Татьяна Ларина
Анатомия обмана
Если бы не ее открытость и непосредственность, я бы подумала, что Наташа прощупывает почву, пытается что-то выяснить и совершенно точно подозревает жениха в неверности. Но при виде ее искренней улыбки у меня не осталось сомнений – она говорит правду, и этим она только меня разозлила. Либо Наташа непроходимо тупа, либо чересчур самоуверенна. А еще я нисколько не сомневалась, что, если бы эта девушка не была невестой моего любимого мужчины, мы могли бы подружиться.
– Значит, у вас есть жених… и скоро свадьба?
– Летом. Мы хотим, чтобы было тепло. Ой, можно мне вон те корзиночки? Десять штук.
– Да, конечно. – Я взяла картонную коробку и открыла витрину. – Вы планируете пышную свадьбу или отметите узким кругом?
– Мы с Игорем хотели бы устроить скромное торжество – только близкие. Но его мама ни в какую, так что будет все как полагается: платье, трехэтажный торт, ресторан, салют…
– Ох уж эти свекрови, что они понимают. – Мой голос казался мне насквозь фальшивым, но Наташа этого не замечала.
– Ой, нет! Инна Михайловна замечательная. Она столько для нас делает. И с жильем помогла, теперь вот со свадьбой.
Если мгновение назад я просто умирала от ревности, то теперь меня словно растоптали. В свое время мать Игоря не дала мне и шанса! Эта мегера презирала меня, считая, что я не ровня ее сыну. Чем же Наташа лучше?! Что в ней такого?!
– Еще вот те эклеры. Тоже десять. И посчитайте, сколько с меня?
Пока я упаковывала Наташин заказ, у меня возникла совершенно безумная мысль. Это был порыв, о котором я могла пожалеть, но какая разница? Я протянула Наташе одну из наших визиток.
– Возьмите, передайте вашему жениху. Скажите, что я могу изготовить для вас свадебное угощение. Я делаю отличное шоколадное суфле.
– Шоколадное суфле? – опешила Наташа, – не поверите, это любимый десерт Игоря.
– Да? Тогда обязательно передайте ему мою визитку.
И все же она была дурой. Только полная идиотка ничего бы не заподозрила, зато Игорь точно все поймет. Пути назад не будет, ему придется сделать выбор.
Весь день я была как на иголках. Наверняка до вечера Наташа не передаст визитку, а тогда будет уже поздно для «похода за сладким». Неужели придется ждать утра? Тогда впереди ждет бессонная ночь, ведь у меня не получится сомкнуть глаз. Тем не менее, у меня было странное предчувствие, что именно сегодня произойдет нечто важное.
Я уже собиралась закрывать пекарню, как колокольчик на двери возвестил о новом посетителе. Сердце пропустило удар. Он все-таки пришел? Выглянув из кухни, я замерла. Илья в два шага оказался рядом.
– Что тебе нужно?! Только подойди, и я закричу! – я попятилась назад, стараясь сообразить, что можно схватить в качестве оружия.
– Только поговорить. – Илья поднял руки и отступил назад. – Я оставил тебе мой номер, но ты так и не перезвонила, мне пришлось прийти.
– Серьезно думал, что я позвоню?
– Да, а что?!
– О чем нам говорить, Илья?! Чего тебе от меня нужно?!
– Да вот… – Он снял с себя куртку, небрежно кинул ее на один из столиков, а сам, вновь подняв руки вверх, медленно направился ко мне. – Я прочитал твои записи. Ты считаешь, что смерть твоего старика связана со смертью Маринки. Думаешь, их убил один человек. Я тоже так думаю.
– Что?!
– Повторяю, я внимательно прочитал твою тетрадь, хотя у меня и так были мысли на этот счет. Только я сам не смог взяться за это дело. У меня дочь, работа, голова занята другим, но вместе…
– Стой-стой… Ты хочешь вместе со мной разобраться во всем этом? Типа как напарники? – недоверчиво спросила я.
– Я знал Марину лучше других, а ты была близка с отцом. Мне не нравится, что ты пыталась использовать мою дочь. Да, это так. Но я готов забыть об этом. Ну так что?
