Тата Златова
Нежным дается печаль
Она закрыла лицо руками и всхлипнула. Неожиданно Андрей прижал ее к себе и погладил по голове, как маленькую.
– Не говори глупостей! Ты и так сделала все, что могла. Кто знал, что так обернутся события.
– И все-таки я перегнула палку. Вспомни тот разговор. Настя так разнервничалась, ее прямо всю трясло! А я не смогла ее остановить! И себя тоже – все говорила и говорила. Надо было ее просто успокоить.
– Еще раз повторяю: ты не виновата. Для жены это привычное состояние, она в последнее время вообще перестала себя контролировать.
– Но вчера она была просто невменяемая, вспомни! Бормотала что-то непонятное, дрожала, плакала без остановки. Говорю же, в таком состоянии человека вообще нельзя куда-то отпускать, это слишком опасно. И о чем мы думали…
Андрей задумчиво смотрел куда-то перед собой.
– Мне кажется, Настя неспроста там оказалась. Может, ее отчим приложил к этому руку? Кажется, ты говорил, что он врач…
Андрей никак не отреагировал на ее слова. Только поцеловал ее в горячий лоб. Ника слегка оттолкнула его:
– Собирайся и езжай туда. Насте сейчас как никогда нужна твоя поддержка. Узнай, как все произошло, как она себя чувствует, может, ее можно будет забрать домой.
– А как же ты? Я тебя не оставлю.
– Кто-то должен быть с Машенькой.
Девочка как раз хныкнула, напоминая о себе. Заглянув в комнату, Ника увидела, что малышка не спит.
– Давай я позвоню матери? Она посидит с дочкой, а мы поедем к жене.
Ника упрямо замотала головой:
– Это плохая идея. Когда Настя меня увидит, еще больше разнервничается. Нет, ни в коем случае. Езжай сам. И маму не беспокой. Я сама за Машенькой посмотрю.
– Уверена?
– Уверена. Не волнуйся. Давай, одевайся и езжай.
Он вернулся в спальню, а Ника пошла к себе. Быстро переоделась и, постучав, снова зашла к Андрею. Машенька начинала капризничать. Видимо, ощущала общую нервозность, дети, они такие… Спустив ее на пол, проследила, чтобы девочка пошла к ящику с игрушками, сама же повернулась к Андрею, который уже застегивал верхние пуговицы рубашки, и сказала:
– Спроси, можно ли ей вернуться домой. Ах да, и надо ли ей что-нибудь туда принести? Не забудь узнать, какие лекарства купить, хорошо?..
На все вопросы он отвечал рассеянно и невпопад, постоянно о чем-то думал. Молча пошел к выходу и загремел ключами. Убедившись, что Маша увлеклась игрой, Вероника выглянула в коридор. Андрей стоял в куртке и одной рукой держался за наличник.
– Ты точно не поедешь со мной? – спросил каким-то сдавленным голосом.
– Нет, езжай один, – сказала она твердо, хотя внутри все холодело от волнения. Пальцы беспокойно теребили пуговицу кофточки, чувство вины не отпускало.
– Ладно. Позвоню, как приеду.
Хлопнула входная дверь, зашумел лифт. Вероника вернулась в спальню и попыталась отвлечься, играя с малышкой, но мрачные мысли не удавалось прогнать. Так и провела следующий час – играя с девочкой и прожигая взглядом телефон. А потом раздался звонок в дверь…
Глава 10
Кто-то звонил – нетерпеливо и требовательно, и этот визит явно не предвещал ничего хорошего. Оставив малышку в кроватке, Ника на ватных от волнения ногах вышла в коридор. Посмотрев в «глазок», оторопела: на лестничной клетке стоял какой-то мужчина. Стоп, стоп, стоп… Сердце ухнуло вниз. Не какой-то, а очень даже знакомый! Она уже видела его, правда, всего один раз… Тогда, у подъезда. Он хватал Настю за руку и явно был чем-то недоволен. И сейчас пришел сюда… Зачем? Явно с недобрыми намерениями!
