Точи Онибучи
Боевые девчонки
Откуда-то появляется Энаймака и садится рядом.
Айфи ждет, что Энаймака отчитает ее за подключение к вражеской сети, за неповиновение Онайи и за использование Акцента, но та бросает взгляд на голограммы, встающие с экрана. Айфи улыбается ей и протягивает планшет, чтобы можно было рассмотреть получше.
– Ты уже очень хорошо понимаешь орбитальную физику, – говорит Энаймака голосом, который двоится и перекликается эхом. – А в классе не успеваешь по математике.
Айфи вырывает у нее планшет:
– Потому что алгебра в школе ужасно скучная. Все поверхностно, и они все время требуют показать мои работы. Поэтому у меня плохие оценки. Но в Америке тебя ценят за правильные ответы. Только так можно стать пилотом.
Айфи знает, что Энаймака не умеет улыбаться. У нее нет настоящего лица, нет губ, и глаза горят не от счастья. Свет сигнализирует, что ее батарея заряжена. Но Айфи смотрит на Энаймаку и чувствует, что та улыбается ей.
– Ты хочешь этого? Стать пилотом?
– Хочу больше всего на свете, – выдыхает Айфи.
Никогда раньше она не произносила это вслух, и сейчас кажется, что это даже опасно. А еще – похоже на обещание. Теперь, когда сказала, – точно должна сделать. И она найдет способ. Может быть, когда закончится война и Биафра будет свободной, они построят пусковую станцию, где-нибудь в Энугу или прямо здесь, где их лагерь, и со станции полетят шаттлы в дальний космос, и они присоединятся к остальному миру. Еще одна сверхдержава – как Америка – среди Космических Колоний.
Энаймака звенит. Это звонок внутри нее. Время приема пищи. У Айфи опускаются плечи. Но она тут же понимает, как голодна, – ела ли сегодня вообще что-нибудь?
– Если не хочешь быть в конце очереди, нужно возвращаться, – говорит Энаймака.
Они возвращаются через лес, Энаймака стоически молчит. Айфи смотрит на андроида снизу вверх:
– Когда Онайи будет читать твои логи, что я делала, куда ходила… не могла бы ты стереть ту часть, где мы пошли на пляж? Если она узнает, что я пропустила послеобеденные занятия… Я не хочу ее злить. И не хочу, чтобы она узнала про мой Акцент. Можешь? Пожалуйста.
Энаймака долго молчит. Кажется даже, что ей грустно. Она беззвучно отвечает Айфи через Акцент. Ты просишь меня стереть то, что я видела и слышала, к чему прикасалась, данные, которые я собрала и добавила в свою суть.
Стыд пронзает Айфи. Ее щеки горят. Энаймака иногда звучит так похоже на Онайи, что Айфи совершенно забывает: она во многом как ребенок. Она выясняет, как что устроено, накапливает опыт и организует все, что окружает ее. Учится.
– Считай, сделано, – говорит Энаймака и берет Айфи за руку. – Эта порция записей стерта.
Айфи сжимает механическую руку Энаймаки и подносит ее к щеке.
Андроид не сбивается с шага.
Глава 3
Если бы Онайи и Чинел запланировали разведку на раннее утро, им удалось бы избежать москитов. Но хотя бы комбинезоны немного от них защищают. Счетчики Гейгера на запястьях пищат, оповещая об уровне радиации. Растительность тем не менее сохранилась: мясистые листья деревьев, такие большие, будто мутировали; трава высокая, кое-где зеленая, кое-где желтая и коричневая.
Онайи еще не родилась, когда ойнбо начали воевать друг с другом, когда за океаном взорвался Биг-Биг и ветер разнес красные облака по всему континенту. Она еще не родилась, когда небо начало кровоточить. Но с детства она слышала разные истории. Истории про времена, когда города не были накрыты куполами, когда люди не сбегали с Земли в Космические Колонии, когда ойнбо – белые – еще не полетели к звездам и не построили Америку, Британию и Скандинавию, и другие места, где они – только они – могли спрятаться от того, что человеческая глупость сделала с планетой. Истории про времена, когда Биафра еще не объявила себя независимой. Когда еще не началась война.
