Точи Онибучи
Боевые девчонки
Глава 6
От первой же бомбы на голову Айфи сыплются земля и ветки. Она кашляет и едва успевает протереть глаза, как очередной раскат грома сотрясает ее убежище с такой силой, что, кажется, оно обрушится. Сквозь стены и земляной потолок доносятся крики. Какие-то взрослые и дети – отдают команды. Кто-то вопит от боли, страха или и того и другого. Все это похоже на войну. Она обхватывает голову руками и закрывает глаза, пытаясь бороться с воспоминаниями. Но снова встает то же видение: в темноте дома она, совсем маленькая, держит на коленях умирающую собаку, а вокруг – крики, вопли, стрельба.
– Нет, нет, нет, – шепчет она.
Мысли перескакивают в будущее: что ждет ее, если ее похитят. Она слышала разные истории. О том, как фулани на севере крали девочек, совершали набеги на школы, сжигали здания дотла, загоняли девочек в маглевы – длинные грузовики на магнитных подушках, увозили и выдавали замуж за мальчиков, которых они превратили в убийц. Истории о том, что эти мальчики должны сделать с ней – кто-то по принуждению, кто-то сам. Жизнь в грязной лачуге, где ее превратят в машину для производства детей. Эта мысль парализует ее и заглушает шум снаружи. Ее мир погружается в тишину.
Айфи не понимает, сколько прошло времени, прежде чем слышит, как кто-то скребется у входа. Кто-то разгребает металл и мусор, закрывающие вход в пещеру. Она шарит вокруг себя, ищет что-нибудь, чтобы нанести удар. Как только этот кто-то просунет сюда руку, ногу или голову, она сразу хорошенько ударит. Она крепко сжимает дубинку, которую дала Онайи, и, хотя держать ее неудобно, старается замахнуться.
Снаружи перестают царапаться и начинают колотить.
Бум, бум, бум.
В металле одна за другой появляются вмятины.
Бум. Бум.
Металл отходит. БУМ.
Металлическая дверь проваливается внутрь, вместе с комьями грязи, ветками и слоновой травой. Сначала появляются лапы. Потом голова. Похожа на лошадиную, но туловище – это гладкое туловище тигра или леопарда. Кабели и провода словно вены внутри него. Корпус светится зеленым. Айфи смотрит разинув рот. Зверь опускается наконец на землю и заполняет собой все пространство. Стоит на четырех лапах, голова опущена. Красный свет заливает Айфи. Она не может пошевелиться. Но хочет. Она должна. Пальцы дрожат, стискивая дубинку. Руки горят от напряжения, удерживая ее. Зверь пятится, выгибает спину – и кидается к ней. Два прыжка – и настигнет.
Воздух наполняется запахом раскаленного металла. Она визжит, роняя дубинку. Зверь прыгает, но проносится прямо над ней – она ползет к отверстию. Звуки выстрелов слышны теперь отчетливее. Она даже узнает голоса кричащих.
Внутри зверя шипят поршни и шестеренки. Айфи уронила свое оружие. Теперь у нее нет ничего.
Зверь с трудом пытается встать в этом тесном загоне, бьется головой о потолок пещеры, натыкается на стены, стараясь распрямиться. Но нет. Он застрял.
Айфи позволяет себе нервный смешок, затем поворачивается, чтобы вылезти наверх. Зверь скулит – и она застывает на месте. Он сгибает лапы, высвобождается и прыгает вперед, сверкая металлическими клыками, готовыми разорвать ей грудь. Она кричит, и голубой свет молнией вспыхивает над зверем. Время замирает. Айфи видит его внутренности, каждый проводок, подсоединенный к каждому механизму и процессору. Она видит, как работают его приводы, как связаны между собой оптические нервы и где расположены его командные функции.
Но это длится всего мгновение, а потом он обрушивается на нее, нанося удар в грудь. Вдруг все смолкает. Зеленый корпус гаснет. Айфи борется с навалившимся на нее зверем. Стиснув зубы, пытается оттолкнуть ногами. Он слишком тяжел. Но мертв. Или, по крайней мере, отключился. Он ее не съест.
Как так?
Айфи лихорадочно соображает. Секунду назад зверь был готов вырвать у нее сердце, вот он в воздухе и вдруг – без движения, хоть и придавил ее. Она выворачивается, пытаясь сбросить его, но тяжелая туша не поддается.
