Татьяна Николаевна Малькова
Экономическое наследие Великого Новгорода
2.4. Налоги, долги, расчеты, финансы
Бюджет Новгородской республики формировался из налогов. Они взимались по погостам в денежной и натуральной форме, с их последующей продажей по пятницам на Торгу в каждом городе. Налоговая реформа кн. Ольги состояла в установлении твердых ежегодных уроков (памятуя о печальной попытке кн. Игоря взимать дважды в год). Реформа кн. Ольги началась с Новгорода: отправилась Новугороду и…уставила погосты и дани. Погост означал центр сбора дани и управления округом в северо-западной Руси, и включал селение, пункт сбора налогов и церковь с кладбищем (с XVIII в. – только кладбище).
В сельском хозяйстве длительное время налоговой единицей служила соха, которая выражала определенную площадь пахотного поля / известное количество налогообязанных (тяглых)крестьянских дворов. В заисимости от налоговой единицы налогообложение называлось посошным, поплужным, поральным. Вообще, налогов и пошлин было много, и в совокупности они были обременительны. Отмечены злоупотребления, т. к. могло взиматься больше. Не уплачивали пошлины должностные лица, боярские дети, государственные гонцы. Древнерусский словарь терминов раскрывает разнообразие налогов и их обозначений (таблица 1).[111]
Таблица 1
Налоговый словарь древнерусских документов
1 Полагают, что название Мытищи является производным от: мыто собирали (ищи).
Перечень сборов с крестьян расписывался заранее в виде перечня имен и норм сбора, и сообщался их сборщикам [НБГ 348; XIII в.]. Документ содержит строго формализованный перечень налогов (имя, цифра, единица измерения, оформление цифр отточиями):
…ретнихе у Илее у Тудора : 4 : цетверти (четверть – 1/4 часть веса) у Милошка цетверете у Ратше : 2 : цетверете у Страхона цетвете у Мала цетвете у Яры ша : 2 : цетверете у Надея цетвьрте у Хоцу у сына его цетверте у Содлилке цетверте у Селате цетверте у Вонега цетве рте у Васеке цетверте у Несула цетверте у Терпиа : 2 : цетве рти у Тешиле цетверте у Обидена : 2 : цетверти у Дешевка у Наслава цетверте (вставленная строка) церте (норма сбора на Дешевка не вписана) у Станяте цетверте у Иелее : 7 : цетверти
Бюджет монастырских и церковных хозяйств в значительной мере формировался за счет ежегодной фиксированной десятины независимо от реальных доходов казны, дарений и завещаний частных лиц (приносящие многообразная и многоразличная потребования). Государственная казна Новгорода хранилась в Юрьевом монастыре (по имени в крещении кн. Ярослава Мудрого – Георгий, аналог: Юрий) (рис. 46).
1
2
3
4
Рис. 46. Древнерусская церковная и монастырская экономика: 46.1.Имущество и сбор торговой пошлины (во всем десятое). [Летописная миниатюра]; 46.2. Новгородская область. Юрьев монастырь. Лестничная башня – место хранения казны (XII в.). [По древнерусским городам, с. 105]; 46.3. Слиток серебра (около 10 г; надпись: попове). [НБГ 1993, с. 116]; 46.4. Юрьев монастырь (основан в 1030 г., перестроен в каменный в 1119 г.). [Почтовая открытка до 1917 г.].
Передача земли и холопов оформлялась жалованными и духовными грамотами в вечное владение церквей и монастырей. Такие грамоты составлялись на пергаменте. Сохранилось около тридцати документов 1255–1257 гг. на дарения, что было распространенной практикой. Известен документ – столбец (пергаментный свиток) о даре от 6760–6761 гг. (1253 г.) рабы божьей Марины черницы Суздальскому Васильевскому монастырю, со свидетельством архимандрита Феодосия. Но наиболее крупным было дарение всех своих земель боярином Алексой Михайловичем (под именем Варлаама Хутынского, 1192 г.). Этот документ является памятником древнерусского частного права (хранится в архиве Новгородского музея). Секурялизация земель церковных и монастырских хозяйств, проведенная Петром I, ослабила их самоуправление, поставив в зависимость от государственной власти. Длительная традиция двоеверия (христианство и язычество) имела следствием уплату особого налогаза старую веру (забожничье). Его платили крестьяне в XII–XIII вв. а при Петре I им облагались староверы за право исполнять прежние обряды.