Ника прислонилась к стене, чувствуя, как темнеет в глазах. Не будет открывать. Пусть думает, что никого нет дома. Не хватало еще пускать его, когда они с Машенькой одни в квартире! Даже если это и не отчим Насти, все равно он вел себя тогда не как доброжелатель, значит, не стоит рисковать…
Но в дверь продолжали настойчиво звонить, а потом послышался громкий стук. Кровь застыла в жилах от страха, тело пронзила дрожь. В первую секунду даже подумала, что теряет сознание, но в последний момент успела зацепиться рукой за край тумбочки и удержала равновесие.
– Таисия Владимировна, откройте, я знаю, что вы дома! – раздался недовольный рык.
Таисия Владимировна? Это еще кто? Может, мать Андрея? Резко выдохнула, пытаясь успокоиться и прогнать испуг.
Стук стал еще требовательней. Казалось, незваный гость вот-вот вышибет дверь. Да что он себе позволяет?
– Вы что, с ума сошли? – сорвалось с губ прежде, чем успела сообразить. – Перестаньте стучать!
Стук внезапно прекратился. Воцарилась тишина.
– Вы ошиблись, никакая Таисия Владимировна здесь не живет! – уточнила на всякий случай, надеясь, что пришедший тут же уйдет.
Но тот продолжал стоять у двери, будто его пригвоздили к месту! Ника лишь на секунду посмотрела в «глазок». Нет, память ее не подвела: это действительно тот самый незнакомец, который хватал Настю за руку!
– Тогда Андрея позовите, – пророкотал за дверью голос.
– Его нет дома.
– Я хочу увидеть Машеньку, – продолжал настаивать мужчина. – Понимаете, я… Я отец Насти. Приехал издалека, очень устал. Она должна была встретить меня на вокзале, но почему-то не приехала и телефон ее не отвечает. Может, с ней что-то случилось?
Папочка, значит! Издалека приехал! Он что, за дурочку ее держит? А как убедительно врет, хоть сейчас бери на главную роль в кино! Только одного не учел: она знает тайну Насти и держит ухо востро! Только как прогнать его, если сердце сдавливает тисками страха, ноет и щемит так, что даже дышать больно, не то что говорить…
– Впустите меня? Не на пороге же стоять… – послышалось жалостливое. Даже не верится, что еще минуту назад этот же голос был полон злости и раздражения! Впустить? Его? Вспомнила про Машеньку и вся похолодела.
– Я не могу впустить в квартиру незнакомого человека, извините…
Одно предложение, а сколько сил понадобилось, чтобы произнести! Внутри все переворачивалось от страха, и как только с голосом сумела совладать!
– Но я же Настин папа! Я не чужой человек! – интонация голоса немного изменилась. Почти неуловимо, но Ника почувствовала перемену. Это была уже не просьба, а твердость. Открой – и никак иначе. Вжалась в стену и, кажется, перестала дышать. Лихорадочно подбирала слова, но все никак не могла сообразить, что сказать. Нервы натянулись до предела, даже почувствовала покалывание в кончиках пальцев. Наконец выдавила:
– Ничего не знаю, я нянечка, все вопросы решайте напрямую с Андреем или Настей…
– Вы понимаете, что делаете? Не боитесь потерять свое место? – продолжал давить «папочка». – Вы собираетесь оставить под дверью отца хозяйки! Открывайте или будем разбираться по-другому!
Ника схватилась за голову и облизала пересохшие губы. Господи, а вдруг он и вправду выломает дверь? Надо поскорее отделаться от него, тем более Маша там одна, нужно идти к ней! Думай, думай, думай…
– Я вам еще раз повторяю: разбирайтесь с хозяевами, – запинаясь, произнесла она. – Некогда мне с вами тут разговаривать. Всего доброго!
– Значит, хочешь проблем? – прогремел голос за дверью. По спине холодок пробежал от осознания: Машенька в опасности. В большой опасности! И отчим, словно в подтверждение ее мыслей, грозно добавил: – Я тебе их устрою!
Мысль о малышке отрезвила, заставила взять себя в руки.
– А вот угрожать мне не надо, – осадила его Ника, хотя коленки предательски дрожали. – Если будете и дальше так тарабанить в дверь, я полицию вызову. У нас тут камеры везде, все записывается. Советую не нарываться на неприятности. Всего хорошего!
