Tina Jay Rayder
Такая разная любовь
А вот территория, пройти на которую я пока не могла, просто была пятном. И те окошки, что не попали на основную, устремились туда, составляя примерный образ.
Это было как паззл. Только в голове. И это просто нереально сложно! Я же не гений, как доктор Кратт! Я обычный (ну, почти) человек!
Кто бы знал, как я пять лет мучилась, изучая мнемонические способы запоминания и тренируя их. Карта в моей голове все еще была зыбкой, ненадежной. Я наверняка сделала ошибки, потому что десяти минут, которые мы пробыли у охраны, явно не хватало. Но разбираться со всем этим буду после. Потому что удержать во внимании несколько пластов информации и при этом выглядеть адекватной в глазах умного человека – очень сложно.
Той же ночью я со всей возможной тщательностью восстанавливала в голове эту карту. На следующий день замаскировалась и попыталась пройти по всем слепым зонам. Чтобы понять, попалась я на камеры или нет, надо было сделать что-то такое, что правила Центра запрещали.
Я и сделала. Пробралась в жилой отсек. Небольшие, но уютные домики стояли отдельным кварталом. Я злилась, кусала губы, ногти и совершала прочие негигиенические акты самонасилия, но решить вопрос того, как перейти из одной слепой зоны в другую и при этом не попасться, не смогла.
Это был затык.
Да, возможно камеры и не могли охватить все. И сдается мне, что кто-то очень умный, не будем тыкать в доктора Кратта пальцем, поспособствовал настройке системы охраны.
Слепые зоны были. Вот только перейти из одной в другую я нормально не могла. Где-то но мелькала.
В тот раз меня не поймали, я успела уйти, но вот напоминалка всем посетителям, что в жилой сектор проход воспрещен, еще раз прокатилась по Научному городку.
Пиликнул телефон. Я выдохнула, уже сидя в своем номере.
– Здравствуйте, доктор Кратт. – сердце забилось сильнее.
– Мира, я же просил. – с легким укором отозвался мужчина.
– Прости… Гектор. – в которы раз смущением опалило лицо. Называть его по имени все еще было неловко. Хотя и волнительно, да.
– Как продвигается твоя книга?
Я взглянула на экран ноута с открытым документам.
– Подскажи пожалуйста, как называется магнитное поле, способное размагнитить объект? Я забыла название.
– Ты про коэрцитивную силу?
– Точно! – я бодро застучала по клавишам ноутбука, записывая фразу. – Спасибо, Гектор!
– Почему у меня ощущение, что ты пишешь курсовую по физике? – усмехнулся он в трубку. – Уж больно странные у тебя вопросы ко мне.
– У меня главная героиня вращается в ученых кругах. Надо же вставлять в текст что-то специфически научное. – улыбнулась я.
– Приму к сведению. – ответил мужчина. – Мира, на всю следующую неделю я уезжаю на конференцию, так что увидеться не сможем. Если что-то понадобится спросить, можешь доставать Мартина.
– За что ты так не любишь своего лаборанта? – развеселилась я, вспоминая как кривится при моем появлении несчастный парнишка.
– За то, что он идиот. – несколько раздраженно ответил Гектор. – Это бесит, потому что мозги у него есть, а пользоваться он ими не хочет.
– Понятно. Хорошо, если что, буду доставать его. Пока.
– До связи.
Неделя. У меня есть неделя.
Благодаря доктору Кратту я узнала некоторые простые, но важные вещи. Например, где утилизируют мусор, как питаются и из чего готовят еду для работников Центра. Где хранит средства уборщица и даже где административный корпус. Я узнала все, что могло мне пригодиться.
И, наконец, сумела пробраться туда, куда планировала. Переодеваясь в чужую униформу, прячась от камер и маскируясь там, где спрятаться нельзя, я сумела пробраться в пещеры. Вот здесь, казалось, ничего не изменилось. Все то же искусственное освещение. Все те же щербатые коридоры. Все тот же резких переход от современности в дикую природу.
Не дикую, конечно же, но ощущения были именно такими. Конечно же, меня уже начали искать. Вот только я знала эти места лучше охраны. Я надеялась, что камеры не заметят, а датчики не смогут распознать мое лицо. Настоящее лицо. Я надеялась, что Гектор не узнает.