Акцент.
Что, если попробовать включить животное… Сердце почти останавливается при мысли о том, что эта штука снова оживет и уставится на нее своими горящими красными глазами. Что, если она не сможет управлять им? Что, если здесь совсем другие технологии? Она почти ничего не знает о других подключениях.
Потом она вспоминает о девчонках, что ждали ее после уроков, чтобы посмеяться над ней. Поиздеваться, забросать грязью и камнями. Она вспоминает, что хотела сделать с ними. Как порыв ветра в грозу, это чувство возвращается к ней, чувство, которое она всегда испытывает перед тем, как начать драться. Кровь приливает к голове. В груди жарко. Так жарко, что кулаки сжимаются сами собой. Еще не осознавая, что делает, она вглядывается в металлические органы и процессор зверя.
Акцент включен. Беспроводная сеть – сплошной клубок неразборчивого шума и операций. Айфи пытается поймать волны соединения, но они истончаются до почти неосязаемых нитей. Сколько же устройств сейчас мерцает вокруг, словно умирающие звезды, что взрываются перед тем, как исчезнуть навсегда? Она пробегает по линиям сети, перескакивая от узла к узлу, пока не находит то, что ищет.
Вскоре она ощущает жужжание и постукивание запустившихся механизмов. Зверь просыпается и несколько секунд осматривается в крошечной пещере, прежде чем оттолкнуться от Айфи. Она кашляет и держится за ребра. К счастью, кажется, ничего не сломано. Но дышать все равно больно.
Зверь отступает. Айфи пригибается ниже. Снаружи раздается взрыв, ее швыряет на землю. Подняв глаза, она видит: зверь стоит не шелохнувшись. Она отряхивает грязь с лица и снова припадает к полу.
– Окей, – тихо говорит она себе. – Окей, надо попробовать. – Делает маленький шажок к зверю, протягивает руку, будто хочет погладить его морду. – Окей, окей, окей. Онайи точно скажет, что я сошла с ума. Но если я смогу…
Она ждет, что зверь кинется на нее и отгрызет руку, но он даже не шевелится.
Она придвигается ближе.
– Окей. Теперь – сидеть!
Еще мгновение. Ничего не происходит, потом зверь садится. Настороженно склоняет голову набок, рассматривая ее. Непохоже, что он готов разорвать ее на куски и сожрать.
– Окей. Хм. Принеси мне вон ту палку. – Она показывает на ветку позади него.
Он поджимает лапы, чтобы забраться в тесный угол пещеры, хватает ветку в зубы и возвращается к Айфи. Сработало. Она едва успевает засмеяться, как очередной взрыв сотрясает потолок пещеры, как раз там, где была ветка. Земля над ней продолжает дрожать.
Пещера скоро обвалится.
Зверь снова светится зеленым, он подходит к Айфи. Она обнимает его за шею, забирается на спину, и в ту же секунду пещера обрушивается за ними. Они выпрыгивают в дыру, служившую входом, поднимая фонтан из грязи, веток и металла, и внезапно мир становится таким громким, каким никогда еще не был в жизни Айфи.
С включенным Акцентом все лагерные сооружения светятся по контуру голубым. Айфи смотрит вверх на мехов, тоже пронизанных пучками голубого света. Небо испещрено ими, словно звездами. Не светятся только взрывы, когда ракета попадает в них и стирает с неба или когда танк-краб пробивает стену столовой и вырубает генератор, теряя свою ногу, но поджигая здание. Или когда бело-зеленые подрываются на гравитационной мине, которая бросает их в воздух, перед тем как разорвать на части механические тела.
Зверь Айфи галопом скачет через хаос. Она оглядывается: за ними гонятся другие механические полузвери. Увереннее, чем в прошлый раз, она, повернувшись, прицеливается в процессоры преследователей. Несколько изменений в коде – и они уже мчатся назад, чтобы атаковать своих бывших хозяев.