А теперь вот земля в лесу, где они идут, завалена мусором. Пакеты из-под сока, клочки одежды, куски сломанной техники.
Чинел склоняется над какой-то кучей, отодвигает ветки, расчищает место ногой и вытаскивает древний смартфон, погребенный в завале. Держа винтовку в одной руке, она берет телефон другой, в перчатке, и сдувает радиоактивную пыль. Пыль облаком кружится перед ее защитным козырьком. Находка отправляется в карман – скоро она пополнит ожерелье из сломанных смартфонов, которое Чинел носит на шее.
В воздухе витает туман. Видимость почти нулевая. Но Чинел – настоящий аугмент, она все замечает. Уровень влажности в небе. Ямки и канавки на земле, слишком маленькие, чтобы Онайи могла их разглядеть. Тепловые метки, выдающие медведей агба и волков-мутантов с двумя головами и зубчатыми спинами.
Справа шелестят листья. Чинел предостерегающе поднимает руку, останавливая Онайи. Они пригибаются, прячась за кустом. Там кто-то есть. Чинел щурится. Онайи следит за ее взглядом.
Медленно из тумана появляется животное. Его кожа, розовая в солнечном свете, местами отливает мягким зеленым. У него видны ребра, но все четыре ноги толстые и мясистые. Волнистый мех вдоль позвоночника. Копыта утопают в грязи. Это шотгорн.
Будь с ними кто-нибудь еще, можно было бы попытаться поймать зверя, дотащить в лагерь, разделать и приготовить мясо. Но тут без стрельбы не обойтись, а так эта тварь может не накормить, а сама запросто убить их.
Шотгорн проходит мимо, поваленные стволы деревьев гнутся под его тяжестью. Москиты тянутся за ним – за его радиоактивной кровью.
Онайи и Чинел ждут, когда он совсем скроется из виду, и через несколько минут продолжают свой путь.
На небольшой прогалине множество следов человеческого присутствия. Сломанные коммуникаторы, обрывки одежды, потрепанные кроссовки. Люди покидали это место в спешке.
Неугомонная Чинел обследует выброшенную технику. Еще одно украшение на шею.
Онайи шипит на нее. Они здесь не для того, чтобы собирать побрякушки. Им нужно продовольствие.
Они идут в тишине, останавливаясь лишь на секунду, когда в воздухе раздается знакомый скрип. Мехи носятся в небе. Ветер раскачивает ветви деревьев над их головой. Онайи и Чинел не останавливаются, только пригибаются ниже, продолжая идти вперед.
– Никогда не подумают оставить хотя бы прокладок, – усмехается Чинел.
Онайи молчит несколько секунд, но все-таки спрашивает:
– Кто – не подумает?
– Беженцы, конечно. Или кто там оставляет весь этот мусор в лесу. – Чинел не смотрит под ноги, но как-то умудряется переступать через вывороченные корни упавшего дерева. – Одни пустые бутылки из-под «Фанты» да мобильники с ржавыми чипами.
– Ну, для ожерелья сойдет. – Онайи позволяет себе хихикнуть.
– Если нас найдут маленькие, мы хотя бы дадим им работу. У них будет новая жизнь. – Чинел продолжает исследовать лес, ритмично вертя головой вправо-влево. – Научим их, как ремонтировать всякие штуки.
– А если постарше?
Чинел пожимает плечами:
– Если женщины, отправим в Энугу. Или в Умуахиа. Пригодятся для чего-нибудь в Республике. Может, детей нарожают.
– А если мужчины?
Чинел усмехается:
– Пристрелим.
Обе хихикают. Хорошо в разведке с подругой. Чаще всего вылазки проходят в молчании. Быстро пробежались, нашли кое-какие припасы, вернулись обратно. А еще чаще: вышли, не нашли ничего, вернулись. Но когда Онайи с Чинел, можно расслабиться. Чем больше времени они проведут вместе, тем лучше.
