Татьяна Ларина
Анатомия обмана
Глава 8.
Я никогда не была моралисткой. Все люди неидеальны, ведь в самой сути человеческой природы заложен грех. Только в книгах женщины во имя чести, благородства и черт знает чего еще готовы жертвовать своим счастьем. В жизни так не бывает, а если и попадается подобная дамочка, то значит, она непроходимо глупа. Поцелуи Игоря возносили меня до луны и обратно, в его жарких объятиях я таяла словно свеча… и никаких угрызений совести. Но все же была черта, переступить которую я не решилась.
– Тебе нужно уходить, – прошептала я, отстраняясь. Наше дыхание сбилось и слова давались с трудом.
– Лина… – выдохнул он и вновь притянул к себе.
– Так будет лучше. Нельзя просто взять и переспать в пекарне. По меньшей мере это не гигиенично. Все-таки тут люди едят.
Я сморозила совершенную глупость. Вот идиотка. Мне стало стыдно за свои слова, но Игорь ничего не возразил. Он выпустил меня из кольца своих рук и сделал два шага назад. Я молча наблюдала, как он приглаживает волосы, оправляет ворот рубашки и куртку.
Напряжение в пекарне никуда не делось, и мы оба это чувствовали. Я хотела Игоря не меньше, чем он меня, но совершить это здесь и сейчас будет неправильным. Этот шаг должен стать взвешенным, имеющим все вытекающие последствия. Я видела как никогда ясно, что хочу вернуть свою любовь, и для этого сегодня следует отступить.
– Ты права, Лина… Мне лучше уйти, – наконец сказал он и натянуто улыбнулся, безуспешно пытаясь разрядить обстановку. – Если что…
– Иди…
– Да…
Я смотрела, как мой любимый уходит, втайне надеясь, что он обернется и, увидев меня в темном окне пекарни, решит вернуться. Но он скрылся в конце улицы… и это было правильно. Игорь несвободен и то, что пока я закрываю на это глаза, притворяясь перед ним, будто мне ничего не известно, не значит, что ему не нужно делать выбор. Игорю необходимо все взвесить, разобраться в себе и остаться с той, кого он по-настоящему любит. Я же сделаю все, чтобы этот выбор был в мою сторону.
Отойдя от окна, я почувствовала дикую слабость и, опираясь о стену, опустилась на стул. Кончиками пальцев коснувшись распухших от поцелуя губ, прикрыв глаза и вообразив, что Филатов все еще здесь, я вновь почувствовала его дыхание, терпкий аромат одеколона, тепло тела, крепкие объятия… И вдруг грудь сжало дикой болью – совсем скоро он окажется с другой. Не нужно быть Нострадамусом, чтобы догадаться, чем именно они займутся этим вечером. Он уходил настолько возбужденным, что наверняка захочет выпустить пар. И ведь я сама его к этому подтолкнула!
Я не видела ее лица, но ясно представила стройное обнаженное тело, извивающееся под ним. Их быстрые движения, жаркие стоны, прерывистое дыхание… Нет! Нужно было гнать ко всем чертям эти картины, которые так безжалостно рисовало воображение. Думай! Думай, Эвелина, о другом! Расследование – вот что должно быть на первом месте! Где-то совсем рядом бродит убийца. Он виновен в гибели Марины, он же виновен в смерти отца. Найти его – сейчас самое важное, остальное потом. И, черт возьми, если убийца – Илья, то теперь он знает и про расследование, и про то, что главный подозреваемый – он. Мне может грозить смертельная опасность: убивший дважды не остановится перед третьей жертвой. Сегодня Илья вряд ли заявится. Он уверен, что я не одна, а Игорь сумел дать ему отпор, но завтра наверняка придет. Если он чуть не задушил меня, узнав, что я общалась с его дочерью, то теперь доведет начатое до конца. Нужно бежать из Романовца! Хотя бы на пару дней скрыться из города, а там – будь что будет. И тут моя поездка в Москву как раз кстати.