И я нашла. Нашла каменные комнаты подопытных.
Их было несколько.
Иви было шесть. Она любила белые платьица и притворяться глупенькой маленькой девочкой. А на самом деле эта пигалица могла вскрыть замок подручными материалами и решить задачу из квантовой физики. Жесть. Похоже ее специально растили гением.
Лерман. Подросток четырнадцати лет. Кошачьи глаза резко выделяются на бледном лице. Ногти на руках толстые, и, судя по глубокой царапине, которую мне этот кошачий последователь оставил – весьма острые. Кстати, Лерману исключительно нравились его мутации.
Роза была его ровесницей. Вот она уж бунтарка каких не сыскать. У нее изменений видно не было на первый взгляд, а допытываться я не стала.
И Рами. Рами был довольно тихим мальчиком. И часто плакал, как сказала мне потом Роза. Рами единственный среди них, кого сюда привели пару лет назад. Он был ребенком, знавшим своих родителей. Те, правда, тупо продали его, но все же. Светловолосый восьмилетний мальчишка очень хотел обратно, домой. Даже если не к родителям, то хотя бы просто к людям.
Но это все я узнала со временем. Найдя лазейку в пещерах, пробраться сквозь которую я могла только в виде собаки и то с трудом, я стала навещать этих детей. Сначала как животное. Потом уже как человек. И пусть они довольно долго сторонились меня, а Лерман еще и шипел периодически, я сумела однажды с ними поговорить.
И предложила убежать отсюда. Прямым текстом.
Из тех, кто просил подумать, был только Лерман. Он не знал другой жизни и его мутации ему нравились, однако парнишка, как и каждый кот, хотел бродить сам по себе. И только после того, как он осознал это, то согласился с остальными.
И уверенно взял на себя лидерские качества. Сначала я думала, что гениальная Иви станет командиром, но нет. Она действительно обладала удивительным интеллектом. Вот только кроме пещер и лабораторий не видела ничего. Она элементарно была не знакома с внешним миром. Вот тут им должен был помочь Рами. Единственный, кто знал что такое деньги, как надо одеваться и где можно спрятаться.
Я шастала к ребятам каждую ночь. Спасибо, что хоть в жилых комнатах не было камер. Это было единственное, что меня всегда удивляло и радовало, но ученые почему-то чтили вот такую, личную, приватность. Сначала я думала, что они там есть, просто скрытые.
Нет.
За физическим здоровьем детей следили датчики, которые те носили в браслетах на руках. Стоит только этим датчикам перестать передавать сигнал, как придут взрослые, чтобы выяснить причины.
Это была первая загвоздка плана по побегу. Вторая – в лаз для собаки дети не пролезали. Нет, по размерам они проходили. Но если я цеплялась когтями за породу и просто карабкалась вверх, то у детей не хватало на это сил. Пальцами – сложно. Лерману не хватало крепости его когтей. Спустить веревку невозможно.
Очередной затык.
Бежать надо было через забор.
А сделать это было едва ли не сложнее, чем все, сотворенное мной до этого.
Да и Гектор, заметив мой уставший и измотанный вид, начал задавать вопросы. Шутка ли, заснуть сидя в кафе? Я отболталась бессонной ночью за книгой. Но врать становилось как тяжелее, так и сложнее в моральном смысле. С каждым днем я все сильнее осознавала, что должна вызвать шумиху в Центре. Должна подставить Гектора. Мужчину, в которого влюбилась.
Дети, как та самая пресловутая коэрцитивная сила, размагничивали меня. Лишали сил. Притяжение к Гектору с одной стороны и моральный долг с другой. И я. Неустойчивый ферромагнетик между ними.
В один прекрасный момент все сложилось. Все обстоятельства, случайные и не очень, все планы, наконец, выстроились в одну четкую картину. Это было как найти решение головоломки, над которой бился долго и муторно.
Вот только…
Решение включало в себя жертву. Я замерла перед выбором.
