Том Белл
Жар-Птица. Былина
10
Долго ли, коротко ли (но не меньше пары недель, это точно), вился клубочек, увлекая бригаду всё дальше на запад от Лемска. Пробравшись сквозь лесные дебри, путники достигли рубежей Княжества Серого дола и ожидали, что зачарованный спутник поведёт их на юг, к Серым горам, которые огибали долину со всех сторон. Где-то здесь, согласно преданиям, и жил древний треглавый змей. Однако клубок упрямо нёсся дальше, вторя изгибам горного хребта, и вскоре повернул на север.
Приходилось пробираться по скалистым холмам, осыпающимся лощинам, и давно пересохшим речным руслам. Безжизненные предгорья пугали серыми красками. Редкие хищные птицы кружили над головами, ожидая, что путники рано или поздно выдохнутся и рухнут со скал. В конце концов, Кейт осточертело их бесконечное бульканье. Разъярившись, она взобралась на возвышенность и подстрелила несколько падальщиков. Те, как назло, попадали на дно расселины, чем вызвали у девушки ещё большее негодование.
– Только зря стрелы потратила, – прошипела она, спустившись на тропу с помощью Мьоля.
И её было можно понять.
За прошедшие несколько дней им не попалось ни одной животинки. Их запасы стремительно таяли, и если ближайшее время клубок не приведёт их в зелёную, полную жизни долину, отряду грозили бессонные голодные ночи.
Мьоля, после стычки с Ягой, тоже как подменили. Он постоянно находился возле Кейт, поддерживал и подбадривал её, делился с ней последними крохами еды и перестал ей во всём перечить. Девушка, кажется, была не против, и отвечала ему тем же добрым расположением. Даже старого скитальца Заида трогали их вечерние перешёптывания у костра, отчего с его обветренного лица не сползала умилённая улыбка.
Один лишь только Солод сохранял угрюмое молчание и редко вступал в разговоры с товарищами. Из его мыслей всё никак не выходили слова Яги. «Коли исполнишь веление судьбы, то найдёшь конец свой». Неужели, его долгий, полный войн и невзгод век вскоре подойдёт к концу? От осознания этого на душе становилось горько. Возможно, прямо сейчас, устремившись за волшебным мечом древнего Князя, он приближается к собственной кончине…
«Ежели так, – порешил он после долгих раздумий, – я продам свою жизнь подороже».
Вопреки их чаяниям, дорога так и не спустилась с гор, а наоборот, начала набирать крутизну. На исходе второй недели, когда уже вечерело, клубок вдруг замер на краю обрыва и принялся крутиться вокруг себя. Собравшись вместе, челны отряда изучали представшую картину: глубокий разлом, дно которого терялось в вечерней тьме. На противоположной стороне ущелье зиял своей чернотой вход в пещеру. В Змееву пещеру.
Они добрались.
Над пропастью простирался канатный мост. Часть его обрушилась в пучину, а оставшаяся выглядела настолько древней, что казалось, стоит его коснуться, как осыплется и она.
Как словом, так и делом. Едва Заид решился проверить верёвки на прочность, как вся конструкция развалилась по частям и канула в бездну.
– Дерьмо…, – выругался здоровяк, испуганно отпрыгнув от края.
– Здесь нам не пройти, – проворчал Мьоль, помогая Кейт усесться на камень с обратной стороны вершины. – Нужно найти другой путь.
– Боюсь, нет другого пути, – нахмурился Солод, вставь перед разрушенной дорогой. – Иначе клубок не привел нас сюда.
– Что же мы будем делать? – раздался голос лучницы. – Был бы у нас с собой моток верёвки подлиннее, я смогла бы нас переправить… Но…
Витязь покачал головой и повернулся к соратникам:
– Займитесь лагерем.
Предводитель отряда сбросил на землю свой походный мешок, круглый щит и кольчугу, оставил на поясе одну лишь булаву. Кейт заметила мрачную тень на его лице и не на шутку встревожилась.
– Солод! Что случилось? Куда ты?