Мать Марины рассказала, что в Москве у ее дочери появился мужчина. Именно к нему она регулярно ездила и даже несколько раз брала с собой Камиллу. Это означало, что у них все было действительно серьезно, не каждый готов на знакомство с дочерью своей пассии так скоро после знакомства… если только знакомство действительно было недавно. У меня возникла безумная догадка, что этот мужчина мог оказаться биологическим отцом Камиллы, тогда все стало бы куда понятнее.
Ирина Павловна упомянула, что он занимает хорошую должность и имеет солидный счет в банке. Странно, что Марина сказала об этом, но не поделилась с матерью, кем и где он работает. Незадолго до Марининой смерти поездки в Москву прекратились, Ирина Павловна точно не знала, но предположила, что отношения дочери с новым мужчиной разладились. Я же была обязана выяснить, что именно между ними произошло, и мог ли этот человек совершить убийство. Мне повезло, у Ирины Павловны была визитка этого мужчины. Она нашла ее в вещах дочери после того, как переехала в ее квартиру. Теперь эта визитка лежала передо мной.
«Павел Богомолов. Директор по развитию Консалтинговой компании «Белладжио групп».
Нужно было навести о нем справки, добиться встречи и вывести на разговор. Вернувшись в родительскую квартиру, я первым делом загуглила Павла Богомолова. Он был успешным руководителем престижной компании – неоднократно его успехи выделяли различными премиями в сфере бизнеса, а еще Богомолов вот уже три года был женат. Кроме упоминания супруги, в интернете ничего не писали о его личной жизни. Я открыла фотогалерею, и монитор заполонили многочисленные фотографии мужчины с самыми разными женщинами. Верность явно не была его коньком, и это могло сыграть мне на руку.
***
Рано утром я выехала в Москву и первым делом направилась в свою квартиру. Моя коллега искала временное жилье, и я предложила ей пожить у меня. Конечно, в глубине души мне было обидно расставаться с собственным жильем, к которому я так стремилась, но сейчас оказались важнее деньги. Я оставила Анне дубликат ключей, взяла плату за первый и последний месяцы аренды и направилась в типографию.
Еще накануне поздно вечером я оставила срочный заказ на изготовление визиток. Расплачиваться снова пришлось кредиткой, но я надеялась, что это того стоило. К тому же визитки могли пригодиться не только для встречи с Богомоловым.
Офис «Белладжио групп» располагался в одной из башен Москва-сити и так просто человека с улицы вряд ли туда пустят, если не назначена встреча. Мне нужно было соответствовать этому месту. На моей кредитке еще оставались деньги, и их пришлось потратить на платье и туфли. Покупки я аккуратно убрала, чтобы следующим утром выгулять в офис Богомолова, а потом сдать обратно в магазин. Конечно, мне хотелось оставить себе и это шикарное облегающее платье-футляр насыщенного винного оттенка и лодочки на тонкой-тонкой шпильке, но сейчас для меня это было непозволительной роскошью.
Я заночевала в небольшом студенческом хостеле, а утром, специально проснувшись не рано, чтобы выглядеть свежей, отправилась в салон красоты. Эти траты, в отличие от одежды, мне не удастся вернуть, но сама я вряд ли смогла бы сделать стильную укладку в общей ванной хостела и не осилила бы модный макияж, стоя перед маленьким зеркалом над крошечной раковиной. Зато теперь я была во всеоружии.
На улице стояла промозглая ноябрьская погода, но денег на пальто у меня уже не осталось, поэтому до Москва-сити я ехала в своем пуховике поверх платья и теплых уггах. Переобуваться пришлось в машине, там же я бросила пуховик. Расстояние до стеклянного небоскреба показалось мне вечностью, ледяной ветер пронизывал до костей, от холода трясло, и зуб на зуб не попадал, но я уверенно шла вперед.
Мне удалось добраться до офиса «Белладжио групп», пройдя общую приемную, пост досмотра и охраны, и теперь оставалось выдержать фейс-контроль девицы на ресепшн и добиться встречи с Богомоловым.
– Добрый день! Чем могу помочь? – поинтересовалась девушка за стойкой.
