Ульяна Громова
Адвокат моей любви, или Высокое напряжение
– Ещё не видела. Как раз приехал, а ты не даёшь… – ручка калитки опустилась и замерла, будто тот, кто стоит за ней, сомневается – входить или нет. – …встретить его.
– Хорошо, но я повторю вопрос… – калитка открылась… и я увидела Максима с шикарным букетом гибискусов и роз сочного лососевого цвета. Он направился прямиком ко мне, убирая в карман джинсов телефон. – …как тебе такой букет?
– Мак…сим?!
– Дотошный мелкий негодяй пред твоя ясные очи, Оксана. Так как тебе букет? Я угадал? Весь город объехал, эти неучи не знают, как выглядит настоящий коралловый цвет!.. Дай, обниму, пока Андрей не запер меня в чулане, чтобы мелкий негодяй не замучил тебя дотошными вопросами…
Глава 11. Власть переменилась
Трудно сказать, чей шок был сильнее. Скорее, у всех он был разный, по разным поводам. По-моему, только у родителей не возникло никаких вопросов, но появилось понимание, что ссоры между братьями не будет – женщина старшего сына пришлась по душе младшему. Я же их радости и облегчения разделить пока не могла, но выяснять нюансы было неудобно. Не место, не время, но…
– Вы знакомы? – Андрей подал Максиму руку, переводя взгляд с него на меня и обратно.
– Да, работаем вместе, – ответили мы с шефом в один голос и засмеялись. Максим, пожав брату руку, обнял нас обоих, заставив теснее придвинуться друг к другу. В его глазах светилась улыбка. – Я рад… Вы так похожи на мать и отца, когда стоите вот так, рядом. Вы – молодцы! – и тут же повернувшись к родителям, потёр в предвкушении ладони и громко спросил: – Мамуль, ты давно не кормила меня с рук! Я соскучился!..
Андрей обнял меня, уткнувшись губами в макушку.
– Почему ты не сказала, что работаешь в «Напряжении»?
– А почему вы называете Максима Симом?
– Он сам попросил, когда над ним опеку взяли. Сказал, что Максимом его называла мама, а Максом – отец. Он стремился хоть как-то отгородиться от боли потери. Мы и привыкли. Для нас он Сим. Симка.
– Ты даже не представляешь, какое это странное чувство – оказаться в семье шефа, которого называют ласковым именем и, вон, шашлыками с рук кормят… И он даже не тушуется всего этого.
– Он открытый человек. Ему можно задать любой вопрос и быть уверенным, что услышишь правду.
– А ты не говорил ему обо мне?
– Только имя. С некоторых пор я не посвящаю брата в личную жизнь.
– Понимаю.
– Так почему не сказала?
– Не знаю. Сначала мне самой было странно, что я там работаю. Потом не хотела оттолкнуть тебя, боялась, ты подумаешь, что я насмотрелась всяких штучек и захочу применять их. Не точно так думала. Трудно сказать. Не знаю. Боялась первой близости с тобой, потом…
– Я понял. Помнишь, когда на квадре катались… в торговом центре в интим-салон заходили? Я тоже тогда не стал говорить, что это бизнес брата. По тем же причинам… Это просто какое-то невероятное стечение дорог в одну точку. Как ты попала к Симу?
– Он пригласил меня на собеседование.
– Могу себе представить.
– Да, это было… танцевально… Андрей, я не хочу нагружать тебя всеми проблемами, которые решает эта работа.
– Какими проблемами? Оксана, проблемы должен решать я, а не твоя работа.
– Ну, одну уже Марат решает.
– Понял. Ещё что?
– Я… пишу женские романы. Мне было интересно в плане новых впечатлений и знаний. А Максима заинтересовало именно моё творчество.
– Не сомневаюсь. Он давно искал креативного директора с творческой жилкой. Боюсь представить, как он взял тебя в оборот.
– Он очень помог разобраться в себе, Андрей. Мне страшно от мысли, что белая полоска моей жизни окажется очень тонкой и снова наступит…
– Новое утро и новый день. У тебя есть я. У меня есть ты. Вместе у нас не будет чёрных полос. Я не питаю привязанности к зебрам. А ты ещё не знаешь, что приготовил тебе Симка.