Вдалеке раздается глухой топот копыт, затем все ближе и ближе. Шотгорн врезается в составленные рядами ящики, мотает головой взад-вперед. Ящики падают, все разбивается. Запасы продовольствия, пайки разметаны во все стороны. Какой-то металлический предмет летит прямо в голову Айфи и сбрасывает со спины зверя. Мир кружится перед ней. Шотгорн – гора из металла и мяса. Платы и микросхемы, ввинченные в тело, провода, исчезающие в гниющей плоти. Искалеченное существо, еще больше отравленное бело-зелеными. Кое-как держится на технике и запрограммировано убивать. Шотгорн нависает над Айфи, почти такой же высокий, как Обелиск. Опять кидается вперед.
Она едва уворачивается от копыт.
Вдруг из-за плеча Айфи свистит выстрел – прямо в броню шотгорна. Айфи поворачивается и видит Чайк, стреляющую из винтовки. Эти пули, правда, не могут причинить вреда шотгорну, хоть у него и показалась кровь. Пинг-пинг-пинг – продолжается, пока Чайк не берет наконец гранатомет и не крепит к винтовке. Отточенным движением заряжает гранатомет и целится. Кричит:
– Ложись! – и стреляет.
Голова шотгорна исчезает в облаке дыма и крови. Айфи чудом успевает метнуться в сторону, прежде чем он падает на бок.
– Чайк! – Айфи почти не знает девочку, только видела ее время от времени, когда та как часовой охраняла лагерь. Но сейчас она сжимает ее в объятиях: – Спасибо!
Чайк вырывается и кивает.
– Онайи, – выдыхает Айфи. – Где она? Она в порядке?
– Никто тут не в порядке. – Чайк резко поворачивается и пристреливает механического камышового кота. – Они вон даже животных подчинили.
Сверху пикирует мех и поливает землю пулеметным огнем. Чайк хватает Айфи, и они ныряют в укрытие. Ошметки травы с каждым залпом взлетают в воздух. Глядя в щель между валяющимися ящиками, Айфи видит одну из девчонок, которые травили ее, – она размахивает металлической дубинкой, защищаясь от зверя. Зверь скалится. Она ни разу не попала по нему. Противоречивые эмоции раздирают Айфи. Девчонка причинила ей столько боли. Била, когда Онайи не было рядом. Унижала. Заставляла чувствовать себя здесь чужой. Но Айфи не может просто смотреть, как она погибает. Так не пойдет.
Она щурится, фокусируя внимание на микросхемах полузверя. Зеленое свечение у него в корпусе сменяется голубым. Он останавливается. Девчонка наконец попадает ему дубинкой в челюсть, и зверь опрокидывается на бок. Она, пошатываясь, делает шаг вперед, но слишком вымотана, чтобы нанести еще удар. Зверь поднимается и галопом уносится прочь.
Чайк кладет руку на плечо Айфи и наклоняется ближе.
– Что ты сделала?
– Я могу их хакнуть, – отвечает Айфи.
– Но… как?
У нее нет времени объяснять, как работает Акцент, устройство, которое она сама придумала и собрала, которым – за спиной Онайи – пользуется, чтобы ловить сигналы и подключаться к разным сетям, чтобы видеть, что внутри предметов или людей.
– Долго рассказывать.
– А ты можешь хакнуть больше одного раза подряд?
– В смысле?
– Терминал.
Айфи внезапно понимает, о чем говорит Чайк. Терминал. Если понять, как усилить Акцент, она сможет контролировать более крупные машины. Она сможет взломать их все… Терминал!
– Пойдем! – Чайк тянет за собой Айфи. Айфи подбирает упавший пистолет и пытается не отставать от нее. Они идут напрямик через лагерь. Чайк – впереди, расстреливая вражеских солдат, Айфи – сзади, стреляя во все, что может перекрыть путь к отступлению.
Перед ними вырастает платформа. Станция управления расположена на небольшом круглом основании, винтовая лестница ведет к контрольной панели. Это Терминал.
– Я прикрою тебя. – Чайк отстреливается от солдат и зверей, подбирающихся с тыла.
Каждый новый взрыв с неба бросает Айфи на землю. Едва держась на ногах, она добирается до лестницы, хватается за перила и карабкается наверх. Однако, увидев клавиши на сенсорной панели, хмурится. Символы. Она не узнает их.
– Что ты так долго? – кричит Чайк снизу, продолжая отстреливаться из винтовки. Айфи понимает: боеприпасы кончаются.