– Я хочу когда-нибудь увидеть Порт-Харкорт, – говорит Онайи и сама себе удивляется. – Я слышала, там красиво. Он прямо на воде, и вышки не загораживают вид, и не слышно этого вечного скрежета. – Онайи улыбается. – А еще там есть настоящие больницы и даже женская клиника.
– А что нам тогда делать в этом Порт-Харкорте? – поддразнивает Чинел. – Раз там уже все есть. Что там строить?
– Биафру. – Онайи понимает, что это звучит чересчур романтично. Она бы и сама назвала такое глупостью. Верить во что-то столь призрачное и возвышенное, как Республика Биафра. Но когда она думает о Биафре, она представляет здания из стекла, камня и стали, подпирающие небо, и мощеные улицы, и фрукты, которые можно есть прямо с деревьев. Она думает о месте, где нет ржавчины. Совсем. Где воздух не отравлен радиацией и не царапает легкие, когда дышишь. В этой мечте у нее настоящая кожа на руке, а не черная повязка, видя которую постоянно, не забудешь, что под ней металл, шестеренки и микросхемы. В этой мечте она даже может убедить себя, что там настоящие плоть, кровь, кости. В мечте о Биафре она – полностью человек.
– Стой.
Чинел преграждает путь как раз вовремя: Онайи чуть не наступила на мину. Онайи не видит красную лампочку, мигающую в грязи, но Чинел заметила ее. Если это не бело-зеленые, то, наверное, другая группа повстанцев.
Онайи злится на себя. Вот что случается, когда теряешь бдительность. Это, скорее всего, знак, что им пора возвращаться.
– Пойдем, – говорит Онайи. – Там уже ничего нет. Не сегодня.
Но Чинел не трогается с места. Она опускается так низко, что почти сидит на земле, вглядываясь куда-то. Потом машет рукой:
– Вон!
Онайи пытается разглядеть.
– Вон же!
Онайи щурится. Теперь она видит небольшое облако москитов.
– Что это?
Онайи роется в рюкзаке и достает оттуда пригоршню глины. Ито-ито.
– Что бы там ни было, оно еще теплое. Я посмотрю.
Она осторожно садится, чтобы не задеть мину, и лепит из белой глины что-то с ручками и ножками. Потом берет маленькую булавку и протыкает две дырочки в лице фигурки. Разворачивает ей конечности так, что теперь фигурка больше похожа на морскую звезду, чем на человека.
– Так нормально. – И сплевывает шарик слизи в намеченные на лице глазницы. Наноботы из слизи зарываются под оболочку ито-ито. Биомехи, содержащие ДНК Онайи, колонизируют глину, населяя ее частичками Онайи и оживляя. Глина становится продолжением Онайи, продолжением ее зрения. Как мобильное устройство, подсоединенное с помощью нейросети по беспроводному интернету.
Ручки и ножки фигуры шевелятся. Она вертится на ее ладони, как младенец, и светится изнутри голубым.
Онайи ставит ее на землю, похлопывает по спине, и фигурка ковыляет вперед, переваливаясь с ноги на ногу. Все, что она чувствует, видит и слышит, откликается в голове Онайи, звучит внутри как шепот.
Ито-ито направляется к насыпи, останавливается и наклоняет голову, осматривая ее. Вначале она видит только порванную одежду и кожу, потом находит волосы. Прикасается к ним, и волосы обвиваются вокруг ее белой руки. Она продолжает осматриваться и видит человека. Живого человека. Человек дышит.
– Она жива, – говорит Онайи и, прежде чем Чинел успевает помешать ей, встает и бежит к телу. Останавливается, сбрасывает рюкзак и выуживает оттуда складные алюминиевые носилки. Затем берет ито-ито и сжимает в руках. Фигурка издает мягкий жужжащий звук, почти выдох, и выключается. Онайи засовывает ее обратно в рюкзак.
Чинел секунду колеблется, а затем бросается помогать. Вместе они поднимают женщину. Онайи вздрагивает и смотрит через оптический прицел винтовки в лес. Что-то шевельнулось. Несколько секунд она наблюдает, хотя сквозь туман почти ничего не видно.