Гектор отключился, а я бросила телефон и упала на кровать, бездумно глядя в потолок. Какая же я мразь. Благие намерения не оправдывают… все это: ложь, манипуляцию, использование его в своих целях.
Это низко.
Но останавливаться на полпути уже поздно.
Я сморгнула слезы ненависти к себе и приняла решение.
* * *
По городку разнеслась сирена. Яркая, бьющая по мозгам тревогой и паникой. Секунда ошеломления и сотрудники тут же стали проводить эвакуацию в специальные помещения, или за пределы ограды на улице. Выводили персонал, выводили экскурсантов, охрана следила за порядком.
– Все запомнили? – еще раз спросила я у детей.
Те возбужденно закивали.
– Лерман, тебе в первую очередь следует научиться маскироваться! – шепотом воскликнула я. – Первое что ты сделаешь – купишь линзы. Нормальные, а не те, которые я нашла тебе.
– Они в глазах мешаются. – недовольно пробурчал подросток.
– Зато внимания не привлекают! – ответила я. – Иви, Рами, помните свои роли?
– Да. – серьезно ответила девочка. – Приходим по адресу и говорим, что мы брат и сестра. Только нас сбила машина и мы ничего не помним кроме имен.
– Правильно. – кивнула я. – Главное, чтобы вас занесли в систему. Рами по базе засветится точно, родители его уже давно бомжуют, прости малыш, так что вас внесут как бездомных детей. Из системы так просто не забрать, а Центр поднимать шум не будет. Главное – молчите. Не показывайте своих умений, ума, не рисуйте и не рассказывайте ничего о Научном Центре. Вы все забыли. Даже если кто-то отсюда придет, улыбайтесь и делайте вид. Они, конечно, будут в ярости, но открыто лезть не станут. Похитить тоже не смогут, если вы обзаведетесь легальными документами. – в который раз повторяла я необходимую информацию.
– Роза, ты уязвимее всех. Поэтому на вот этом адресе, – я всунула ей в руку бумажку, – найдешь все, что может пригодиться. Да, волосы жалко, но лучше их срезать и покрасить. Денег на парикмахерскую тебе должно хватить, я вроде с запасом дала. Только ты и Лерман можете относительно спокойно передвигаться по городу, в отличие от Рами и Иви. Первые пару дней не светитесь. Я забила холодильник едой, как шариться в интернете разберетесь сами, чай не маленькие, да и я показывала. Узнайте об этом мире все что можно, прежде чем вылезать на улицу. В городе не крутите головой по сторонам, только если не ищете какой-нибудь магазин. Спросят – говорите, что туристы, только приехали и ничего еще не знаете. Понятно?
– Может хватит? – маленькая ладошка Иви опустилась мне на руку. – Мы справимся Мира.
– Почему ты не можешь пойти с нами? – плаксиво прохныкал Рами.
– Потому что кто-то должен прикрыть ваш отход. – ласково улыбнулась я ему. – Если у меня все получится, мы еще встретимся. Обещаю.
Вывести детей я собиралась довольно просто. Через лабораторный корпус. После того, что я сделала полчаса назад, мне было уже все равно, засвечусь я на камерах или нет. Потому что та хрень, которую я пролила на себя-собаку, выбивая колбу из рук Гектора, оказалась ядовитой. И сейчас медленно расползалась смертельным токсином уже по человеческому организму. Времени искать антидот, если он вообще существует, не было.
Вообще-то планировалось не так. Я просто хотела пробраться в лабораторию и навести там шуму. Неизвестной бродячей собакой устроить кавардак. Но когда я неожиданно выпрыгнула перед каким-то пожилым ученым, тот умудрился уронить одно вещество в другое и устроить взрыв.
Взрыв был небольшим. Много шума, много дыма, немного вредности и все живы. Вот только стоило мне вылететь из кабинета и прочихаться, как я увидела доктора Кратта. С небольшой емкостью внутри.
Нюх меня-собаки был довольно чутким. Может быть даже лучше, чем у простых собак, в конце-концов, я же мутант. Это спасло Гектора и погубило меня.