Сбор налогов (полюдье) осуществлялся агентами по погостам в сопровождении вооруженных дружин: Даньслав ходил на Двину за Волок даньником с дружиною (1169 г.). Сборщики налогов имели несколько названий: детские (от: детинец), вирники (от: вира), даньники (от: дань), емцы (от: имать, емать), мечники (от: мета), борцы (от: сбор). Сборщики налогов были должностными лицами, и их доля в собранных налогах юридически регулировалась в Русской Правде (XIII в.):
• а от гривны 12 гривну емцу 70 коун; | а от 12 гривен емцу 70 коун; | а от гривны мечнику куна, а от десятины 15 кун, а князю 3 гривны; | а от 12 гривен емцу, а от десятины 2 гривны, а князю 10 гривен.
Налоги платились в Петров день (29 июня по ст. стилю):…и проси борца о Петрови дни… [НБГ 463; начало XIV в.]. Каждому сборщику налогов определялся маршрут, иногда отдаленный и опасный. Они имели верительные знаки (трапецевидные подвески с княжеским знаком, ведущими происхождение от Киевской Руси), а для учета сборов – подготовленные пломбы-цилиндры и бирки, запас чистых берестяных грамот и писал с хранением в сумке (калита́) (рис. 47).
Меховые сборы упаковывались в особые мешки и пломбировались бирками-замками (более раннее название в истории берестяных грамот: пломбы-цилиндры) – деревянные цилиндры с отверстиями для шнура и с запирающей его пробкой, с краткой учетной записью и / именным знаком (мета), с указанием доли сборщика налога.[112] В ряде пломб цифры оформлялись отточиями / верхним титлом, что являлось средством ее обособленности от текста и учетной защиты, есть и представленные просто зарубками. Надписи могли стесываться в целях моногократного использования пломб-цилиндров (табл. 2, рис. 47).
Таблица 2
Надписи новгородских бирок-замков (пломб-цилиндров)
1
2
3
4
Рис. 47. Учет меховых налоговых сборов: 47.1.Новгородские пломбы-цилиндры для меховых налоговых сборов (XI–XII вв.) – №№ 1, 11, 13, 21, 35, 50 [В. Л. Янин, А. А. Зализняк, А. А. Гиппиус. НГБ, с. 137–145], в зарисованном и натуральном виде; 47.2. Новгородский знак сборщика налогов (XI в.; бронза, литье; длина 5,5 см – обе стороны); 47.3. Сумка (XIII в.; кожа, бронза); 47.4. Сумкакалита (XV–XVI вв.; кожа; найдена у Кутафьей башни Московского Кремля; в сумке обнаружены стилет для письма и игральная кость).
В учете налоговых сборов присутствовала основная учетная информация – объект учета, субъект учета, цифра с защитой от злоупотреблений (верхнее титло, отточие, текстовое уточнение). Длина пломб составляла в среднем 5 см. Найдена новая разновидность деренных бирок к мешкам с данью с надписью на одной из них: устье емци (река Емца) (из раскопок 2017 г.). Наряду с деревянными пломбами, использовались свинцовые (их найдено свыше 100). Правильность распределения сборов проверялась администрацией. Сбор налогов был связан с рисками, что подтверждается юридическим регулированием оплаты сборщиков налогов, ответственностью за причинение им вреда, военным сопровождением. Вероятно, не случайным являлось взимание штрафа за убийства на территории общины при отсутствии виновников. Задолженность по просроченным налогам контролировалась через старост сельских общин, на что имеется указание неотпускать (не прощать) 3 гривны долга, а при неуплате обратиться к старосте, так как община несла совокупную ответственность по налогам, сборам, штрафам: (должен) три гривны – не прощай. Если же не отдаст, то веди (его) к старосте Якуну [НБГ 676; XII в.].