– Мы в безопасности. – Чинел кладет руку на плечо Онайи.
Онайи вешает винтовку на плечо, они берутся за носилки и идут назад к лагерю.
– Ты, похоже, становишься сентиментальной. Стареешь.
Онайи идет впереди, но спиной чувствует ухмылку Чинел.
– Да неужели?
– Год или два назад ты бы оставила ее тут умирать.
Глава 4
Только когда Энаймака и Айфи добираются до линии выкрашенных в голубой цвет камней в лесу, Айфи понимает, как далеко убежала от лагеря. Если включить Акцент, легко можно различить мины, прикрытые землей и ветками. Можно вычислить, где путь свободен, но она и так столько времени провела онлайн, что Онайи заподозрит неладное. Обходить все мины тоже слишком долго. Пока они сделают круг и вернутся в лагерь, еды не останется, а у Айфи в животе так урчит, что точно нельзя пропускать ужин.
Туман сгущается, и постепенно исчезают клочки земли, еще недавно все-таки различимые. Сердце падает. Желудок сводит от голода.
– Давай, малышка! – Энаймака протягивает руку. У нее мутные глаза, и Айфи понимает: это потому, что у нее почти разряжена батарея. Но Айфи берет дроида за руку, и Энаймака сажает девочку себе на спину. Айфи крепко обнимает Энаймаку за шею.
Выверенным шагом, один за другим, Энаймака пробирается, казалось бы, по прямой, но Айфи знает: она совершает целый сложный танец, чтобы избежать ловушек, расставленных Боевыми девчонками для незваных гостей.
На краю леса, где уже почти начинается лагерь, комары гудят над чем-то, неподвижно лежащим в листьях. Энаймака останавливается, и Айфи хочет слезть с ее спины, но та удерживает девочку и прижимает к себе крепче.
– Энаймака, что это?
Несколько секунд Энаймака не двигается, а Айфи думает, не выключилась ли она окончательно, – это было бы совсем некстати, ведь Айфи окажется намертво приклеена к ее спине.
Но индикатор зажужжал – она все еще работает. Энаймака выпрямляется, но не ослабляет хватку.
– Двуносорог. Еще не умер, но уже отравлен воздухом. Бродил где-то здесь.
И тогда Айфи видит. Зверь лежит на боку, тело медленно поднимается и опускается, одна голова на другой, оба рта открыты – он задыхается. Туман словно специально рассеялся, чтобы открыть их глазам эту картину. Воспоминание промелькнуло перед Айфи.
Она еще маленькая, совсем ребенок. Под ней холодная земля, и она обнимает за шею какое-то животное, крепко прижавшись к его груди. Животному трудно дышать, оно давит на Айфи, и она плачет в его мохнатую грудь. Кто-то подстрелил зверя, которого она любит, и она держит его на руках, а за окном продолжаются стрельба и крики.
Она снова в реальности.
Прохладное плечо Энаймаки касается ее щеки, возвращая из воспоминаний. Влажный воздух охлаждает макушку. Она трясет головой.
– Поехали, Энаймака. – И Айфи тычет пятками ей под ребра, как в фильмах, которые она скачивала, наездники пришпоривали лошадей. Энаймака изображает галоп на месте, и Айфи хихикает.
Ну вот они уже почти добрались до оружейного склада. Отсюда до столовой рукой подать, а там скоро ужин.
Между складом и столовой находится клиника. Айфи соскальзывает со спины Энаймаки, когда они уже близко. Целая толпа девушек собралась снаружи у палатки. Онайи иногда помогает женщинам и девочкам, которых спасли за пределами лагеря, или когда кто-нибудь подхватит инфекцию или мучается из-за ночных кошмаров. Хотя Айфи боится, что Онайи узнает про Акцент, она все равно улыбается при мысли, что сейчас увидит сестру, и бежит впереди Энаймаки ко входу в палатку. Она пробирается сквозь толпу, прислушиваясь, что говорят вокруг. Медсестра Ннека руководит группой других медсестер. Перед ними на столе лежит женщина, лицо кривится от боли. Она стискивает свой живот. Айфи смотрит по сторонам и находит Онайи, та сидит на ящике у входа в палатку.