– В смысле?
– Как креативному директору. Но пусть он сам скажет. Только я начинаю понимать, что то, что предложу тебе я, станет неактуальным.
– Ты о чём?
– Сим рассказывал про успехи своего нового директора. Но имя «Оксана» только подпитывало мысли о тебе, и слушал про незнакомую умницу я невнимательно. Знать бы, что та Оксана – это ты… моя Оксана.
Я подняла глаза на Андрея. Он коротко поцеловал меня. А я вспомнила одну маленькую игру, в которой выиграла…
– Максим! Ты мне кое-что должен!
– Оксана! Это нечестно!
– Почему это?
– Разговор был про офис!
– Не помню такого! Разговор был про один день!
– Уже вечер!
– Не увиливай!
– Это моя прерогатива устраивать всякое!
– Власть переменилась!..
***
– И что за задания ты ему придумала?
Мы сидели с Леной во дворе её дома и наблюдали, как Данилка устраивал в песочнице бои лопатками. Подруга порывалась остановить поединок нового вида дворового спорта, но я удерживала её – мальчишка должен набивать шишки и терпеть ссадины, должен уметь держать удар, терпеть поражения и делиться победами. Ему явно не хватало отца, и хоть Лена не тряслась над ним, как курица, но на скамейке продолжала сидеть с заметным усилием над собой.
– Да ничего не придумала, не успела. Он меня купил.
Я улыбнулась, вспоминая, как не хотел Максим в кругу семьи становиться мальчиком на побегушках. Что ни говори, а даже лучшему в мире психологу иногда нужен психолог. Максим когда-то стал центром семьи Андрея, и потерять эту маленькую, но важную для него роль не хотел. Недополучив любви рано ушедшей матери и вскоре за ней погибшего отца, он купался в любви приёмных родителей. Было удивительно наблюдать, как кормила его с рук Вера Михайловна, обмакивая кусочки шашлыка в соус и вытирая салфеткой испачканные губы. Как, по-детски зажмурившись, успешный бизнесмен подставлял лицо заботливым рукам, как потом целовал их, благодаря женщину за любовь. Он был благодарным сыном. У таких родителей других детей быть не могло. Узнав, что у Данила нет отца, Виталий Семёнович попросил номер телефона Лены и тут же позвонил ей. Они разговаривали недолго, но отец адвоката быстро сумел уговорить подругу на выходные привозить мальчика к ним. А ещё лучше – приезжать вместе. Мне его предложение понравилось – я невольно стала примерять шефа на роль мужа для Лены, на роль отца Данила. Мальчишка не скучал, причём ни меня, ни мать Андрея к нему особо не подпускали, аргументируя, что женского общества ему хватает с избытком. Но Лене звонили, когда Данил хотел этого. Сначала думали, будет проситься домой, но он взахлёб рассказывал, как рыбачил с дедом на Мане, как катался на старой соседской лошади по имени Матрёшка, как быстро мчался на моторной лодке далеко-далеко вверх по течению за ягодой и грибами, плавал со спасательным кругом на плёсе и забивал гвоздики в кусочки досок. Впечатлений мальчику хватило с избытком, и уезжал от стариков он с неохотой. А я понимала, почему Марат хотел дом, и позвонила ему, предложив купить его в Усть-Мане. Один продавался как раз на улице родителей Андрея. Марат заинтересовался, и это очень обрадовало.
– Как это – купил? Дорого продалась? – хохотнула Ленка.
– Ну как сказать… дорого ли. Он обещал рассказать о себе что-то существенно важное, о чём не знает его семья.
– Компромат сам на себя сливает.
– Сама удивляюсь. Но догадываюсь – или факт будет неважнецкий, или у Максима есть смысл слить его. Только если он думает, что в чём-то там признается, а я побегу докладывать Андрею или его родителям – он ошибается.
– Да уж. Откуда ему знать, что ты не типичная женщина, а могила для чужих тайн.
