего предка и понимаю, что должна узнать, о чем они говорят любой ценой.
Глава 5. Наваждение
Клодия.
Он точно такой, как на семейных портретах. Мой ненаглядный дедушка. Моя самая большая гордость. До сегодняшнего дня я его боготворила. Хотя… возможно еще до дня моей встречи с Фердинандом.
Черноволосый и желтоглазый, словно вампир. Высоченный с худощавым лицом и тонкими губами. Морщины и густая борода добавляли ему на вид лет десять. Длинные и кривые пальцы с длинными грязными ногтями были настолько заметны издалека, что казалось он может выцарапать ими душу через рот. Самый сильный и отважный среди нас. Он был самоотвержен и неумолим. В любое другое время я бы мечтала о такой встрече… но не сейчас.
И я совершенно не слышу их голосов среди всего этого галдежа.
Пока я крадусь вдоль хаотично расставленных круглых столиков, в меня врезается еле стоящий на ногах красноносый забулдыга. Я ожидаю громкое падение после резкого столкновения, но он лишь пролетает сквозь меня и таранит лбом небольшое расстроенное пианино.
Отлично. Они не увидят меня. Для них я лишь призрак.
– Сильвер Грей, выпьем за твою будущую жену, – голосит Ван Хельсинг и поднимает наполненный до краев кубок.
Сильвер? Грей? Наш главный враг? Да что здесь происходит?
– Я очень рад, что между нами больше нет недомолвок, Абрахам.
– Я тоже, друг мой… я тоже.
Оборотень и охотник чокаются и отпивают по первому глотку.
– Я отлучусь на пару минут, – миловидный юноша приветливо улыбается, поднимается и покидает бурлящий жизнью зал, раскидывая по сторонам мертвецки пьяные тела на огромные деревянные бочки, что стояли вместо стульев.
А я не свожу пытливого взгляда с Ван Хельсинга, который вдруг достает из-за пазухи кожаного пальто пузырек с ярко-зеленой жидкостью и наливает его в стакан ничего не подозревающего собеседника.
Полагаю, это не абсент…
Молодой, но уже полностью седой мужчина возвращается и садится на свое место, торжественно поднимая отравленное пиво, сверкая серебряным светом своих ослепительных глаз. Лукавый дедушка произносит очередной тост.
– За тебя и за мою дочь, за вашу любовь и крепкий союз ваших сердец.
Нет-нет-нет! СТОЙ!
Я пытаюсь закричать, но мои голосовые связки скованны толстым недвижимым льдом. Остается всего несколько секунд и пара миллиметров, когда я бросаюсь на Грея. Но мои руки ловят лишь воздух.
Мне оставалось только наблюдать за душевным разговором о предстоящей свадьбе и приятных хлопотах жениха и невесты. Каждый глоток оборотня немедленно сопровождался все более коварным взглядом охотника.
Лицемерная грязная ложь.
Наконец вечер окончен. Сильвер крепко жмет руку тестю и, слегка покачиваясь, покидает трактир. Мой дед достает арбалет и заряжает его серебряными стрелами, упирает ногу в стремя и натягивает тетиву, поглядывая на часы на стене, отбивая указательным пальцем шаги секундной стрелки по прикладу.
О, Господи!
Наконец осознав, что это был за вечер, я пулей вылетела на улицу.
Услышав пронзительный женский крик, я бросилась в безлюдный переулок, где обнаженный Сильвер, перепачканный девичьей кровью, взвыл от боли над безжизненным телом своей возлюбленной.
– Мария! НЕТ!
– Я предупреждал вас обоих.
Я повернулась на сто восемьдесят, когда стрела прошла сквозь мое тело… меня ослепила вспышка и только одна чудовищная мысль.
Это была не вина Сильвера… кто-то спровоцировал эту войну!
************************************
Свинцовые веки сомкнуты настолько плотно, что кажется, будто их склеили и положили сверху по гире. Мои вены изжигает невыносимый жар, а мои кости вот-вот распадутся на мелкие частицы и вопьются в лопающиеся внутренние органы. Я истекаю кровью изнутри. Мои легкие схлопываются, и я не дышу целую вечность.
Но внезапно все это проходит, и я ощущаю только невесомые нежные прикосновения. Кто-то аккуратно убирает влажные волосы с моего лба, у меня начинается озноб.
С трудом открываю глаза и вижу серые кирпичные стены за занавесом полупрозрачного балдахина. Поворачиваю голову к голубоглазому мужчине рядом со мной и спрашиваю шепотом.
– Где мы?