– Милана, – прочитав ее имя на бейдже, я расплылась в улыбке, – мне необходимо переговорить с Павлом Богомоловым.
Если я не ошиблась, когда наводила справки, Богомолов должен быть в офисе, но все равно я чувствовала, как от страха сводит живот. Если все, что я удумала, напрасно, то что делать? У меня было несколько вариантов, как добиться встречи, но ни одного на случай, если мужчины не окажется на работе.
– У вас назначено? – уточнила девушка.
– Нет. К сожалению, на это у меня не было времени, но дело срочное и безотлагательное. Будьте любезны передать Павлу Андреевичу мою визитку, – деловым тоном произнесла я, протягивая стильную карточку, сбрызнутую умопомрачительно дорогими духами в бутике торгового центра.
– Частный детектив? – удивилась Милана.
– Именно. И дело крайне деликатное. Речь идет о Марине Поляковой.
Мой расчет был прост: я прямо говорю о цели визита, чтобы заставить Богомолова волноваться, ведь между ним и Мариной явно что-то было нечисто. Другой мой козырь – выдуманная профессия детектива и то, что я женщина… Если Богомолов – любитель интрижек на стороне, то моя персона его заинтересует, и только ради этого он согласится на беседу.
– Вы можете пройти, – сообщила Милана, вернувшись из кабинета Богомолова спустя всего пару минут после того, как скрылась за поворотом коридора. Моей визитки у нее не было, значит, она осталась у него.
– Какой кабинет?
– Одиннадцать двадцать четыре. Налево до конца. Вы не пропустите.
– Спасибо.
Павел Богомолов был именно таким, как я представляла. После всех просмотренных в интернете фотографий, его детальный образ легко сложился у меня в голове, и сейчас я ничуть не удивилась, увидев уверенного в себе статного брюнета с нахальным выражением лица. Он заинтересованно осмотрел меня и лишь потом указал на кресло перед своим столом, не удосужившись даже поздороваться в ответ на мое «здравствуйте».
– Значит, частный детектив? – усмехнулся Павел, – по вам и не скажешь.
– Вас это удивляет? – опускаясь в кожаное кресло, в тон ему ответила я.
– Вы совсем не похожи на детектива. Удобно сидеть в засаде на таких шпильках?
– Сейчас я не в засаде.
– Это как посмотреть. Что вам от меня нужно… – Павел демонстративно поднял перед глазами мою визитку, читая имя, – Эвелина?
– Кхм… Я занимаюсь расследованием убийства Марины Поляковой. Меня наняла сторона, заинтересованная в правде.
Еще одна уловка. Полуправда работает куда лучше лжи. Мне хотелось пустить Павлу пыль в глаза, пусть решит, что за мной стоит некто влиятельный. Однако реакция мужчины оказалась совершенно неожиданной. Павел вмиг побледнел, словно от его лица отхлынула вся кровь. Он приоткрыл рот, как будто хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.
– Что?! Убийства?! – наконец выдавил из себя мужчина и ослабил узел галстука.
– Вы не знали? – удивилась я.
Ничего не ответив, Павел встал из-за стола, прошел в другой конец кабинета, где разместился шикарный бар дорогого алкоголя. Он взял с полки бутылку воды, плеснул немного в стакан и жадно его осушил.
– Это новая Маринкина уловка? – неожиданно весело спросил он, глядя на меня через плечо. – Что на этот раз она пытается сделать?
– Не понимаю… Марина погибла в сентябре, более двух месяцев назад.
– Слушайте, дамочка, – Павел в два шага оказался рядом и навис надо мной, словно коршун, – я решил переговорить с вами из чистого любопытства, потому что догадывался: Марина снова что-то затеяла, но играть в ее игры я не намерен!
– Стойте, Павел! Вы действительно не знаете, что Марина умерла?! Если так, загуглите – в интернете есть заметки. Марина погибла девятого сентября.
Богомолов последовал моему совету. Я внимательно наблюдала за ним, ведь эмоции способны выдать то, что человек силится скрыть. И пусть я не психолог, но могу поклясться, что он действительно был шокирован новостью.