Газ, выделившийся при достаточно безобидном взрыве, просочился в соседнюю лабораторию и вступил в реакцию с веществом в колбе. В незакрытой колбе. В руках Гектора. Я не знала, что в итоге получится. Но понимала, что еще немного, и эта дрянь рванет прямо у него в руках. И второй взрыв уже может убить.
Я влетела в мужчину так, что тот сдавленно охнул. Все же не болонка в него врезалась, а такая себе немаленькая тушка. Мне повезло, что дверь, в которую мы врезались, оказалась достаточно хлипкой. Я вынесла дверь вместе с ученым. Мне повезло, что в этой лаборатории кроме него никого не было, иначе я не смогла бы спасти всех. Мне повезло, что сирена сработала раньше и большая часть сотрудников соседних кабинетов успела выскочить из них.
А потом рвануло.
Только перестав трясти головой, пытаясь избавиться от боли в чувствительных ушах, я поняла, что получилось. И отвлечь. И спасти. Да, кого-то ранило, кто-то через окна повылетал, но они были живы.
Они были живы. Раны обработают, ушибы вылечат, все пройдет. Главное, что живы. Все ж не хотелось мне становиться убийцей. Рядом охнул Гектор. Он, держась за живот с трудом приподнялся на локтях изумленно уставившись на меня.
А. Ну да. Собака. Перед ним сейчас нехилая такая собака неизвестной породы, непонятно как оказавшаяся на территории научного Центра. Упс? Ну ладно, мне пора бежать.
Пока окружающие были слишком шокированы произошедшим, я по-тихому смылась. И только когда обернулась человеком, тихо скуля и подвывая, ощутила, что попала под удар больше, чем рассчитывала: с кожи тихо испарялись едва заметные капли неизвестного вещества. Я отравилась. Глупо подставилась и отравилась. Вообще вся эта затея отчетливо попахивала моим идиотизмом. Но отступать было уже некогда. Не пропадать же всему остальному. В общем, я отправилась к детям.
Я не боялась, что они смогут отравиться от меня. Вещество действительно быстро испарялось, и, насколько я учуяла, распадалось. И если бы я не вступила в непосредственный контакт с ним, то все было бы в порядке. Организм затошнило. От отравления, или же от осознания попадалова, не знаю.
Из-за взрыва и угрозы распространения неизвестного вещества (они же не знали про распад) все основные силы сосредоточились на пострадавшем корпусе. Так что мы с ребятами вышли через главное здание. Людей почти не было, а те, что были, не обратили на нас внимание. Просто чудеса происходят, когда ты надеваешь белый халат!
Перелезать через кованый забор было бы глупо, так что, прости безымянный охранник на воротах для вывоза мусора. Баллончик с газом, да еще и в лицо, неприятно, я знаю.
Мы прошли еще немного и остановились. До ближайшей дороги час ходьбы, браслеты с чипами они сняли еще когда только сирена зазвучала. Они должны успеть. Лерман их проведет.
– Ну что, удачи вам, дети. – я улыбнулась малышам. – Пусть ваша жизнь сложится лучше, чем моя. А теперь – идите. И будьте осторожны.
Иви подозрительно прищурилась. Лерман как-то странно наклонил голову, чуть поведя носом. Умные детишки. Догадались, что я не рассчитываю уже вернуться.
– Мира. – подросток замолчал на мгновение, но все же решился спросить. – Какой у тебя был номер?
Я усмехнулась.
– Семьдесят семь. Иди, Лерман. И помни, что тебе надо купить линзы.
– Да помню я! – фыркнул мальчишка. – Ладно, до встречи, Мира.
– До встречи, ребята. – выдохнула я вслед.
Вернулась я быстро. Охранник все еще валялся в отключке, так что я просто закрыла за собой ворота. По хорошему надо было бы сбежать, обратиться в больницу или еще что, вот только раскрывать деятельность Центра я была не намерена. Лицемерка. Тошнит от самой себя.
В легких резко закончился кислород. Я закашлялась. Вдохнуть нормально смогла только через несколько минут. Но противное жжение в груди никуда не делось. Инстинкты отчаянно выли. Я-животное знала, что умираю.
А так не хотелось!