При неуплате общиной налогов (прошлых и текущих) недобор возмещался из собственного имущества их сборщиков, что приводило к злоупотреблениям в действиях должностных лиц и сборщиков. По Уставу кн. Святослава 1137 г. епископу передавалось право на получение 100 гривен от вир и продаж, из казны (княжеская клеть), а при неполном сборе разница выплачивалась из средств казначея Домажирича. Эта практика имела следствием изгнание семейства и вечевую конфискацию имущества Домажиричей из Новгорода в 1207 г., а в 1216 г. в разных местах последовали убийства членов семейства.
Монголо-татарская налоговая система на Русивначале исходила из ее предыдущей практики, когда сбор дани баскаками осуществлялся через ее сдачу в откуп купцам покоренных стран (персы, арабы, узбеки, туркмены, таджики, кипчаки; по-русски все – бессермены, басурманы (искаж.: мусульмане)). В ответ начались восстания, после чего откуп тамги перешел в руки русских князей. Но от нее освобождались церкви и монастыри (!), что вело к их нейтральности.
Займы и расчеты по ним также юридически регулировались (Русская Правда, Новгородская Первая летопись, Псковская грамота, Уставы князей), но на практике проценты были чрезвычайно высокими. В XII в. они составляли 38 % [НБГ 526; XI в. – документ в Приложении], но могли составлять и 50 % годовых (стоимость трех волов) без ограничения срока займа. Лимит в 50 % был введен Уставом кн. Владимира Мономаха. Проценты были простыми. В целом, информация о займах и процентах скудная.
Злоупотребления кредиторов приводили к восстаниям против должностных лиц и ростовщиков, и разграблениям их имущества. Устав кн. Владимира Мономаха определил срок займа в три года, а если погашение в полтора раза превышало срок займа, то платежи кредиторам за сверхлимитный срок прекращались. В Новгороде, как и по всей Руси того времени банковской системы не было. Свободные денежные средства частных лиц использовались в обороте для покупки товаров и для кредитования. Заем оформлялся договором (смолва) под залог [НБГ 141; XIII в. – опись залога], с поручителями (поручники, от: дает руку) по формуле порука в кунах [НБГ 389; XIV в. – ссылка на поручительство] и процентами (намы, росты, резы, позже – наклады). Проценты оговаривались в фиксированной сумме (дове гривъне на наме; две гривны на проценты; начало XII в.). В проценты входила оплата услуг писца договора, что указано в Русской Правде: писцю 10 кун, перекладного 5 кун (транспортные расходы), на мех две ногате (вероятно, административный сбор).
Церковь не запрещала ростовщичество в связи с его распространенностью, но советовала брать ростпосиле, с учетом платежеспособности должников. Проценты можно было уплатить в течение первого года, а также в натуральной форме:…жито еси показал…на три гривн…поворотил в намы [НБГ 665; XII в.]. Оговаривалась возможность использования кредитором залога для собственных операций. Длительное время должник означал и дебитора, и кредитора. По сведениям о злоупотреблениях можно судить об их разнообразии – возложение ответственности на поручителя, побег должника, неуплата долга (даже под угрозой пытки). Могли не возвращаться даже дружеские кредиты, что приводило к разорению [НБГ 445; XIV в. – документ в Приложении]. Ответственность поручителя выражалась в уплате им долга за должника, за которого он поручился своим имуществом по описи [НБГ 500; XIV в. – документ в Приложении]. Родственник мог выполнять функции поручителя и без документа о поручительстве [НБГ 235; XII в.]:
+ отъ судише : къ нажиру : се жадъке пославъ : ябетника дова : и пограбила мя : въ братни долгь а я (неп)оруцене : жадку : а взъборони емоу отине п(осл)е нама опас(а)… еду в…
(+ От Судиши к Нажиру. Вот Жадко послал двух судебных исполнителей, и они ограбили меня за братний долг. А я не поручитель (за брата) перед Жадком. Запрети же ему, пусть не посылает на меня стражу… Еду (поеду?) в… (Новгород?))