– Привет, малышка. – Она устало улыбается. – Как дела в школе?
Женщина на столе стонет. Айфи не отводит глаз: женщина в рваной одежде прижимает что-то к груди, и Айфи чувствует, как что-то невидимое давит и ей на грудь. Воспоминание о раненом животном, к которому она прижималась ребенком, захватило ее. Она стоит как вкопанная.
Звук щелчка выводит ее из оцепенения. Прямо перед ней лицо Онайи.
– Эй! – говорит Онайи. – А где Энаймака?
– Рядом, – отзывается дроид, неуклюже протискиваясь через толпу. – Как всегда.
Онайи поднимает голову и усмехается, словно хочет сказать: Самая умная, что ли?
– Хорошо. – Онайи встает с ящика. – Ну, пошли. Пора ужинать.
Втроем они направляются к выходу, но Айфи оборачивается и видит, что Онайи остановилась и смотрит под ноги. Руки сжаты в кулаки. Кажется, что она воюет сама с собой, пытаясь принять какое-то решение. Женщина на столе скулит от боли. Онайи запускает руку в мешок и достает кусочек глины. Ито-ито!
Онайи быстро лепит из глины ручки, ножки и голову с подобием лица. Поворачивается и несет фигурку женщине, которая на мгновение перестает извиваться и стонать, глядя в глаза Онайи.
Айфи видит, что Онайи не просто быть доброй, но каждый раз, когда сестру ведет любовь, она чувствует прилив гордости за нее.
Женщина хватает запястье Онайи и сжимает его.
Внутри Энаймаки звенит звонок, но звонок сбора к ужину уже прозвенел.
Приборы, к которым подключена женщина, начинают пищать.
Быстрее. Еще быстрее.
– О нет, – шепчет кто-то.
– Айфи! – кричит Онайи. – БЕГИ ОТСЮДА! ЭТО БОМ…
Глава 5
Мир постепенно возвращается к Онайи, все смазано, все как будто сквозь дымовую завесу. Звуки приглушены, формы размыты – вокруг просто плавающие цвета. Крики и взрывы звучат в отдалении, будто с другой стороны леса. Но боль. Боль прямо здесь. Она вопит в ее руках и ногах. Онайи дважды пытается хотя бы встать на колени, но не может. С третьей попытки ударяется головой обо что-то металлическое. Что-то черное и серое сыплется с ее волос. Она поворачивается и падает на спину – а перед ней падает обгоревший корпус Энаймаки. Она закрыла ее от взрыва, приняв на себя основной удар. От дроида почти ничего не осталось. Обгоревшие конечности и почерневший торс. Силуэт Энаймаки на фоне освещенной отблесками пламени медицинской палатки похож на мрачное безмолвное дерево.
Онайи высвобождается, шатаясь, поднимается на ноги и видит Айфи. Маленькая девочка, вся в грязи, лежит, прижавшись щекой к земле. Онайи, поскальзываясь, бросается к ней. Сосредоточенно осматривает тело, ищет раны, щупает пульс, проверяет, не сломаны ли руки и ноги, и качает ее голову в руках.
– Айфи, пожалуйста! – плачет Онайи. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Когда она снова открывает глаза, Айфи ошеломленно смотрит на нее, оглушенная, но очень живая.
Гремит гром, и обе смотрят вверх, следя взглядом за дугой, очерченной горящим мехом, плывущим по воздуху. Оставляя за собой дымный след, похожий на хвост кометы, он падает в лесу, так близко к лагерю, что удар отбрасывает Онайи на спину.
Раздается автоматная очередь. Катаката. Хаос.
Онайи сгребает Айфи в охапку. Девочка бормочет ей в ухо:
– Что происходит? Где Энаймака?
– Нас атаковали, – выдыхает Онайи на бегу к границе лагеря. По пути она перехватывает Чинел, ведущую небольшой отряд Боевых девчонок с оружейного склада.
– Чинел! Мехи.