– Заид, дай мне свои перчатки с шипами. И наручи с клинком, – богатырь надел переданные ему вещи и опустил голову. – Я ухожу Кейт. И не нужно перечить, дорогая! – он повысил голос, увидев, как девушка подорвалась с места, чтобы возразить ему. – Я должен сделать это один. Если я не вернусь через два дня, уходите прочь из Родии, скоро на эти земли обрушится великая беда. Всё, что я заработал, все камни и монеты – лежат в моём мешке. Коли сгину я – поделите поровну и начните новую жизнь. Соловей, – он пожал харматцу руку и потрепал его по плечу, – позаботься о ребятах.
– Сделаю, вождь, – кивнул тот в ответ с каменным лицом.
Солод подошёл к обрыву и посмотрел вниз, тщетно пытаясь разглядеть дно сквозь непроглядную тьму. Выбора не оставалось. Подхватив заколдованный клубок и сунув его в карман, он приготовился к спуску. Помедлив на мгновение, он окинул свою доблестную бригаду взглядом и улыбнулся:
– Бывайте, хлопцы. «Сердце Жар-Птицы»!
– «Пылает огнём»! – подхватили товарищи, и эхо их голосов разнеслось по каньону, сотрясая камни и саму земную твердь.
Не выдержав, Кейт отвернулась и расплакалась. Мьоль молча приобнял её, с грустью взирая на то, как их непобедимый вожак исчезает за линией обрыва.
11
Солод трижды проклял своё решение о спуске в расщелину. Солнце почти село, и его лучи уже не могли пробиться во тьму пропасти, а богатырь всё спускался и спускался. Дна по-прежнему было не видать; руки болели от постоянного напряжения, ладони вспотели и норовили соскользнуть.
Витязь старательно выбирал на отвесной скале выступы, за которые удалось бы схватиться, но стремительно опустившаяся ночная тьма окончательно замедлила спуск. Мужчина уже было отчаялся, когда его ноги коснулись крепкого уступа, на котором можно было присесть и перевести дух. Что Солод и сделал.
– Квасу б сейчас холодного, – устало пробормотал он и прислонился к скале, ненадолго задремав.
В кармане вдруг почувствовалось шевеление. Встрепенувшийся Солод не сразу понял, что происходит и вытащил клубок. Тот ярко горел фиалковыми огнями, разгоняя сгустившуюся тьму. Зачарованный спутник спрыгнул с ладони богатыря и покружился возле его ног. В следующий миг он скакнул в темноту пропасти.
– Нет…, – охнул Солод, но тут же облегчённо вздохнул.
Клубок приземлился в нескольких шагах по ту сторону провала, осветив ровную площадку и углублявшийся в горную твердь коридор.
Богатырь усмехнулся и хлопнул себя по лбу:
– А я было собирался возвращаться.
Крякнув, он поднялся и могучим прыжком преодолел зиявшую под ногами тьму. Едва он приземлился, как клубок взвился в воздухе, подняв облачко пыли, и устремился вглубь тоннеля. Солоду ничего не оставалось, кроме как, протиснуться в узкий проём вслед за ним.
– Ох, не нравится мне всё это.
Трудно было сказать, сколько времени прошло. Наступило ли утро, или над горами всё ещё царила ночь? Солод не забивал голову подобными мыслями. Он больше переживал о стремительно сужавшихся стенах коридора. Богатырь с трудом протискивался сквозь теснину, вдавленный с обеих сторон монолитной каменной громадой.
Клубок петлял в пределах его видимости, то исчезал за новым крутым поворотом, то появлялся вновь. Но после очередного такого нырка, он пропал насовсем.
Витязь не на шутку встревожился. Он застрял в горной ловушке, без возможности сделать глоток воздуха, остался в одиночестве и без света. В непроглядной темноте Солод вдруг ощутил, насколько велики и тяжелы горы, что сдавили его грудь и спину. Он находился в шаге оттого, чтобы запаниковать.
Собравшись с духом, он с усилием протиснутся вперёд. Острые камни царапали одежду и больно впивались в кожу. Зарычав от натуги, Солод вырвал себя из смертельного плена и повалился в пустое, открытое пространство. Приподнявшись на руках, он жадно ловил ртом воздух, пытаясь прийти в себя. Рядом снова возник волшебный клубок, вспыхнув слабеньким огоньком. Покружившись перед лицом богатыря, он покатился вглубь пещеры.