По одному из злоупотреблений на заем с поручителем заемщиком было куплено село, затем он сбежал, а его сын продал село. Поручитель обратился в смесный суд с требованием избавить его от платежа [НБГ 510; XIII в. – документ в Приложении]. При побегах должников их имели право задержать даже частные лица [НБГ 411; XIII в. – документ в Приложении].
Известна грамота, из которой понятно, что должника посадили в тюрьму, несмотря на поручительство [НБГ 4; XIV в.]. Сохранился документ о выплате отцом большого долга за сына, совершившего преступление (сумма платежа означала полувирье, которое налагалось за отсечение руки, ноги, ослепление человека, убийство жены), которому он настоятельно советует возвратиться домой, иначе будет вынужден обратиться к судебному исполнителю [НБГ 421; XII в., рис. 48]:
+ от братяте къ нежилоу поиди соуноу[113] домовь свободне еси паки ли не идеши а послоу н(а)тя ябьтьникъ я заплатил | 20 | гривнъ а ты св(о)бо(де)нь.
(+ От Братяты к Нежилу. Иди, сын, домой – ты свободен. Если же не пойдешь, я пошлю за тобой судебного исполнителя. Я заплатил 20 гривен, и ты свободен).
Рис. 48. НБГ 421 с отцовским сообщением (справа – прорези для крепления; XII в.).
Документ характерен своим внешним видом: с правой стороны он имеет шесть прорезей, в которые вставлялся тонкий стержень (удобство хранения / специфика бересты / дидактическое напоминание непутевому сыну? – Т.М.).
Взыскание по долгам при неплатежеспособности должника производилось на основе заявления (извет), в судебном порядке, с обвинителями (клеветники – обидный смысл слово приобрело уже в XI в.: смердам побить клеветника [НБГ 247; XI в.], свидетелями (послухи, рядцы, видоки), и осуществлялось судебными исполнителями: биричи (от: бирка – учетный долговой документ), отроки (от: рота – клятва), позовники, ябетники (позже ябедники – также с устойчивым негативным смыслом). Поручитель погашал заем, если должник не уплачивал долг / скрывался. При неявке ответчика в суд решение принималось по бессудной грамоте. Она оформляла возмещение убытков, с указанием его размеров и свидетелей составления документа. Бессудная грамота выдавалась истцу, при неявке истца – ответчику. Отказ от дальнейших претензий оформлялся этим же документом [БГ 366; XIV в. – документ в Приложении].
По законодательству должники делились на бесхитростных (пострадавшие от пожара и вооруженного нападения разбойников,[114] захваченные в плен) и злостных (неуплатившие бесхитростные и неуплатившие без причины). Бесхитростный платил в рассрочку без процентов, злостный ставился на правеж, что означало публичное следствие и процедуры: божий суд (ежедневнаяпытка раскаленным железом (железный урок)в течение срока, соразмерного с долгом, выдача головою до искупа (холопство до уплаты долга), поединок (поле) при отсутствии доказательств у обвиняемого. Поединок дебитора и кредитора применялся также, если в суд представлялся лишь документ (доска) кредитора. Из Псковской судной грамоты известно, что доскине признавались единственным и исчерпывающим юридическим доказательством, так как требовались свидетели и поручители.
Рабство по неуплаченной ссуде называлось закладничеством. Закладник терял личную свободу, но освобождался от уплаты налогов, что инициировало самопродажу в рабство. Зажив означал отработку долга самим должником, его детьми и его должниками. При отказе от уплаты долга должник / поручитель подвергался процедуре божьего суда. Если должник признавался в неуплате долга, то наряду с погашением долга он платил и судебную пошлину (железное). Русская Правда устанавливала так: железного платити 40 кун, а мечнику 5 кун, а полгривны детьскому; то ти железный урок, кто си в чемь емлеть (XIII в.). Характерно, что термины исправити, правити означали "заплатить, рассчитаться". Таким образом, меры против нарушения платежной дисциплины были чрезвычайно суровыми.
Судебные грамоты при их уничтожении не разрывали, а разрезали ножом / ножницами. Злоупотребления с судебными документами были, что подтверждается свидетельством о лживых позовниках и лживых рукописаниях [НБГ 307; XV в. – документ в Приложении].