Чинел кивает и отдает команду Чайк, одной из самых младших в отряде, – та салютует и ведет остальных в бой. Чинел бросается в другом направлении. Онайи бежит, вот уже позади Терминал, и склад экипировки, и теплица; наконец она прибегает к небольшому клочку заброшенной земли. Айфи выскальзывает из объятий Онайи, и та шарит по земле, ищет что-то, но не может найти. Выругавшись, начинает копать землю руками.
Айфи начинает ей помогать. Они роют вдвоем. Вдруг земля и ветки проваливаются, и перед ними появляется что-то вроде небольшой пещеры.
– Лезь. – Онайи толкает Айфи так сильно, что та чуть не падает.
Айфи еще не до конца спустилась, а Онайи начинает забрасывать дыру ветками, поломанными досками и кусками металла. Ее правая рука искрит. Наверное, часть микросхем сгорела при взрыве.
– Нет, подожди, – говорит Айфи.
– Стоп! – приказывает Онайи таким голосом, какого сама у себя не слышала давно. Она хватает металлический лист, стиснув зубы, отрывает от него кусок и скручивает его, превращая в остроконечную дубинку. Бросает ее Айфи.
– Если кто-нибудь тут появится – кто угодно, – размахивайся и бей до тех пор, пока не убьешь.
Айфи даже не успевает ответить. Подтащив остатки стального листа, Онайи закрывает вход в пещеру и забрасывает его ветками, пока не убеждается, что это место не привлечет ничье внимание.
И уходит. Снова гремит гром, безостановочно стреляют минометы – вокруг лагеря и внутри. В воздухе колышутся столбы дыма. Кажется, что атакуют со всех сторон сразу. Онайи пробегает мимо школы к оружейному складу – там еще много боеприпасов. Она перекидывает полный патронташ через плечо, хватает мешок и набивает его двойными рожками по тридцать патронов. Девчонки рядом с ней тоже разбирают оружие и занимают позиции. Кто-то уже обрабатывает свежие раны. Одна сползла по стене, вытянув перед собой перевязанную ногу. Но времени помогать ей нет. Не сейчас, когда их атакуют. Онайи стрелой мчится в лес. Почти сразу слышит шаги, припадает к земле, винтовка наготове. Но это Чинел и еще несколько девчонок постарше. Онайи ничего не говорит, только кивает им, и они направляются в глубь леса, пока Чинел не поднимает руку – знак остановиться у дерева.
Одна из девочек вытягивает провод из разъема на затылке, бьет металлическим кулаком по дереву, открывает контрольную панель и подключается.
Земля со скрежетом разверзается под ними.
Здесь кабины. Кабины, подключенные к оружию, которым Онайи не пользовалась очень давно. Кабины, подключенные к той жизни, что давно осталась в прошлом. Когда же Онайи последний раз сидела в ибу-мехе?
Онайи смотрит на шеренгу. Амака. Чигози. Кесанду. Обиома. Чинел. Она кивает, и все спрыгивают в открывшиеся кабины.
Экраны вокруг Онайи светятся голубым. Когда воздух наполняется знакомым монотонным урчанием консоли, ей кажется, что она встретила старого друга. Мозг и каждая мышца ощущают знакомые запахи и звуки. Контрольная панель, переключатели передач, педали, пусковой механизм. Ее кабина. Ее.
Она снимает с плеча винтовку и патронташ, кладет их под ноги и вводит команды, приказывающие меху сделать первые шаги.
Толстые стекловолоконные провода тихо шипят, мехи отсоединяются от подземных портов, и платформа поднимает их. Сначала Онайи видит на экране только землю, потом заросли слоновой травы, а потом – верхушки деревьев. И вот уже вокруг шумит ветер. С глухим стуком платформа возвращается на место.
Ряд свирепых машин, вооруженных наплечными пушками и пушками Гатлинга. У некоторых наготове массивные копья, мечи и дубины.
Онайи активирует коммуникаторы и видит лица других девчонок в столбце голограмм на экране справа.
– Амака, готова, – говорит Амака.