В словах Ильи была доля истины. Он действительно мог рассказать о Марине то, что не знали другие. Вдруг именно эта информация в конце концов приведет к правде? Но стоит ли ему верить? Как ни крути, для меня он – главный подозреваемый.
– А… понял, о чем ты думаешь, – усмехнулся Илья, будто действительно прочитал мои мысли. – Я не убивал Марину. Я бы и пальцем ее не тронул. Ты мне, конечно, не веришь, оно и понятно. Но послушай, дай шанс – увидишь: я буду полезен.
– Зачем тебе это? Почему ты хочешь помочь мне? Той, которую ненавидишь?
– Эвелина…
Снова его ухмылка, которую немедленно захотелось стереть с этого наглого лица. Он словно издевался надо мной. Я скрестила руки под грудью и гордо вздернула подбородок. Пусть видит, что я не поведусь на его речи.
– Я тебя не ненавижу. Неужели ты думаешь, что спустя столько лет я не повзрослел? У меня нет к тебе никакой неприязни, – он выдержал паузу и продолжил: – может, даже наоборот. Ты интересная, решительная и весьма ничего себе.
– Это комплимент? – я поморщилась как от лимона.
– Слушай, ты живешь прошлым. Таишь детские обиды. Да, я вел себя как козел, признаю. Но прошло столько лет… Сейчас я тебе нужен, как и ты мне. Больше всего я хочу найти того, кто сделал это с Маринкой.
– Почему? Ты так и не ответил…
– Потому что я ее любил… Может, и сейчас люблю, как бы странно это ни звучало.
Я не знала, что ответить. У меня не получалось поверить этому человеку, и все же что-то подсказывало, что стоит попробовать. Возможно, заключить с ним перемирие и даже пакт о сотрудничестве – не такая плохая идея? Кто из великих говорил, что врагов нужно держать ближе друзей?
– Допустим… Сделаем вид, что я тебе верю, с чего тогда начнем?
– С кофе!
Я сварила нам два эспрессо – все равно буду мучиться бессонницей – и поставила чашки на дальний столик, где нас не было видно с улицы. Сделав небольшой глоток и пробормотав что-то про крепость кофе, Илья достал из кармана куртки продолговатый конверт и протянул мне.
– Что это? – насторожилась я.
– Договор, который мы с Мариной так и не подписали. Мы собирались брать кредит и вкладываться в мой бар. Хотели вместе переделать его в ресторан. Она думала уйти со своей работы, заняться семейным бизнесом, а потом спокойно отправиться в декрет. Мы хотели пожениться этим летом. Она любила мою мелкую, а я привязался к ее дочурке. У нас была семья, понимаешь?
Я развернула документ и бегло пробежала его глазами. Договор был оформлен на Илью, и речь шла действительно о немалых деньгах. Причиной взятия кредита, как он и сказал, было расширение бизнеса.
– Но ты не подписал?..
– Нам одобрили кредит, оставалось только черкануть в договоре и получить деньги на счет. Я взял документы в банке, чтобы показать Маринке, пришел домой, дал ей, но она… Она очень странно себя повела. Взяла бумаги, ушла с ними в спальню, а потом минут через двадцать вернулась и огорошила, что нам надо расстаться.
– Вот так просто? Ни с того ни с сего? И вы не ссорились? – удивилась я. Либо Илья чего-то недоговаривал, либо во всей этой ситуации было что-то нечисто.
– Нет, не ссорились, хотя у нас действительно что-то перестало клеиться, – переведя дыхание, ответил Илья. – Маринка часто моталась в Москву, вроде как по делам, связанным с рестораном. Мы же никому об этом не говорили, поэтому и приходилось каждый раз придумывать для ее матери отговорки. Наверняка она тебе наговорила всякого… Кстати, я ей никогда не нравился, да как и многим тут… Но дело в другом. У меня не было сомнений, что Марина действительно прощупывает почву для нашего бизнеса, только постепенно эти поездки стали на нее плохо влиять. Она возвращалась грустной, подавленной, со мной ничего обсуждать не хотела. Я тогда думал, что Маринка специально молчит, потому что все куда дороже и нам не под силу. Но потом мы рассчитали, сколько нужно для начала, и оказалось не так много. Я занялся кредитом, а в итоге ничего не вышло.