– Ох, Ленка, как жить-то оказывается хорошо! – я потянулась, прикрыв рукой зевоту и счастливо улыбаясь воспоминаниям проведённых с Андреем ночей.
– Рада, что у тебя жизнь налаживается. Только мне кажется – зря ты так с Маратом. Столько лет вместе, дети, внуки. Ты сама ещё два месяца назад рвалась к нему, а теперь – Андрей. Без году неделя.
– Да… Ещё недавно я мучилась от мысли, что у Марата есть жена и сын. Теперь мучаюсь от мысли, что их нет. Кто бы мне раньше сказал, что так будет, покрутила бы у виска.
Лена повернулась и посмотрела мне в глаза:
– Ты изменилась, Оксан. Расцвела, стала уверенней, улыбаешься. Как-то успокоилась даже.
– Наверное, да. Со стороны виднее. Мне и правда теперь спокойно.
– Подумай ещё пять раз, Оксан. Я уверена в Марате, а твой Андрей мне кажется ненадёжным.
– Почему? Вы же не знакомы. В субботу поедем на пикник, родители Андрея пригласили к ним, но мы подумали, что поедем на Ману дикарями. Познакомитесь, наконец.
– Ты сама рассказывала, что адвокат твой сразу сказал, что третьей жены не будет. И вот, пожалуйста – знакомит с родителями, но не делает предложение. Как так?
– Так мы два месяца только встречаемся.
– Угу. Вам не по двадцать лет. В сорок уже через неделю понимаешь – твой человек или нет. Нет, не верю я ему. Пройдёт влюблённость, глаза откроются, а Марат уже совсем остынет. И снова – жизнь полоска чёрная. А там и Максим твой с работы тебя по-братски выпрет. И что?
– Лен, ну ты чего?.. Замуж тебе надо.
Лена фыркнула и замолчала. Я была уверена, что внутри себя у неё происходит монолог, где она откровеннее и убедительнее. Но она не хочет навязывать своё мнение, а я понимаю её опасения и отношение к незнакомому адвокату – Марата она знала столько же, сколько меня – вся наша жизнь прошла на её глазах. Но она действительно прошла. Между мной и Маратом осталась привязанность, но это было другое чувство. Благодарное. Заботливое. Дружеское. И появилось понимание и приятие того, что десять лет – всё же срок. Мы изменились. Обстоятельства изменились. И то, что хранит память – не повторится. Мы скучали по времени, проведённому вместе, но не друг о друге. Это уже давно остыло… прошло. Мы – вот они. А тех минут, часов и дней не вернуть. Лене объяснить это чувство трудно. Да и надо ли? Пройдёт время, она также будет радоваться моему счастью с адвокатом. Может быть, с Максимом познакомится, и у них что-то получится.
Я смотрела на подругу и видела недавнюю себя со стороны – отчаявшаяся, бьющаяся ради детей, уставшая от проблем и жизни одинокая женщина с потухшими глазами, просроченными счетами и отсутствием понимания, как жить дальше. Мою жизнь изменили мужчины. Трое. Один полюбил. Второй дал работу и научил, как разобраться в себе. Третий простил и помог простить себя. И все стало по-другому.
Солнце засияло внутри. Снаружи оно было всегда. Только внутреннее солнце дарит тепло, уют и счастье. Все трое зажгли его во мне. Человеку для счастья надо очень мало. Не деньги, машины, украшения и дворцы. Человеку для счастья нужен человек. Чтобы повязал шарф зимой, накормил с рук ужином, держал за руку, обнимал и любил. И ты сделаешь для него то же самое и что-то ещё.
– Лен… всё будет хорошо.
Подруга повернулась, серьёзно посмотрев в глаза. И с застарелой тоской и усталостью, совершенно не веря в то, что говорит, ответила:
– А то ж… будет… когда-нибудь… Когда я стану кошкой…
***
На работе кипела подготовка к лазерному шоу: на день города наша компания «Напряжение» стала спонсором общегородского кулинарного конкурса и открытого показа женского белья. Оба моих рабочих телефона разрывались от звонков поставщиков и кулинаров, готовящих сладкие угощения для гостей праздника, дверь не закрывалась от потока курьеров, заваливших презентационный зал рекламными буклетами и женским бельём, компьютер зависал от бесконечных сообщений от дизайнеров и администраторов «полей», где я затеяла ремонт и смену дизайна, стремясь каждый бутик сделать уникальным.