– Чигози, онлайн, – откликается Чигози.
– Обиома, онлайн.
– Кесанду, онлайн. Сделаем это!
– Чинел, запускаю систему.
Онайи устраивается удобнее. Напрягает плечи:
– Онайи, на связи. – Сжимает переключатель скоростей. – Активирую двигатели.
Она так быстро взмывает в воздух, что ее вжимает в сиденье. Стягивает кожу на лице, по всему телу. Звенит каждая косточка. Зубы стучат. Ветки хлещут по стеклу. А потом – ничего, только небо. В одно мгновение исчезают все звуки, и чернильное покрывало над головой сверкает продетыми в него алмазами.
Активируется звуковая система, но все, что она слышит сейчас, это бум-бум-бум. Мех содрогается с каждым взрывом.
Остальные летят за ней, затем занимают свои позиции в небе.
– Амака. – Онайи довольна жесткостью своего голоса. – Бери Кесанду и Обиому – будете охранять Обелиск. Если потеряем доступ к минералам, потеряем доступ к энергии. Чигози, охраняй школу. Чинел.
Молчание, затем голос Чинел, громкий и ясный:
– Давай-ка порубим этих бело-зеленых!
Когда строй распадается и каждый летит по своему заданию, Онайи позволяет себе улыбнуться. И тут же видит, что за Чигози мчится черный как ночь воздушный мех с нарисованным на нем бело-зеленым флагом.
– Чигози! – кричит Чинел.
Но нигерийский мех уже выпустил несколько снарядов из своей ручной пушки в спину Чигози. Ее мех кружится в воздухе по спирали. Онайи несется к врагу. Он настигает Чигози, и Онайи не удается догнать его. Он слишком быстр. Но она, рассекая воздух с такой скоростью, что все расплывается, мчится туда, где упадет Чигози.
Развернувшись лицом вверх, Онайи стреляет из наплечных пушек, когда мех Чигози проплывает над ней. Ракеты пролетают рядом с Чигози и врезаются во вражеский мех – в самую середину и в кабину. Взрыв сотрясает Онайи. Ее линия связи жужжит.
– Отличный выстрел! – Это Чигози.
Онайи включает экран заднего вида – поврежденный мех Чигози дымится, но еще вполне функционирует.
– Я в порядке, – говорит Чигози. – Я позабочусь о школе. – Ее мех зависает в воздухе, потом его двигатели выплевывают огонь, и она устремляется к зданию школы.
– Онайи! – кричит в коммуникаторе Чинел. – Я проголода-а-а-лась!
Онайи достает из-за спины титановую глефу и сжимает ее в руке. Вокруг тепло от двигателей. Ее мех стрелой вонзается в небо, и к ней возвращается то самое чувство. Вот оно. Вот чего она ждала. Катаката. Хаос.
Она подстерегает одного бело-зеленого, пронзает насквозь и стремительно улетает, не оставляя ему ни малейшего шанса подорвать ее. Мчась вперед, делает круг и срезает очередной вражеский мех, а затем уходит выше, уворачиваясь от ракет.
Онайи смотрит вниз на лагерь, по которому топают танки-крабы. Их башенные орудия стреляют по каждой постройке в зоне видимости. Онайи прицеливается и сносит верхушку у первого же танка, ракеты Чинел крушат другого краба. Онайи дает себе секунду, чтобы переориентироваться, и бросается на группу из четырех вражеских мехов. При ее приближении группа распадается.
Она вонзает глефу в ближайшего меха. Второй замахивается на нее гигантским молотом. Она пригибается. Молот обрушивается на третьего меха, и тот в неуправляемом штопоре несется к земле. Онайи подтаскивает меха глефой и глушит его молотом. Подтягивает ближе, чтобы использовать как щит против пушки Гатлинга, из которого обстреливает ее последний бело-зеленый. Вражеский мех на ее глефе вздрагивает и извивается с каждым залпом. Онайи выставляет свой новый щит и на полной скорости идет на таран последнего меха, быстрее и быстрее, пока не отпускает глефу, выключает задние двигатели, а передние переводит в режим зависания в полете. Еще ракетный залп из наплечных пушек, и два врага превращаются в огромный огненный шар.