– Теперь вы мне верите, – заключила я, когда он отложил на стол планшет. – Позвольте задать несколько вопросов.
– С какой стати? Вы не полиция. Вы, по сути – никто, – презренно кинул он, будто я не достойна и секунды его внимания, но мне пришлось пропустить это мимо ушей.
– Вы правы, я – не полиция. В отличие от меня они на вас не вышли, и не выйдут, если ответите на мои вопросы. В противном случае мне ничего не останется, как оповестить о ваших отношениях с Мариной следователя, который ведет дело. Тогда придется давать показания.
– А если я поговорю с вами…
– То я не буду ставить в известность полицию. У них своя работа, у меня – своя. Я получаю деньги за правду, а не за галочку в списке раскрытых дел.
– Вам палец в рот не клади, – ухмыльнулся Павел и сел обратно за свой стол. Я не могла понять, что именно мне сыграло на руку: уверенность в себе, блеф насчет полиции или что-то иное, но отношение Богомолова все же смягчилось.
– У меня есть ровно тринадцать минут. Дерзайте, Эвелина!
– Что ж… хорошо, – я удобнее устроилась в кресле, пытаясь сдержать довольную улыбку от своей маленькой победы. Еще до того, как зайти в кабинет к Богомолову, я включила диктофон и теперь села ровнее, чтобы запись вышла четче. – Вы не поверили, что Марина погибла, решили, что это ее интриги. Почему?
– Потому что Поляковой отчаянно нужны были деньги, и она была готова на все, чтобы их заполучить.
– Вот как? О какой сумме идет речь?
– Ту сумму, что она мне обозначила, можно с легкостью потратить на приобретение квартиры в Москве.
– Но для чего ей такие деньги? У Марины была достаточно хорошая работа. В своем городе она получала немало и жила очень хорошо.
– Для ее захолустья – возможно. Но если брать в расчет столицу… Я не знаю, зачем именно требовались такие деньги, но на своей фабрике она явно столько не зарабатывала. Да и квартира в ее городишке обошлась бы в половину этой суммы. Она сама мне так и сказала. Мол, продала бы жилье, но этого все равно не хватит.
– Ей угрожали?
– Не знаю. Девчонка явно во что-то влипла, но это не мое дело.
– Но вы были в достаточно близких отношениях, так ведь?
– В отношениях?! – в голос рассмеялся Павел. – У нас не было отношений. Я женат, – он гордо поднял правую руку, демонстрируя тонкое обручальное кольцо из белого золота на безымянном пальце.
– Тогда что вас связывало с Мариной?
– Мы были знакомы много лет. Она только поступила на учебу, я заканчивал университет. Был так называемой «золотой молодежью». Тогда у меня были увлечения особого рода. Простые вечеринки давно опостылели, алкоголь и наркотики – баловался, но голову не терял, думал о будущем. Я предпочитал секс. Непростой, Эвелина. Ничего сверхъестественного, просто некоторого рода излишества. Мы познакомились с Мариной в элитном секс-клубе. Сразу скажу, ей уже было восемнадцать, несовершеннолетних туда не берут.
Если это правда, то вариант с тем, что Богомолов – отец Камиллы отпал. А мне почему-то казалось, что сейчас он откровенен.
– Что это за клуб? – спросила я.
– Э… нет! Никаких имен и мест. Это к делу не относится.
– Хорошо, – я решила с ним не спорить, лишь бы говорил дальше. – Какого рода услуги оказывала Марина? Что за «излишества»?
– Эти подробности я тоже опущу. Важно другое – Марина знала мои увлечения и, спустя столько лет после того, как наши пути разошлись, решила этим воспользоваться. Тогда я не понял, что она подстроила нашу встречу, только потом осознал, что с самого начала это был тонкий расчет. Моя супруга, естественно, не знала о моих особых пристрастиях, по секс-клубам я давно не ходил, а Марина сама предложила… Я не устоял. У нас было всего четыре встречи, а на пятой эта сучка заявила, что сняла на камеру последнее свидание.