Шагнула назад и прислушалась. Но слух улавливал только бешеный стук собственного сердца. За дверью вновь повисла тишина. Неужели ушел? Или что-то придумал? Ника напряженно ждала. Наконец подъехал лифт, раскрылись створки, а после кабина поехала вниз. Решившись, опять посмотрела в «глазок». На лестничной площадке было пусто. Фух… Облегченно выдохнула.
И как Настя живет в этом кошмаре? Вероника всего пару минут пообщалась с этим зверем, а ее уже бьет крупная дрожь и кажется, будто мир качается. Но как можно терпеть такое годами?! Молча, зарывая боль внутри? Скрывая ее в глазах, пряча под маской небрежности, борясь с ней в одиночку? Как она еще не сошла с ума?
Уже сошла, – щелкнуло в мозгу, и Ника вспомнила, где сейчас мама Машеньки. Бросилась к малышке, убедилась, что та в порядке, потом пронзила взглядом телефон. Тишина…
Андрей вернулся из больницы часа через полтора – бледный, взвинченный, мрачный. С трудом удалось вытянуть из него хоть какую-то информацию. Оказалось, что Настя лежит в отдельной палате и ведет себя очень неадекватно, постоянно несет какую-то чушь… А когда он уходил, медсестра пыталась связать ей руки. Он был в ужасе и больше ничего не смог рассказать. Ника буквально заставила его поесть и заварила крепкий чай. Она не знала, как сказать Андрею о сегодняшнем «госте» и его угрозах. Но опасность надвигалась, какое-то плохое предчувствие опять сжимало сердце, и ей все-таки пришлось признаться. Андрей только болезненно поморщился и ничего не ответил. Но по лицу она поняла, что он что-то задумал. И, кажется, ей это не понравится…
***
Следующие две недели пролетели так быстро, что Вероника искренне удивилась, посмотрев на лист календаря. Наверное, время так летело потому, что Андрей почти не бывал дома, после работы сразу несся в больницу. Как бы он ни убеждал врачей в том, что Настя абсолютно здорова, те все равно твердили свое: это она здесь, видите ли, здорова, а если вернется домой, ум потеряет окончательно. Сколько раз просил пересмотреть список лекарств – как об стенку горох!
Он подозревал, что жену намеренно пичкают таблетками, после которых она становится агрессивной и теряет контроль над эмоциями. И уже не верил в то, что она когда-либо вернется домой.
– Неужели все настолько безнадежно? – спрашивала Ника.
– Ты не представляешь насколько… Она очень изменилась. Несет какой-то бред, все время плачет, у нее то апатия, то непонятная агрессия…
– А что она говорит?
– Да твердит, что кто-то хочет Машку отнять, что она не мой ребенок… Ну бред это, разве нет? Я даже дослушивать не стал.
Ника в ответ лишь покачала головой. Ей хотелось переговорить с Настей, но она не была уверена, что та обрадуется ее визиту. А вдруг увидит ее и разозлиться еще больше? Вдруг ей станет только хуже? Нет, лучше не приходить…
А потом Андрей почему-то резко перестал ездить в больницу. Как-то замкнулся в себе, стал отмалчивался, искать постоянные отговорки, чтобы не навещать жену. Ника с головой погрузилась в работу, набрала много проектов, зачастила ездить в офис и на деловые встречи. Поначалу с Машенькой сидела бабушка, потом, когда Таисия Владимировна слегла с артритом, с дочерью стал оставаться Андрей.
Сначала Ника считала, что его нежелание ездить в клинику связано с ее загруженностью на работе. Ребенка-то оставить больше не с кем. Но он сидел дома даже когда у Вероники был выходной! И это показалось ей странным. Раньше он хотя бы на работу ездил, а сейчас все время сидит дома. Она уже начала волноваться, не впал ли он в депрессию из-за всей этой ситуации. Но разве можно вытянуть из него хоть слово?!
Как назло, из-за всего этого не получалось переехать. Она уже накопила нужную сумму, чтобы снять квартиру, но бросить Андрея в такой сложный для него период не решалась. Даже язык не поворачивался завести подобную тему. А Ирка все допытывалась по телефону, где Ника живет и почему к ней нельзя приехать. А когда однажды услышала в трубке детский плач, вообще впала в ступор.
