Татьяна Солодкова
Ловя момент
Глава 2
– Земля? Серьезно? – не верит Лэсли, хмурится.
С другом сидим в небольшом кафе. Он пьет кофе, я – ледяной зеленый чай.
Мы с Лэсли Брином дружим с детства, учились в одной школе. Вернее, в одной из школ, потому что в моей жизни их было восемь. Мне приходилось время от времени менять учебные заведения из соображений безопасности. Пока дядя Рикардо был президентом, вследствие политических разногласий его противники устраивали на меня покушения по несколько раз в год. Как-никак я ближайший родственник. Вот после очередной неудавшейся попытки меня убить, дядя и настаивал о моем переводе в другую школу. И так почти каждый год.
С Лэсли дружба сохранилась, несмотря на мои постоянные гонения. Мы с ним абсолютно разные. Как говорит Морган, он спокойный и надежный, как стена, а я бешеный и непредсказуемый. Не лучшее определение, но против правды не попрешь.
Мы даже внешне абсолютно разные. Я длинный, тонкий, белая кожа, светлые волосы, зеленые глаза. А он приземистый, широкоплечий и смуглый, обладатель черной копны непослушный волос и карих до черноты глаз.
Лэсли любит, когда все тихо и размеренно, по плану. Я ненавижу планы и люблю нарушать правила.
Тем не менее как-то мы с Лэсом сошлись. Он мой лучший друг уже десять лет, и ему я полностью доверяю.
– Земля, – подтверждаю, потягиваю чай через трубочку. – А что? Навещу бабушку с дедушкой. Давно зовут.
– Ну-у, – тянет друг, – а ничего, что они тебе не бабушка и дедушка?
С тех пор как Лэс пошел учиться в медицинский, решив стать психотерапевтом, мне иногда хочется его стукнуть. Часто.
На Земле на самом деле живут не совсем мои бабушка и дедушка. Они родители Миранды. Тринадцать лет назад, когда во время Карамеданской войны погиб мой отец, а Морган взорвала его убийц (вместе с целым городом, ага), родители не приняли, что их дочь способна на такое, и отказались от нее.
Тогда только Рикардо поверил в то, что Миранда пребывала в состоянии аффекта, и протянул ей руку помощи. Морганы одумались через пару лет, стали писать и просить дочь о возобновлении отношений, но Миранда наотрез отказалась прощать тех, кто предал ее в самый трудный период жизни.
И тогда они вышли на меня.
Мы даже подружились. Они шлют мне подарки на дни рождения, я им – открытки и тоже всякую мелочь. Нет, разумеется, мы не близки. Но у них больше никого нет. Сын погиб много лет назад, дочь они потеряли по собственной глупости. А мне ничего не стоит поддерживать с ними отношения, так почему бы нет?
Морганы давно зовут в гости. Дедушка даже заранее договорился, чтобы мне дали визу, хотя со въездом на Землю все строго и сложно. Я всегда отказывался под различными предлогами, а сейчас согласился. Дилайла выбыла из набора в академию и как сквозь землю провалилась. Так что лето на Лондоре обещает быть скучным и беспросветным. Почему бы не спасти его, пока еще есть шанс?
– Ничего, – отмахиваюсь от нравоучений Лэсли. – Они сами просили себя так называть, вот и зову. Им приятно, а мне не жалко.
Друг смотрит на меня с прищуром. Глаза смеются.
– А они тебя как зовут? – интересуется.
– Они зовут меня Алексом, – пожимаю плечом.
– Алексом? – Начинает хохотать. Из Лэса выйдет отвратительный психотерапевт, он совершенно бестактен.
На самом деле меня зовут Александр, в честь папы. Его так и звали, полным именем, без сокращений, кличек и прозвищ. Ко мне же с детства прикипело прозвище – Лаки. Как объяснил мне однажды мой «добрый» дядюшка, я заслужил это имя за то, что умудрился выжить в первые годы жизни после бесконечных взрывов и разрушений, которые сам же и устраивал.
В итоге, близкие так и зовут меня Лаки, как привыкли. Малознакомые и однокурсники – Тайлер. В моей голове Александр Тайлер – это мой папа, поэтому представляться Александром не люблю. Вариант «Алекс» вообще не прижился. А вот родители Миранды сразу стали звать меня именно так. Опять же, если им нравится – ради бога, для меня вопрос непринципиальный.