Документ производит трогательное впечатление ошибками, которые в челобитной, вероятно, от волнения допустил крестьянин, сообщая о том, что описали и опечатали имущество по фальшивой судебной повестке (позовница) самозванные судебные исполнители (позовники) и должностное лицо (дъяк).
На фоне столь сложных отношений по поводу налогов, долгов и расчетов по ним становятся понятными причины социальных волнений, частых пожаров и уничтожения долговых документов, что было в интересах как должников, так и их поручителей. Недовольство юридическими нормами, расчетами, действиями судебных исполнителей и сборщиков налогов находило свое завершение в народных восстаниях, сопровождавшимися разграблениями. Во время восстания в Киеве 1113 г. жители разграбили двор тысяцкого Путяты, напали на иудеев, разграбили их имущество. Описана жестокая расправа с кн. Юрием Долгоруким 15 мая 1157 г. (он был убит):
… и многа зла сотворилось в тот день, разграбили двор его красный, и другой его двор за Днепром разграбили, который он сам называл раем, и Васильков двор, его сына, разграбили в городе…Вы нас грабили и разоряли, жен и дочерей наших насильствовали; несть нам братия, но неприятели.
Аналогичные сюжеты остались в летописях 1146 г. (восстание в Киеве), 1175, 1209, 1230, 1290, 1475 гг. (восстания в Новгороде). Разграблениябогатых дворов и раздел их имущества по сотням в Новгороде XIII в. были частым явлением: добыток их по стом разделиша; они трудишася, събирающе, а сии в труд их внидоша (вошли) (1230 г.).
Восстания были не только стихийными. В 1209 г. в Новгороде на основе вечевого решения о конфискации отдали на разграбление двор посадника Дмитра Мирошкинича с разделом его имущества по
3 гривне по всему городу, оставив доски с долговыми записями для последующего взыскания: а что на дъщьках, а то князю оставиша. Основанием было решение посадника о взимании дикой виры с купцов наравне с вервью (община), что приравнивало их к остальному населению и вызвало их гневный «ответ». Описание конфискации впечатляет:
Новгородьци же, пришедше к Новугороду, створиша вече на посадника
Дмитра и на братью его, яко те повелеша на новгородьцех серебро имате, а по волости куры брати (налог на рыбную ловлю), по купцем виру дикую, и повозы возити, и иное все зло; и поидоша на дворы их грабежьмь, а Мирошин двор Дмитров зажьгоша, а житье их поимаша, а села их распродаша, и челядь, а скровища их изискаша и поимаша бещисла, а избытък розделша (разделили) по зубу, по 3 гривне по всему граду, и на щит (разграбить); аще кто похватил, а того един бог ведеть, и от того мнозя разбогатеша; а что на дъщках, а то князю оставиша…даша дъщьки Дмитровы князю Святославу, а бяше на них писано бещисла (выделено нами – Т.М.).
Дебиторская задолженность посадника Дмитра была передана кн. Святославу для взимания, который был приглашен княжить после описанных событий. Но только доски (дъщьки) не были полноценным судебным доказательством, поэтому получить по ним долг было проблематичным. Требовался также договор, свидетели, поручители. Результат передачи досок по займам для востребования с дебиторов остался неизвестным, но известно, что того же лета (лето: год) привезожа дмитра мертваго.
При распродаже имущества денежное (в кунах) погашение производилось в очередности: администрация (княжи куни первое взяти), иногородние кредиторы, местные кредиторы. Ограничение состояло в исключении из кредиторов ростовщиков: кто много реза (процентов) имал, не имати тому. Конфискация могла сопровождаться утоплением виновного в р. Волхов.
Заключение сделок официально регистрировалось, договоры и купчие документы хранились в архиве, практиковалось их копирование при необходимости. Даже частные лица применяли выписки из документов: спиши списокъ (копию) с купнои грамоте да пришли семо (сюда)… [НБГ 53; XIV в.]. Договоры официальных лиц снабжались вислыми свинцовыми печатями с индивидуальными сюжетами и надписями. На вислой печати начала XII в. изображен святой и надпись на другой стороне спаси, Господи, раба своего Федора. Сохранилась заготовка свинцовой печати с изображением руки в перчатке и надписью: Захарьинапечать. Использовались также серебряные позолоченные печати и свинцовые печати-буллы (греч. булла – печать). Печати и их матрицы после кончины / смещения с должности уничтожались. Инструментом для изготовления именных печатей был буллотирий/ буллерий, имевший вид клещей (рис. 49).