– Тише, пчелка… все хорошо. У тебя лихорадка из-за трансформации, – принц обнимает меня и натягивает шерстяное клетчатое одеяло на нас обоих.
– Прижми меня крепче, Фёр… мне так холодно…
– Иди ко мне, малышка.
Я снова закрыла глаза, когда ликан стиснул меня так сильно, что кости мои захрустели.
– Не сломай меня, зверь.
– Спи сладко, моя дерзкая красавица, – он поцеловал меня в макушку и прижался к ней щетинистой щекой.
Легко сказать…
Но я все глубже и глубже погружалась в себя под воздействием его согревающего тепла. И, все же, уснуть мне так и не удалось, потому что через некоторое время настойчивые ладони скользнули под тесный кожаный топ.
Ммм… какое же приятное ощущение…
Влажные мужские губы осыпали нежными поцелуями мою шею, медленно спускаясь к груди. Тем временем вторая рука до боли сжала внутреннюю часть бедра, и я вскрикнула.
– Не убегай от меня, неженка, – кусает ключицу.
– Даже не планировала.
Волчонок усмехается и, отодвинув зубами топ, впиваясь пальцами в мои ребра, начинает ласкать языком ноющие соски, посасывая покрытую мурашками грудь, втягивая ее в себя почти наполовину.
– Боже мой… Фёр…
– Ты такая вкусная, мой восхитительный медовый десерт.
Поднимаясь все выше по чувствительной коже, он добрался до насквозь уже мокрого нижнего белья, беспощадно расправляясь с ним в считанные секунды. Его пальцы невесомо прокатились по нежно розовому тюльпану, собирая по его лепесткам пыльцу, добираясь до набухшего пестика, который никто никогда не опылял до него.
– Как же мне тяжело терпеть твою близость и не иметь возможности завладеть твоей такой мокрой и ароматной плотью, – рычит озабоченный зверь и насилует мою несчастную ногу, оставляя на ней продолговатый синяк – Ох… моя любовь, ты и понятия не имеешь, что я чувствую, и что я могу с тобой сделать.
Я не успела ответить, да и даже представить, как бешеный принц накрыл мои губы тягучим, словно сгущенное молоко, поцелуем. Он с упоением смаковал каждый новый помеченный миллиметр, а мои стоны перерастали в осипшие вскрики от его таких нетерпеливых, диких ласк. Мое тело извивалось, будто его бросили на раскаленный металл или песок, место его укуса горело так, как если бы под кожей растекался настоящий огонь.
– Фёр… остановись, пожалуйста… мне больно!
Ликан тут же отстранился, и теперь я смогла увидеть его почерневшие радужки, горящие похотью и неутолимым желанием. Его грудь вздымалась, издавая хрипы как при воспалении легких. Вены на его шее и предплечьях вздувались от перенапряжения, а синтетическая черная ткань трещала по швам на его могучем торсе. На секунду мне показалось, что от его тела исходит легкий дымок.
Ну, давай же, Кло, придумай хоть что-нибудь, чтобы не отдаться ему прямо сейчас.
– Фёр, это все мой дед, это Ван Хельсинг, он отравил Сильвера. Грей не был виноват. Вся эта война началась из-за охотников.
Волк поднимается с влажной постели, его глаза снова приобретают свой прежний цвет, он стряхивает с себя наваждение и обреченно вздыхает.
– Богиня Луна… что же ты делаешь со мной, Клодия? – он сглатывает и отворачивается, – Золотаяскрижаль откроет нам всю правду, но она разделена на четыре части. И только ты сможешь прочесть прошлое и спасти всех нас. Мы должны найти каждую, прежде чем наши враги доберутся до них, или прежде, чем они убьют нас.
– Враги?!
– Совет… охотники… Вряд ли есть хоть призрачная надежда на то, что они еще не знают о твоем предательстве. У нас достаточно врагов, поэтому мы выдвигаемся как можно скорее, – он снова взглянул на меня и ласково улыбнулся, будто наконец вспомнил, зачем он пришел и разбудил меня, – Собирайся, мы ждем тебя внизу. Твои вещи здесь, – Фёр указал на небольшую сумку на полу, – И одевайся поскромнее, а то я сойду с ума от ревности.
– Кто это «мы» и «от ревности» к кому?
– Мартин идет с нами. Собирайся, пчелка, не заставляй меня повторять трижды. И не забудь теплую одежду, мы летим в Гималаи за второй частью.
– Но почему туда?
Ответа не последовало, загадочный мужчина стремительно удалился, как всегда, оставляя после себя приятное послевкусие и легкий мандраж.