Когда Лэсли перестает смеяться, интересуется уже серьезно:
– А что Морган?
– А что – Морган? – повторяю эхом. – Протестовала, потом сдалась. Ее отец клятвенно ей обещал, что со мной ничего не случится, и она дала добро.
– То есть, она наконец-то с ними поговорила? – Глаза друга снова лезут на лоб, уже второй раз за сегодняшнюю встречу.
– Ага, по переписке. – Гордо улыбаюсь. – Глядишь, и помирю их однажды.
Морган посвятила свою жизнь мне, а после смерти моего отца так и не нашла себе спутника жизни. Поэтому помочь ей помириться с родителями – меньшее, что могу для нее сделать.
Лэсли помешивает кофе и задумчиво смотрит на меня. Ну, точно, решил по мне научную работу писать.
– Чего притих? – спрашиваю, машу официантке, потому что у меня закончился чай. – Мне повторить, пожалуйста, – прошу с вежливой улыбкой, когда она подходит.
Друг молчит, пока официантка принимает заказ. Потом следит за ней взглядом и произносит, все еще не глядя в мою сторону:
– Мне вот непонятно, ты зовешь родителей Морган «бабушка и дедушка», при этом ни разу в жизни не назвав ее саму мамой.
Так и знал, понеслось…
– Лэс, кончай психоанализ, – прошу, закатывая глаза. – У тебя подопытных мало? Лучше погнали со мной на Землю! Попрошу дедушку, он и тебе организует визу.
– Нет, я уверен, то, что ты не можешь назвать женщину, которая растила тебя с детства, мамой, не просто так. У этой проблемы глубокие корни.
Начинаю смеяться. Хотел бы я посмотреть на будущих клиентов Лэсли Брина. Уже представляю рекламный слоган: «Если вы хотите забыть о своих проблемах, приходите ко мне на прием. И все, чего вы будете желать, это моей смерти».
– Хватит ржать, – обижается Лэс. – Серьезно. Я бы хотел написать курсовую о семейных проблемах, основываясь на истории твоей семьи. Разумеется, имена вымышленные.
Захлебываюсь чаем. Кашляю, несколько секунд не могу продышаться. Про научную работу я вообще-то пошутил.
– Ты сбрендил?! – выходит громко, на нас оборачиваются другие посетители. – Извините, – бормочу, улыбаясь, машу соседнему столику рукой. – У нас все хорошо, а у вас?
Парочка, только что вытаращившаяся на нас, смущенно отворачивается. Недружелюбные какие-то.
Снова поворачиваюсь к Лэсу, наклоняюсь вперед, понижаю голос:
– То, что ты изменишь имена, дело не спасет. Это Лондор, очнись, моя семья и ее история – достояние общественности.
– На кону моя карьера, – продолжает просить.
И не думаю верить.
– На кону всего лишь твоя текущая оценка. – Откидываюсь на спинку стула. – Кончай, – прошу, потому что и так знаю, до какой темы он сейчас доберется.
– А может, причина того, что ты не зовешь Морган мамой в том, что ты знаешь, что твоя мать жива, просто где-то далеко?
Щекотливая тема. Терпеть не могу.
– Так, – опасно понижаю голос. – Вот сейчас правда кончай.
Лэс меня знает как облупленного. Понимает, что перешел черту, психотерапевт доморощенный.
– Ладно-ладно, – сдает назад. – А твой дедушка на самом деле может сделать мне визу на Землю? – умело переводит тему.
Улыбаюсь, киваю.
– О чем речь? Попрошу, – обещаю великодушно.
Лэс прав, моя биологическая мать, должно быть, жива. Должно быть… Потому что понятия не имею, где она и что с ней. А вот то, что ей нет до меня никакого дела с тех пор, как мне исполнился год, знаю наверняка.
Выкидываю из головы неприятные мысли. Каникулы на Земле обещают быть интересными. И какая разница, как я зову Морган? Она ведь знает, как я к ней отношусь.
***
– Земля?! Серьезно?!
Точь-в-точь как Лэсли. Вот только друг говорил это удивленно, а дядя рвет и мечет. Мечет и рвет. Ну, собственно, как и ожидалось.