Что ж, раз уж сделать ничего нельзя, осталось только сказать Гектору. Мне не хотелось бы, чтобы его блестящую карьеру загубили из-за какой-то лживой с… в общем, из-за меня. Из кармана джинс я достала телефон, мимолетно порадовавшись тому, что сегодня не в платье. Бегать с подолом не очень удобно. Хотя штаны я и не очень люблю.
Пропущенные вызовы от доктора. И пара сообщений. Я тут же перезвонила.
– Мира, ты в Центре? – без предисловий спросил ученый.
– Да. Я знаю про ЧП. Где ты сейчас?
– Знаешь, где жилой сектор?
– Да. Мне подойти?
– Да, пожалуйста. – в трубке послышалось копошение. – Меня зацепило слегка, я заскочил сменить одежду. Но, поскольку нас еще не скоро подпустят к изучению произошедшего, мы можем поговорить у меня дома. А поговорить нам надо, верно? – его голос похолодел на пару тонов.
Внутри тревожно сжалось.
– Конечно. – выдавила я.
–Третья улица, четвертый дом. Жду.
Он отключился, а я побрела. В жилой сектор можно попасть по приглашению хозяина дома, так что проблем не возникло. Мыслей разумных в голове тоже не возникло.
Дом Гектора Кратта был таким же безликим, как и остальные. Домики-близнецы на тихой улочке. Большинство ученых приходит сюда исключительно поспать да переодеться.
Я постучала. Дверь открылась.
Его глаза быль льдистыми. Серо-голубыми. Проницательными. Холодными. Как в первую нашу встречу.
«Знает!» – поняла я. – «Но насколько много?»
– Проходи. – он посторонился, пропуская меня внутрь.
Мужчина провел меня в гостиную. Светлый ковер на полу, минимум мебели – шкаф да диван, пара безликих декораций. Действительно, только ночевать приходит. И сколько лет он уже живет так? Впрочем, теперь это неважно.
Мы встали как-то странно. Почти посреди комнаты. Гектор не предложил присесть, да и вообще почти ничего не говорил. Лишь коротко бросил:
– Рассказывай.
Я вздохнула. Жжение в груди на миг отвлекло от бездны печали и страха, которая меня сейчас окутала. Я кашлянула.
– Я предала тебя. – с трудом разомкнула вмиг пересохшие губы. – Это я устроила взрыв в лаборатории. Первый взрыв, точнее. Мне просто нужно было, чтобы сработала сигнализация.
– Это я знаю. – спокойно ответил мужчина. – Ты сказала мне удивительно много правды. Ты – журналистка. И искала здесь сенсацию. Что-то скрытое, что-то важное. Как приказал тебе твой мерзкий начальник. Удивительно только, что ты так долго притворялась. И как, нашла свою сенсацию?
У меня вырвался горький смешок. И все?
– Ты знаешь удивительно мало правды. – криво улыбнулась я, наконец поднимая взгляд. – Я предала тебя. И подставила. И мне не нужно было искать сенсацию, потому что я знала про нее. Всегда знала. Я отпустила детей, Гектор. Они ушли.
Он резко поменялся в лице. Недоумение, тревога, злость и что-то еще смешались в одну страшную маску. Но задал он всего один вопрос.
– Зачем? – глухо прорычал доктор Кратт.
– Они дети. – я едва сдерживала злость и слезы. – Они – дети, Гектор. Им нужна нормальная жизнь, а не лаборатории и пещеры. Они хотят просто жить, просто смотреть на солнце не в одинокие расщелины каменных коридоров.
– Мира, они выросли в лабораториях. Они не знают внешнего мира. – продолжал рычать взбешенный мужчина. – А ты, из-за своей глупости и неуместной жалостливости, выпустила ценные образцы! Им было хорошо здесь, они нормально жили! Их никто не бил, не резал и не истязал! Их никто не ждет и никто не ищет, потому что их скоты-родители либо сдохли под забором, либо…
– Я знаю! – воскликнула я. – Но они – дети! Не имевшие права выбора! Они мечтают о том, чтобы просто жить как все остальные! Без уколов! Без этих безразличный взглядов и равнодушных реплик. Подопытные? Образцы? Нет, Гектор, они – просто дети!