Прищурившись, наугад касается пальцами клавиш. Панель отзывается гудением. Теперь ей не нужно смотреть на клавиатуру. Она чувствует ее. Ее мозг уже знает. Внезапно в мышцах возникает что-то похожее на воспоминание, как будто прежде она делала это миллион раз. Пальцы летают над клавишами быстрее, чем когда-либо в жизни. А потом в голове словно открываются двери – одна за другой. Глядя на клавиатуру, она видит все сразу. Вот мехи, танки-крабы – все. Каналы соединений как широкие реки.
Она перескакивает от узла к узлу, вырубая системы, и вражеские мехи один за другим падают с неба. Шепотом в ее ушах слышны вопли обескураженных пилотов. Зато радостные крики ее товарищей звучат ясно, как песня утренних птиц.
Танк-краб, топающий прямо через теплицу, останавливается на полпути, его верхушка шипит и искрится, выпускает клуб пламени и наконец падает на то, что осталось от огорода. Айфи сканирует все в пределах видимости, трогает каждый узел соединения. Закрывает глаза, вводит последовательность символов на сенсорной клавиатуре и вдруг ощущает колоссальный прилив энергии, идущий откуда-то изнутри. Ее словно подхватывает океанской волной. Волна нарастает, и нарастает, и нарастает, и каждый вражеский мех, по которому она бьет, шипит и искрится перед тем, как рухнуть. Волна команд для изменения их кодов в середине операции. Они падают, как москиты, попавшие под струю инсектицида.
Мы побеждаем, говорит себе Айфи. И все благодаря ей. Благодаря ее Акценту. Она плывет через беспроводную сеть, видимую в ее сознании. Она танцует в ней, перепрыгивая от одной системы связи к другой, пока не останавливается здесь. Онайи. Она внутри меха Онайи. Она слышит ее. Слышит, как Онайи отдает команды, вызывает отряды. Смеется. Сестра, я спасаю нас…
Взрыв выбивает опору у Айфи из-под ног. С выгнутой спиной, руки и ноги в разные стороны, она взлетает в воздух и потом со всей силы ударяется о землю. Кости трещат. Она кричит от боли, стискивая ребра руками. В голове – шторм из помех и рева машин. Боль захлестывает ее целиком. Когда наконец ей удается обернуться, глаза расширяются от ужаса. Терминал. Его пожирает пламя. Консоль плавится у нее в пальцах.
К ней медленно направляются трое солдат с огромными винтовками, каких Айфи никогда не видела, – черные, очень гладкие, будто из пластика. На лицах маски, глаза светятся зеленым. Линзы ночного видения. Айфи хочет убежать, но не может шевельнуться. Пытается отползти назад, но они уже близко.
Слезы стекают по щекам Айфи. Ее схватят. Она дико озирается по сторонам, ища хоть кого-нибудь, хоть что-нибудь. Потом понимает, почему все кажется совершенно необычным. Ее Акцент. Он больше не работает. Но как…
У нее нет времени понять.
Солдат посередине выстреливает из ружья сеткой, которая обволакивает Айфи, пригвождая к земле магнитными зарядами. В легких не осталось воздуха для крика. Иначе она бы позвала Онайи. Ее лицо всплывает в памяти. Айфи все еще слышит ее смех.
Сетку ошейником затягивают вокруг ее горла.
Глава 7
Мех Онайи кружится и бьется, охваченный огнем. Нажимая на педали, то и дело толкая и дергая переключатель скоростей, она чувствует себя так, словно срослась с металлом вокруг. Наносит удар по корпусу вражеского меха и, вырывая сердцевину, швыряет его в других. Бьет головой еще одного меха. Сжимает ствол винтовки третьего и свободным кулаком пробивает кабину. Бросившись вперед, хватает еще одного врага и разрывает пополам. У ее собственного меха трещит броня, отваливаются куски. Позади раздается взрыв: один из двигателей выходит из строя. Она поворачивается, и в нее упирается чье-то копье. Пули изрешетили ее ветровое стекло. Внезапно все погружается во тьму.
Онайи ничего не слышит. Приборная панель погасла. Средства связи мертвы.
Вдруг ее тело словно сместилось. Что-то вдавливает ее в сиденье. Пульт управления выскальзывает из рук. Все выскальзывает.