Он врывается в нашу кухню с заднего хода, оставив охрану снаружи, и сразу же набрасывается на Морган:
– Ты с ума сошла, женщина?!
Это дядюшкин фирменный стиль: когда он взбешен, я для него «мальчик», а Миранда «женщина». В такие моменты мы даже имен не заслуживаем.
Давлю смешок, чтобы не довести дядю, а то, того и гляди, свалится с сердечным приступом. Вроде бы у нас в роду предрасположенность.
Дядюшка, как всегда, в костюме с иголочки, стрижка – волосок к волоску. В детстве он напоминал мне манекен, уж слишком все у него идеально. Помню, как-то даже подложил ему кнопку на стул, чтобы проверить, живой ли он. О, как Рикардо вопил…
Когда он влетает в дом, мы сидим за кухонным столом. Миранда как раз только что приготовила ужин. А готовит она великолепно – пальчики оближешь. Так что лучше пока не повышать дядюшкин градус кипения, а то не даст доесть.
Мудро помалкиваю, предоставив Морган первой продемонстрировать чудеса усмирения моего злобного родственника.
И она, как всегда, на высоте. Не спеша откладывает в сторону вилку и поднимает глаза на незваного гостя.
– Ужинать будешь? – спрашивает спокойно, будто бы никто только что не орал на нее и не обвинял во всех грехах.
Рикардо замирает. Смотрит в наши тарелки, тянет носом аппетитный запах и ожидаемо сдается.
– Буду, чего уж там.
Все же усмехаюсь и получаю дядюшкин уничижительный взгляд. Морган поднимается со своего места и идет за тарелкой.
Рикардо усаживается на свободный стул во главе стола, расстилает салфетку на коленях, осматривается, будто ищет, к чему бы еще придраться. Но в доме все по-прежнему, хотя дядя давненько не заходил. В последнее время вообще его редко вижу – работа, политика, плюс обида, что я не пошел по его стопам, а подался учиться в ЛЛА.
Наконец его взгляд останавливается на мне.
– Как Луиза? – интересуюсь, пока он опять не начал вопить и пытаться испортить мою очередную попытку уехать на каникулы.
Луиза – это бессменный дядин секретарь уже пятнадцать лет, а последние десять – у них роман, затяжной и никак не доходящий до чего-то серьезного.
– Работает, – ожидаемо огрызается Рикардо. То, что Луиза для него кто-то больший, чем сотрудница, он никогда не признается. Любит поддерживать имидж бессердечного политика.
– Привет передавай. – Нагло улыбаюсь.
Рикардо возмущенно сверкает глазами: то, что у старшего Тайлера тоже есть чувства, тайна за семью печатями.
Морган возвращается с полной тарелкой ароматных спагетти, ставит на стол перед гостем и занимает свое место. Дядя перестает прожигать меня взглядом, пробует угощение, с наслаждением закатывает глаза – это ему не опостылевшая ресторанная еда. Надо бы посоветовать Морган поделиться с Луизой парой рецептов.
Так молча и доедаем свои порции. Когда тарелка опустошена, Рикардо откидывается на спинку стула и устремляет на Морган убийственный взгляд.
– Ты правда решила отпустить его на Землю?
План сработал – на сытый желудок дядя по крайней мере не кричит.
Миранда выдерживает взгляд, отбивает своим.
– А почему бы и нет?
Обожаю Морган. Со стороны выглядит так, будто это ее решение. И это не она несколько дней назад готова была встать грудью в проходе, чтобы не пустить меня в опасное, по ее мнению, путешествие.
– Потому что это Земля, – отчеканивает дядя. – Оплот самомнения и ненависти к инопланетникам.
– Время идет, – возражает Миранда, – времена меняются.
– Сказки мне не рассказывай, – скрипит зубами Рикардо. – Я не хочу потерять племянника.
Звучит так, будто я собрался на войну.
– Да кому я там нужен? – вмешиваюсь. – Дедушка уверяет, что предубеждение по отношению к лондорцам давно в прошлом.
Дядя пораженно моргает.
– Дедушка?! – переспрашивает. Поворачивается к Морган, ища подтверждения, что не ослышался.
Миранда пожимает плечами, мол, не к ней вопрос.
Рикардо несколько секунд переводит взгляд с меня на нее и обратно. Повторяю жест приемной матери. Дедушка и дедушка, и почему всем так важно, как я зову родителей Морган?