– Дети, выросшие в лаборатории! – уже дрожал от ярости ученый. – Они не знают, что такое обычная жизнь!
– Но это не мешает им мечтать о ней! – я не заметила, как подошла к нему, крича в лицо, и вдруг внезапно успокоилась, тихо продолжая: – Нам не мешало.
– Что? – внимательный взгляд пробежался по мне, ощутимый почти физически. – Так ты…
– Нам не мешало мечтать о самой обычной жизни. – слезы затуманили обзор. – Да, нас не истязали, но все же. Эксперименты, ход которых было сложно предугадать. Уколы, которые мы, как и все дети, терпеть не могли. Странные излучения. И холодный взгляд после. Такой, знаешь, холодный и презрительный взгляд. – дыхания не хватало, боль стала едва терпимой, да и в голове уже шумело. – Знаешь, как это страшно и… неприятно, когда кто-то подходит к стеклу, за которым ты пытаешься сделать нечто невозможное, смотрит на тебя, а потом… «Бесполезная». И уходит. И ты стоишь, как оплеванный, потому что где-то внутри, несмотря ни на что, тебе хотелось, просто хотелось, чтобы тебя ценили. Как кого-то важного. Нужного. – против воли губы искривила больная улыбка. – Образец семьдесят семь. Помнишь меня, Гектор?
Тот резко отшатнулся, раскрыв глаза. Зажмурился. Снял очки, с силой потер веки.
– Семьдесят семь… – прошептал он. – Девочка. Неудавшийся опыт. Я тогда только перевелся в это подразделение.
Сдерживать кашель становилось труднее.
– Удавшийся. – прохрипела я. – Все опыты удались. Просто я не показала проявлений мутации.
– Что ты имеешь в виду? – все еще раздраженный, но уже какой-то уставший взгляд был мне ответом.
– Я – мутант. – пожала плечами. – Насколько я знаю, единственный удачный образец. В собаку превращаюсь.
– Собаку? – Гектор нахмурился, а потом вскинул брови в удивлении, когда понял. – Ты?
– Я. – тяжело кивнула.
Мужчина отвернулся, тяжело вздохнув и задумавшись о чем-то. Я же смотрела на ковер. Красивый. Пушистый. И, кажется, я исчерпала свой лимит. По крайней мере остатки сознания фиксировали кровь, капающую на этот самый ковер. Из носа, наверное.
– Прости. – тихо выдохнула я. – Кажется, я испортила тебе пол.
Мир взметнулся, кружась как бешеная карусель. Резко затошнило, но сознание уже гасло. Лишь чей-то голос прорывался сквозь наступающую тьму.
* * *
С самого малого возраста Гектор считал себя выше… этого. Эмоции и чувства мешали, так что он научился их не испытывать. Точнее, не позволять им влиять на себя.
Впервые его броня дала трещину, когда он перевёлся в Научный Центр. В конкретно этот филиал. Семнадцатилетний юноша был горд. Наконец его ум оценили по достоинству, не обращая внимания на возраст.
Он был гением. И знал это. А потому всегда смотрел на остальных с легкой степенью превосходства. Других, умудрённых сединами и научными степенями, учёных это откровенно бесило.
Гектора это будоражило. Под маской хладнокровия скрывались азарт и страсть к работе. И когда он услышал об этих детях, то просто не удержался от того, чтобы взглянуть на них.
Эту девочку он помнил. Самая обычная, бесполезная и не мутировавшая. Она смотрела на него со страхом и восторгом на худеньком лице. И это его почему-то разозлило. На нее потратили столько сил, столько денег, столько времени! А она просто… смотрит на него?
В одном своём слове он постарался передать столько презрения, сколько смог. И наслаждался горечью, вспыхнувшей в ее взгляде. А уже через мгновение с удивлением осознал что ему… совестно? Юноша недовольно скривился. Ему казалось, что с совестью он уже давно и прочно договорился.
Краем уха он слышал потом, что девчонку выкинули в город. На том и успокоился. Нет причины – нет волнений. И вот, спустя столько лет, появляется странная девушка. Он приметил ее в толпе сразу. Сначала просто заинтересовался ярким пятном одежды. А потом поймал взгляд. Испуганный и восхищенный. Этот взгляд казался таким знакомым! Но откуда – он никак вспомнить не мог.