Она падает.
Нет-нет-нет-нет.
Она не представляет, как высоко была и из какого положения падает. Скорее всего, лицом вниз. Шарит за спиной в поисках провода, молясь, чтобы он был на месте. Ремни безопасности врезаются в грудь. Времени почти не осталось.
Она шарит человеческой рукой. Чувствует хруст суставов, кости вот-вот треснут. Слезы льются из глаз. Боль пронзает каждый сантиметр тела. Мех зацепился за что-то, и ее тело отбросило сначала вперед, потом обратно.
Большой палец вдавливается в кнопку слишком сильно и ломает ее. Но позади, прямо у головы, внезапно появляется панель и разматывается провод. Превозмогая боль, она хватает его конец и запихивает в розетку аугментированной руки, превращаясь в батарею для своего меха. Может быть, это убьет ее. А может быть, она разобьется.
Разум взрывается от ощущений. Шумы, запахи, осязательное восприятие мира обрушились на нее одновременно. Из носа течет кровь. Но все возвращается к жизни. Заработала приборная панель. Онайи тянет рычаг дистанционного управления и переключатель скоростей. Тянет так, что вот-вот вывихнет плечо. Включается передний дисплей, на нем – быстро приближающаяся земля. Онайи тянет изо всех сил, пытаясь заставить мех двигаться против ветра.
Еще рывок, и она летит прямо. Ее пальцы бегают над сенсорной клавиатурой, на ногах меха открываются ускорители торможения, движение замедляется, пока мех, содрогнувшись, не останавливается полностью. В полсотне метров над тем, что осталось от школы.
Продираясь сквозь разнообразие звуков – оглушительный стрекот цикад, плач раненых девочек, свист опустевших топливных баков, – Онайи пытается понять, продолжается ли стрельба. Нет. Ничего. Вражеские мехи описывают полукруг, направляясь к массивным авианосцам, плавающим в вышине у границы лагеря.
– Куда это они? – Вдруг она наклоняется вперед, и ее выворачивает. Ремень все еще плотно пристегнут к сиденью, поэтому ее стошнило прямо на колени. Головокружение обрушивается внезапно, как снаряд. – Лес… – бормочет она.
Ее мех опускается и медленно плывет сквозь деревья. Шепот слоновой травы, скользящей по оболочке меха, успокаивает сердцебиение. Через несколько минут она находит обугленную поляну, окруженную черным кольцом поваленных деревьев. Она пытается приземлиться, но двигатели не работают в штатном режиме, и мех неуклюже валится в кучу пепла, подогнув ноги.
Несколько секунд Онайи просто свисает со своего сиденья, позволяя себе передохнуть. Со щеки капает кровь. Она пытается вытереть рвоту со штанов, но руки не слушаются. Силы покинули ее. Она теребит ремень. Щелчок.
Она падает на свою настоящую руку и взвывает от боли. Несколько мгновений лежит, свернувшись клубком и дрожа. У нее стучат зубы. В лесу тишина. У нее есть чуть-чуть времени побыть наедине с собой – момент, который она ни с кем не должна делить. Сейчас можно затаиться и прочувствовать свою боль. Когда никто не видит.
Она не знает, сколько времени прошло, но холод постепенно отступает. Она с трудом пытается сесть прямо, но, поворачиваясь, видит свои ноги: искореженное кровавое месиво. Хлам. Странно, но боли нет.
Айфи. Нужно найти Айфи.
Стиснув зубы, она подтягивается к выключенной консоли, ныряет под нее, чтобы найти фиксатор, и чуть не теряет сознание от облегчения, когда люк со свистом открывается.
Снаружи почти ничего не видно за серой стеной тумана. Она моргает. Что-то не так. Она ползет через открытое пространство, падает в траву и только тогда наконец дотрагивается до лица. У нее нет больше правого глаза.
Паника душит ее. Она знает, что с ее телом случилось столько, что она должна чувствовать адскую боль, – но ничего не чувствует. Только онемение. Она вспоминает Айфи, и мысли о себе тут же улетучиваются. Она должна найти Айфи.
Шелест листьев. Какое-то движение. Она замирает.