Повисает молчание.
– Только если я отправлю с тобой охрану, – выдает в итоге дядя, сдавая позиции, так как остался в меньшинстве.
Очень смешно. А еще можно надеть скафандр и не снимать его все время пребывания на планете – вдруг земная пылинка упадет.
– Твою вооруженную охрану никто не пропустит, – напоминаю. – Не дрейфь, ничего со мной не будет.
Дядя снова поворачивается к Морган, ища поддержки. Но опять не находит. Сегодня явно мой день.
– Рикардо, – терпеливо произносит Миранда, – я тоже была от этой идеи не в восторге, но Лаки уже взрослый. Мы не можем опекать его всю жизнь. Вспомни Александра. Разве его мог кто-то остановить, когда что-то приходило ему в голову?
Упоминание о погибшем брате попадает в цель. Рикардо опускает глаза, потом снова поднимает и на этот раз смотрит на меня. Я очень похож на отца, который умер, не дожив и до тридцати. Честно говоря, я вообще его копия, только у меня светлые волосы и глаза – наследство от бросившей меня в младенчестве матери.
Да уж, пожалуй, Лэсли прав, по трагедиям моей семьи и правда можно писать не одну курсовую работу.
Мне не по себе. Когда дядя кричит, это ничего и даже весело. А когда он смотрит на меня, видит папу, и у него на лице читается чувство вины – хуже некуда.
Закатываю глаза.
– Давайте перестанем меня с ним сравнивать, – прошу. – Я собираюсь дожить до старости и нарожать вам кучу внуков.
Морган смеется.
– Сам и будешь рожать?
– Нет, ну есть же пределы моим талантам, – смеюсь в ответ.
Рикардо бросает взгляд из-под нахмуренных бровей по очереди на нас обоих, потом скрещивает руки на груди и безапелляционно выдает:
– Но я лично потребую от твоего «дедушки» обеспечить тебя охраной. И чтобы глаз с тебя не спускали.
– Поддерживаю, – соглашается Миранда.
Расплываюсь в победной улыбке.
Я лечу на Землю!
Глава 3
Морган обходит меня по кругу. Хмыкает, хмурится. Не хочет отпускать, ясное дело.
Стою в холле нашего дома с сумкой у ног и жду, когда же она наконец меня выпустит.
Миранда и Рикадро любят меня и волнуются за мою безопасность, но когда их волнение превращается в маниакальное желание не отпускать меня дальше чем на километр от дома – увольте.
Мне душно на Лондоре. Выпустите меня!
– Морган, я опоздаю на рейс, – напоминаю мягко. Меня не будет два месяца, поэтому хамить и расставаться на скандальной ноте не хочу.
– Знаю, – вздыхает, становится прямо передо мной, кладет ладони на плечи. – Ты обещаешь быть осторожен?
Я вымахал выше нее, поэтому ей приходится смотреть на меня снизу вверх. Раньше она точно так же собирала меня в школу, вот только тогда я был ростом ей по пояс.
Поднимаю правую руку ладонью от себя, как на присяге.
– Обещаю, – торжественно не получается, смеюсь и добавляю уже совсем несерьезно: – И прочее, и прочее…
– Лаки, – предупреждающе.
– Морган. – Так и живем. Характер на характер и все такое. – Миранда, ну, серьезно, со мной все будет в порядке, – заверяю.
Главная проблема в том, что межпланетные онлайн-звонки до сих пор не изобрели, хотя над этой задачей бьется не одно поколение. Как сохранить сигнал при переходе через гиперпространственное «окно» – вопрос по-прежнему не решенный. Остается только слать письма (текстовые и видео), которые, естественно, приходят с задержкой. Так что, если со мной что-нибудь произойдет, семья узнает об этом в лучшем случае через пару дней, и это никак не способствует их спокойствию. Господи, мне уже не пять лет!
В прошлом году я провел лето на Альфа Крите, и вырваться туда было гораздо проще хотя бы потому, что дядя снарядил со мной троих спецназовцев, которые глаз с меня не спускали. Словом, тот еще «отдых» выдался. То, что на Землю не пускают без специального приглашения – просто подарок небес.
– Буду жив-здоров, – клятвенно обещаю, выворачиваясь из ее рук и вешаю сумку на плечо. – И буду писать тебе каждый день и слать фото.