– Засратое создание, – проворчал недовольный Солод, поднимаясь на ноги.
Он снял с пояса булаву и отправился за клубком. Его слабого сияния едва хватало, чтобы рассмотреть витиеватые пещерные ходы. На пути то и дело попадались поросшие паутиной и покрытые вековой пылью кости, кисти рук, черепа… Тут и там валялись разрозненные части древних доспехов и оружия. Всё выглядело так, будто здесь прошёлся неведомый монстр, растерзавший всех, кто встал на его пути.
Каменные стены то и дело поблескивали вкраплениями неизвестного минерала. Солод на ходу провёл кончиками пальцев по их поверхности и удивился идеальной гладкости. Казалось, что горная твердь в этом месте превратилась в тёмное, как из-под винных бутылок стекло.
– Наваждение какое-то, – скривился Солод, – здесь словно всё жидким огнём залили.
Стены и правда выглядели оплавленными, как свеча. Витязь отдёрнул руку и поспешил за клубком. Ему не хотелось оставаться в этом месте дольше, чем следовало.
После долгих блужданий по промёрзшим тёмным залам и подземным тоннелям, клубок привёл богатыря к сплошной каменной стене. В центре неё зияло огромных размеров (с целый дом) круглое отверстие правильных форм, знаменовавшее проход в следующее помещение. Изнутри доносился сухой тёплый ветерок. Изрядно озябший Солод поспешил приблизиться к проходу, надеясь хоть немного согреться после ледяной пещерной стужи. Клубок старухи Яги тоже замер возле входа, не решаясь пройти внутрь следующего зала.
– Что такое, малыш? – поинтересовался богатырь. – Мы на месте?
Спутник прерывисто замерцал, но ожидаемо ничего не ответил. Солод сгрёб его в кулак и поднял над головой, вместо факела.
– Ну а что ты хотел? Пойдёшь со мной, даже не спорь, – он перешагнул через невысокий порог и горько усмехнулся. – Дожили…я разговариваю с мотком ниток…
Спустившись по вытесанной в скале гладкой лестнице, Солод вышел к приземистому каменному алтарю. В тусклом свете клубка удалось разглядеть десятки древних жаровен, которые рядами выстроились вдоль стен. Пол пещеры, выстланный из белого мрамора и испещрённый сколами и трещинами, слабо поблескивал. Горячий воздух, источник которого так и не обнаружился, дрожал вокруг чёрного алтаря, готовый, казалось, вспыхнуть в любой момент.
Едва Солод ступил на округлую каменную платформу, окружавшую постамент, как жаровни запылали, озарив подземелье ярким огнём. Витязь в ужасе отшатнулся. Представшая картина испугала бы любого, даже самого закалённого в боях воина.
Дальняя часть помещения была вовсе не стеной, как сначала показалось Солоду, а гигантским, окаменелым скелетом неведомого существа. Огромные кости, высотой с доброе дерево, выстроились в виде чудовища змееподобной формы, имевшей задние лапы, увенчанные изогнутыми хищными когтями. Но не оттого струхнул Солод.
Испугали его три змеиных черепа, пустые глазницы которых грозно взирали на незваного гостя. Солоду чудилось, как клацают зубы-бритвы, которыми были усеяны все три пасти.
Две головы, те, что по краям, были отсечены от длинных изогнутых шей. По раздроблённым костям Солод понял, что их срубили во время боя. Возможно, это сделал сам Великий князь Ростислав. И когда богатырь присмотрелся к третьей голове, он понял, что оказался прав…
– Спаси меня Лем…былины не лгали…
Из пасти мёртвой бестии торчал глубоко увязший в каменных костях меч. Когда-то кожаная рукоять за долгие века совсем сгнила, обнажив блестевшую золотом сталь. В сжатых зубах же чудовища повис прокушенный, почти осыпавшийся в прах мертвец. Богатые убранства не оставляли сомнений о том, кем был этот покойник.
Князь Ростислав.