Гектор посадил ее на левицикл. Это было интересно. Обычно люди стараются казаться умнее, чем они есть на самом деле. Эта же девушка, Мира, свой ум прятала.
Нет, конечно же ей не сравниться с его интеллектом! Но среди обычного стада баранов, составляющих толпу туристов, она выделялась.
И, о чудо! Она понимала его шутки, не считая их странными!
Мира не боялась показаться глупой или смешной. Она спрашивала когда непонятно и уточняла, если сомневалась. Она странно притягивала. Волновала. И на этот раз эмоции не раздражали, а интриговали. Как и сама девушка.
Гектор достаточно быстро понял ее подвох. Даже разочаровался немного. Журналистка. Ничего нового, в принципе. Особо ушлые и раньше встречались ему. Однако эта играла выше всяких похвал.
А потом случился взрыв в лаборатории. Первого он даже не слышал, а второй заставил дрожать руки ещё полчаса после. Опасности мужчина избежал буквально чудом. Чудо имело чёрный окрас, слишком умные глаза и передвигалось на четырёх лапах. Резко передвигалось. А судя по синякам на животе, еще и имело нехилую такую массу.Собака неясной породы и неизвестного происхождения спасла ему жизнь.
Доктор Кратт был у себя дома и не знал последних новостей, но догадывался что Мира к взрыву причастна, вот только дозвониться сразу не получилось.
А когда она перезвонила сама, Гектора кольнуло смутное беспокойство. Что-то странное было в ее голосе. Что-то незнакомое и пугающее на уровне подсознания.
К нему в дом она пришла бледная от страха. Мужчина внутренне скривился. Наверняка сейчас будет умолять о прощении.
Но услышанное оказалось куда хуже. Эта змея испортила ему работу последних десяти лет! Из какой-то жалости отпустила образцы! В мир, которого они не знают! В мир, который опасен для них!
Ярость была так сильна, что Гектор едва сдерживал себя от позорного срыва на беспощадный ор. Только голос при любом слове срывался на рык.
А Мира как будто решила добить его. Рассказала о себе. И учёный пожалел что не докопался до правды, решив остановиться на узнанном.
Злость сменила вектор, накинувшись на удивленного этим мужчину. Злиться на себя из-за девушки было для него в новинку.
Мутант. Выживший, удачный образец, который когда-то посчитали ничтожеством. Он вспомнил ее. Понял, откуда ему так знаком ее взгляд. Смятение ошеломляло. Путало. Он просто не знал, что ему теперь делать. Нарушение упорядоченности его собственного мировоззрения резко выбивало из колеи.
И опять все решила Мира.
Когда он повернулся на тихий голос, то с первого взгляда понял, что опять облажался.
Мира была бледная не от страха. С самого начала ей было плохо. На голубоватой от проступивших венок коже ярко выделялась алая кровь.
– Мира? – он не узнал собственный голос. Слишком много в нем проявилось эмоциональности.
Но та не ответила. Она, опустив голову и едва качаясь, заворожено рассматривала ковёр. А потом как-то сильно качнулась и совершенно беззвучно упала.
Гектор стоял и смотрел, не в силах сделать ни шагу. Смотрел на хрупкое тело, так неправильно, как изломанная линия, покоившееся на полу.
– Не притворялась… – вывел его из ступора тихий, но удивительно четкий голос.
Разум взорвался осознанием. Мужчина резко встряхнул головой, будто побуждая ее работать. Он присел около девушки. Та упала полубоком, подогнув под себя одну руку.
Он аккуратно повернул ее голову. Глаза чуть приоткрыты. Обескровленные губы. Струйка крови из носа, образовавшая на ковре пятно. Размеры этого пятна заставили сердце тревожно сжаться.
– Мира. – позвал ее мужчина, стараясь чтобы голос был ровным и четким. – Что с тобой случилось?
Та слепо повела глазами. Шевельнула губами. Закашлялась. Внутри все заледенело. На руках остались брызги крови. Слишком много алого. Слишком.
– Мира! – громче позвал он.