– И прочее, и прочее, – передразнивает Миранда. Натягивает на лицо вымученную улыбку, но глаза тревожные, будто в бой провожает.
– Ну, Морган. – Ободряющее подмигиваю, а потом крепко обнимаю. – Не дрейфь.
Наконец мой позитив находит отклик, Морган улыбается чуть менее напряженно и провожает до двери. Она хотела поехать со мной на космодром, но сегодня очередной тур экзаменов в ЛЛА, и присутствие старшего инструктора обязательно. Мы, конечно же, поспорили и об этом, но мне таки удалось убедить Миранду, что заставлять ждать сотни студентов из-за одного меня – не вариант.
Выхожу, направляюсь к флайеру. Рикардо прислал бронированный, с водителем и дополнительным охранником. На меня уже как девять месяцев ни одного покушения, но дядя продолжает осторожничать.
– Привет, Билли Боб, – машу рукой здоровенному детине, подпирающему плечом серебристый бок флайера. – Как жизнь?
Билли Боб не очень-то общительный. Ему бы шеи сворачивать, а не болтать (это его личное заявление). В прошлом году после неудавшегося покушения мы с ним напились, и он в кои-то веки разоткровенничался. К слову, с тех пор он меня избегает, боится, что сболтнул кое-что лишнее. Можно подумать, кого-то волнует, что он живет вдвоем с любимой кошкой и печет по выходным пироги.
– Будет прекрасно, как только посажу тебя на рейс без происшествий, – отвечает хмуро.
– Еще и премию выпишут? – хмыкаю понимающе.
– Мистер Тайлер слов на ветер не бросает, – важно кивает охранник, подтверждая мою догадку. Включает радио, давая понять, что разговор окончен.
Пожимаю плечами, вручаю Билли Бобу сумку и сажусь на заднее сиденье. Я бы, конечно, с удовольствием сел на переднее или даже за руль, но кто меня туда пустит? Сзади броня толще, стены мягче, а подушки безопасности… безопаснее.
От этих мыслей желание смыться с Лондора еще сильнее.
***
– Привет! – Лэсли встречает на входе в космопорт, пожимаем руки.
Ясное дело, его никто со мной не отпустил. Зловредные земляне и все такое. Никто добровольно не пустит своего ребенка на Землю. Так что Морган еще повела себя неожиданно лояльно.
Отпустить Лэса не отпустили, но он решил меня проводить – как-никак пару месяцев не увидимся.
– Здравствуйте! – вежливо здоровается друг с моим телохранителем, но Билли Боб только быстро зыркает в его сторону и продолжает осматривать окружающее пространство на предмет возможных угроз.
– Ему премию обещали, если он сбагрит меня на рейс без проблем, – сообщаю Лэсу, понизив голос, чтобы Билли Боб не услышал. Рука у него тяжелая, проверял. Как-то раз мы даже подрались, в шуточной форме, конечно. Я сам нарвался. Так вот, я умею драться, но глупо пытаться победить человека, напоминающего гору и весящего больше тебя на полцентнера. Так что учел на будущее: Билли Боба лучше сильно не злить – нервы ни к черту.
– Как Морган? – Лэсли пристраивается слева от меня, с опаской поглядывая на телохранителя, и мы вместе входим в здание космопорта.
Лэс, наверное, никогда не привыкнет к моей охране. Именно поэтому, когда встречались в прошлый раз, мой провожатый подпирал двери заведения, а не присел рядом в кафе. По правде говоря, без охраны я могу разгуливать разве что в академии. За ее пределами меня «пасут» постоянно. Тех, с кем общаюсь, это почему-то беспокоит, сам я привык. На что только не пойдешь, чтобы дядя спал спокойно.
Пожимаю плечом.
– Привыкнет. Не могу же я все время прятаться под ее юбкой.
– Морган не носит юбки, – напоминает друг. Лэсли вообще поклонник Миранды, будь он на десяток лет постарше, непременно бы за ней приударил.
– Морган справится, – отвечаю уверенно. Увереннее, чем есть. Мне совсем не хочется ее расстраивать, Миранда – самый близкий мой человек, но рано или поздно ей придется смириться, что я уже взрослый. Так почему не сейчас?