Его искорёженный доспех украшала россыпь драгоценных камней и прошивка из серебряной нити. На пластинах чешуи, что прикрывала грудь и торс виднелась тонкая роспись древними рунами, а сборный пояс с множеством ремешков усеивали таблички с гербами и знаками. Былинный Князь нашёл свою смерть в зубах врага земель Родских, но всё же сумел его одолеть. Таков незавидный конец древнего правителя, на которого равнялись все следующие поколения.
– Прости меня, Великий Князь, – молвил Солод, подойдя к останкам. Он низко поклонился и положил ладонь на сердце. – Ты достоин огромного кургана за свои подвиги, а никак не должен прозябать в этом мрачном месте… Но не в моих силах это изменить…
Прикрыв глаза, он взмолился старым Богам об упокоении души Князя и тяжело вздохнул. Он протянул руку, намереваясь взяться за меч, и прошептал:
– Настала пора узнать, что уготовано мне судьбой…
– Судьбой, говоришь? – огласил залу холодный потусторонний голос. – Не спеши гнаться за судьбой, богатырь.
12
Солод отпрянул от скелета и лихорадочно оббежал глазами залу в поисках говорившего. Огни жаровен потускнели, и помещение укуталось в одеяло из густых теней. Воздух дребезжал, как чистое поле под копытами воинства всадников. Мерещились звуки давно утихшего боя, леденящий вой неведомого чудища, жар пламени и смердение горящей плоти.
Но зала по-прежнему была пуста.
Поймав своё возбуждённое дыхание, Солод взял себя в руки и успокоился.
– Это все миражи, будь они неладны, – пробормотал он. – Почудится же…
– Тебе не показалось, богатырь, – снова донёсся тот голос, от которого задрожали коленки и застучали зубы.
Солод взялся за булаву и сжал её так, что побелели костяшки.
– Кто ты? Покажись!
– Как тебе будет угодно, друг мой.
Над алтарём возникло зеленоватое облако. На чёрном камне заиграли блики и витиеватые всполохи, как от молний. Залу озарил треск и стенания бури, и в следующий миг туманная дымка воплотилась в человеческую фигуру. Бестелесный, прозрачный, как горный ключ мужчина спустился с алтаря и присел на его краешек, развалившись, будто на троне. От него исходило бледное сияние, цвета малахита, а ещё кладбищенский холод. Солод почувствовал, как зашевелились волосы на его бороде.
– Кто ты, дух? – спросил он, пытаясь скрыть своё удивление.
– Преклонись пред Великим князем, богатырь, как велят традиции!
Его грозный тон был преисполнен власти и гордости. Однако Солод не шелохнулся. Нахмурившись, он опустил палицу и ответил призраку:
– Понял я, кто ты есть, Князь Ростислав. Да только нет у меня ни хозяина, ни повелителя. Я давно уже отверг путь служения государю, и сам распоряжаюсь своей жизнью.
Дух рассмеялся и спрыгнул с алтаря.
– Сам? Неужели, богатырь? – Князь медленно прошёлся через залу и застыл возле своего истлевшего тела. – Как величать тебя, юноша?
– В служении Юрием Всеволодовичем меня все знали. Ныне я представляюсь новым знакомцам как Солод.
– Так посмотри же сюда, Юрий, – призрак ткнул пальцем в сторону останков, зажатых в пасти змея. – Вот человек, который распоряжался своей жизнью так, как ему заблагорассудится. Я мог творить всё, что захочу: воевать, пировать, охотиться, строить крепости, грабить дикарей… я был хозяином своей судьбы! Посмотри же, куда меня это привело…
Солод кивнул и пожал плечами.
– Разве жизнь и судьба твои и правда были в руках твоих, Великий Князь? Разве добровольно ты, а не из великой нужды отправился в эти пещеры, дабы лично сразить чудище треглавое, что тиранило вотчину твою? – витязь задумчиво погладил бороду, и добавил: – Или лгут все легенды и былины? Али как не было подвига Великого Князя Ростислава?
Озадаченный призрак воспарил и повис над землёй. Его бледный лик помрачнел, а взгляд наполнился скорбью.
