Татьяна Юрьевна Трунова
Я останусь человеком
– Мне просто отлично, – сквозь зубы выдавила я. Вовку все еще хотелось убить, но теперь это желание было вполне обычной злостью, которая находит выход в хорошем подзатыльнике ее источнику.
– Порекомендуйте меня в школу для спецагентов.
Поразительная целеустремленность.
– Вова, иди к черту! – с чувством произнесла я. На язык просились другие слова, но воспитание победило. – Никакой я не спецагент, поверь, пожалуйста.
Он осекся, глянул на меня испытующе. Видимо, мои интонации убедили его, что я не вру.
– Ладно, – вздохнул он. – Ничего, переживу.
Я не нашлась, что сказать. Мы помолчали. Мне почему-то стало неловко.
– Пойду, – вздохнула я и, обернувшись, попросила: – Не делай так больше, а? Пожалуйста!
Дни побежали один за другим. Пару раз я разговаривала по телефону с мужем, первая всегда звонила я. Он рассказывал, как классно в Питере и как они с Петровичем упорно работают, а иногда ходят в музей. Я кивала, слушая его голос. О том, что нового здесь происходит, и как я себя чувствую, Саша не спрашивал. Каждую ночь приходили сны. Я снова и снова бежала на четырех лапах по лабиринту из розовых развалин и зелени, а ужас позади становился все сильнее и ближе. Несколько раз я оказывалась у П-образной стены на лужайке, но пробегала мимо. Отдыхать там меня больше не тянуло, несмотря на то, что кросс выматывал по-черному. Наверное, причиной был голос Светланы Рушановны, который до сих пор звучал у меня в ушах. Я просыпалась и снова, как в темную воду, проваливалась уже в обычный сон. По улицам ходила осторожно, памятуя, что любой косой взгляд в мою сторону может пробудить во мне зверя. В прямом смысле слова. Я сильно жалела, что методы сдерживания зверя ушли со смертью Светланы Рушановны. Впрочем, и без них у меня получалось все лучше и лучше.
Спокойный промежуток закончился внезапно. Однажды днем, когда я как раз собиралась помыть голову, в дверь позвонили.
– Можно войти?
На пороге стоял худой старик. Пенсионер пенсионером, но чувство опасности, которое от него исходило, заставляло моего зверя приподнять губу в беззвучном рыке. От неожиданности я посторонилась.
Старик по-хозяйски прошел на кухню, присел на мой любимый табурет у окна. Я садиться не стала, только прислонилась к стене, скрестив руки на груди.
– Анечка, милая, – начал он и осведомился: – Могу я тебя так называть?
Ответа, судя по всему, ему не требовалось.
– Ты оборотень, самый настоящий оборотень.
Он с интересом уставился на меня, ожидая реакции. Не дождался. Удовлетворенно покивал:
– Вижу, ты не удивлена. И что же нам с тобой делать?
– То есть?
– Ты незапланированный оборотень, – объяснил старик. – Жертва, так сказать, милосердия и врачебного эксперимента. Не скрою, вначале мы хотели тебя убить, но потом передумали. У тебя оказался, просто на удивление, подходящий тип нервной деятельности. Тут тебе повезло.
Он улыбнулся. Неприятная у него была улыбка.
– Однако ты должна понимать, что обратной дороги тебе теперь нет. Или смерть, или к нам. Догадываешься почему, да?
– Светлану Рушановну вы убили? – поинтересовалась я.
– Мы, мы, – покивал старик. – Нечего лезть не в свое дело.
Он больше не улыбался.
– От нас не уходят просто так, но если уж тебе позволили уйти, притворись ветошью и не отсвечивай. Да, предваряя еще один твой вопрос, и доктора тоже мы. Его взяли в дело не для того, чтобы он благотворительностью занимался и исследования проводил о влиянии слюны оборотня на раковых больных. Остальные виновные тоже наказаны.
«Мужчину с собакой, которые встретили меня у помойки, тоже можно вычеркнуть из мира живых», – поняла я. Машина, видимо, сбила.
– В общем, тебе пора.
Старик уставился мне в глаза, и я вдруг ощутила, что у меня кружится голова, а руки и ноги решительно отказываются повиноваться. Зверь во мне взвыл. Ужасно захотелось спать. Веки отяжелели, и я начала уплывать в сон.