Останавливаемся перед голографическим табло посреди огромного зала. Туда-сюда снуют люди. Голос из громкоговорителей то и дело объявляет посадку-прибытие. Гомон и суета. Это я люблю.
Лечу с пересадкой. Сначала до Поллака, оттуда до земной пересадочной станции Эхо-VI и только оттуда на саму Землю.
Ничего удивительного, что с Лондора на Землю нет прямых рейсов. После Тринадцатилетней войны, закончившейся еще до моего рождения, наши планеты так и не смогли прийти к взаимопониманию, так что маршрут, само собой, не пользуется популярностью. Правда, лондорцы настроены куда лояльнее землян, но те сами к нам не сунутся, считают ниже своего достоинства. А мои соотечественники, может, и посещали бы Прародительницу человечества чаще, да только кто их пустит? Получить визу на Землю для лондорца – на грани фантастики. Если бы не дедушка, ни за что бы мне там не побывать.
До начала посадки полчаса, до вылета – два. Можно выдохнуть, времени предостаточно.
– Ты ее так и не нашел? – спрашивает Лэс, все еще косясь мне за спину, где бдит за окружающими Билли Боб.
– Не-а, – отмахиваюсь, – как сквозь землю провалилась.
Я имел глупость поделиться с другом своим впечатлением о встрече с Дилайлой, и теперь ему все интересно. А кому хочется вспоминать свое крупнейшее фиаско?
Лэсли хмыкает.
– Хотел бы я посмотреть на ту, кто тебя так зацепил.
– Я бы тоже хотел на нее посмотреть, – бормочу. Да чего уж? Нет так нет.
– Тайлер! – радостно доносится откуда-то сбоку. Билли Боб тут же подбирается.
– Выдохни. – С усмешкой хлопаю его по мускулистому плечу, получаю очередной хмурый взгляд.
К нам спешат Лиза и Шайла, те самые блондинка и рыжая, которые так просили устроить для них экскурсию по ЛЛА в первый день экзаменов. У Лизы такая улыбка, будто она выиграла миллион в лотерею. Это она мне так рада?
– Привет, Тайлер! – Кажется, улыбаться шире уже невозможно. Девушка беззастенчиво вцепляется мне в руку в районе локтя, заставляя Билли Боба снова напрячься. Брови Лэса ползут вверх.
– Привет, а что ты тут делаешь? – интересуюсь вежливо, прикидывая, как бы вырваться без последующих истерик.
– Мы провожали брата Шайлы, – щебечет Лиза, указывая свободной рукой куда-то за спину. – Он в командировку на Альфа Крит. А ты куда?
– К бабушке с дедушкой, – отвечаю чистую правду. Аккуратно, палец за пальцем снимаю ее руку со своего рукава и поправляю сумку на плече. – Извини, Лиз, мне пора.
– Но как же… – Голубые глаза увлажняются. Красивая девчонка все-таки.
– А это мой друг Лэсли, – пытаюсь переключить внимание. Лэс лучезарно улыбается, здоровается, но получает заинтересованный взгляд только от Шайлы, Лиза явно избрала объектом внимания меня. – Девчонки, мне пора, – быстро бросаю на прощание, подмигиваю другу и мчусь в толпу.
Лэс недавно расстался с девушкой, ему не повредят новые знакомства. А мне улетать. Пусть лучше пообщается с девушками, чем провожает меня до катера. Это явно интереснее и полезней.
– Куда ты? Черт! – Билли Боб догоняет, грозит пальцем у меня перед носом. – Еще раз попробуешь удрать…
Не даю договорить, что он там со мной сделает, ибо все равно не станет – иначе ему премию не дадут. Отмахиваюсь.
– Я не от тебя. – Кручу головой в поисках нужной мне стойки.
Пойти багаж пока зарегистрировать, что ли?
Билли Боб больше ничего не говорит, а я не обращаю на него внимания и пробираюсь сквозь толпу. Вижу, как люди косятся в сторону моего провожатого. Еще бы, в космопорт не пускают с оружием. Никого, кроме людей премьер-министра и самого президента, разумеется.
Уже почти дохожу до нужной мне стойки, как отвлекаюсь на громкие голоса. Поворачиваю голову: какое-то столпотворение, несколько человек в форме охраны космопорта. Хм, интересно.
– И думать не смей, – предупреждает Билли Боб.