– Я не притворялась. – тихо ответила она. – В отношении нас…
«Спутанное сознание» – отметил отстраненно Гектор.
– Собака… – прошептала Мира.
Ученый замер, держа за хвост мысль. Собака. Это ж получается что это Мира оттолкнула его. Учуяла похоже. Стоп. В руках он держал не самый слабый токсин. Что если девушка вынесла его поэтому? Такое стремление спасти жизнь врагу? Странно. Неужели второй взрыв не планировался?
Гектор смотрел на умирающую девушку и все не мог понять, когда в его жизни все пошло не так. И почему он сейчас думает не о том, что загадка и головная боль последних нескольких месяцев наконец решилась, а о том, что он не может оторвать взгляд от неё. Ведь надо что-то сделать! Она предательница. Она призналась в этом. А ещё она прочно влезла в его голову и душу. И спасла ему жизнь.
А он сейчас просто сидел и смотрел на неё, уже не в силах злиться.
– Да чтоб тебя! – Гектор шарахнул кулаком по полу.
Он схватил телефон, наизусть зная нужный номер.
– Мне нужна готовая реанимация через пять… нет, три минуты! – рявкнул он в трубку. – И достаньте мне образцы с места взрыва, антидот к НВИ-35 и все вещества, что были в лаборатории 58. Живо!
Гектор бросил трубку и подхватил девушку на руки.
«Слишком легкая!» – мельком отметил он.
Ее дыхание вырывалось наружу едва слышным хрипом. Но ученому было уже не до этого. Глаза сверкнули сталью. Губы сжались в одну упрямую линию. Руки крепче прижали к себе тело.
– Ты так просто от меня не уйдешь, глупая девчонка.
* * *
Первое, что я ощутила – благословенное ничто. Действительно ничто. Здесь были только мои мысли. Боли я не чувствовала. Собственно, я и тела своего не чувствовала. Но мысли были.
И это уже немного напрягало. Фраза «Я мыслю, а значит, я существую» была верной. Мыслить без мозга невозможно, так что, однозначно, я жива. Пожалуй, это все, что я знаю на данный момент.
Потом пришло ощущение. Дыхание. Я дышала. Как-то странно, немного тяжело, но все же – дышала. Ага. Значит, тело есть, и даже чувствительность постепенно возвращается?
Я была в этом странном ничто довольно долго. Ну, если судить чисто субъективно. Кроме мыслей и собственного дыхания все еще ничего не чувствовалось.
А потом, в какой-то не очень прекрасный момент, вернулись ощущения. Да так, что я пожалела о скуке в темноте. Потому что пришла боль. Она жгла меня, разъедала кислотой, ломала и выворачивала суставы…
К счастью чей-то знакомый голос резко и отрывисто что-то крикнул, и боль ушла, будто по его приказу. В мыслях пробило на хи-хи. А нет, кажется, мне просто ввели мощное обезболивающие. А голос… чей это голос? Такой знакомый, такой властный. И встревоженный. Он тревожился за меня? Почему-то от этого стало легче. Заснула я со спокойной душой.
А когда проснулась, больше не было тьмы. Не было боли. Была только вода вокруг. Вода? Я что, в колбе?
– Не дергайся. – раздался голос. – И не говори. – поспешно добавил он. – Ты слышишь меня через наушники, встроенные в твою маску.
Только сейчас я сообразила, что мутно все вокруг именно потому, что я смотрю через слои пластика и воды. Я чуть успокоилась, но все же… Гектор засунул меня в колбу? Как в чертовых фильмах?
– Я вижу возмущение на твоем лице. – хмыкнул он. – Да, я засунул тебя в эту колбу. Огромную такую банку с водой. Только оборудование вместе с новым, спешно изобретенным мной лекарством, стоит как бюджет небольшой страны. И только это останавливает меня от того, чтобы прибить тебя, глупая самонадеянная… девчонка! – воскликнул ученый.
Эм… Попыталась втянуть голову в плечи. Тело слушалось откровенно плохо.
– Не дергайся, я сказал! – рявкнул Гектор раздраженно. – Ну, или не так активно. Пожалуйста, хоть здесь мои усилия не испорти.