– Она вас шантажировала?
– Хотела, но только где ей со мной тягаться? Конечно, я не повелся и доходчиво объяснил, что от меня она не получит ни копейки, а если обнародует запись – я не просто стану все отрицать, но и заявлю о том, что она все сфабриковала ради наживы. Марина, хоть и была чересчур самоуверенной, но все-таки не совсем дурой. Она сама отдала мне запись и с тех пор я ее не видел. И вдруг сегодня ко мне заявились вы, поэтому я и решил, что у нее появился очередной план, как меня подоить.
– Вы говорите, что виделись с Мариной в общей сложности пять раз, включая ту встречу, когда она стала вас шантажировала, но у меня несколько иные сведения. От ее матери я знаю, что Марина регулярно ездила в Москву, несколько раз даже с дочерью…
– Но точно не ко мне. Еще детей не хватало.
– Тогда…
– Может быть, у нее был кто-то еще? Проработайте эту версию, Эвелина. А сейчас, извините, – Павел взглянул на часы, – ваше время вышло.
Я выскочила на улицу, но сейчас не чувствовала холода. Мои щеки горели, сердце колотилось как бешеное, ладони вспотели. Мне казалось, что я как никогда близка к правде, но в то же время эта правда все дальше ускользала. Голова шла кругом от всего, что я узнала от Богомолова: секс-клуб, вымогательство, огромный долг… Что же на самом деле случилось с Мариной?! Во что она вляпалась?! До сих пор у меня не укладывалось в голове, что женщина, с каждым днем открывающаяся мне с новой стороны, и есть та сама бедная девчушка, которой папа дарил сапоги. Неужели папа знал, что случилось с Мариной? Он предлагал ей деньги. Когда я прочитала их переписку, то подумала, что Полякова его шантажировала, но сейчас… Папа хотел ей помочь, он знал, что Марина в отчаянии. Конечно, она с ним поделилась, ведь всегда ему доверяла.
Но кто еще, кроме моего отца, мог знать, что стряслось? Мать Марины – вряд ли. Не было похоже, что эта женщина утаила от меня нечто важное. Илья? Хм… Но с ним она порвала. Может быть, как раз поэтому? Камилла! Вот кто мог бы рассказать мне больше, только как с ней встретиться наедине? Если я начну преследовать детей Романовца, добром это не кончится. Нужно все как следует продумать, а пока можно разыскать сотрудников, уволенных Мариной. Нельзя не брать в расчет, что убийцей мог оказаться кто-то из обиженных подчиненных. Проверить нужно каждого.
Я успела вернуть в магазин платье и туфли. Хотя расставаться с обновками совсем не хотелось, теперь у меня появились деньги, чтобы купить готовую выпечку на продажу. В Романовец я вернусь глубокой ночью, а с утра уже открою пекарню. Не хватало только, чтобы горожане решили, что я сдалась и сбежала. Пусть знают, что так просто от меня не избавиться. Я надеялась, что двух дней моего отсутствия будет вполне достаточно, чтобы остудить пыл Ильи. Наверняка вчера, а, может, и сегодня он заявлялся в пекарню выяснить отношения. Теперь, когда первые эмоции улеглись, он мог быть менее опасен. Во всяком случае хотелось в это верить.
Я приехала в Романовец во втором часу ночи. Все заднее сиденье машины было заставлено коробками с пирожными и прочей ароматной снедью на продажу. Мама бы не одобрила такой халтуры, но мне было все равно. Главное – украсить витрины для ротозеев, которые не могут пройти мимо, чтобы не заглянуть внутрь в надежде на наше фиаско.
На всякий случай, прежде чем выгружать выпечку, я решила осмотреть пекарню. Кто знает, какой сюрприз могли выкинуть озлобленные горожане и в особенности один из них. Я была готова к разбитым окнам, исписанной двери или вымазанному грязью (в лучшем случае) крыльцу. Но все было в порядке, во всяком случае, на первый взгляд.