Ну конечно, у меня же нянька.
Ладно, чего я там не видел? Какой-то скандал в крыле для вылета частных судов. Наверное, изъяли что-нибудь запрещенное, теперь не выпускают.
Послушно отворачиваюсь. Мне бы сесть на рейс и отделаться от опеки Билли Боба, все остальное сейчас неважно.
Кроме нее…
Не верю своим глазам. Дилайла! Та самая, якобы провалившаяся сквозь землю без регистрации и места рождения. Вот же она!
Девушку ведет под руку еще один охранник космопорта. У него лицо суровое, у нее – будто она арестована и ее препровождают к месту заключения. Действительно, непохоже, что охранник взял девушку под руку из вежливости. Вон как пальцы напряжены. Явно держит крепко, чтобы не сбежала.
И эти двое направляются именно туда, под яркую надпись: «Вылет частных судов». Ничего себе.
Отворачиваюсь, делаю незаинтересованное лицо. Билли Боб точно не даст мне ничего выяснить, если будет ошиваться поблизости. А второй раз я эту девушку так просто не отпущу.
– Вот что, – выдаю, – я в туалет. Потом проводишь меня на посадку, и все счастливы. Идет?
– Идет, – милостиво соглашается здоровяк и делает шаг за мной.
– Куда это ты?
– Подожду у туалета, – непробиваемый, хочет премию.
Пожимаю плечами.
– Как знаешь.
Вот же собачья работа у мужика.
Снова пробираюсь сквозь толпу, которая расступается, стоит взглянуть мне через плечо: Билли Боб возвышается надо мной на целую голову, хотя я считаюсь высоким.
В туалет охранник со мной не идет, зато заглядывает и осматривает на предмет возможных угроз, прежде чем впустить туда меня. Параноик.
Стоит двери закрыться, осматриваюсь и я. Примечаю вентиляционную решетку под потолком. Высоковато. Хорошо хоть, никого нет.
Подтаскиваю к стене бак с водой, пробую встать, вроде бы выдержит. Взбираюсь на него, снимаю решетку, подтягиваюсь на руках. Сумка мешает, надо было оставить ее Билли Бобу. Замести следы нет никакой возможности: места мало, не развернуться, решетку даже на место не поставлю, не то что бак убрать. Ладно, все равно телохранитель сразу же поймет, куда делся его подопечный.
С Билли Бобом у меня уже были проблемы, вернее, у него со мной. Лет в тринадцать я умудрился удрать от него, и с тех пор он соглашается иметь со мной дело только за большую премию. Но Рикардо очень его ценит, а потому готов платить снова и снова.
Прости, Билли Боб, вряд ли дядя тебя уволит, а за премию извини…
Вентиляционная труба узкая, но чистая. Кажется, даже не испачкаюсь. Хвала уборщикам. Когда пытался проделать нечто подобное в одной из школ, поймали только потому, что я расчихался от пыли и меня обнаружили раньше времени.
Ползу на локтях, оглядываюсь, но меня пока никто не преследует. Хотя Билли Боб сюда явно не пролезет. Не вычислил бы быстро, куда ведет труба, а то встретит на выходе и все пропало.
Впереди брезжит свет. Выбиваю решетку, свешиваюсь, прыгаю. Кое-как удается вывернуться и приземлиться на ноги.
– Ты откуда, парень? – шарахается от меня мужчина, на голову которому я чуть было не спикировал.
– С потолка, – отвечаю весело.
– Ну ты даешь, – бормочет и старается поскорее убраться от меня подальше.
Уже не обращаю на него внимания, пытаюсь сориентироваться, куда меня вывело. Нужно ускориться, пока Билли Боб не пришел по мою душу, вернее, шею, и не открутил ее.
Вот и «Вылет частных судов». Толпа на месте, как и Дилайла. Вон она, стоит теперь среди мужчин в такой же черной форме, как и на ней. Работники космопорта – напротив, будто по другую сторону баррикад.
– Извините… Простите… Разрешите… – Пробираюсь поближе. Зевак много, всем интересно, что за конфликт заставил космопортчиков достать парализаторы. – Что происходит? – шепотом спрашиваю парня, оказавшегося ближе всех ко мне.
Тот даже не поворачивает головы, вытягивает шею, сам пытается рассмотреть подробности.