Рис. 49. Великий Новгород. Буллотирий (буллерий) новгородского посадника (XIV в.), боярина по имени Йесиф, найденный в засыпанном колодце, но должен был быть положен в его погребение (найден в 2011 г.).
Документы заверялись должностными лицами, с XII в. ими были князья, которые утверждали решения государственных органов и получали плату за печать к документу, затем это право стало коллегиальным. Князья добивались права печати с переменным успехом. Если в XII в. это право не оспаривалось, то в договорах XV в. с Новгородом князья уже указывали: а печати быть князей великих, а печати Великого Новгорода не быть. С конца XV в. княжеские печати практически исчезли.
Документы высокого ранга (государственные, юридические, церковные, завещательные) заверялись вислыми печатями одного / нескольких ответственных (посадник, тысяцкий, епископ, купеческий староста), они крепились на шнурах к пергаменту сложными, в несколько ярусов узлами (рис. 50.2). Вислые печати были металлическими и восковыми.
Печати-штампы имели разновидности – плоские, ко́льца для ношения на руке, с ушком для ношения на шнурке. Должностные лица носили печати с собой и предъявляли их. Печати-штампы были металлическими и костяными.
Золотые хрисовулы были византийской практикой, и на Руси применялись редко. Известна только одна золотая печать домонгольского времени, найденная при раскопках в Новгороде. Вместо них использовались т. н. "русские хрисовулы" – позолоченные серебряные аргировулы. Они скрепляли договоры князей – международные, вечевые Новгорода, докончания (с другими князьями), а также завещания. Но на практике во всех случаях чаще применялись моливдовулы (свинцовые печати) и вощаные – из черного, желтого, красного воска. Они фигурируют в международных договорах и во внутренней практике. Ими также опечатывали пергаментный свиток, чтобы скрыть текст документа от посторонних глаз. На берестяных учетных документах печати отсутствовали, в отношении цер документального подтверждения нет.
Большая часть русских средневековых печатей происходит из Новгорода – более 2000, что составляет 63 %.[115] Печати имели эмблемы (крест, святой, птица, хищник, воин, другие) и легенды (адресный текст):
– вечевые: "печать всего Новагорода", "Новгородская печать", "печать Великого Новгорода";
– кончанские: "печать Людина конца", "печать Славенского конца";
– монастырские: "печать Благовещенская", "печать св. Спаса", " печать Нередицкого монастыря".
Сохранились также печати городской администрации и межевщиков. Архив официальных документов функционировал в течение XI–XVI вв. Полагают, что при Иване IV он был уничтожен. В конце XVIII в. на этом месте был вырыт канал, в насыпи которого современные археологи нашли вислые свинцовые печати, оставшиеся от несохранившихся документов (свыше 700). Большинство печатей относится к XII–XIII вв. (рис. 50).
1
2
3
4
5
6
Рис. 50. Великий Новгород. Печати: 50.1. Вечевые, кончанские, монастырские (прорисовки), должностных лиц (XII–XV вв.); 50.2. Вислые печати на жалованной грамоте вече Соловецкому монастырю (XV в..). [В. Ф. Андреев. Северный страж Руси]; 50.3. Вислые свинцовые печати (диаметр 2,5 см) с надписями: "печ(а)ть новоторжского наместни(ка)"; "савина печат(ь) тиюна ноугродск(о)го", в т. ч. две печати по воску (одна из них имеет щиток для держания в руке при оттискивании на воске (XII–XV вв.); 50.4. Печати келарские и межевщиков (XV–XVII вв.); 50.5. Вислые свинцовые печати и костяная печать-штамп городской администрации (XIII–XIV вв.). [А. В. Арциховский. Раскопки на Славне в Новгороде, с. 129].