– Ника, что происходит? Чей это ребенок? – сыпала сестра вопросами. – Я чего-то не знаю? Что ты скрываешь?
Пришлось соврать, что работает няней и живет в доме хозяев. И, кстати, это звучало очень логично. Теперь Ирка наконец-то успокоится и больше не станет напрашиваться в гости. Так и получилось. Она перестала жевать эту тему, зато переключилась на другую. На ту, которая причиняла много боли, воскресала воспоминания, которые хотелось забыть, напоминала о том, что когда-то Вероника была счастлива…
– Вы с Владом так и не помирились?
Слышно по голосу, что не хочет бередить рану, пытается подобрать слова так, чтобы не сделать больно, но само уже это имя разрывает душу на части. И тоска, тягучая и нестерпимая, накатывает, скручивает, тянет туда, где когда-то было хорошо и спокойно, туда, где впервые почувствовала горечь предательства…
– Не помирились, – ответила Ника, не узнав собственного голоса. Какой-то чужой и жалкий. Оказывается, озвучить мысль не намного легче, чем осознать ее. Каждое слово как камень торчит в горле и с трудом прорывается наружу.
– Так и не скажешь, что у вас произошло? Все же нормально было…
– Значит, все-таки ненормально, раз развалилось.
– Будете разводиться?
Вот эта Иркина прямота всегда немного раздражала. А сейчас вообще вызвала непреодолимую злость. С одной стороны, можно понять: она не чужой человек, хочет знать, что случилось, а с другой, слишком бесцеремонно лезет в душу. Даже если бы и хотела, Ника все равно не смогла бы ответить на этот вопрос. Да, наверное, разведутся… Но когда? После той встречи Влад никак о себе не напоминал, Ника тоже не искала предлогов, чтобы увидеться. Все как-то закрутилось-завертелось, некогда было заняться этим. Да и, если честно признаться, – не хотелось… Да, штамп – это просто формальность, скажете вы и будете правы. Но пусть Влад хотя бы формально принадлежит ей, хотя бы еще немного… Время пройдет и, может, не так больно будет обрывать эту связь. А сейчас больно. Очень больно. Именно поэтому и прогоняла все мысли, связанные с Владом, а Ирка взяла и наступила на ноющую мозоль.
– Пока не знаю, – ответила уклончиво. – Давай потом обсудим это, ладно?
– Ладно, – послышался тяжелый вздох.
Два-три дня спустя Ника вернула Ирке долг, чему та очень удивилась. Жизнь постепенно налаживалась, не за горами был карьерный рост, только вот настроение Андрея угнетало. Он никак не мог взять себя руки, постоянно думал о чем-то и почти не разговаривал. Да и девочке по-прежнему уделял мало времени, хотя той как никогда был нужен отец…
В один из дней он все-таки поехал к жене, а когда вернулся, сказал:
– Настя очень плоха. Она хочет тебя видеть…
Вот так прямо с порога и заявил.
– Машенька, где твоя ляля? А ну-ка, иди, посмотри в комнате и принеси папе.
Когда удалось выпроводить малышку, Ника непонимающе взглянула на Андрея – вид у него был усталый.
– Ей стало хуже? – прямо спросила.
Он молча снял ботинки, прошел в комнату и обессилено опустился на диван.
– Что с Настей?
– У нее уже нет шансов выздороветь.
– Почему ты так решил?
Андрей обреченно сжал голову руками и наконец пояснил:
– Понимаешь… В общем, я пришел к Насте, а она… Она была не такой, как всегда. Больше не плакала, понимала все, что я говорю, мы спокойно пообщались, как старые друзья.
– И что?
– Я удивился, когда она попросила, чтобы ты к ней пришла. Я не говорил, что ты у нас осталась, откуда она узнала, понятия не имею.
Хм, странно… Настя всегда держалась на расстоянии, никогда не откровенничала и не стремилась стать ей подругой, а тут вдруг захотела встретиться… Может, Андрей все неправильно понял? Именно этот вопрос Ника и задала, на что получила категоричный ответ:
– Она четко и ясно сказала, что хочет с тобой поговорить.