– Контрабанду взяли, – отвечает так же шепотом. – Вроде пилота повязали, хотят арестовать остальных, а они в отказную. Якобы ничего не знают, у них срочный заказ, надо лететь и так далее.
– И прочее, и прочее, – бормочу себе под нос.
– Что? – Парень удивленно поворачивается ко мне.
– Ничего. – Улыбаюсь улыбкой тупоголового оптимиста и оставляю собеседника за спиной, пробираюсь поближе.
– В последний раз повторяю: пройдемте с нами. Вам никто не разрешит вылет, – настоятельно просит седовласый мужчина, судя по форме и нашивкам, сам начальник космопорта. – Полицию уже вызвали. Вам лучше сдаться.
– А я в последний раз повторяю, что понятия не имел, что пилот что-то провозил! – рявкает другой мужчина, тот, возле которого стоит Дилайла. Тоже с проседью в волосах, но высокий и крепкий, подтянутый – явно занимается не кабинетной работой. – Я только что нанял этого парня и понятия не имел, что он преступник. У нас запланирован вылет, вся моя команда уже на борту. Я не собираюсь провести ночь в участке, когда у меня горит заказ! – А нервы-то сдают.
Рассматриваю экипаж проштрафившегося судна. Мужчина, который ведет диалог, видимо, капитан. Нашивок на форме нет, но у наемников их часто не бывает за ненадобностью, все и так знают, кто есть кто. Рядом с ним по левую руку Дилайла. Она другая, совсем не похожа на ту девушку, что решительно дала мне отпор в коридоре академии. Лицо бледное, кусает губы. Кажется, по-настоящему напугана.
Чего бояться, если, как говорит капитан, виновен был почти незнакомый пилот? Беседа в участке – и в добрый путь. Значит, на борту есть что-то еще, что будет обнаружено при обыске, или документы липовые, или…
Гадать можно долго. Хочется помочь, но как? Вряд ли дядя будет благосклонен, если я позвоню ему и попрошу выручить возможных преступников только потому, что мне понравилась девушка. Которая, кстати, тоже может быть преступницей.
По правую руку от капитана – высокий темноволосый молодой человек на вид лет двадцати пяти. Чем-то похож на Дилайлу. Брат?
Справа от «брата» еще один мужчина. Светлые удлиненные волосы с залысинами. Сероватая кожа. Кажется, кто-то много пьет. Или болеет. Присматриваюсь внимательнее: нет, пожалуй, все-таки пьет.
– Вы никуда не полетите, – не сдается начальник космопорта. Оборачивается, спрашивает кого-то: – Полиция уже выехала?
Пробираюсь в первый ряд, получаю пару проклятий от тех, кому перекрыл обзор.
– Александр! – слышу злое за спиной. А вот и Билли Боб. Он всегда зовет меня именно так, знает, что не люблю.
Счет на минуты. Сейчас доберется до меня, и я уже ничего не смогу сделать. А сделать хочу. Будь они матерыми преступниками, так глупо бы не попались. Да и вообще, не зря же мы с Дилайлой встретились так вовремя. Еще полчаса, и я бы улетел.
– Откройте шлюзы немедленно! – требует капитан.
– Полиция на подходе, – твердит свое начальник космопорта.
– Александр! – Черт, сейчас доберется. – Да посторонитесь же…
Замечаю на руке возможного брата Дилайлы коммуникатор. Знаю модель, устарела пару лет назад, но взламывается легко.
Морган часто говорит, что моя главная проблема в том, что я сначала делаю, потом думаю. Вынужден согласиться. Но сейчас не могу по-другому.
Мой собственный коммуникатор – последнее чудо техники, навороченнее многих компьютеров. Нажимаю на кнопки, вывожу над запястьем небольшой голографический экран размером с ладонь. Захожу в систему, натыкаюсь на блок, ломаю. Еще блок, снова взлом.
– Александр!
Ну все, сейчас возьмет за шиворот и утащит, зараза. Будто мне все еще тринадцать…
Взлом. Ура, есть контакт!
Сворачиваю окно, печатаю текст: «Возьми меня в заложники. Быстро!»
Комм «брата» Дилайлы светится. Он поднимает руку, вглядывается в экран на запястье. Лицо вытягивается. Парень поднимает голову, удивленно рассматривает толпу.