Я решила ничего не говорить Илье о том, что узнала о Марине и ее встречах с Павлом Богомоловым, во всяком случае сейчас. После всего, что он рассказал, и главное, как он это сделал, мне вдруг стало его жаль. Впервые за все время, что я знала Романова, он не вел себя как заносчивый, самовлюбленный и наглый тип. Может, все это лишь притворство, но вдруг нет?
– Вы расстались, и ты так и не взял кредит?
– Нет. Если честно, то я думал, что мы с Маринкой все равно сойдемся. Я не представлял, что могу потерять ее навсегда. Она ушла, но не перестала меня любить, даже если и увлеклась кем-то еще. Тут я нисколько не сомневался.
– А что она сказала? Почему порвала с тобой?
– Наговорила кучу глупостей, что мы не пара, что у нас слишком туманное будущее, а ей нужно думать о дочери, – Илья помолчал, уставившись на остатки кофе в своей чашке, а потом залпом проглотил вместе с гущей. – Маринка сказала, что устала быть мне нянькой, решать за меня наши дела. Поставила условие, что я должен сам разобраться с рестораном, вложиться, поставить дело на ноги, тогда она вернется. Я психанул. Наговорил кучу всякой дряни. Она никогда не была мне нянькой, понимаешь? Она никогда не возилась с моими делами! Мне казалось, все по-честному: с ее деловой хваткой можно урвать хороший кусок, все продумать, а я бы нашел денег, работал бы как вол…
– Но ты не стал… Тебя задели ее слова, поэтому ты отказался от затеи с рестораном, так? – аккуратно уточнила я.
Все было написано у него на лице… Илья отвернулся, и в какой-то момент мне даже почудилось, что его глаза увлажнились, но, конечно, никаких слез не было.
– Так, – сухо ответил он. – Чертовы эмоции взяли верх. Я отказался от кредита. Сначала думал, что пошлю к черту всю эту затею, но потом решил: подожду, пока Маринка одумается и вернется. До меня доходили слухи, что она загуляла, что в Москве у нее кто-то появился. Я не находил себе места, тогда и прозрел, что она бросила меня из-за него. Не знаю, кто там у нее был… Банкир, с кем она советовалась по поводу ресторана, бизнес-аналитик или черт знает кто еще. Скажи, ты уже выяснила, с кем она там трахалась?
– Я?.. Нет… я… не знаю, – в горле пересохло, я потянулась к чашке, но Илья перехватил мою руку.
– Врешь. Ты все вынюхала, только мне не говоришь.
– Мне нечего говорить. Я еще не разобралась во всем, поэтому, что я выяснила, пока неважно. – Я вырвала руку из его хватки и машинально вытерла ладонь о джинсы. – И вообще… поздно уже. Давай на сегодня закончим. Я благодарна тебе, что ты все это рассказал. Думаю, мы действительно сможем объединить наши усилия. Только продолжим в другой раз, хорошо?
Не дожидаясь его ответа, я встала из-за стола, взяла наши чашки и направилась к кухне, однако Илья быстро меня нагнал.
– Мне нужно знать, Лина! Скажи, у нее там было что-то серьезное? Я все время думал, что она наиграется, нагуляется и вернется…
– И ты бы ее принял? – Я поставила чашки на стойку и посмотрела Илье в глаза. Мне не верилось, что он мог бы простить измену, скорее затаить злобу, а потом отомстить…
– Да, – ответил он, не раздумывая.
– Не верю! Такое нельзя забыть! – отрезала я.
– Но ты же готова простить своему мальчику с голубой кровью то, что он собирается жениться на другой. Или скажешь, не в курсе, что у него отношения?
– Это не одно и то же!
Я снова схватила чашки и, резко развернувшись, хотела пойти прочь, но Илья схватил меня за локоть и развернул к себе. Я не поняла, как это случилось, но уже в следующую секунду он меня целовал… Его рука легла на мой затылок, не давая отстраниться, требовательные губы подавили всякое сопротивление, а язык без приглашения нахально сплелся с моим.
Глава 10.
Секундное замешательство вмиг сменилось гневом. Я оттолкнула Илью и отвесила ему звонкую пощечину.