Ника нервно заходила по комнате. Заглянула в спальню, убедилась, что Машенька спокойно играет, и вернулась к Андрею.
– Она, наверно, злится на меня?
– Не думаю. Настя сказала, что ты последняя ее надежда.
– Последняя надежда? Ничего не понимаю.
Андрей вздохнул и откинулся на спинку дивана.
– Вероника, я сам ничего не понимаю. Но тебе нужно к ней съездить. И поскорее. Мне кажется, для Насти это очень важно.
Ника растерянно молчала, скрестив руки на груди. Наверное, и вправду нужно с ней увидеться и успокоить, что не претендует на ее мужа, что между ними действительно ничего нет.
– Пойми, ей там совсем несладко. Ее заставляют пить какие-то таблетки, Настя даже не знает, как они называются. Я заметил, что от лекарств она слабеет, у нее начинается какое-то помутнение рассудка. Я уже сто раз просил врачей, чтобы они не пичкали ее таблетками, но у них на все стандартный ответ: это больница, здесь лечат, им, врачам, лучше знать, какую схему назначать пациенту… И что самое странное, с меня не потребовали никаких денег. Настя лежит в отдельной палате в частной клинике… Мне говорят, что ее лечение оплатили, но кто? Я не могу вытянуть из врачей никакой информации. Мол, это конфиденциально. Вот я и подумал… Может, Настя сама тебе все объяснит?
«Действительно, что-то тут нечисто», – подумала Вероника, все еще сомневаясь, навещать Настю или нет.
– А у нее ты спрашивал, кто мог оплатить лечение?
– Спрашивал – молчит. Съездишь к ней?
– Ну ладно, если она так просит…
«Но только потому, что она – Машенькина мама», – добавила про себя и поспешила к девочке.
На следующий день у Ники был выходной, и она, как и обещала, поехала в клинику. Это оказалось достаточно дорогое заведение, – сразу поняла, как только очутилась в холле. И вряд ли Андрею хватило бы денег заплатить хотя бы за сутки. Стены, оформленные в приятных коричневых тонах, мягкое рассеянное освещение, уютные уголки, в которых размещались кресла и столики. На ресепшене уже ждут улыбчивые администраторы. Все выверено до мелочей, тщательно продумано, сделано так, чтобы обстановка действовала успокаивающе, уравновешивала психологическое состояние посетителей.
Только Нику, наоборот, все здесь угнетало. Ноги подкашивались, хотелось развернуться и уйти. Но она пересилила себя.
– Анастасия Гончарова? – нахмурилась администраторша. Поискала в базе знакомую фамилию и заговорщически переглянулась с напарницей. Веронике не понравился этот взгляд. – Да, есть такая. Палата номер тридцать пять. И, пожалуйста, не забудьте надеть бахилы.
Вежливая улыбка, стандартные фразы… А смотрит неприятно, будто рентгеном просвечивает. Будто так и ждет, пока посетительница скроется из виду, чтобы поскорее обо всем доложить директору. Похоже, Андрей прав, Настя в большой беде. Кто-то оплатил ее лечение. Кто-то очень серьезный и влиятельный. И она уже не выберется отсюда…
Дойдя до нужной палаты, Вероника замерла, собираясь с силами. Мысленно сосчитала до пяти и робко открыла дверь.
Она не сразу узнала Настю, эту измученную, запуганную женщину без тени улыбки, с потухшими глазами. Резко остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду.
– Видишь, во что я превратилась? – нарушила молчание жена Андрея. – Не стесняйся, присаживайся. Да не бойся, не укушу.
Вероника кивнула головой, села в кресло и, стараясь хоть как-то приободрить Настю, пролепетала:
– Ничего. Скоро ты вернешься домой, и все наладится! Просто наберись терпения. Совсем чуть-чуть осталось подождать…
Но та горько усмехнулась:
– Нет, Ника, не вернусь. Ты многого не знаешь. Хотя в одном ты, конечно, права: мне осталось совсем немного. Со дня на день загнусь в этой чертовой палате. И это не бред. Я знаю, что говорю!
Слезы блеснули в ее глазах, а по телу Ники пробежала дрожь.