Шеф мотался с утра до вечера, заказывая мобильные прилавки и автолавки, договариваясь с домами культуры об аренде для проведения показов, записывая очередной выпуск своей передачи и помогая в работе Андрею, как помощник-психолог. Выведать обещанную тайну просто не было времени. Да и махнула на неё рукой. К концу сумасшедшей недели я остро нуждалась в передышке и уже грезила умиротворением таёжного отдыха.
В субботу проснулись рано, Андрей обещал приехать к десяти часам: добраться до места, не избежав пробок, не получится, а к полудню уже хотелось купаться и жарить шашлык. Пока пили кофе, завязался спор: Лена задумалась о круглосуточном садике для Данила и взяла недельный отпуск, чтобы собрать необходимые документы и заодно выбить путёвку в санаторий. Данил родился альбиносом, и подошло время планового посещения врачей.
– Лен, давай я буду к себе его забирать. Или Яна согласна сидеть с ним. Она и в Москве няней подрабатывала.
– Тебе не до Данила, Оксан. Я прекрасно понимаю, что всему приходит конец, и вечно это продолжаться не может. И Янке тоже это не надо – быть привязанной к чужому ребёнку. Не переживай о нас, ходят дети в круглосуточные сады и ничего, живые.
– Данилу не подойдёт такой. Ты и частный-то выбирала, чтобы воспитатель с медобразованием и хороший врач в группе.
– Ничего. Он уже всё равно окреп, не то, что ещё год-полтора назад.
– Лен, мне не нравится эта затея. Поломанная психика ребёнка из-за какой-то твоей работы…
– Сейчас вся работа такая. А такие шефы-максимы, как у тебя – штучные экземпляры. И не с моим везением на такого напороться. Нет, Оксан. Я так решила – так и будет.
– Тебе замуж надо, – я снова подумала, как было бы хорошо познакомить Лену и Максима. Надо было и его пригласить на пикник. И уговорить подругу устроиться к нам в бутик. – Иди в «Напряжение» работать. Недалеко есть наш салон, я могла бы тебя туда определить.
– Ой, не смеши. Я даже представить себя там не могу.
– Ну мы же и бельё продаём. Это тебе знакомо.
– Ой, и сколько того белья у вас на фоне вибраторов? Ладно бы отдельный магазин был. Вы же процент платите?
– И оклад тоже. И питание частично компенсируется.
– Оксан, забудь. Пойдём собираться, скоро твой ненаглядный приедет, а мы ещё в ночных сорочках разгуливаем. Чур, я первая в душ!..
***
Место Андрей выбрал отличное: на живописной излучине Маны, чуть выше мелководья, рядом с небольшим горным притоком. Хрустальной чистоты вода шумно вливалась в быстрый поток с высоты человеческого роста узкой лентой водопада. Мельчайшая водяная пыль сверкала на солнце бриллиантовой крошкой и светилась несколькими радугами.
– Ленка, загадывай три желания! Смотри, какая красота!
Мы пришли за водой и полюбоваться отвесными скалами крутого берега Маны, покрытыми остроконечными шапками елового леса. Воздух был упоителен, малахитовый ковёр сочных трав радовал глаз яркими головками цветов. Андрей устанавливал просторный тент и мангал метрах в двадцати выше по склону.
– А чё это всего три? Радуг вон сколько… штук пятнадцать.
– Вот я и говорю – три. Всем по три. И не жадничай!
– Мне пять, тебе пять и Андрею пять. Данил ещё не дорос желания загадывать, его желания от моего кошелька зависят.
– Ещё Марат приедет, ему тоже надо. Не жадничай, говорю!
– Марат приедет? – удивление Лены было безграничным.
– Ну да. Ты против, что ли?
– Н-нет… А ты хорошо подумала? Позвать на отдых с ночёвкой бывшего мужа и нынешнего кавалера – это как-то…
– Нормально. Они, во-первых, друзья, а во-вторых – у них совместный бизнес.