– Как ты посмел?! – прорычала я, демонстративно вытирая губы тыльной стороной ладони. – Мерзость!
– Но ты ответила, – усмехнулся Илья.
– Только потому, что ты застал врасплох! – злясь на себя, я срывалась на нем, а губы продолжали гореть от его поцелуя.
– Считай, так мы скрепили наш уговор. Ладно, я зайду завтра с Маринкиными вещами. Может, тебе это как-то поможет. А сейчас мне пора, – Илья взял свою куртку и, словно между нами ничего не произошло, собрался уходить.
– Серьезно принесешь мне вещи Марины? – с сомнением просила я.
– Загляну днем с мелкой, ты накормишь нас обедом, и пока Лиска будет делать уроки, мы с тобой займемся делом, – не глядя на меня, Илья натянул куртку и, не прощаясь, пошел прочь.
– Эй! – крикнула я ему вслед. – Не думай, что можешь командовать! Ты только мне помогаешь!
Илья замер на пороге, обернулся и с издевательской улыбкой на наглой физиономии подмигнул мне.
– Конечно…
Когда он ушел, я села за один из столиков и шумно выдохнула. Казалось, я забыла, что нужно дышать, и только сейчас об этом вспомнила. Во мне бурлили злость, обида и непонимание. Что это было? Зачем Илья поцеловал меня? Это очередной способ досадить? В детстве он мог стрельнуть в меня из рогатки, а сейчас действовал по-взрослому? Решил унизить таким способом? Но самым ужасным было то, что я ответила… Гадость! Я снова вытерла губы, будто на них оставалась частичка Ильи. Что бы подумал Игорь, если бы застал нас?.. И вот опять мои мысли вернулись к тому, по ком на самом деле страдала душа. Игорь…
В груди больно кольнуло от горького осознания, что мой любимый тоже сейчас может целовать другую, но их поцелуй станет началом долгой, полной любви ночи. Я вернусь в родительский дом, а они сейчас в своем… я лягу в одинокую холодную постель, а они бросятся в горячие объятия, сомнут простыни, скинут одеяло… Мои мысли – мои мучители, но я была не в силах сама прекратить эту пытку, поэтому, вернувшись в пустую квартиру, нашла в маминой аптечке пузырек снотворного, проглотила две таблетки и забылась сном без сновидений.
Спокойная ночь в полном беспамятстве оказалась прекрасным лекарством. Пусть мои переживания никуда не делись, боль слегка притупилась. Может, дело было в том, что будние заботы до самого вечера разведут Наташу и Игоря, а значит эти несколько часов мой любимый не проведет с другой… Прохладный душ и горячий кофе придали сил начать новый день, я вышла из дома с высоко поднятой головой, готовая ко всему, что ждет меня сегодня…
Он ждал на крыльце пекарни. Я приехала рано, чтобы успеть сделать пирожки, во сколько же явился он?
– Привет, – смущенно поздоровался Филатов. Он не смотрел мне в глаза, как провинившийся мальчишка, но все же подошел и взял у меня из рук тяжелый пакет с продуктами. – Лина, нам нужно поговорить.
– Кажется, я знаю, о чем, – ответила я, дрожащими руками открывая пекарню.
Мы зашли внутрь, и я тут же начала разбирать бухгалтерские документы, демонстрируя, как много у меня работы. Это был всего лишь щит… Я, влюбленная дурочка, просто-напросто боялась, что любимый мужчина разобьет мне сердце, сказав, что произошедшее между нами – ошибка, что он предпочел свою невесту и остается с ней. Неспроста же он вел себя будто чужой. Каждая черточка такого любимого лица убеждала в том, что выбор сделан – я проиграла. Сейчас Игорь был похож на себя несколько лет назад. Тогда он сказал, что не может быть со мной, в то время как я выбираю других. Это была ложь, ведь для меня не было никого важнее Игоря, но чертова гордость не позволила объясниться прямо.
Оставив Романовец, я забыла в нем и свою неуверенность. В университете ко мне относились как к равной, а парни стали оказывать знаки внимания. Для сокурсников я больше не была нелепой толстушкой, та некрасивая девочка осталась в школе. И пусть я не переставала всем сердцем любить Игоря, пусть у меня не было и мысли ему изменить, непривычное внимание со стороны парней чересчур льстило, а дружеское расположение сокурсников придало уверенности.