– Простой богатырь оказался мудрее князя, – с горечью хмыкнул он. – Я никогда раньше не задумывался об этом.
– У тебя было власть, государь. И вся Родия под пятой, – продолжил Солод, повесив оружие на пояс. Он успокоился, решив, что дух не представляет для него угрозы. – Но это не делало тебя свободным. Ты был связан со своей землёй. Со своей дружиной, крестьянами. Нынешние правители и то свободнее тебя будут. Да и потом, будь у тебя выбор, остался бы ты здесь, стенающим призраком среди древней могилы?
Ростислав присел на Змеевы когти возле своего скелета, и задумавшись, сложил руки. Помолчав, он поднял взгляд и прошептал:
– Я так и не нашёл дороги в Чертоги Мора, Бог Смерти не призвал меня. Посему я обречён томиться здесь навеки.
– Боги давно мертвы, хоть мы и молимся им, – бросил Солод, усевшись рядом. – По привычке скорее, чем из необходимости. Наши молитвы никто не слышит. И никому до простых людей нет дела. Всё, что мы можем, – так избрать свой путь, и следовать ему до самого конца…
– Ты говоришь так, хотя сам свернул с пути защитника государства, став…кем? Бродягой? Разбойником? Кто ты, богатырь? К чему ты стремишься и куда идёшь? Разве ты сам владеешь своей судьбой?
Настал черёд Солоду пригорюниться и задуматься над словами собеседника. Он буравил взглядом алтарь, будто тот мог ответить на всего вопросы.
В наступившем безмолвии танцевали тени. Из глубин пещеры доносились шорохи и завывания ветра. По лестнице в залу опускались клубы тумана. Над горами, должно быть, снова расцветала ночь. Только сейчас Солод осознал, что смертельно устал. Глаза слипались сами собой, а позабытый из-за пережитых волнений голод вдруг разыгрался с новой силой. Встряхнув головой в попытках отогнать сон, витязь посмотрел на призрака и наконец ответил на его вопросы.
– Правда твоя, государь. Я долгие годы скитался по свету, стал наёмником и душегубом, но всегда находил, чем помочь простому люду и соратникам. Даже избрав иной путь, мысли о защите слабых и обездоленных не покидали меня ни на день. И по-настоящему расстаться со службой своей я так никогда и не смог. Да и не выйдет у меня.
– Получается, и ты несвободен, – ухмыльнулся Ростислав. Он поднялся на ноги и вперил руки в призрачные бока. – Существует ли она, настоящая свобода? Ведь мы, так или иначе, связаны долгом или обетами, мыслями или деяниями нашими с теми, кто нас окружает. И с землями, на которых мы живём. Нам не уйти от этого, Юрий. В наших силах только одно: принять свою судьбу с гордостью. И исполнить её заветы. Готов ли ты к этому?
Богатырь встал перед Князем и кивнул.
– Готов, государь.
– Тогда преклони колено предо мной, как велят традиции, и прими моё благословение!
Солод с покорностью опустился на одно колено и почтительно склонил голову. Князь меж тем положил руки ему плечи и продолжал:
– Долг твой перед землёй твоей ещё не отдан, вижу я. Но скоро ты сможешь уплатить его сполна. Великая вражеская рать стремится к твоему княжеству, и лишь ты в силах её остановить. Ступай на восток, к крепости повелителя своего старого. В земли, где долина встречается с горой, и дай смертный бой полкам захватчика, – торжественный голос призрака сотрясал основания пещеры. Каменные кости мёртвого змея дрожали, на пол осыпались потоки пыли и крошки, но Ростислав не обращал на это внимания. Его глаза горели зелёным пламенем, и с каждым произнесённым словом он будто таял, отдавая последние отголоски своей призрачной жизни склонившемуся Солоду. – По-настоящему свободны только птицы, юный богатырь. И исполнив свой долг, обретёшь свободу и ты. Встань и возьми же мой меч, ведь ты достоин владеть им больше прочих! Но помни, – сказал он, перед тем, как окончательно растаять. – Взяв его в руки, обратного пути тебе не сыскать. Готов ли ты принять свою судьбу?
– Готов!