– Помоги! – На экране Онайи прорывается голос Амаки. – У меня один на хвосте. Я не справлюсь!
Онайи видит их высоко в небе. Мех Амаки с пушками Гатлинга по бокам винтом уходит в небо. Бело-зеленый повторяет каждое ее движение. Онайи поднимается выше, к ним навстречу, и начинает погоню, то взмывая в облака, то ныряя вниз, к лагерю. Кружась и уворачиваясь от разрывающихся снарядов, Онайи пытается поймать в прицел врага, который несется между ней и Амакой. Он слишком быстр. Прицельная сетка не успевает сфокусироваться, как он смещается, ныряет или находит прикрытие. Тут Онайи видит, куда направляется Амака:
– Нет, Амака! Нет! Не надо в лес!
Деревья стоят слишком близко друг к другу. Амака запутается в ветвях и будет биться, как птица в сети.
Онайи разгоняет двигатели, но слышит какой-то разболтанный звук внутри своего меха. Он начинает разваливаться. Но ей непременно нужно подобраться ближе. Кабина дребезжит и стучит, и все же удается отсоединить копье. Она выдвигает его вперед. И целится.
Враг все дальше и дальше – и ближе к Амаке, которая гонит к лесу. Онайи мечтает, чтобы кабина перестала трястись. Все стихает. Все, что сейчас существует в мире, – перед ней на экране. Ее цель.
Она поднимает копье. Готова.
Точка на оптическом прицеле становится красной.
– Амака! Вниз!
Онайи со всей силы швыряет копье.
Оно летит так быстро, что свистит в воздухе.
Все трое несутся к линии леса, но в последний момент Амака пропадает из виду. Копье вонзается точно в процессор вражеского меха, и он обрушивается на деревья.
Мех Чинел появляется рядом с Онайи. Наконец можно чуть перевести дыхание. По телу Онайи словно бежит электрический ток. Вены горят огнем. Ее разум сейчас яснее, чем во все предыдущие годы. Краски мира вдруг стали ярче. Кажется, она даже чувствует их запах – прямо здесь, в кабине.
– Как они нашли нас? – спрашивает Чинел по коммуникатору.
У Онайи еще не было времени задать себе этот вопрос. Ее поглотил азарт битвы. Но теперь, задумавшись, она ничего не понимает. Атака началась ровно тогда, когда подорвала себя смертница. Крабы и мехи появились практически сразу. Они явно были поблизости. Онайи помнит, что они с Чинел совершили вылазку за продовольствием. Так что же, бело-зеленые следили за ними? Скрытое беспроводное подключение, чтобы никто ничего не заметил? Но здесь нет крупных залежей ископаемых. Странное место выбрали враги. Их дом.
Внизу полыхает огонь.
Девочки, экипированные и вооруженные винтовками, собираются группами и расстреливают надвигающиеся танки. Одни воздушные мехи сражаются в небе с лагерными пилотами. Другие поджигают землю вокруг лагеря, сбрасывая бомбы. Их слишком много.
Над ними гудит авианосец.
Онайи и Чинел смотрят вверх. Авианосец огромный, загораживает собой луну. Люк открывается, оттуда валятся новые мехи – ряд за рядом. В небе темно от них.
– Их слишком много, – говорит Чинел, задыхаясь.
Онайи содрогается. Они разрушат ее дом. Отнимут у нее единственное место, где она знала мирную жизнь.
Они победят.
– Онайи, нам нужно эвакуировать лагерь. Они возьмут его.
Онайи стискивает зубы и склоняет голову. Переключатель скоростей и рычаг дистанционного управления дрожат в ее руках. Когда она наконец поднимает глаза, по щекам текут слезы:
– Сначала им придется убить меня.
Бросаясь в самую гущу вражеских мехов, она издает животный рык, который заполняет кабину. Она приводит в действие пушку Гатлинга и стреляет, стреляет, стреляет.
До тех пор, пока для нее не остается ничего – только вспышки.