Я открыла дверь, щелкнула выключателем и уже собиралась развернуться, чтобы возвращаться к машине за выпечкой, как вдруг заметила свою тетрадку. Она лежала на полу прямо перед входом, Илья умудрился просунуть ее в щель для корреспонденции, которая всегда служила исключительно для декоративной цели. Я опустилась на корточки и дрожащими руками взяла свою драгоценность. На мое удивление она не была порвана, помята или испачкана… Все листы на месте, записи тоже, и тут на последней исписанной странице я увидела приписку: номер телефона и одна-единственная фраза: «Позвони мне». Что за черт?!
Глава 9.
Открывая следующим утром пекарню, я думала, что первым и единственным посетителем окажется Илья, но ошиблась. Две женщины, смутно мне знакомые, вспомнить которых так и не получилось, пришли позавтракать пирожными. Ближе к полудню заглянул продавец из магазина спортивных товаров, а в обед сразу две компании школьников. Не знаю, с чем это было связано: то ли потому, что загадочная смерть отца постепенно забывалась, то ли из-за того, что в городе не было другого такого места, где можно просто выпить кофе и легко перекусить, но люди переставали сторониться пекарни. В этот день в кассе даже появилась выручка, правда она все равно не окупала мои затраты. Но это не главное – я сумела получить важную информацию, и не от кого-нибудь, а от школьников! Особенность небольших городков в том, что все друг друга знают. У ребят я разузнала, где найти Льва Борисовича Ершова – сотрудника, в свое время уволенного Мариной Поляковой.
Ершов в свои пятьдесят с хвостиком сильно сдал. Я не знала его раньше, но почему-то была уверена, что всему виной увольнение с завода. Ночные смены и долгая дорога на новую работу состарили его раньше времени. Теперь Ершов был вынужден служить ночным сторожем на складе в соседнем городке, куда я и отправилась после закрытия пекарни.
Разговор вышел недолгим, но весьма продуктивным. Я не стала юлить и призналась, что выясняю подробности смерти Марины Поляковой, хотя и соврала, что для этого дела меня наняли как частного детектива. Липовые визитки я специально прихватила с собой. Хотя, как мне показалось, Ершов не поверил в мою легенду, он рассказал, что в ночь убийства Марины был на смене. В подтверждении своих слов мужчина вывел отчет с КПП и показал отметки своего прохода на территорию склада.
– Пропуска никому передавать нельзя, за это можно и места лишиться. Прогул тоже обойдется дорого, так что в тот вечер я был здесь… Благодаря Мариночке, – он произнес ее имя с таким отвращением, словно испробовал нечто омерзительное и теперь его тошнило.
– Ясно. Спасибо. Скажите, а вы не знаете случайно, как можно найти ваших бывших коллег, так же, как и вы, пострадавших от Марины?
– Вы про Сухову и Пелепейко? Конечно знаю. Володя перебрался в Беларусь, поближе к сыну, а Наташа в Романовце. Но ни один из них Полякову и пальцем не тронул. Володьке это не нужно. Сын о нем заботится, к себе на работу устроил, а Наталья… Я дам адрес, и вы сами поймете.
Наталья Викторовна Сухова вот уже девять месяцев как была прикована в кровати – инсульт и необратимые последствия. Ужас ее ситуации крылся в том, что у нее не было родных, которые бы о ней позаботились. Единственные, кто хоть как-то помогал Суховой – бывшие сослуживцы, они доплачивали государственной сиделке, чтобы та лучше заботилась о Наталье Викторовне.
Ершов дал мне адрес хосписа, куда я отправилась на следующий день. За небольшую плату персонал этой пропахшей дешевым антисептиком богадельни весьма охотно шел на контакт. Вспомнили всех, кто навещал Сухову, кто передавал гостинцы, кто звонил справиться о ее здоровье. Таких энтузиастов поначалу было достаточно много, но спустя время, когда стало ясно, что Сухова не поправится, прежнее внимание свелось к переводу на счет сиделки.