– Ах ты, гад! – гаркнули над ухом.
Я встрепенулась и открыла глаза, чтобы увидеть, как Ленка споро мечет в старика просроченную рыбу. Она частенько приносила мне нераспроданные остатки без права отказаться, я их потом тайно относила на соседскую помойку, мечтая не спалиться, иначе обиды не оберешься. Надо же, как пригодились. Старик только успевал уклоняться. Было бы смешно, если б не было так страшно. Заметив, что я очнулась от столбняка, и, видимо, поняв, что Ленка способна поднять шум до небес, прежде чем он сумеет ее убить, старик предпочел ретироваться.
– Надеюсь, ты все правильно поняла, – донеслось из коридора, прежде чем хлопнула дверь.
На кухне остались только мы с Ленкой. Ленка, все еще в горячке боя, держала за хвост половинку лосося. От лосося ощутимо воняло.
– Кто это хоть был-то? – поинтересовалась она, тяжело дыша.
– Да так, работу предлагал, – вздохнула я.
– Не знала, что бухгалтера сейчас в такой цене, что их аж силой уволочь хотят. А и страшный же все-таки старик, – Ленка непроизвольно передернула плечами.
Впрочем, она уже подуспокоилась, и в ее серых глазках горело жгучее любопытство. Ленка жаждала новостей. Меня же переполнял стыд. Вот так раздражаешься на человека, думаешь про него гадости, смеешься про себя над ним, а в критической ситуации этот человек, не колеблясь, ради тебя делает шаг вперед. Стыд был едким, он растворил в себе не только гадкие мыслишки, но и поселившуюся во мне ярость. Стало так легко. Оказывается, я даже не подозревала, каким грузом она давила на меня.
– Спасибо, Лен, – с чувством произнесла я. – Если б не ты…
– Всегда пожалуйста, – церемонно ответствовала она и тут же улыбнулась: – Мы же друзья.
Сегодня приезжал Сашка. Он позвонил уже из поезда, сказал, что будет около 10 вечера. Ответить я ему не успела – связь оборвалась, и до сих пор телефон тупо твердил: «абонент находится вне зоны действия сети». Черт бы подрал этот Билайн! И из дома ведь не уйдешь! Не дай бог, снова заявится тот старик. «Да не должен, – успокаивала я себя. – Оперативно слишком». Я ошиблась.
В двери начал осторожно проворачиваться ключ. Обострившееся восприятие подсказало, что за дверью не один человек. Точнее, четверо. Я знала это абсолютно точно. И все они несли темную угрозу.
«Загрызть, их можно загрызть». Я не сразу поняла, что предложение это прозвучало у меня в голове. Моя звериная ипостась хотела общаться. Я бы даже порадовалась прогрессу, но сейчас было откровенно некогда. Ладно, потом разберемся.
– Анечка, не прячься, я знаю, что ты здесь. Выходи-ка милая.
Пришлось выйти. Тут меня ожидал сюрприз: помимо старика и двух незнакомых мне мужчин в прихожей топтался Вовка. Выглядел он… довольным?
– Ты? – удивилась я.
– Он, он, – подтвердил старик. – Ну, пойдем.
Я замотала головой.
– Упрямая значит. А так?
Он выудил из кармана телефон. Пара-тройка движений пальцами и из динамика полился голос. Говорил муж, это был он, я могла поклясться! Но произносил он такие чудовищные вещи! Я слушала, словно погружаясь в темную ледяную воду.
… С Анькой я давно бы развелся, но квартира! Придется ведь половину ей отдать. Тем более, неизвестно, сколько она протянет. На мои деньги квартирка куплена, почему я должен с Анькой делиться? А нельзя ли как-нибудь поскорей вопрос решить? У меня через месяц ребенок родится, хотелось бы его в нормальные условия принести, а не на съемную халупу. Да и Мария злится…
– Не беспокойтесь, – старик говорил солидно, уверено. – Болезнь вашей жены опасна для окружающих. Когда мы Анну заберем, вы станете ее опекуном, и делайте с квартирой что хотите.
– Там же, наверное, права инвалидов, то да се.
– Ну, это не мне вас учить.
Старик снова провел пальцами по экрану, и диалог закончился.