Фигуры становятся различимыми в тумане. Черные силуэты. Шотгорны? Нет, люди. Солдаты. Пусть она безоружна, пусть у нее одна рука, сломаны ноги, пусть нет правого глаза. Она будет бороться, чтобы вернуть Айфи.
Тени расходятся. Их трое. И они что-то тащат. Волочат за собой.
Онайи стискивает зубы еще сильнее. Эти бело-зеленые тащат по земле Айфи, как дрова.
Опираясь на руку, Онайи пытается подняться, но ничего не получается, и она валится в грязь. Они идут прямо к ней. Мир расплывается. Она умирает. Онайи знает это, как знает направление силы тяжести. Но она должна спасти Айфи.
Останавливаются. Их тени нависают над ее истерзанным телом.
Она снова и снова пытается встать, терпит неудачу и снова пытается, каждый раз шлепаясь в грязь, которая забивает ей нос. Нигерийские солдаты стоят над ней и переговариваются приглушенным шепотом. Один хихикает.
Потом другой пинком опрокидывает Онайи на спину, переворачивая так, будто она кусок дерева. Но теперь она видит их. Лица спрятаны за масками, которые скрывают все, кроме сверкающих зеленым глаз в линзах ночного видения.
Один солдат щурится, увидев лицо Онайи. Их тела напрягаются, они придвигаются ближе, кто-то целится из пистолета. Первый наклоняется совсем близко. Так близко, что дыхание, прошедшее через фильтры маски, инеем оседает на окровавленных щеках Онайи. Радиационным инеем.
Онайи пытается рассмотреть узел, который они волокли. Туман рассеялся достаточно, чтобы она могла увидеть завернутое в сетку тело. Щиколотки перехвачены металлическими стяжками, еще одна – на шее. Может, это причуды света, а может, мерещится из-за потери глаза, но Онайи кажется, что узел шевелится. Да, она видит: узел явно оживает. И эта коричневая тряпка – не мешок. Это рубашка, заляпанная грязью. Такая большая, что доходит тому, кто замотан сеткой, до щиколоток. Единственный размер, который Онайи смогла найти для Айфи.
Онайи протягивает руку. Ту, что работает.
На груди у нее оказывается ботинок солдата. Солдат резко наступает на нее и приставляет пистолет ко лбу. Вот как, оказывается, все закончится.
– Я ее знаю. – Голос кажется Онайи человеческим. – Мы уже встречались.
– Откуда ты ее знаешь? – раздраженно спрашивает второй.
– Я убил многих стервятников, но покалечил только одну. – Он указывает пистолетом на раздавленную металлическую руку Онайи. – Это я ей руку отсек. – Он поднимает пистолет.
Второй кладет руку на дуло и отводит его.
– Оставь мне. А эту отнеси на корабль. – Кивает на узел, над которым стоит другой нигериец.
Узел извивается и корчится. Айфи. Я скоро приду за тобой.
Онайи сердцем чует, что Айфи видит ее. Айфи знает, как она старалась. Как пыталась спасти ее. Она не даст себе заплакать. Не допустит, чтобы нигерийцы видели ее слабость, не доставит им такого удовольствия. И даже тогда, когда тот, кто назвал ее стервятницей, тащит Айфи прочь, даже когда Онайи остается со своим палачом, когда ее зрение затуманивается и мир теряет краски, она все равно не плачет. Она разрешает себе только одну последнюю мысль. Слово. Имя.
Айфи.
Лицо ее дорогой сестренки – вот последняя картина в голове Онайи перед тем, как раздается выстрел.
Онайи открывает глаза.
Солдат все еще стоит над ней. Но винтовка направлена куда-то в деревья. Ствол дымится после выстрела. Солдат опускает винтовку, не сводя глаз с Онайи. В голове Онайи гудят слова:
– Не благодари, что сохранила тебе жизнь, – говорит женский голос.
Еще одна нигерийская подделка. Она только звучит как женщина.
– Ты все равно долго не проживешь. Просто знай, что я не такая, как он. – Она показывает в направлении ушедшего. – Мы с Дэреном одной крови, и у нас одна миссия, только и всего.
Долгая пауза.
– Я не стану просить прощения за то, что он сделал с тобой в прошлый раз. Вы тогда вообще еще были детьми, но это война. И мы победим.
И она исчезает, как черная ворона в лесу.