– Пи***ц. Прости за мой северно-удмуртский. Я и не думала, что всё так глубоко проросло. Но, знаешь ли, одно дело – знать, другое – смотреть. И спать рядом, когда жену обнимает другой.
– Со мной рядом спать будет Андрей. Марат будет спать рядом с собой.
– И что, Марат спокойно тебя передал из рук в руки?
– Власть переменилась. И вообще, Лен, что за глупости? Что за настроение, чёрт возьми?! Ты меня всеми силами от Марата оттаскивала два месяца назад. Теперь не знаешь, как впихнуть меня ему в руки. А ты его спросила – я ему надо?
– А что спрашивать-то?! Оксана! Вам по сорок с гаком лет! Коней в таком возрасте не меняют! Ты, вообще, как, нормально представляешь его с другой тёткой? Ничего не ёкает? Сердечко не стучит?
– Если Андрея увижу с другой тёткой – настучу обоим. И тебе сейчас настучу. У меня такое чувство, что ты Марату не рада. Что случилось? Вы всегда прекрасно общались, – Лена стрельнула в меня взглядом и отвернулась к воде, подставив котелок под водопад. Я смотрела на неё и мне казалось, что она как-то сжалась… стала меньше… будто хотела раствориться в общем потоке и утечь с водой до Красноярска. – Лен… я думала, тебе будет приятно увидеть Марата. Хотела сюрприз сделать. Почти пять лет не общались. Разве не здорово вспомнить молодость?
– Ты точно ненормальная, – Лена выпрямилась и посмотрела на сына. Мальчишка кидал в реку камешки. – Больше сюрпризов не предвидится?
– Неа.
– Дай-то Бог.
Я набрала воды в небольшую канистру, и мы поднялись к месту стоянки. Андрей уже растянул шатёр, поставил столик с креслами и вытащил из машины сумки.
– Девушки, хозяйничайте, а мы с Данилой-мастером пойдём дрова собирать. Дай пять! – подставил ладонь мальчишке и получил по ней сочный шлепок маленькой ручонкой. – Ат, молодец!
Лена проводила взглядом сына и Андрея, окинув его оценивающим взглядом:
– Ты рядом с ним, как девочка. Маленькая такая. Улыбка у него офигенная. Голос очень приятный. Мне нравится, как он с тобой разговаривает. Всю дорогу слушала и ловила себя на мысли, что ищу к чему придраться: к интонации, не вовремя отведённому взгляду, не тем словам, скрытому смыслу… не знаю.
– Пристрастно, однако, – я улыбнулась. – Нашла?
– Нет. В нашем возрасте говорят уже не слова. Говорят интонация, реакция, взгляд, прикосновения. Он общается с тобой гармонично. Нет чувства, что говорит одно, думает – другое, имеет в виду третье, а ждать можно четвёртого, пятого, десятого. И смотрит на тебя так… сияет прямо.
– Говорила же, что он тебе понравится.
– Ну… да… я понимаю тебя, скажем так.
– Ну наконец-то!
***
Марат приехал минут через сорок. Поставив машину в тени деревьев, с удовольствием потянулся, вдохнул полной грудью пьянящий воздух и подошёл к нам.
– Какие люди! Здравствуй, Лена, – Марат едва уловимо нахмурился, глядя на мою подругу. Она взглянула на него мельком и снова уткнулась в нарезку овощей, бросив короткое «привет». Поставив сумку рядом со мной, мужчина расплылся в улыбке, обнял меня и чмокнул в щеку:
– Привет, моя. А где Андрюха?
– Дрова собирают с Данилом.
– Кто у нас Данил? – Марат перевёл взгляд на Лену, явно посчитав, что речь идёт о её спутнике. Подруга порозовела и, порезавшись, вскрикнула и чертыхнулась. – В последний раз ты тоже чуть не отрезала себе палец.
Марат заглянул во все кастрюли, схватил пирожок из ведёрка и пошёл на звук голосов. Мне стало интересно:
– Ты с ножом по улице ходишь?