Мне нравилось проводить время с друзьями, ведь в школе, когда все кучкуются компашками, я была этого лишена. Конечно, Игорь ревновал… Я то и дело твердила, что он для меня самый важный на свете, но слова не всегда подкреплялись поступками… Учеба отнимала все больше времени, а выходные с друзьями иногда оказывались желаннее романтического уик-энда с парнем.
Мне хотелось ввести Игоря в свою новую компанию, познакомить с друзьями, дать почувствовать, как может быть весело, если впустить в наш мир других ребят, но он всячески этому противился. Москва, так радушно встретившая меня, оказалась холодна к Игорю. У него не сложились отношения в университете и не шла учеба, в то время как меня завертел круговорот новой жизни. Иной раз, собираясь с друзьями в кафе, я специально не звонила Игорю, зная, что он станет упрашивать приехать к нему, и я обязательно сдамся. Ему казалось, что моя любовь уходит, но это было не так: просто кроме него я научилась любить себя. А позже из-за глупого желания утвердиться в глазах других я не пошла за возлюбленным, когда он сдался и признал, что больше так не может.
Филатов хотел бросить большой город, вернуться со мной в Романовец, где мы бы поженились и начали взрослую жизнь вдали от столичных соблазнов. Он даже узнал, как мне перевестись на заочный и договорился в ректорате. Вот только я не хотела обратно. Мой любимый мужчина ждал на вокзале, высматривая меня в толпе, а я так и не спустилась к нему на перрон.
Игорь молча наблюдал, как я перебираю бумажки, и не решался начать разговор. В конце концов, мне самой это надоело.
– Что ты хотел? – требовательно вопросила я.
– Ты знала, что она моя невеста, так ведь? – он обошел стойку и оказался совсем близко… Теперь нас ничто не разделяло.
– Видела вас накануне в «Орионе».
– А это? – Филатов протянул мне ту самую визитку. – Что это значит? Ты хочешь печь торт на нашу свадьбу?
– Так свадьба будет?! – выпалила я и сразу пожалела о своих словах.
– Лина… – он шумно выдохнул и отвернулся.
– Игорь, ты несвободен, но между нами все равно что-то происходит! – Я подалась вперед, но вовремя остановилась: прикосновения сейчас были бы лишними.
– Свадьба летом.
– Знаю. Наташа говорила. И как ты поступишь?
– А как я могу поступить?! Мы обручены, черт возьми! – вспылил не мой мужчина.
Он запустил руки в свои непослушные темные волосы, словно это могло помочь навести порядок в мыслях, а потом стал прохаживаться по кухне, все еще не решаясь на меня взглянуть. Не знаю, что задевало больше: его слова или откровенный страх посмотреть мне в глаза. В этот момент я почувствовала себя грязной… ошибкой, любовницей, разрушительницей отношений. Но разве моя вина в том, что я люблю?
– Посмотри на меня, – потребовала я, и Игорь остановился, повернулся, но не поднял взгляд. Чего он боялся – увидеть слезы или мольбу в моих глазах?.. Хотя было и то, и другое.
– Черт, Лина! Мы с Наташей два года вместе! – чуть ли не прокричал Филатов, и тут вдруг схватил меня за плечи и притянул к себе. От виноватого нерешительного парня не осталось и следа. Теперь это был мужчина, который впился в меня прожигающим взглядом без тени страха. И я поняла, что Игорь боялся не меня, а себя. – Зачем ты вернулась?! Почему именно сейчас?! Ты – мое наказание!
– Вот как? – усмехнулась я, выдерживая его взгляд и наслаждаясь той болью, которую он причинял, сжимая меня своими сильными руками.
– Я не просто так решил жениться на Наташе. Она замечательная, но ты…
– Что я?.. – практически ему в губы прошептала я, подаваясь вперед.
– Ты… Ты – моя любовь! – Игорь до боли сжал мой подбородок, не давая пошевелиться или отстраниться. Я ждала, что вот-вот его губы коснутся моих, и мы сольемся в поцелуе, но он так и не посмел этого сделать. – Я ждал тебя все эти чертовы годы. Даже когда начинал жизнь с чистого листа, мечтал, что ты вернешься. И вот ты здесь… Разве я могу потерять тебя снова?!