***
У меня разом отпали три подозреваемых. Конечно, каждый из троицы ненавидел Полякову, но не имел возможности ее убить. Алиби Ершова следовало бы проверить, но мне не верилось, что этот человек способен провернуть махинацию с пропуском, чтобы создать видимость своего присутствия на работе. Да и ее убийство больше походило на спонтанное, эмоциональное, чем тщательно продуманное.
Пелепейко не возвращался в Россию. Я нашла его страничку в «Одноклассниках», и геолокация на многочисленных фотографиях обеспечила ему алиби. О Суховой и говорить нечего… Получается, я снова возвращалась к тайне долга Поляковой, ее связи с Богомоловым и моим отцом… Но что дальше?
Мне отчаянно требовалось выпить крепкого кофе и хорошенько обо всем подумать. Хоспис, где влачила свое бренное существование Сухова, был в двадцати километрах от Романовца, и по пути домой я проезжала новый торговый центр. Мама рассказывала мне о нем. «Орион» был построен на окраине специально, чтобы занять большую площадь, вот только посетителей это центру не прибавило. Любопытство и ломка по кофеину заставили меня свернуть на парковку.
Я сделала заказ и устроилась за крайним столиком, откуда просматривался почти весь торговый центр. Хотя «Орион» строился по аналогии со столичными торговыми центрами, внутри он больше напоминал крытый вещевой рынок. На каждый из трех этажей приходилась всего пара-тройка известных магазинов масс-маркета, остальные павильоны занимали провинциальные бутики турецкой одежды.
Мне принесли кофе и круассан, но, глядя на свой заказ, я поняла, что не настолько голодна, чтобы это съесть. Странный рогалик, который сложно было назвать звучным французским именем, оказался совершенно заветренным, а кофе больше походил на какую-то химическую бурду, чем на настоящий зерновой. Хватило меня всего на пару глотков – лучше вернуться в пекарню и выпить хорошего эспрессо из отборной арабики. Я оставила на столике деньги и уже собиралась вставать, как случайно выхватила взглядом парочку на эскалаторе. Мое сердце пропустило удар. Это был он…
Игорь держал за руку стройную блондинку, а она что-то воодушевленно рассказывала. Со стороны они оба казались совершенно счастливыми. Может, приехали ей за новыми сапогами? Или ему за свитером? А может, им нужна новая сковородка? Они поднялись на второй этаж и, держась за руки, направились в противоположное крыло. Только когда потеряла их из виду, я сообразила, что все это время не дышала. Шумно выдохнув, я схватила сумку и почти бегом бросилась прочь из торгового центра.
Как глупо: я знала, что Филатов несвободен, понимала, что покуда остаюсь в Романовце, велик шанс встретить его пассию (назвать эту девушку невестой не хватало духу). Почему же сейчас мне было так больно? Почему я чувствовала себя обманутой? Игорь не предавал МЕНЯ, он предавал СО МНОЙ.
Уже сидя в машине, я позволила эмоциям взять верх и со всей силы ударила ладонями по рулю. Не помогло. Сердце все также жгло от ревности, на которую у меня не было права. Какого черта?! Почему?! Совсем недавно я твердила себе, что буду бороться за Игоря, верну нашу любовь, и незнакомая девица, с которой он живет, мне не помеха. А сейчас, стоило увидеть ее собственными глазами, моя решимость превратилась в дурацкую необоснованную обиду.
Машина прогрелась, но вместо того, чтобы ехать, я с упорством маньяка-мазохиста следила за выходом из торгового центра. Слишком далеко была моя соперница, я не разглядела черты ее лица, не увидела цвета глаз, но была уверена, что она – красавица, и мне требовалось найти тому подтверждение.
Я просидела так долго, что в машине стало душно. Пришлось открыть окно, и морозный воздух, ворвавшийся в салон, немного отрезвил. Голос разума обуздал эмоции, напомнив, что сейчас нужно думать о расследовании. Убили моего отца, обвинили в страшном зле, а я сгораю от ревности. К черту Игоря! К черту его пассию! К черту разбитое сердце!
Сзади меня притормозил большой внедорожник, водитель явно ждал, что мое парковочное место вот-вот освободится, и я решила его не разочаровывать. Возвращаться в пекарню настроения не было, да и хотелось теперь не кофе, а чего-то покрепче, поэтому по пути домой я купила бутылку «Пино нуар».