– С чего бы это вдруг?
– А откуда тогда он у тебя взялся при последней встрече с Маратом в павильоне?
– Я же говорила – шла со дня рождения, зашла за минералкой в павильон, там встретила Марата, мы пили вино в павильоне, нас выгнали, мы пошли ко мне. Я закуску нарезала и порезалась, – пробурчала Лена, сунув палец в рот.
– А. Так, что он тут привёз? – я открыла сумку и вытащила большие куски сёмги, форели и осетра, завёрнутые в пакет со льдом и уложенные в пятилитровый цилиндрический котелок. – О-о, будет фирменная уха Марата! Сколько лет прошло, а я не могу забыть её вкус и аромат!
– «Привет, моя», поцелуи… Ты веришь, что он тебя отпустил? Что ему легко и просто? Вы понимаете друг друга без слов, он поставил сумку рядом с тобой – и ты уже знаешь, что там что-то в общий котёл. Такое складывается годами, а ты похерила, как не фиг делать. Как бы не был хорош Ан…
Мужчины появились из лесной чащи, шумно переговариваясь. Они были ещё далековато и не могли слышать наш разговор, но Лена осеклась, вздохнула и, переводя взгляд с несущего в обнимку сухие ветки сына на идущего рядом Марата, добавила:
– Ладно. В конце концов, жизнь сама расставит точки и разведёт по парам… Так: окрошка готова, пирожков тоже полное ведро, шашлыков на целую армию нажарить можно, две кастрюли салатов и уха. Вон ту сумку я даже не разбирала. Мы это за два дня не съедим.
– Пока всё не съедим – домой не поедем! А в той сумке фрукты и приправы с сыром для шашлыков, – Андрей сбросил в сторону сухое бревно и помог снять пару поменьше с плеч Марата.
– Сыр для шашлыков? – Лена опередила меня с вопросом – Это как?
– Это когда они уже готовы, посыпаешь их натёртым сыром… можно с чесночком… и чуть-чуть запекаешь. Вкусна-а, аж жуть! А ещё сосиски в сырном тесте поджарить можно. Но для теста ничего не брал. В другой раз сделаю.
– Ничёсе! Первый раз слышу! Ты у меня знатный кулинар, оказывается! – я подошла к любимому мужчине и обняла его за талию.
Адвокат обнял меня за плечи, чмокнул в висок под пристальный взгляд Лены на реакцию Марата, и спросил друга:
– Для ухи свечу15 сделаем?
– Я займусь. На тебе, как обычно – мангал. Данил, – позвал Марат мальчишку, – во-он ту газету неси, научу складывать пионерскую пилотку. Потом покажу что-то в лесу.
Я села в кресло за стол, Лена уже собрала в пакет с мусором пустые упаковки продуктов и устроилась рядом, наблюдая за сыном с материнским вниманием. Андрей установил мангал и разжёг огонь, принёс ведро с маринованным мясом и шампуры и, поручив нам с подругой нарезать толстыми кольцами лимоны, лук, кабачки и баклажаны с помидорами, принялся за подготовку шашлыков. Марат разводил огонь в «свече», рассказывая Данилке, что и зачем он делает.
Мальчишка с удовольствием наблюдал, подавал тонкие прутики и отвечал на вопросы мужчины о детском садике и о себе. Мы с Андреем заговорили о его кулинарных шедеврах, Лена неотрывно наблюдала за Данилом, иногда присоединяясь к нашему разговору и прислушиваясь к беседе сына с Маратом:
– А в садике у тебя есть друзья?.. А зовут их как?.. А папку твоего как зовут?
– Не знаю, – пожал плечами Данил, – мама не говорила.
Я посмотрела на Лену. Мне она никогда на этот вопрос не отвечала, всегда уходила от ответа со словами: «Случайная связь. Не хочу вспоминать». И теперь она сидела побледневшая, как полотно. Андрей, бросив взгляд на мальчика и на присевшего возле него Марата, бросил:
– Если бы не знал точно, что у тебя нет сына, сказал бы, что его папка – ты. Одно лицо. Только Данька беленький.