– Выкинь эти мысли из головы. Рано тебе умирать. Ты справишься, слышишь? Андрей вот-вот договорится с врачами и…
– Он никогда с ними не договорится, – оборвала Настя. – Потому что это невозможно. Меня не выпустят отсюда. Разве что вперед ногами, – она мрачно усмехнулась. Потом поднялась и подошла к окну. Маленькая, хрупкая фигурка казалась прозрачной в бледном свете пасмурного дня. Плечи были слегка ссутулены, словно на них лежал тяжелый груз, который она уже не могла нести.
– Вероника, я позвала тебя не просто так. Я знаю, что только ты сможешь меня понять и поддержать. Но сначала я бы хотела извиниться перед тобой за свое ужасное поведение.
– Настя, не надо!
Однако вид у нее был решительный. Женщина обернулась и внимательно посмотрела на Нику. Слабый, едва заметный огонь еще наполнял эти глаза жизнью.
– Прости, если сможешь. И еще одно. Понимаешь, я долго думала и вот наконец-то решила, что смогу рассказать это только тебе.
– Что рассказать?
– То, о чем никто, кроме тебя, знать не должен. Тем более Андрей. Однажды я уже рассказала ему то, о чем хотела забыть, теперь жалею… А ты так привязана к дочке, что, мне кажется, сможешь ее защитить. Если понадобится.
– А как же Андрей? Разве он не…
– Я все рассказала ему, но он не поверил. Психопатам вообще мало кто верит, – горько усмехнулась она и сжала кулаки. – Он думает, что у меня бред, что это действие таблеток. Поэтому и прошу: ничего ему не рассказывай. Будет лучше, если он действительно будет считать бредом то, что Маша – не его дочь. А ведь по сути… у нее же нет по-настоящему родного человека. Я умру, и с кем она останется? Нет, Андрей не должен знать… Я уже не уверена, что муж захочет взять ее под свою опеку, если узнает правду. Поэтому довериться я могу только тебе. Так сказать рискнуть…
Она говорила, а Нику прошивало нитями тревоги и страха за девочку. Пересохшими губами спросила:
– Маше что-то угрожает?
– Кто-то…
Голова закружилась, все поплыло перед глазами, и Ника вцепилась холодными пальцами в подлокотник. Она шутит. Да, разыгрывает, чтобы ударить больнее, чтобы отомстить за ложь. Вероника отказывалась верить, что малышке может грозить опасность, проще было думать, что Настя просто хочет помучить ее.
Но та была серьезна как никогда.
– Кто?
Настя села на кушетку и поджала под себя ноги. Болезненно зажмурилась и потерла виски.
– Сейчас я все расскажу. И думаю, ты поймешь, почему я так вела себя с дочерью и мужем. – Она открыла глаза, и Ника заметила в них слезы. Сердце тревожно забилось. – Ты только скажи – выслушаешь или нет?
– Настя, ты что! Конечно, выслушаю…
– Только не подумай, что я не в своем уме. Сегодня вообще не пила никаких таблеток. Так что голова ясная, как никогда. В общем, все началось после свадьбы…
Настя еще никогда не была такой счастливой. Андрей буквально носил ее на руках. Счастье казалось безоблачным. Однако…
Она никак не могла забеременеть. И это сильно беспокоило. С каждым днем страх грыз все сильнее, впивался острыми клыками в каждую кость и причинял невыносимую боль. Настя предполагала, что могли быть осложнения после того, что вытворял с ней отчим. Долго не решалась пройти полное медицинское обследование. А когда все же решилась, была сильно удивлена: осложнения действительно есть, но родить она может. Значит, еще не все потеряно, есть надежда, есть свет в конце тоннеля! Настя считала, что ее ребенок будет настоящим подарком, наградой за муки, уж он-то никогда не окажется в детдоме! Часто представляла себе, каким будет малыш, как его назовет, как будет целовать его в пухлые щечки…
Но все рухнуло в один день. Однажды отчим подстроил встречу в парке. Только как нашел ее – осталось загадкой. Возможно, узнал, что она периодически общается с Наташей, младшей сестрой, хотя и ту ему было бы непросто найти. После смерти матери она оборвала с ним все контакты.
Но он нашел Настю. Чтобы снова все испортить!