Вино, штопор, один бокал – набор сильной, независимой, или же свидетельство моего одиночества? Глядя на этот грустный натюрморт, я почувствовала острую необходимость услышать родной голос. Мне бы следовало звонить маме чаще, а все мое время занимали либо расследование, либо страдания по Игорю. И пусть я отправила мамочку в санаторий ради ее блага, в глубине души я знала, что сделала это еще и для того, чтобы спокойно заниматься поисками правды. К счастью, она хорошо проводила время, ее бодрый голос немного умерил чувство вины, хотя я все равно чувствовала себя плохой дочерью.
– Я сегодня встретила Игоря. Точнее видела издалека. Он был со своей девушкой.
С кем еще, как не с мамой, я могла поделиться своей болью? И пусть она не поддержит, возможно даже осудит, но совершенно точно поймет мою боль. С подругами у меня как-то не вышло – были лишь приятельницы, друзей тоже так и не нашла, а именно сейчас мне отчаянно требовалось высказать свои переживания.
– Ох, Лина… Наташа – приятная девушка, нравится его родителям… – мама помолчала и перевела дыхание, – но на нее Игорь никогда не смотрел так, как на тебя. Даже на похоронах твоего папы его глаза горели.
– Что ты хочешь сказать? – Я не верила ушам. Мама не настаивала на том, что Игорь мне не пара и даже намекала, что у него есть ко мне чувства. Но я рано радовалась, думая, что мама на моей стороне.
– Мне кажется, Игорь вспомнил былые чувства. И это печально, Лина. Он не уйдет от невесты, а ты не сможешь быть его любовницей. Это Гордиев узел, который можно только разрубить, но этот парень не Александр Македонский.
– Мам…
– Милая моя девочка… я за тебя, всем сердцем за тебя! И именно поэтому прошу все взвесить. Ты уже не подросток. Ты – молодая женщина. Думай о себе. Думай о будущем.
– Мам, – я предательски шмыгнула носом и расплакалась как ребенок.
– Лина… дочка!
– Мне кажется, что я его люблю. Не знаю… люблю с тех пор или полюбила снова, но только не могу выбросить его из головы и чувствую, что это взаимно. Что же мне делать?
– Ох, дорогая… Я могу дать совет, но ты не пойдешь против сердца. Прислушайся к совести.
Утро наградило меня головной болью. Пустая бутылка из-под «Пино Нуар» ехидно напоминала о моей вчерашней слабости. Если бы не будильник, я наверняка проснулась бы только к полудню. Хотелось забраться обратно под одеяло и никуда не ходить, но я и без того погрязла в жалости к себе – прорыдала весь прошлый вечер; да и сегодня новый день и пора брать себя в руки.
Как ни старалась, открыть пекарню вовремя я не успела, а, к моему удивлению, на пороге уже ждал первый посетитель. Я узнала Наташу, на ней было то же самое пальто, что и вчера, а белокурые волосы она собрала в хвост. Сначала у меня проскользнула мысль, что она приехала скандалить, но девушка Игоря робко улыбнулась и сказала, что ждет открытия, чтобы купить на работу коробку пирожных.
– У меня сегодня день рождения, а на работе традиция, как в школе, приносить угощения. Я подумала, что торт – это как-то избито, да и неудобно резать, раскладывать по тарелкам, а вот пирожные…
– Поздравляю вас… – я через силу улыбнулась, но постаралась не встречаться с Наташей взглядом.
– Мне сказали, что у вас очень вкусные сладости. Раньше я как-то здесь не бывала, но мой жених в последнее время сюда часто заходит. Он недавно открыл это место.
– Ваш жених? Это он посоветовал вам зайти сюда?
– Не совсем, это мне пришло в голову купить тут сладости: Игорь так расхваливал вашу выпечку. Знаете, он приходит домой, а от него пахнет ванилью. Сначала я даже приняла это за женские духи, но он сознался, что подсел на сладости.