Его слова дурманили как сладкое крепленое вино. Они словно венгерский Токай лились на мое израненное сердце, залечивая раны, нанесенные жестокой разлукой с любимым. Горький запах его одеколона, тепло тела, легкая хрипотца в голосе – все это вновь стало моим смыслом, моей жизнью.
Я сварила нам кофе и накрыла один из дальних столиков, сокрытый от любопытных взглядов случайных прохожих. В некотором роде этим утром случилось наше первое свидание. Мы держались за руки, вспоминали юность, шутили и смеялись, словно вновь стали подростками. Жаль только, наше настоящее никуда не делось, и первым об этом напомнил Игорь:
– Как твое расследование?
– Движется. Мне удалось кое-что выяснить и, думаю, я на верном пути.
– Не поделишься?
– Это не самый лучший разговор для утра… И потом, тебе же надо на работу, – я украдкой взглянула на часы: через пятнадцать минут нужно открывать пекарню, а значит, Игорю тоже пора собираться.
– Да, ты права. Тогда я зайду вечером, и мы обо всем поговорим, – он выдержал паузу и добавил: – о нас тоже.
– А когда ты поговоришь с Наташей? – не удержалась я.
– Лина… – Игорь тяжело вздохнул и отвел взгляд.
– Ты не оставишь ее? – Сердце пронзила острая боль, а глаза неприятно защипало. Я слишком любила Игоря, чтобы делить его с другой, особенно сейчас, после его признания.
– Я не могу сделать это немедленно. Все слишком сложно, – виновато проговорил он.
– Почему?! Она смертельно больна?! Вы же еще не женаты! – вспылила я. Сдерживаться не было сил, и я послала к черту гордость, дурацкие слезы покатились по щекам. Игорь хотел взять меня за руку, но я не позволила и как ошпаренная вскочила из-за стола. Он подорвался за мной, не дал сделать и шага, схватил за плечи, развернул к себе и попытался обнять, но я со всей силы ударила его кулаком в грудь и хотела ударить снова, но Филатов перехватил мою руку.
– Лина, она не больна, тут другое…
– Беременна?! – Оглушила страшная догадка. Игорь меня отпустил, и я от него отшатнулась. – У вас будет ребенок, так? Поэтому вы женитесь?!
– Нет, Лина, нет! Дурочка, послушай же! У Наташи вчера был день рождения, а через неделю у нас намечается крупное торжество: ресторан, куча гостей, торт на заказ… Я не могу бросить ее накануне праздника. Я и так поступаю, как последнее дерьмо, но оставить Наташу сейчас… И потом, на празднике будут люди, важные для родительского бизнеса. Понимаешь, если я сорву торжество, то не только причиню Наташе боль, но еще подведу родителей.
– И что ты предлагаешь?! Врать и скрываться я не стану!
– Знаю…
– Но и спокойно ждать тебя, зная, что ты с ней… Что вы с ней… Господи… – Я отвернулась от Игоря, и слезы, которые, казалось бы, остановились, вновь покатились по щекам. Как мало нужно, чтобы разрушить счастье.
– Лина, всего неделя. Я прошу тебя, потерпи. Поверь, мне так же тяжело, как и тебе. А что касается твоих сомнений по поводу меня и Наташи, то я что-нибудь придумаю. Неужели ты думаешь, что я могу быть с другой, когда у меня есть ты?
Я слишком сильно хотела ему верить. В конце концов, всего неделя. Что это по сравнению с годами, которые мы провели в разлуке?
– Хорошо, – прошептала я, все еще не поворачиваясь, украдкой утирая слезы рукавом кофты.
– Хочу, чтобы ты знала, – он развернул меня к себе лицом и провел большими пальцами по мокрым ресницам, – теперь, когда я снова тебя обрел, уже не отпущу. Я зайду вечером, и мы все обсудим, хорошо? А сейчас мне и правда пора.
– Угу… – промычала я, но вместо того, чтобы отпустить, обвила руками его талию и сильнее прижалась к нему.