Да, ей пришлось спуститься с ним в парк, чтобы четко и ясно сказать: не нужно лезть в ее жизнь! Она больше не та маленькая испуганная девушка, которой некуда податься. Только на этого монстра не действовали никакие угрозы. Наоборот, он чувствовал себя очень уверенно. Напоследок больно схватил за локоть и заявил, что она никуда не пойдет. Настя попыталась одернуть руку, но силы оказались неравными. На парк опускался вечер, было малолюдно, и отчиму без труда удалось затащить ее в машину.
То, что произошло в тот вечер, Настя старалась не вспоминать. Но по ее несчастному лицу и увлажнившимся глазам Вероника поняла, что тогда случилось.
– Я думала, он убьет меня, – тихо произнесла эта беззащитная и хрупкая женщина, яростно скомкав в руке носовой платок. – Но ошиблась.
Она пришла в себя только на лавке под козырьком остановки. Той самой остановки, на которой произошла эта неприятная встреча. Тело ужасно болело, перед глазами стоял туман. В ушах молотком стучали страшные слова: «Если о произошедшем кто-то узнает, я подставлю Андрея. Остаток своих ничтожных дней он проведет за решеткой. Ты же знаешь, что я слов на ветер не бросаю. У меня большие связи. Подумай, девочка. Подумай хорошенько».
Сколько просидела на лавочке – Настя не помнила. Редкие прохожие старались держаться подальше от странной незнакомки, что-то бормотавшей себе под нос и давившейся слезами. Кажется, кто-то все же подходил, но от помощи она отказывалась.
Хлынул дождь, холодный ветер бесцеремонно забрался под воротник легкой куртки. Прохлада немного ободрила ее. Город задышал свежестью, в лужах замелькали разноцветные огоньки, напоминая о том, что жизнь не закончилась.
Настя шла под дождем, наслаждаясь холодными каплями, которые будто смывали с нее всю грязь, оставшуюся от отчима. В итоге, когда вернулась домой, Андрей просто не поверил своим глазам. С трудом узнал в этой промокшей насквозь, еле живой от боли и холода молодой женщине свою жену. Она больше напоминала призрак, чем человека. И все его расспросы отмела одним-единственным взмахом руки. А потом просто упала на кровать и зарыдала. Андрей пытался вытянуть из нее хоть какую-нибудь информацию, но Настя либо плакала, либо смотрела в одну точку и молчала. На самом деле было страшно признаться ему в том, что произошло, боялась, что муж почувствует отвращение и бросит ее. Кому нужна несчастная женщина с поломанной судьбой? Нет, он точно не поймет… Никто и никогда не поймет, каково это – жить в клетке из собственных страхов и кричать от отчаяния в пустоту.
Кошмар продолжался. Куда бы ни пошла, всюду ее встречал отчим. Раз за разом видела, как в обсидиановых зрачках плещется удовольствие. Он следил за каждым шагом, и Насте часто приходилось врать мужу, чтобы тот ни о чем не догадался. А Андрей обвинял ее в изменах. С тех пор, как нашел в ее сумочке противозачаточные таблетки. После этого они долго не разговаривали, жили под одной крышей как чужие люди. Он считал, что жена не хочет иметь от него ребенка. Но как Настя могла объяснить, что это вынужденная мера, что она боится забеременеть от отчима? Приходилось молчать и мириться с несправедливыми обвинениями.
Через время она узнала, что ждет ребенка. Сначала обрадовалась: неужели небеса смилостивились и теперь она заживет нормальной жизнью? Но потом поняла, что ребенок-то не от Андрея, а от отчима. В памяти всплыли жесткий и хладнокровный взгляд, леденящая ухмылка, больше напоминающая оскал гиены… Ее передернуло при мысли, что такие же глаза будут смотреть на нее всю оставшуюся жизнь, а безобидная улыбка ребенка напоминать о страшном человеке, разрушившем ее жизнь… И Настя приняла решение…
Все вокруг считали ее сумасшедшей. Она и не спорила – так оно и есть. Ребенок ведь ни в чем не виноват. Только стоило взять доченьку на руки, как перед глазами мельтешили картинки из прошлого. Воспоминания душили с каждым днем, а когда становилось совсем невыносимо, она просто уходила из дома к подругам. Настя понимала: психика надломилась, дала сбой. Отчим сломал ее, как куклу. А теперь то же самое хочет сделать и с Машенькой! Но она не позволит!
– Отдать своего ребенка в лапы этому чудовищу – хуже смерти! – воскликнула Настя, закрыв лицо руками.
Уж она-то знала, как нравится отчиму причинять людям страдания. Ее муки будто наполняли его черную душу жизненной силой. Он питался чужими страданиями.
Каждый раз, поджидая ее у подъезда или возле офиса, он требовал провести экспертизу ДНК, буквально преследовал по пятам, заставляя трястись от страха и ускорять шаг. В последнее время прессинг стал совсем невыносимым. Настя превратилась в настоящую психопатку, в каждом прохожем видела опасность, боязливо оглядывалась, шарахалась от любой тени… Поняв, что таким образом он ничего не добьется, отчим решил окончательно избавиться от нее…
– То есть как – избавиться? – подпрыгнула на месте ошеломленная Вероника.
– А вот так. Взял и определил меня в эту проклятую больницу. Для него это проще простого – один звонок другу, и ты уже здесь, словно так и нужно. Он ведь у нас врач-психиатр, доктор медицинских наук, так что все двери для него открыты.
– Кошмар какой-то! Я вообще не представляю, как такое можно пережить?! – ужаснулась Вероника. – Слушай, а сейчас он к тебе приходит, угрожает?
– В том-то и дело, что нет. И меня это еще больше пугает. Я чувствую: он что-то задумал. Машенька в опасности! Вот почему я обратилась к тебе и все рассказала. Ты – единственная моя надежда. Я вижу, как ты привязалась к ней, не жалеешь времени и сна, постоянно рядом. Ты станешь для нее хорошей мамой, Маша полюбит тебя.
– Что?!
– Давай будем реалистами. Я уже отсюда не выберусь. И жить осталось неделю от силы. Отчиму нужна новая игрушка, он попытается провести эту проклятую экспертизу, чтобы забрать ребенка. Пожалуйста, защити Машу!
– Но я… я…
Вероника с трудом шевелила языком. Тревога и страх холодной змеей переплелись и сжали сердце, стали грызть изнутри, глодать до самых костей. На миг представила, как большие грубые ладони стиснут маленькие щечки, как ясные искренние глаза столкнутся с тяжелым, леденящим взглядом – другого и быть не может у этого похотливого чудовища – и всю передернуло. Грязное, жестокое животное! Мысль о том, что он будет измываться над Машенькой резанула нервы так сильно, что кровь отхлынула от лица.
К страху и тревоге добавилась еще и злость, поэтому до Ники не сразу дошел смысл последней фразы.
Защити Машу.
– Защитить Машу? – растерянно переспросила. Подняла голову и столкнулась взглядом с Настей. В ее глазах вдруг появился огонек надежды. Черты бледного, почти безжизненного лица немного оживились.
– Прости, я не знаю способа, как противостоять этому зверю… Но я уверена, ты найдешь его! Пожалуйста… скажи Маше, что я люблю ее. Когда она станет взрослой, пусть знает, что на самом деле я всегда ее любила. Всегда.
– Ты сама ей все скажешь…
– Нет! – всхлипнула Настя и, поджав ноги, устало прислонилась к стене. Вероника с тревогой наблюдала за ней, не зная, что сказать и как успокоить. Глаза собеседницы в один миг потухли, стали какими-то бесцветными, будто жизнь их обладательницы вот-вот оборвется, как тоненькая нить.
От этой мысли холод прошел по позвоночнику. А ведь Настя не врет. Ей вообще нет смысла врать. И, возможно, выйдя из этой палаты, Ника тоже попадет под прицел зорких глаз монстра. Видела его только два раза в жизни: у подъезда и в «глазок», но и этого хватило, чтобы понять, насколько страшен этот человек. Насколько жесток и бессердечен. Взгляд холодный, колючий, на губах – легкая ухмылка, больше напоминающая оскал гиены. От такого хочется бежать без оглядки, изо всех сил, иначе догонит и уничтожит. Как Настю…