– Лина… – Игорь рассмеялся и поцеловал меня в макушку. – Потерпи, моя малышка, скоро нам не придется расставаться, а пока пообещай, что не наделаешь глупостей.
– Каких? – нахмурилась я и подняла взгляд на Игоря, не понимая, о чем он.
– Я о твоем расследовании. Солнышко, мне страшно за тебя. Романовец – маленький городок, и здесь вовсю ходят слухи, что ты наводишь справки о Марине. Кто бы это ни сделал, если он почувствует, что ты близка к правде, то может… – Игорь замолчал, видимо, подбирая слова. – Лина, я все думаю о твоем отце, не хочу, чтобы и тебе угрожала опасность.
– Но я не отступлюсь!
– Знаю… поэтому буду рядом. Я никому не позволю причинить тебе зло. Но пока меня нет… пожалуйста, будь осторожна. Пообещай мне.
– Обещаю.
Филатов ушел, а я, глядя на неразобранный пакет с продуктами, вдруг поняла, что не могу просто так сидеть и ждать вечера, когда он вернется. Наспех убрав все портящееся в холодильник, я взяла ключи от машины и решила отправиться в школу, где училась дочь Марины Поляковой. Что бы я ни обещала Игорю, моя главная цель – правда.
Мне пришлось соврать охраннику, что я приехала за папиными вещами, которые забыла передать Фаина Михайловна. У него даже не возникло желания уточнить у нее, когда я заявила, что замдиректора меня ждет, и он спокойно пропустил к сетке расписания уроков.
Я специально старалась подгадать время перед большой переменой. У Камиллы Поляковой шла литература на втором этаже, и я направилась туда, собираясь дождаться ее у класса, но, видимо, неправильно рассчитала время, потому что неожиданно раздался звонок. Двери классов распахнулись, и в коридор повалила шумная ребятня. В каждой проходящей мимо девочке я пыталась узнать Камиллу, но безуспешно. В потоке детворы все лица смешивались, и я с горечью осознала, что не найду девочку, которую видела только на фотографии. Расстроившись, я уже собралась уходить, как в конце коридора услышала громкие крики и улюлюканье. Это не было похоже на обычную игру, смутные воспоминания моих школьных лет подсказывали: происходило что-то нехорошее, и я, не думая, ринулась туда.
Протиснувшись сквозь мальчишек, стоявших в кружке, я увидела маленькую, перепачканную чернилами девчушку, которая ползала по полу, пытаясь собрать раскиданные тетрадки и учебники. У нее ничего не выходило, потому что стоило ей только потянуться к книжке, как кто-то из мальчишек ее мигом отфутболивал. Мелкие мерзавцы исходили смехом и то и дело подначивали девочку. И где же были в этот момент взрослые?! Ни учителя, ни дежурного, ни технички…
– А ну хватит! – на весь коридор прокричала я, и шпана моментально прекратила свой «футбол», а малышка подняла на меня перепуганный взгляд, и я, к своему ужасу, узнала в ней дочь Ильи, – Алиса?! Вставай, детка!
Я подала девочке руку и помогла ей подняться. Детвора с интересом разглядывала меня, а вот самые задиристые мальчишки удрали.
– Где эти мелкие гады? – прошипела я, но мне никто не ответил. – Живо соберите Алисины вещи, если не хотите оказаться в кабинете директора с родителями!
Угроза подействовала. Дети бросились собирать учебники и тетрадки в Алисин ранец, а я пока осмотрела малышку. Ее волосы, перепачканные чернилами, оказались полбеды: краска въелась в кожу головы, и левая щека тоже была синей. Как же теперь оттирать? Я сняла с нее очки и коснулась вымазанной скулы, но Алиса резко отстранилась и поморщилась.
– Что такое? – нахмурилась я.
– Ничего, – ответила девочка, прикрывая рукой щеку. Я сразу догадалась, что дело не только в чернилах и отстранила ее ладонь. Так и было: скула оказалась рассечена.
– Вот засранцы! Алиска, идем отсюда, у меня в машине дезинфицирующие салфетки, нужно протереть как следует, чтобы не занести заразу, – я покровительственно положила руку девочке на плечо и смерила грозным взглядом суетящуюся вкруг нас ребятню, – собрали Алисины вещи? – мне протянули ранец, и я взяла его сама, несмотря на то что малышка потянула руки. – Молодцы. И передайте тем мальчишкам, которые так трусливо смылись, что, если еще хоть раз обидят Алису, я их из-под земли достану и натяну уши им на задницу.
Ребятня слушала меня, разинув рты, что придало уверенности, и я как-то упустила из виду, что передо мной стоят дети. Воспоминания о том, как в свое время травили меня, вытеснили все прочие мысли. Мне захотелось отстоять Алису в солидарность всем девочкам, которых незаслуженно обижают.
– Эви, у меня еще урок, – нерешительно сказала Алиса, когда мы уже спускались на первый этаж.
– Ничего. Иногда можно прогулять. Только папе скажем, что я тебя забрала, а вот твоя учительница пусть поволнуется. Будет ей уроком, как не следить за детьми на перемене. Не понимаю, где ее черти носят?! Ты же первоклашка!
Только когда мы подошли к машине, я поняла, что у меня нет детского кресла. Ехать до пекарни всего ничего, но безопасность малышки – самое важное, потому я усадила ее на заднее сиденье и надежно пристегнула ремнем. Алиса была такой смирной, слушалась меня и стойко терпела, пока я обрабатывала антисептиком ранку на скуле.
– Кто эти мальчишки, которые тебя обижали? – спросила я, садясь за руль.
– Большие мальчики. Они из пятого уже. Тот, который рыжий – наш сосед. Это он подговаривает других. Папа говорит, что они бесятся, потому что слабаки, а так самотуржаются.
– Самотуржаются? – переспросила я, но потом сообразила и рассмеялась, – самоутверждаются?
– Ну да. Могут обижать только девочек. Но они меня не любят, потому что я – уродина…
Меня словно ударило током. Я сжала руль так сильно, что костяшки пальцев побелели. Воспоминания из прошлого вдруг заиграли новыми яркими красками:
– Жирная уродина! – крикнул мне вслед Илья, а когда я развернулась, достал изо рта жвачку и, целясь в волосы, швырнул ею в меня.
Я тряхнула головой, желая поскорее освободиться от этого наваждения.
– Твой папа знает, о чем говорит, – процедила я, но, взглянув в зеркало заднего вида на Алису, сменила тон. – Папа совершенно прав. Эти дураки задирают тебя только потому, что ты слабее. Не нужно иметь много смелости, чтобы оравой напасть на одну девочку. И еще: ты никакая не уродина. Твои очки – это ерунда. Ведь за них тебя дразнят, да?
– Они говорят, что я циклоп… – шмыгнула носом Алиса.
– Ну точно дураки! Циклоп – это чудовище с одним глазом. А что до очков, то, когда станешь постарше, сможешь вместо них носить линзы, хотя даже в очках ты милашка. Вот меня дразнили, потому что я была полной, а на лице постоянно вскакивали прыщи. А с этим куда сложнее, чем с очками. Мне хотелось похудеть, быть стройной, как другие девочки, но не получалось.
– Тебя тоже дразнили? – удивилась Алиса, совершенно позабыв, что собиралась заплакать.
– Еще как! Поэтому я тебя хорошо понимаю, детка… Но сейчас у нас есть дело поважнее, – я протянула Алисе свой мобильный, – позвони папе и скажи, что едешь со мной на работу.
Илья ждал нас у пекарни, нервно прохаживаясь по тротуару. Завидев мою машину, он бросил сигарету прямо под ноги и раздавил ее носком тяжелого ботинка. Естественно, ему не было никакого дела до того, кто будет убирать его окурки. Я притормозила и хотела выйти, чтобы открыть дверь Алисе, но Илья опередил. Он с такой силой распахнул дверцу машины, будто собирался ее вырвать.
– Что ты сделала с моей дочерью?! – прорычал он, вытаскивая Алису из машины. Я хотела все объяснить, выскочила на улицу, но Илья не позволил приблизиться, – Не подходи! Не смей!
– Илья, я…
– Какая же ты… дрянь! Кто ты, если отыгрываешься на ребенке?! Забудь все, что я тебе говорил про Марину. Никакой помощи не дождешься! Убирайся из Романовца!
